- Нет, нет, госпожа Кийр, - Паавель отстраняет протянутый ему стакан, - так дело не пойдет! Такое лечение не поможет. Глотните как следует, тогда будет совершенно иная картина, и здоровье поправится. - Нет, госпожа Кийр - человек симпатичный и с самого начала ему, Паавелю, нравилась, но сам-то Кийр - трюкач. Нет, пусть она не обижается, это он, Паавель, хоть самому Кийру прямо в лицо скажет. Ваше здоровье! А этот прекрасный хутор Пихлака для Кийра то же самое, что для собаки колбаса. Кийр этот хутор уплетет. Уже с первого взгляда он, Паавель, заметил там и сям беспорядок. Хлеба посеяны слишком поздно, у лошадей вздутое брюхо и слабые мышцы, а взгляните на двор! Двор - словно еврейская лавочка. Коров он, Паавель, не видел, но, небось, и у них еле душа в теле держится. Нет, он и сам поначалу был не Бог весть какой крестьянин, но потом все наладилось, но всем был порядок. Нет, прямо-таки с болью в сердце он. Паавель, видит теперь, что… на хуторе Пихлака - коза за садовника.
- Это правда, - Юули кивает головой. В своей беспомощности и с непривычки она немного размякла и теперь чувствует себя менее подавленной, чем прежде. Теперь она с удовольствием приготовила бы городским гостям мясное блюдо с яичницей, все бы сделала, как надо, если бы в кладовке не сидел ее мучитель.
А мучитель действительно все еще сидит в кладовке, не смеет оттуда выйти: чего доброго, увидят. Лижет масло и сметану, ковыряет ветчину, сам есть не хочет, а уделить хотя бы немножечко кому-нибудь другому - и того меньше. "Долго ли эти дьяволы будут там торчать, они, похоже, и не собираются уходить?" - рассуждает он, все больше злясь. "Да, убеждаешься, что есть на свете люди, у кого нет ни малейшей совести! И мое масло они, само собой, сожрут до последней крохи - в этом не приходится сомневаться. И все по вине этой карги Юули. Могла бы сказать этим бездельникам, что… что ей недосуг их принимать, что она должна немедленно куда-нибудь идти - и все было бы в порядке". - Ну погоди же, старая кочерыжка, громоотводиха, небось он, Йорх, потом покажет ей, где ее настоящее место! Когда-нибудь эти незваные гости все же уберутся, ведь не останутся они, дьяволы, тут жить.
Но так уж с давних времен установилось: каждое мало-мальски заметное волнение влияет на организм Кийра… определенным образом. Вскоре пихлакаский властелин чувствует в своем нутре известное брожение, которое сопровождается ужасающим скрежетом и шумом - можно подумать будто Георг Аадниель проглотил парочку мельничных жерновов. Ему необходимо пойти…
Кийр тихонько приоткрывает дверь, ведущую из кладовки в прихожую, и прислушивается. Да, эти там, в комнате, все еще продолжают галдеть, и если он станет ждать, когда они уберутся, с ним может приключиться нечто неприятное. Вперед!
Расчет пихлакаского хозяина был совершенно верен, и псе шло бы своим чередом, если бы в дело не сунул свой нос некий своенравный господин, которому время от времени приходит охота ставить с ног на голову всяческие планы и намерения. Имя этого господина - Случай. Вот и случается, что как раз в то время, когда Георг Аадниель бочком выбирается из кладовки в прихожую, дверь, ведущая в комнаты, внезапно распахивается и - словно бы кем-то вытолкнутый - нос к носу с крадущимся Кийром оказывается какой-то человек.
- Ну? - Паавель выпучивает глаза на обитателя кладовки, будто перед ним привидение.
- Ну?! - восклицает в свою очередь хозяин хутора Кийр, поскольку никакое другое слово на язык ему не наворачивается. Зато с противоположного конца выворачивается - прр и трр.
- Ты вроде бы находишься в Паунвере.
- К-кт-то это сказал?
- Твоя собственная супруга.
- Кхе-гм, нуда, я и нахожусь в Паунвере. Нет, я только что из Паунвере вернулся. Нет, я только еще иду в Паунвере… Я был в хлеву, подновил скотине подстилку.
- Гм… - Паавель мотает головой. - А я опьянел, никак не пойму, о чем это ты говоришь. Был и пришел, и… и теперь ты тут. Да и вообще Бог знает, ты это или не ты. Скажи, как твое имя?
- Кийр, ну!
- Да, верно - Кийр! Но ты же находишься в Паунвере. Супруга сказала.
- Ах Юули, что ли?
- Ну да.
- Ох уж эта Юули! - Хозяин Пихлака быстренько приходит в себя. - Она немного… ну, того… - Он стучит себя по виску. - Ее не стоит принимать всерьез. Я только обещал пойти в Паунвере, но это вовсе не значит, будто я уже пошел. Был в хлеву, подбросил кое-что скотине пол бок и в ясли. Ты же понимаешь - крестьянские заботы Ежели бы я знал, что ты здесь, сразу бы пришел и… Ну, как твои дела?
- Погоди, схожу до ветру, тогда и скажу.
- Мне тоже надо до ветру. Разве ты не слышишь, как внутри у меня бурчит - брр, брр?
- Слышу, а как же. Вот и сходим: одна дорога - два дела.
- Да, сходим. У меня… черт, как бы не опоздать! После этих слов Кийр, придерживая штаны, припускается куда-то в неопределенном направлении.
Паавелю приходится довольно долго стоять во дворе и ожидании Кийра, капитан хочет самолично ввести пихлакаского хозяина в дом, как бы в подарок своим спутникам. Садится на ступеньку крыльца, закуривает и подпирает рукой щеку. Голова у него тяжелая, но все же работает.
Ну да, стало быть, он снова находится в своем дорогом Пихлака и… Но что это такое? Погоди, повремени, как это понимать? Дорогой Пихлака… Собственно, так ли уж он ему дорог, как представлялось из Тарту? Довольно-таки заурядный хуторской надельчик теперь, в руках Кийра, заметно пришел в упадок. И вот что… Поскольку в Тарту у него, Паавеля, не было лучшего занятия ему там вообще нечем было заняться! - он постоянно и беспрерывно думал о своем прежнем владении, раздул и мечтах его красоту и преувеличил свою любовь к нему. Вот как обстояло дело! И все-таки негоже ему теперь ни с того ни с сего впадать в другую крайность.
Наконец невесть откуда появляется Кийр, он кисло улыбается.
- Ну а теперь - айда в дом, поглядим, что другие-прочие там поделывают!
- Что за другие-прочие? - Кийр разыгрывает из себя ничего не ведающего.
- Небось увидишь. Иди же, иди, теперь я тебя уже не отпущу, не то ты опять умчишься Бог знает куда. А ну, взгляните, мои господа, - капитан подталкивает Кийра "перед, - вот он, пихлакаский хозяин во всю свою величину! - И, обращаясь к самому Кийру, спрашивает: - Узнаешь этих господ?
- Не узнаю, - врет Аадниель и мотает головой.
- Что ты паясничаешь, Кийр!? - Леста поднимается из-за стола и хватает школьного приятеля за руку. - Ты не узнаешь меня? Погляди мне в лицо!
- Так вы… так вы… - бормочет Кийр, заикаясь, - Леста?
- Разумеется. Кто же еще?
- Гляди-ка, каким большим вырос, да и постарел! Ох, здрасьте, здрасьте, дорогой школьный друг! Подумать только, как много времени прошло с тех пор, как мы в последний раз виделись. Чего же тут удивляться, что я тебя на сразу узнал.
- Хорошо, а этого господина? - Леста делает жест в сторону Тали. - Ты что, и его тоже не узнаешь?
Снова Кийр вначале разыгрывает небольшую комедию. - Господи помилуй! - восклицает он наконец. - Это же Арно Тали! Здрасьте! Как идет жизнь? Так ведь я и тебя тоже давным-давно не видел. Слышал только, будто теперь ты живешь в Таллинне… Ну да, отчего бы и нет! Таллинн - город красивый.
- Так, - вновь включается в разговор Леста, - но господина Киппеля ты, конечно же, знаешь?
- Узнаю, а как же, и если не по чему другому, то хотя бы по узлу, который он всегда на себе таскает. Здрасьте, господин Киппель!
- Здрасьте, чудо Господне! Стало быть, только по узлу и узнаете? А меня самого вроде бы и нет вовсе?
- Не совсем так, но все же…
- Хорошо! - произносит Паавель. - Сядем снова за стол и с радостью насладимся тем, что Бог послал. Господин Киппель! Только что шла речь о вашем рюкзаке, не найдется ли там часом еще чего-нибудь для нас?
- Как не найтись, - предприниматель извлекает из своей заначки новую бутылку. - Поглядите, господин ландрат Кийр, и не относитесь с презрением к моему заплечному мешку. Этот мешок, или узел, как вы его называете, творит чудеса. Не далее, как сегодня утром, я сунул в него всего лишь одну бутылку, а теперь их уже… Не знаю точно, сколько их там, потому что они все время приумножаются.
- Фуй! - Кийр сопит, - такие разговорчики разводите где-нибудь в другом месте, а в Пихлака в черную магию не верят. Но Господи помилуй! на столе нет ничего съестного! И о чем только хозяйка думает! До чего бестолковое существо! Юули! - зовет Кийр. - Юули! - Когда же перепуганная хозяйка появляется в дверях заднем комнаты, продолжает: - Послушай-ка, душа моя! Ты что, решила уморить наших дорогих гостей голодом?
- Вовсе нет, но я подумала, что вы теперь хотите между собой побеседовать, вот и ушла, чтобы не мешать.
- Побеседовать между собой удается только в том случае, - повторяет Кийр с ударением, - если желудки полны и настроение хорошее. Поэтому, старушка Юули, на жарь нам ветчины и залей ее яичницей - ну да ты сама знаешь.
- Столько-то я знаю, - хозяйка бросает робкий взгляд на сидящих за столом и отправляется в кладовку. "Ох, Боже милостивый! - Она подносит дрожащую руку ко лбу. - Если я теперь приготовлю мало, будет плохо, а если много, будет еще хуже. Не знаю, как и быть…"
Тем временем капитан Паавель отпивает отменный глоток, устанавливает локти на столе, обхватывает руками голову и командует:
- Ну, Кийр, теперь, когда мы тебя все-таки заполучи ли, теперь отчитайся перед нами, каким образом ты ведешь хозяйство.
- К-ка-ак я должен это сделать? - спрашивает Георг Аадниель, заикаясь.
- Расскажи о своих полях, о лошадях и коровах, о скотине помельче, о видах на будущее и так далее. Любому бобылю и то есть что сказать о своем хозяйстве, о тебе же и говорить нечего. Давай выкладывай!
- Да-да, но ведь я еще только начинающий, и пусть господа не удивляются, у меня пока что всего в обрез, и все мое устройство еще не набрало полных оборотов. Две лошади, четыре коровы, одна телка, две свиньи с поросятами, пять овец, куры… вот и весь мой домашний зверинец.
- Для начала достаточно! - Леста кончиками пальцев выбивает по столу дробь. - Как мне известно, многие, многие начинали на своих двадцати пяти гектарах с гораздо меньшего.
- Нет, я ведь не жалуюсь, дорогой школьный друг, - Кийр склоняет голову слегка набок, - но самое большое наказание, что в наше время никак не найдешь путных батраков. К примеру, был тут уже с самого начала батрак по имени Март, фамилия его Прууэль…
- Послушай, Кийр, - Паавель стучит по столу. - Что-6ы о Марте - ни одного дурного слова! Март - золотой человек, мы с ним прошли всю войну, а после работали бок о бок тут, в этом самом Пихлака. И если он отсюда ушел, так в этом ты сам и виноват. Святая правда!
Пихлакаский хозяин бросает на капитана испытующий взгляд и продолжает:
- Теперь у меня некто Яакуп, человек уже старый, одним глазом все же немного видит, а вторым - нисколечко. Он, правда, старается, да работа в его руках не очень-то спорится. Я и взял бы кого-нибудь помоложе и посильнее, и жалованья положил бы побольше, но где такого возьмешь, все прежние хуторские батраки перебрались в город на хлеба полегче.
- Тут ты частично прав, - Паавель кивает. - Меня и самого-то потащили в город затем, чтобы лишь пирожными из кондитерской питаться.
- Постой, Йорх! - восклицает Леста. - У тебя же были родители, братья и… Где они?
- Средний брат погиб на войне, мать умерла прошлой зимой, отец и младший брат живут в Паунвере, там же, где и прежде. В их хибарке пристроилась и моя свояченица Маали, она, так сказать, при них двоих за экономку, да еще и вяжет помаленьку, когда время позволяет.
- Отчего же они не переезжают сюда?
- А-а, почем я знаю! - Георг Аадниель машет рукой. - Отец и брат уже давно не в ладах со мной.
- А теперь ответь, Кийр, совершенно откровенно и правдиво, - капитан продвигает свои локти чуть ли не к противоположной стороне стола, - доволен ли ты, что купил этот хутор или жалеешь? Нет, ты подумай, подумай сначала, а потом ответь; главное, чтобы ты сказал правду.
- А что за резон мне врать? У меня и без того голова дурная стала, да я и не умею больше врать, запутаюсь.
- Ог-го-о! Иные именно с дурной головы и начинают врать.
- Видишь ли, Паавель, - пихлакаский хозяин прищуривает глаза, - я могу, положа руку на сердце, сказать, что я и сам не знаю, доволен я этой покупкой или же нет. Когда так, а когда и этак.
- Гм… - Паавель убирает со стола свою правую руку и чешет в затылке,
- в таком случае, это все-таки минус Вот если бы ты всегда был доволен, тогда все было бы в порядке. Ну а виды на будущее - разработка целины и так далее?
- Где ж мне целину разрабатывать - с этим полуслепым Яакупом! Дай Бог с текущей работой справиться. Да я и впрямь собирался выкорчевать ольшаник там, на краю пастбища, сделать поле, но… да вы уже слышали.
- Второй минус, - бормочет капитан.
- Нет, пусть все так, - произносит Леста, кашлянув, но я поражаюсь твоей предприимчивости и смелости, дорогой школьный друг. И у меня тоже есть своя доля предприимчивости, но взяться за такое большое дело - нет! Так высоко взлететь я не в состоянии.
- Ох, дорогой Леста, об этом можно бы много чего порассказать. Ну да ведь я уже и рассказывал.
Яичницу с ветчиной приносят на стол, она пахнет так соблазнительно, что у всех текут слюнки. Только душа Кийра исходит желчью: смотри-ка, сколько всего съестного опять уплывает… просто так… ни за понюшку табаку.
- Спасибо, хозяюшка! - восклицает Паавель. - Это как раз то самое, чего в данный момент жаждут наше сердце и душа. Теперь быстренько под закуску еще по доброму глотку, тогда… Ох, простите! Пусть все же и сама хозяйка за стол сядет, тогда все будет, как надо.
- Ну куда мне! - Хозяйка нарезает для стола хлеб.
Но хотя бы вот это питье она должна отведать, тут ей не отвертеться.
- Ай-ай! - внезапно восклицает Киппель и поднимает вверх мизинец. - Чуть было не забыл…
Предприниматель выходит из-за стола, роется в своем рюкзаке, извлекает оттуда маленькую плиточку шоколада и, галантно поклонившись и щелкнув каблуками своих шикарных бахил, подает ее хозяйке. - Это специально для вас!
- произносит он с мягкой улыбкой, и кажется, будто при этом улыбается даже его борода; в лучах солнца белые пряди, которые уже никогда не изменят своей окраски, отливают синевой.
Киппель возвращается на свое прежнее место, и в передней комнате хутора Пихлака воцаряется почти полная тишина - до тех пор, пока гости не утоляют первый голод.
- Вообще-то я предложил бы вам чего-нибудь и посущественнее, - первым подает голос Кийр, - да нечего предложить в теперешнее время года. Если господа желают, я распоряжусь приготовить еще вторую порцию этого же блюда. Распорядиться?
- Нет, нет! - отвечают гости вразнобой. - Достаточно! Затем уже один Паавель убежденно добавляет:
- Достаточно, достаточно! Если мы наедимся сверх меры, мы не сможем идти. А нам сегодня надо еще одолеть порядочное расстояние. Перво-наперво - до Тоотса, оттуда - в Паунвере, а там и еще дальше. Вместо того, чтобы наедаться себе во вред, я кое-что скажу тебе, Георг Аадниель. Готов ли ты выслушать?
- Почему бы и нет! Говори же, говори, дорогой друг!
- Видишь ли, братец, из твоего рассказа касательно Пихлака я уловил два минуса. Их, разумеется, больше, но достаточно и двух.
- Ну и что дальше?
- Продай мне обратно хутор.
- К-как-кой хутор?
- Ну, этот же самый - Пихлака.
- Гм… гм… Все время мы вели серьезный разговор, теперь, поди, он так и норовит обернуться издевкой. Если бы такую байку завел какой-нибудь Тоотс, тогда еще куда ни…
- Нет, дорогой друг, я не собираюсь над тобой издеваться. А если бы и собирался, то хуже всего пришлось бы мне самому: глядите-ка, описал где-то там круг, ничего лучшего не нашел и теперь вернулся назад выпрашивать свой прежний хутор.
- Гм! И впрямь, не успел ты его продать, как уже хочешь купить обратно!
- Да, такова жизнь: сегодня она поворачивается к тебе одним боком, завтра другим.
Кийр впадает в глубокое раздумье и в еще более глубокое сомнение. - Гм… - наконец он оживляется. - Все возможно, но об этом поговорим осенью. Я купил этот хутор осенью, и если я его продам - если я вообще стану его продавать! - так тоже только осенней порой.
- Хорошо! Я бы на твоем месте поступил точно так же Не думаешь же ты, в самом деле, будто я уже с прибыл сюда готовым покупателем? Нет мысль о покупке явилась ко мне лишь сию минуту, во время нашего разговора.
- Господин Паавель! - Предприниматель Киппель зажигает погасшую сигару.
- Что вы станете делать с хутором? Мы ведь имели намерение…
- Погодите, погодите, господин Киппель! - Капитан машет рукой. - Об этом мы еще успеем поговорить, у нас впереди длинная дорога. Тем более, что теперь нам остается только одно: айда в путь, мои господа!
- Я ничего не имею против этого, - поддерживает его Леста. - Мои глаза увидели то, что они увидели и теперь я могу с миром удалиться. Как ты думаешь, Тали?
- Я совершенно согласен - в путь!
- А ты все молчишь, молчишь, - тихонько укоряет его Леста, - будто на похоронах! Погоди, я пожалуюсь Тоотсу, небось, мы воскресим тебя к жизни.
И вот уже капитан Паавель начинает командовать. Кажется, будто от выпитого коньяка он в конце концов протрезвел.
- Кийр! - рявкает он. - Куда это ты запропастился, мошенник? Ага, вот ты где! Опять хотел улизнуть, а? Разве ты не говорил, что пойдешь в Паунвере?
- Да-да, сейчас! Я только переоденусь, тогда и пойдем.
- Вот и прекрасно. Наша рота станет и больше, и внушительнее.
Однако они направляются в сторону Паунвере не единой ротой, а словно бы сами собой разделяются на две группы. В первой - предприниматель Киппель и капитан Паавель, во второй - школьные друзья Леста и Тали. Кийр болтается между упомянутыми двумя группами, присоединяясь то к той, то к этой. Однако, стоит ему появиться возле какой-нибудь из них, разговор там сразу же обрывается и заводится новый, к прежнему ни малейшего отношения не имеющий. Кийр волей-неволей напоминает во время этого путешествия пятое колесо в телеге.
- Ну, Арно, - спрашивает друга Леста, когда пихлакаский хозяин пристраивается к первой группе путников, - как тебе нравится Кийр?
- Он сейчас почти такой же, каким был в школе. Да и все мы сейчас те же, только держим свои личностные проявления под более жестким контролем. У Кийра же самоконтроль, по-видимому, слабоват.
- Точно такое же мнение о нем и у меня. Не выкинул ли он и сегодня штуку? Интересно, обратил ли ты внимание? Сказали, что его нет дома, что ушел в Паунвере, не так ли? А он был дома. Поди знай, как он Паавелю в руки попал. Кийр, правда, говорил за столом то и се, пытался следы запутать, но ведь и мы тоже не вчера родились. Да, и что из этого следует? Он спрятался, он не хотел нас принять.
- Ну-у!? Ты действительно так считаешь?