- Что-то не пойму, как вы можете так говорить, - возразил мистер Ривз. - Вы же никогда не видели тех, кто жил в средние века. Откуда вам знать, глупые они были или не глупые?
- Мы можем это предположить, - сказал молодой человек. - Как можем предположить и то, что в ту пору куда меньше болтали и писали всякой ерунды, чем сейчас, не было этого потока идиотских книжонок, отвлекающих внимание публики от немногих настоящих писателей! - И он снова хлопнул ладонью по книге. - Читали вы, например, эту нелепицу?
- А что это такое? - вежливо осведомился мистер Ривз.
- "Слово в защиту всеобщего мира". Нет вы только подумайте!
- А почему вы против всеобщего мира?
- Да потому, - огрызнулся молодой человек, - что для этого нужен интеллект, чего у большинства людей как раз и нет. Уж если всеобщий мир был невозможен во времена Платона и Аристофана, какие же на это могут быть шансы во времена повсеместного распространения журнализма и… и… Эме Макферсон?
Мистер Ривз ничего не мог на это сказать. И вот чтобы переменить разговор и взбодрить себя и молодого человека, - а тот явно нуждался во взбадривании, - мистер Ривз радушно предложил выпить, на что молодей человек мигом согласился.
- Моя фамилия Ривз, - сказал он, передавая молодому человеку кружку. - А вас как позволите величать?
- Уиллоби Хьютон, - многозначительно заявил молодой человек, внимательно глядя на мистера Ривза, чтобы не упустить его реакции на это поразительное известие.
- Ну, за удачу, мистер Хьютон, - сказал мистер Ривз, сделал большей глоток пива и, по обыкновению, добавил: - А, вот теперь другое дело!
- Вы, видимо, не читали моих книг? - кисло спросил мистер Хьютон.
Мистер Ривз хотел было сказать: "Даже и не слыхал про них", но, подумав, что это может оскорбить чувства автора, принялся оправдываться - признаться, довольно неуклюже:
- М-м, нет, но до недавнего прошлого я очень много работал и просто не имел времени читать все, что хотелось…
- Время на чтение всегда можно найти, если иметь к этому склонность и чуть больше шевелить мозгами, чем какой-нибудь средний экземпляр человеческой тли, - презрительно заметил мистер Хьютон. - Вот, к примеру, вы - сколько времени вы потеряли на эти глупые газеты, сколько просиживали после обеда за столом в обществе других глупцов, изрыгая жеванную и пережеванную газетную жвачку, сколько часов потеряли, играя в гольф или слушая радио?
Если исключить не слишком вежливую форму, в которую мистер Хьютон облек свою мысль, она столь точно отражала то, чем действительно занимался мистер Ривз, что ему оставалось лишь удивиться проницательности собеседника. И тем не менее он попытался защититься:
- Человеку деловому после тяжелого дня в Сити необходим отдых. Мозг его слишком устает и не в состоянии воспринимать сухой ученый текст. Если такой человек и берет в руки книгу, то какую-нибудь легкую, увлекательную - скажем, Эдгара Уоллеса.
- Вздор, - возразил мистер Хьютон, - все это - проклятое нежелание шевелить мозгами и слабоумие, проистекающее от обжорства. Да на свете сколько угодно людей, и притом людей бедных, которые трудятся куда больше, чем любой делец, и отказывают себе во всем, чтобы купить книгу и вечером, придя домой, изучать Канта, Шекспира и вашего покорного слугу. Если деловой человек слишком ленив и нелюбопытен, чтобы заняться самообразованием, пусть отбросит свое плосколобое, плоскодушное самодовольство и послушает тех, кто взял на себя этот элементарный труд!
Мистер Ривз растерялся. Что за дерзкий, даже можно сказать, грубый, молодой человек! Мистер Ривз привык к тому, что обладателя солидных капиталовложений принято уважать. Правда, до сих пор он еще ни разу не встречался с философами. Что-то в последних словах мистера Хьютона напомнило ему свирепых молодых людей, угнетавших его на вечере у леди Блейкбридж.
- Ленч готов, сэр, - возвестил пожилой пучеглазый официант в чрезвычайно засаленной фрачной паре, появляясь из боковой двери. Мистер Хьютон умолк, допил пиво и пристально посмотрел на мистера Ривза.
- Одну минуту, - сказал тот официанту и повернулся к мистеру Хьютону. - Не доставите ли вы мне удовольствие откушать со мной? - вежливо осведомился он. - Жаль было бы прерывать нашу… м-м-м… интересную беседу.
- Ну, если вы так настаиваете, то я не прочь, - безразличным тоном заявил мистер Хьютон, с превеликой поспешностью вскочив, однако, на ноги.
- Накройте, пожалуйста, столик на двоих, - обратился мистер Ривз к официанту. - Этот джентльмен будет завтракать со мной.
На вкус мистера Ривза ленч оказался далеко не первосортным. Однако мистер Хьютон, видимо, не разделял его точки зрения, ибо поглощал пищу с поистине удивительным и завидным, по мнению мистера Ривза, аппетитом. Но еще более удивительной была его способность одновременно есть и говорить.
- Еще Гераклит сказал, что все течет - panta rhei, ну, вы знаете, - говорил мистер Хьютон, осушая кружку пива и перекладывая к себе на тарелку весь оставшийся отварной картофель.
- Хотите еще пива? - участливо спросил мистер Ривз.
- Да, не возражал бы, - соизволил согласиться мистер Хьютон. - Он же отметил, что нельзя дважды перейти через одну и ту же реку.
- А почему?
- Потому что вода уже будет не та.
- Ну, а на мой взгляд, река-то ведь будет все та же, - возразил мистер Ривз, глядя из окна на Темзу.
- Совершенно верно, - на сей раз не стал возражать мистер Хьютон. - А теперь примените этот закон к человеческой расе. Вода - иными словами человечество - все время меняется, а река, древняя, унылая река, остается все той же, иными словами: люди неизбежно повторяют одни и те же поступки. Люди считают свое время особенно прогрессивным или особенно просвещенным просто потому, что они невежественны, как свиньи. А ведь все главные идеи были придуманы и занесены на бумагу столетия назад, но в истории след оставили лишь те, которые оказались модными. Словом, вы знаете: происходит вечный круговорот - по Ницше.
Мистер Ривз этого не знал, но с умным видом кивнул и заметил:
- Вы хотите сказать, что мы топчемся на месте и из года в год следуем все той же рутине?
- Ничего подобного! - огрызнулся мистер Хьютон. - Если бы мы установили разумную рутину - настоящий порядок в жизни - и держались ее, это бы еще куда ни шло. Но не успеет установиться один порядок, его тотчас сметают и создают нечто прямо противоположное…
- Как, например, лейбористы сводят на нет все хорошее, что было создано при Болдуине? - подсказал мистер Ривз.
- Пф! Ба-а! Гниль! Глупистика! - воскликнул мистер Хьютон. -Личинки! Гусеницы! Умственно неполноценные коммивояжеры, тщетно пытающиеся внедрить в жизнь свои ошибочные, однобокие представления об идеях, дошедших до них из четвертых или пятых рук, от несведущих толкователей, которые сами ничего в них не поняли! Ну, скажите, какая может быть разница между двумя кучами завали и отбросов, если одна из них возникла из галиматьи этого иудея-шарлатана Дизраэли, все теории которого давно пора сдать на свалку, а другая - порождение Уильяма Морриса, этого нечесаного апоплексического апостола сентиментального средневековья? Отбросы - они и есть отбросы, из чего бы они ни состояли и кто бы их ни ел.
Мистер Хьютон с ожесточением набросился на кусок сыра, лежавший на тарелке, разрезал его на две неравные доли и взял себе большую.
- Вы судите слишком строго, - заметил было мистер Ривз.
- Коммунизм! - неистовствовал мистер Хьютон, пропустив мимо ушей замечание собеседника. - Все вы хвастаетесь своими коммунистическими воззрениями.
- Я, например, и не думаю. Я убежденный консерватор, - возразил мистер Ривз.
- И вы, наверно, считаете, что это нечто новое, оригинальное, - тотчас обрушился на него мистер Хьютон. - А я вам говорю, что все это известно - connu, connu, connu! Все это вы найдете в Платоновой "Республике". Ренан обнаружил одно племя в удаленном уголке Северной Африки, которое уже бог знает сколько веков жило по принципам родовой общины, ну и, конечно, пребывало в состоянии непробудного пьянства и скотского невежества. Во времена шестой династии в Египте была революция, и тексты, сохранившиеся на пирамидах, показывают, что ее участники растащили все ценности, какие попались им под руку. С тех пор так они и катятся вниз по наклонной плоскости. У греков еще было какое-то умозрительное мышление, хотя на практике они делали те же глупости, что и все. А надолго ли сохранилось у них такое мышление? Нет! Оно исчезло под гипнотическим воздействием идиотских догм Восточной церкви.
Мистер Хьютон быстрыми глотками допил остатки пива и несколько раз перевел дух. Одутловатое лицо его блестело от пота.
- Еще пива? - спросил мистер Ривз.
Мистер Хьютон кивнул.
- Человек - думающее животное, - изрек он. - Cogito, ergo sum .Если человек не думает, то он становится просто животным. И притом чертовски уродливым и нудным. Вот вы говорите о пролетариате…
- И слова не сказал! - воскликнул мистер Ривз.
- Так я вам говорю, что ваши пролетарии - самое удручающее явление, с каким сталкивается философ, жаждущий познания. Они могут оказать человечеству одну-единственную услугу: если все, сколько их ни есть на земном шаре, разом совершат харакири! А если заодно с ними и всякие там деятели отправятся к праотцам - туда им и дорога!
- Не слишком ли вы суровы к деятельным людям, - усомнился мистер Ривз. - Какого черта! Деятельность убедительнее любых слов.
- И гораздо вульгарнее, - парировал мистер Хьютон. - Деятельность?! Да что такое деятельность? По преимуществу, она состоит в том, что люди разрывают и переворачивают верхние слои земли, обманывают ближних, отбирая у них то, что им причитается, или убивая их, потому что у вас не хватило смекалки подвергнуться психоанализу. Если вы принадлежите к людям деятельным, я бы посоветовал вам: первым же поездом отправляйтесь в Цюрих.
- Почему в Цюрих? - заинтересовавшись, осведомился мистер Ривз. - Это ведь в Швейцарии, правда?
- Любовь! - патетически воскликнул мистер Хьютон. - Просто непостижимо, как у вас хватает наглости сидеть тут и разглагольствовать со мной о любви…
- Боже милостивый! - воскликнул возмущенный мистер Ривз. - Клянусь вам, мне это и в голову не приходило!
- И, конечно, вы даже отдаленно не подозреваете, что это один из нелепейших дурманов, отравляющих человечество. Вы позволяете железам внутренней секреции затемнять остатки вашего разума, если таковой вообще у вас имеется, убеждаете себя в том, что некая коротконогая, толстозадая, надутая, точно голубь зобач, особа, в чьем недоразвитом мозгу нет и тени мысли, - нечто среднее между Еленой Троянской и Гипатией. Вы придаете до нелепости большое значение биологическому акту, равняющему вас с морским ежом, бурым дельфином и клопом, а воспроизведя свой жалкий каркас в виде писклявого выродка, принимаетесь похваляться тем, что выполнили свой долг перед человечеством. Любовь! Да у животных и у тех хватает ума не приплетать ко всему на свете - кстати и некстати - любовь!
- Так ведь они же не способны на это, даже если б в захотели, - заметил мистер Ривз. - А потом я с вами не согласен. Миром движет любовь. Выпьем еще пивка?
Мистер Хьютон вытер с лица пот грязным платком, тщетно пытаясь подавить приступ икоты. А мистер Ривз поспешил воспользоваться представившейся возможностью, чтобы вставить еще несколько слов.
- Все это чрезвычайно интересно. Только ведь это теория, далекая от практики, как все у вас, писателей, хотя, смею сказать, что-то в этом есть. Признаюсь, не все ваши сравнения мне понятны - надо будет подзаняться историей, философией и всякими прочими вещами, чтоб шагать в ногу с веком.
- На это потребуется… ик!… лет двадцать, - возмущенный легкомыслием собеседника, заявил мистер Хьютон.
- Постарайтесь задержать дыхание, - сочувственно посоветовал мистер Ривз. - Или, может, принести вам стакан воды? Говорят, помогает, если пить то с одного боку, то с другого, поворачивая стакан.
Мистер Хьютон замотал головой, показывая, что предпочитает задержать дыхание.
- Вся беда в том, - продолжал мистер Ривз, - что ваше дело не приносит денег. Насколько я понимаю, ни шиша. Вы хотите поучать людей, а люди не хотят, чтобы их поучали. Почему бы в таком случае не повеселить их?
Мистер Хьютон, услышав столь возмутительный совет, испепеляющим взглядом посмотрел на собеседника, икнул и сделал глубокий вдох.
- У вас столько идей и столько разных слов, - уговаривал его мистер Ривз. - Почему бы вам не написать что-нибудь легкое и завлекательное для кино? Или какую-нибудь симпатичную немудреную комедию из жизни Вест-Энда со множеством всяких любовных перипетий? Это принесло бы вам кругленькую сумму.
Мистер Хьютон отчаянно замотал головой и весь передернулся, но от икоты или от отвращения, мистер Ривз не мог понять.
- Ну, вам виднее, - решил мистер Ривз. - Но кое в чем я вам все же завидую. Вас вот в самом деле интересует старик Гиппократ и - как, бишь, его? - Платон, или что там думал какой-нибудь мудрый старец в первом году нашей эры. А мне, честно говоря, на это ровным счетом наплевать. Ну, какой от них прок? Поможет это оплатить хоть один счет? И все же вы этим увлекаетесь. И может статься, будете увлекаться всю жизнь…
Глаза мистера Хьютона возмущенно сверкнули красноречивым осуждением. Он хотел было что-то сказать, но лишь икнул. В отчаянье он проглотил целых полпинты пива и с трудом перевел дух.
- Теперь взгляните на меня, - продолжал мистер Ривз. - У меня есть все, что вы хотели бы иметь, но чего не смогли добиться. Хорошее положение в Сити, отличная репутация, верное слово, кредит на любую сумму, какая мне нужна. У меня есть недурной собственный домик, большой сад, - вы бы посмотрели на мои лупинусы и флоксы, когда они в цвету, - роскошное зрелище; есть жена и дети, машина, радиола-комбайн, ну, вы знаете: втыкаешь в сеть, и никаких забот, даже пластинки сама меняет, - стоила сорок пять гиней… Теперь я ушел на покой и живу на сбережения. Я волен ходить, куда хочу, и делать все, что захочу, в пределах разумного, конечно. Но я просто изнываю от безделья. Само собой, человек, проживший долгую деятельную жизнь, страдает от отсутствия настоящей работы и связанных с ней волнений. Ему нужно чем-то увлечься. А я всегда был слишком занят, и у меня не хватало времени на увлечения. Теперь предположим, вы очутились на моем месте и не знаете больше финансовых затруднений, что бы вы стали делать?
Эту речь мистера Ривза мистер Хьютон слушал куда более внимательно, чем все, что он до сих пор говорил, исключая, конечно, приглашение позавтракать вместе. Он даже от икоты вылечился. Порывшись в кармане, он извлек маленькое объявление, которое и вручил мистеру Ривзу, сказав, как это ни удивительно, всего лишь: "Прочтите".
Не спеша водрузив на нос очки, мистер Ривз отвел от себя бумажку на расстояние вытянутой руки и прочел:
ПРОИЗВЕДЕНИЯ УИЛЛОБИ ХЬЮТОHА
"Духовное возрождение" - эссе о диктатуре интеллекта (7 шил. 6 пенс, доставка почтой - 6 пенсов)
"О человеческой тле" или "Tractatus Politico-Humanus" (7 шил. 6 пенс, почтой - 6 пенсов)
"Пармениды и Эйнштейн" - протест (2 шил. 6 пенсов, почтой - 4 пенса)
"Женщина-паразит" (1 шил., почтой - 2 пенса)
"Выхолощенный коммунизм" (6 пенсов, почтой - 1 пенс)
"Смысл жизни" (6 пенсов, почтой - 1 пенс).
Сведения об авторе:
Коттедж "Жимолость",
Писдейл-на-Темзе.
- Хм, хм, - изрек мистер Ривз. - Это ваши книги, да? И все это вы сами написали? Хм, хм. Весьма похвально, весьма. Только, наверно, расходятся они плохо?
Просмотрев еще раз список, мистер Ривз заподозрил, что вся эта вроде бы случайно возникшая беседа на самом деле была формой саморекламы, изобретенной мистером Хьютоном и заключавшейся в пространном цитировании собственных произведений.
- Прочтите эти книги, - сказал мистер Хьютон тихим, чуть дрожащим от напряжения голосом. - Прочтите их, изучите их, впитайте их в себя, проникнитесь их идеями, сделайте их своей Библией, и все проблемы, над которыми вы ломаете сейчас голову, будут решены, все ваши затруднения исчезнут. В этих книгах заключена квинтэссенция мудрости прошлого, мастерское развенчание ошибок, безумств и глупостей настоящего и обширная программа на будущее. Место человека во вселенной, его личная жизнь и жизнь в коллективе, место, которое должна занимать женщина, - там сказано обо всем.
А мистер Ривз тем временем быстро подсчитал в уме: один фунт один шиллинг и два пенса, - ого! - многовато для нескольких книжек.
- Вы должны прочесть их все, - торжественно заявил мистер Хьютон, поистине завораживая злополучного мистера Ривза своим страстным желанием продать товар. - Каждая является неотъемлемым звеном Философского Целого. Каждая освещает, дополняет и иллюстрирует остальные. Удача, Случай, Судьба, Атэ, Ананке - называйте это как хотите - поставила меня на вашем пути в эту решающую минуту. Тут и в Провидение можно поверить, не будь это прогнившим, устарелым предрассудком. Не упустите этой возможности - будете спасены, а пройдете мимо - погибнете!
Мистер Ривз нехотя вынул из своего плотно набитого бумажника чистенький однофунтовый банкнот и положил на стол, присовокупив к нему шиллинг два пенса и свою визитную карточку.
- По-моему, это покрывает счет? - радуясь своему избавлению, спросил он. - Пришлите мне книжки по домашнему адресу, хорошо?
- Хорошо, - сказал мистер Хьютон, засовывая в карман деньги и карточку и поднимаясь из-за стола. - Вы получите их завтра. Отдайте им свои ночи и дни и… и вы сами удивитесь, какая произойдет с вами перемена. Напишите мне об этом. У меня уже подобралась большая коллекция писем от благодарных читателей, которая будет опубликована после моей смерти вместе с моей официальной биографией. А теперь мне пора. Я сейчас работаю над книгой, имеющей огромное значение, огромное. Ну, до свидания.
Оставшись один, мистер Ривз перечитал список произведений Уиллоби Хьютона. "Коттедж "Жимолость", "Писдейл", - пробормотал он. Затем расплатился по счету, сел в свою машину и направился в Мэрвуд. Пошел дождь, дороги стали очень скользкие, да к тому же что-то случилось со щеточкой на ветровом стекле. Мистер Ривз то и дело сокрушенно покачивал головой. После этой своей вылазки настроение у него в общем стало еще более подавленным. Да и обошлась она ему недешево, считая бензин, ленч и произведения мистера Хьютона. К тому же у мистера Ривза возникло подозрение, что он попался на удочку, которое ему так и не удалось прогнать.