- Судя по сегодняшним отзывам, не такое уж она диво! Как видно, распутная бабенка - только и всего!
- Глупости! Просто это их манepa выражаться, - недовольным тоном произнесла миссис Ривз. - Решили немножко пошутить на ее счет… среди своих. А так - они ее очень любят.
- Ну, я иначе понимаю шутки, - сказал мистер Ривз. - И мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь так меня любил.
- Как это неумно! - воскликнула миссис Ривз. - Ты столько лет провел в конторе, что забыл, как люди ведут себя в обычной жизни.
- Доля истины в этом есть, - признал мистер Ривз. - И все же…
- Надо же наконец стать человеком, приобщиться к культуре, - настаивала миссис Ривз, бессознательно цитируя мистера Хоукснитча. - Ну, почему ты не умеешь сходиться с людьми?
- Очень даже умею, черт побери, - заявил мистер Ривз.
- Ну, конечно, со всякими ужасными субъектами, вроде Джо Саймонса! А вот когда попадаешь в общество людей из высших классов, так молчишь, воды в рот набравши. У тебя комплекс неполноценности!
- Какой же может быть комплекс неполноценности, когда я у себя дома! - возмутился мистер Ривз.
- В том-то и дело! - торжествующе воскликнула миссис Ривз, ловя его на слове. - Если ты перестанешь знаться с жалкими прихлебателями, вроде Джо Саймонса, а начнешь встречаться с настоящими людьми, ты поймешь разницу. Ты думаешь, мне приятно, что мой муж ведет себя, как серый, неотесанный делец?
- Подумаешь! - сказал мистер Ривз. - А кто, скажи на милость, оплачивает эти побрякушки и эти разглагольствования? Дельцы!
- Ох! - патетически вздохнула миссис Ривз. - Право же, душа моя, если ты хочешь что-нибудь получить от своего нового образа жизни, ты должен расстаться с этой торгашеской привычкой оценивать все на деньги. Предположим, тебе и в самом деле приходится немножко раскошелиться, так разве ты не получаешь взамен куда большие ценности?
- Разрази меня гром, если я вижу их, эти ценности, - сказал мистер Ривз.
- Но ты же по-настоящему и не пытался их увидеть. А все из-за предвзятого взгляда на вещи, от которого ты не можешь избавиться. Тебя знакомят с леди Блейкбридж, а ты потом только и делаешь что поносишь ее друзей. Ты просто груб с мистером Хоукснитчем, который так старается ради тебя.
- Терпеть не могу этого малого, - заявил мистер Ривз, скривив губы, точно ему в рот попала какая-то мерзость. - Какой-то он невсамделишный, с души воротит.
- Знаешь, если он вызывает в тебе такие чувства, лучше нам, пожалуй, оставить тебя в покое, но каково все это мне слышать, - мне, которая из кожи вон лезет, чтобы сделать твою жизнь счастливей…
- Ну, хватит, хватит, - прервал ее мистер Ривз. - Давай прекратим это.
- Но ты все-таки попытайся, душа моя! Ну, пожалуйста, постарайся приобщиться к культуре.
- Хм, - произнес мистер Ривз, не желая связывать себя никакими обещаниями.
Он выключил свет и настроился на сон. В комнате долго царила тишина.
- Послушай, Джейн! - вдруг произнес мистер Ривз.
- Да, душа моя!
- Этот твой мистер Энси - большой знаток вин, да?
- Я ведь тебе уже говорила об этом.
- Ну, конечно, - сказал мистер Ривз, прыская в простыню, совсем как за столом он прыснул в салфетку. - Считает кларетом Волней девятнадцатого года. Ха, ха, ха! О, господи, господи! Ха, ха, ха! "Я сначала допью этот дивный кларет". Ха, ха, ха!
Миссис Ривз промолчала; мистер Ривз еще немного похихикал, и тишина ночи поглотила все звуки.
ШЕСТЬ
Мистер Ривз вовсе не намерен был действовать исподтишка. Если бы его допросили с пристрастием, он, несомненно, сказал бы, что не в его натуре что-то утаивать. Играть честно, в открытую, было его девизом. Он никогда не срубил бы втихую вишневого дерева и не поставил бы потом себе в заслугу то, что признался в содеянном. Он срубил свое вишневое дерево на глазах у всего света.
Однако если бы мистер Ривз как следует покопался в своей совести, он обнаружил бы, что совершил кое-какие поступки, о которых не счел нужным кому-либо сообщать. Будучи честным дельцом, мистер Ривз, естественно, избегал копаться в своей совести. Тем не менее несомненно, что он не сообщил миссис Ривз о своем намерении пригласить лорда и леди Стоун позавтракать с ним в Вест-Энде, а также о том, что приглашение это было принято. Просто по чистой случайности (разве не так?) он позвонил леди Стоун, когда миссис Ривз не было дома, а потом по небрежности, будучи человеком рассеянным, забыл сказать, где он завтракает и с кем.
Да в конце-то концов, черт возьми, ну в чем его можно упрекнуть? Ведь сама же миссис Ривз твердила ему о том, как необходима, выражаясь языком мистера Ривза, "вся эта светская возня", и именно миссис Ривз настаивала, чтобы он больше общался с людьми. Прекрасно, вот именно этим он и занялся, не так ли? Стоуны - товар гарантированный, на них стоит печать гостиной леди Блейкбридж, не так ли? Ну и прекрасно. Так может же мистер Ривз отобрать из многообразной светской фауны, предлагаемой его вниманию, тех особей, которые ему больше по вкусу! Добавьте к этому, что мистер Ривз мужественно, - а это значит, вопреки своему желанию, - согласился встретиться во второй половине дня с миссис Ривз и Энси, чтобы вместе посмотреть работы одного "п-ппотрясающе талантливого молодого художника, настоящего гения", и вам станет ясно, что он отбыл из Мэрвуда и отправился на завтрак в чрезвычайно безмятежном состоянии духа, которое лишь слегка нарушилось, когда он обнаружил, что Марсель снова, без разрешения и никому не сказав ни слова, забрала машину.
Из-за этой незадачи с машиной мистер Ривз опоздал минут на пять на свое свидание в большом роскошном ресторане, который он выбрал для вступления в светскую жизнь. Красный, с трудом переводя дух, он ворвался в бар. Стоунов там не было. Дважды проверив, не ошибся ли он, мистер Ривз сел и, обмахиваясь шляпой, стал ждать. После десяти минут ожидания, не в силах дольше сносить холодного высокомерия в глазах бармена, он заказал рюмку шерри. Прошло еще десять минут, и мистер Ривз не находил уже себе места от беспокойства. Может быть, они ослышались и поехали не туда? А может быть, явились вовремя и, возмутившись его бесцеремонным опозданием, уехали? Эта неприятная мысль свела на нет все его усилия охладиться с помощью шляпы, и ему стало еще жарче. Вот ведь неприятность какая…
Через тридцать пять минут после назначенного срока мистер Ривз уже находился в состоянии, близком к невменяемому, тщетно пытаясь решить, позвонить ли Стоунам или же сесть за оставленный для него столик и позавтракать в печальном одиночестве… Тут до слуха его донесся голос: "Здравствуйте, мистер Ривз! Как вы поживаете?"
Мистер Ривз вскочил и принялся горячо пожимать протянутую ему руку. На леди Стоун был один из тех спокойных элегантных костюмов, которые, кажется, только что сняли с вешалки и секрет которых, судя по всему, известен одним американкам. Она ни слова не сказала про свое опоздание - как будто и не заметила, что опоздала. Когда они сели за столик, она сообщила:
- Джерри не сможет прийти. Он позвонил и сказал, что застрял с одним типом из Южной Африки или откуда-то там еще, и просил извиниться перед вами. Извиниться! Вы мне скажите, как это делается, а я повторю.
- Ничего страшного, - галантно сказал мистер Ривз. - Мне очень жаль, что ваш супруг не смог прийти, но для меня, право же, такое удовольствие быть с вами… Не желаете ли шерри?
- Я, пожалуй, предпочла бы Бронкс, если здесь умеют его готовить.
- А вот я не очень-то люблю коктейли, - сказал мистер Ривз, сделав заказ. - Время от времени я, конечно, не возражаю, но, как правило, не пью. Вам не кажется, что они портят вкус к вину?
Леди Стоун состроила гримаску.
- Я не большая поклонница вин, - сказала она. - Большинство белых вин кажется мне сладкими как патока, а красные напоминают уксус. Да и потом - нет в них крепости.
- Жаль, - сказал мистер Ривз. - Вино, если, конечно, его умеренно пить, доставляет большое удовольствие. Я как-то скучал без него в Америке. Но теперь, когда сухой закон отменен, я думаю, Америка станет большой потребительницей вин.
- Вот уж нет, - заявила леди Стоун, потягивая коктейль. - Американцы пьют не ради удовольствия. Они пьют, чтобы напиться.
Мистер Ривз только хотел было заметить, что тут нечем особенно гордиться, но вовремя спохватился, сообразив, что это будет невежливо.
- Однако я надеюсь, что вы все же выпьете сегодня со мной бокал вина. Мне кажется, я могу вам обещать, что оно не будет ни сладким, ни кислым, как уксус.
- Ну что ж, - сказала она безразличным тоном, - только чтобы при этом мне подали кувшин воды со льдом.
Мистер Ривз вздохнул про себя. Как это неинтересно пить вино с теми, кто не понимает в нем толку. Разбавлять вино водой со льдом! Да после этого он не сможет посмотреть в глаза виночерпию. Но такие уж они, эти женщины: ничего не смыслят в самом прекрасном, что есть на свете. Мистер Ривз отхлебнул шерри, настоящего старого "Амонтильядо", достоинства которого ему так хотелось бы открыть тому, кто способен оценить их… Леди Стоун заказала еще один Бронкс. После четвертого бокала мистер Ривз всполошился и предложил приступить к завтраку.
Она отказалась от устриц - они такие мелкие в Европе, - и она не любила икру, а никаких моллюсков в ресторане не оказалось, поэтому для начала ей принесли кислейший грейпфрут, обильно посыпанный сахаром и украшенный консервированной вишней. Мистер Ривз снова глубоко вздохнул. Ведь он заказал к устрицам великолепное шабли, настоящий нектар, надеясь с его помощью приобщить свою даму к радостям хорошего вина. Но, черт возьми, какой же вкус будет у вина после грейпфрута? Леди Стоун пригубила из своего бокала и затем честно призналась, что предпочла бы виски с содовой, если он, конечно, не возражает. Мистер Ривз любезно уступил, подумав при этом, что пути господни неисповедимы, но благостны: не так уж много в нашем мире настоящего доброго вина, и можно себе представить, как взлетели бы на него цены, если бы все понимали в нем толк.
Не считая этого небольшого расхождения во вкусах, все шло преотлично. Она попросила его не называть ее "леди Стоун" - это звучит чертовски глупо для человека, который вырос в демократической стране.
- Но не могу же я называть вас миссис Стоун!
- Меня зовут Марджел, - кокетливо объявила она.
- Марджел! - воскликнул мистер Ривз. - Какое… какое оригинальное имя! Никогда такого не слыхал.
- Мою мать звали Марджери, - пояснила она, - а отца - Джелетт, они соединили оба имени и назвали меня Марджел.
- Очень изобретательно, - сказал мистер Ривз, удивленный такой идеей, которая показалась ему несколько эксцентричной, и, покривив душой, неуклюже добавил: - И очень красиво.
Ну и, конечно, совсем по-отечески он начал звать ее "Марджел"…
- Как вам нравится Англия, Марджел? - спросил он.
- Роскошная страна, - сказала Марджел. - Я обожаю всякие исторические памятники, и грязные старые дома, и все ваши традиции, но я привыкла жить в демократической стране.
- Но Англия тоже демократическая страна, - произнес озадаченный мистер Ривз. - У нас почти все взрослые имеют право голоса и нет никаких политических боссов.
- Да, пожалуй, - сказала Марджел. - Только я-то имела в виду этих ваших зазнаек, которые, здороваясь, суют вам ледяную лапу и всякий раз, как девушка раскрывает рот, произносят: "Ах, во-о-о-от как!"
- А-а, этих, - протянул мистер Ривз, не очень вразумительно, но достаточно сердечно. - Тут я вполне согласен с вами. Снобы. Но ведь и у вас в Америке есть снобы. То и дело встречаешь американцев, которые ведут свое начало от Перкинсов из Алабамы или чьи предки прибыли в страну на "Мэйфлауер". Этот корабль, наверно, был раз в десять больше "Нормандии".
- Ну, это совсем другое.
- Конечно, другое, - согласился мистер Ривз. - Когда речь идет о наших недостатках или глупостях, они выглядят по-другому, чем у соседа. Но я с вами согласен. Американский снобизм в общем-то безвреден - им заражено всего каких-нибудь несколько идиотов на Востоке и Юге. А в Англии это болезнь смертельная. Снобизм проник во все поры нации, он создал между классами всякого рода глупейшие перегородки. Посмотрите, к примеру, сколько у нас периодических изданий посвящено прославлению снобизма. Вот моя жена - сноб…
- Да ну что вы, мистер Ривз, вы же это несерьезно, - возразила Марджел, - она, конечно, чудесная женщина.
- Вполне возможно, - сказал мистер Ривз без особой уверенности, - и все-таки она сноб, светский сноб. Готова потратить бог весть сколько времени и сил, - не говоря уже о деньгах, - на людей, которых она называет людьми "настоящими", а на тех, кто составляет соль земли, она и внимания не обращает. Возьмите, к примеру, моего старого друга Джо Саймонса… Вы, случайно, незнакомы с Джо?
- По-моему, нет, - сказала Марджел, - но, может быть, Джерри знает его.
- Человек каких мало, - восторженно заявил мистер Ривз. - Лихо играет в гольф, работяга, человек открытый, честный, знает уйму занятных историй, никаких глупостей за ним не числится, а вот нате же - поверите ли: моя жена явно недолюбливает его.
- Может быть, он недостаточно к ней внимателен, - предположила Марджел. - А женщины этого не любят и не держат в чести друзей мужа, которые все внимание уделяют ему.
- А, пожалуй, вы правы, - согласился с этой новой для него мыслью мистер Ривз. - Но все равно она - сноб. И меня тоже хочет сделать снобом. Я, конечно, над ней посмеиваюсь, но согласия у нас на этот счет никогда не будет. Я говорю: хочу иметь в друзьях настоящих друзей, а не подлизываться к людям только потому, что их имена можно встретить в газетах.
- У-у-ум. - В знак согласия Марджел издала прелестный воркующий звук, подражая Мэй Уэст в одном фильме.
- А вот вы - совсем другая, - неосторожно заявил мистер Ривз, забыв, что никогда не следует проводить между женщинами сравнений. - У вас есть и титул, и обаяние, и собой вы хороши - это откроет перед вами любую дверь…
- Хотите польстить мне, - сказала Марджел, вынимая зеркальце и принимаясь пудрить нос.
- Нет, право же, - заверил ее мистер Ривз. - Я в самом деле так думаю. И при всем том вас эта светская суета занимает, как видно, не больше, чем меня. А я так просто диву даюсь, до чего она захватывает почти всех женщин. Да и детей моих - тоже. Знаете, Марджел, я очень разочаровался в своих детях…
- Ну, что вы, мистер Ривз, не надо так говорить, Это нехорошо.
- Но это правда, - настаивал мистер Ривз. - Всю жизнь я трудился не покладая рук, - и ведь не только для себя, но и для них тоже. Когда они были помладше, а я победнее, мне приходилось во многом себе отказывать - обходился то без одного, то без другого, лишь бы они, ни в чем не нуждались. Я не жалел на них денег, послал их в хорошие школы, дал им самим выбрать путь в жизни и друзей - все. И что же из этого получилось? Я оказался просто старым дураком, который платит за них. А вся их любовь принадлежит матери - только потому, что она всегда их баловала. Взять хотя бы моего сына - Бейзила, - он учится на стряпчего…
- А что это такое? - спросила Марджел.
- Адвокат, юрист, - пояснил мистер Ривз. - Мать уговорила его заняться этим, хотя он мог бы вступить в очень неплохое дело. Но нет: стать дельцом - это, видите ли, слишком вульгарно…
- Ну, и среди адвокатов есть немало гнид, которые занимаются всякими темными делишками, - сказала Марджел. - А что же тут плохого быть дельцом - не понимаю!
- Вот именно, - сказал мистер Ривз. - Однако все так, как я сказал. Снобизм. Мой родной сын не желает бывать дома, потому что его отец и друзья его отца недостаточно хороши для него. Видите ли, "неспециалисты". А благодаря кому он существует? Благодаря дельцам! Кто платит гонорар юристам? Дельцы! Просто ничего не понимаю. Видит бог, деньги они все любят, но когда надо их не тратить, а зарабатывать, - все воротят нос.
- Молодежь вся такая, - обобщила Марджел. - А вы были благодарны своему отцу?
- Ну, у нас все было иначе, - с достоинством заявил мистер Ривз, забыв про то, что он говорил раньше. - Моему отцу в этом отношении не на что было жаловаться. Пока я не женился, я всегда отдавал ему часть своего заработка.
- Теперь дети смотрят на это по-другому, - сказала Марджел.
- А не должны были бы, - возразил мистер Ривз. - Возьмите, к примеру, мою дочь Марсель. Совершенно идиотское имя, на котором настояла ее мать, - добавил он в скобках, забывая о том, что "Марсель" по звучанию похоже на "Марджел". - Так вот она совершенно помешалась на искусстве. Только и разговоров что про Искусство с большой буквы. Художники, оказывается, люди совсем особого рода, витают где-то там в облаках…
- О, господи! Вот такую же чушь я слышала и у нас в Гринвич-Вилледже, - сказала Марджел. - Просто слушать тошно, правда?
- Ну, конечно, а когда я спрашиваю ее, сколько художники зарабатывают, - с обиженным видом продолжал мистер Ривз, - она только пожимает плечами и делает оскорбленное лицо. Забывает, что это благодаря моим деньгам она может строить надменные рожи.
- Да, тяжело вам приходится, - сказала с притворным сочувствием Марджел.
- Боюсь, я наскучил вам своими жалобами, - поспешил сказать мистер Ривз, уловив неискренность в ее тоне.
- Да что вы! Как вы можете такое подумать? - сразу оживилась Марджел. - Все это очень интересно. И я в самом деле считаю, что вам должно быть тяжело.
- Спасибо, - сказал мистер Ривз. - Теперь вам более или менее ясно, в каком тяжелом положении я нахожусь. В жизни у меня было две настоящих привязанности - мои дела и мой дом. От дела я отошел, а дом не оправдал моих надежд. Если же я когда и развлекался, то развлечения так и оставались для меня развлечениями, они вносили разнообразие в мою жизнь - и только. Но нельзя всю жизнь проводить в развлечениях, я, во всяком случае, так не могу. Значит, мне нужна какая-то новая привязанность, нужны новые друзья…
- У-у-ум, - в знак согласия проворковала Марджел.
- И вот я надеюсь, - неуклюже начал мистер Ривз, - что мы могли бы стать друзьями…
- У-у-ум.
- И встречались бы так время от времени, чтобы позавтракать вместе и спокойно поговорить о жизни и прочих вещах…
- Угу. Роскошно, - согласилась она.
Ничего не было сказано о том, чтобы приобщить к этому и отсутствующих. Наступило непродолжительное молчание, пока Марджел снова пудрила носик, после чего она ослепительно улыбнулась мистеру Ривзу.
- Какая вы добрая, - робко сказал он. - Знаете, я… мне в самом деле бывает довольно одиноко.
- Ну и мне порой тоже, - призналась Марджел. - Конечно, у меня есть Джерри, и он совершенно замечательный, но он целый день торчит в конторе, а у меня нет настоящих друзей в Лондоне…