- Вы говорите о лорде Эмсворте?
- Да. Как он вам?
- Ничего. Чистенький, трезвый.
- Почему ему не быть трезвым?
- Я не жалуюсь, - заверил гость, - мне он понравился.
- Да? Так вот, Конни будет втолковывать, что он - просто рассеянный. Не верьте. Сошел с ума.
- Вы так считаете?
- Безусловно. Вся семья такая. Бошема вы видели. Кретин? Кретин. Поехал в Лондон, а кто-то ему говорит: "Дай бумажник". - "Пожалуйста, со всем моим удовольствием.". А Фредди? Еще хуже. Продает собачий корм. Сами видите, что за семейка. У здорового человека не бывает таких сыновей. Вот, я вам расскажу… рассказать?
- Если вам не трудно.
- Помешался на свинье.
- Праведник печется о жизни скота своего.
- Но не готовит его к бегам.
- А Эмсворт готовит свинью?
- Собирается.
- Ничего, ее не примут. Собачьи бега - возможно. Но не дерби!
- То-то и оно! Видите?
- Конечно, конечно.
Герцог со вкусом подул в усы, и они взметнулись, как знамя. Он понял, что этот Глоссоп знает свое дело, и решил рассказать все. Там, в холле, произошли странные вещи, лучше посоветоваться со знающим человеком.
- Приятный замок у Эмсворта, - заметил лорд Икенхем, когда они дошли до террасы.
- Ничего, бывает хуже. Вот и жалко, что он переедет в психушку. Если вы не поможете.
- У меня мало неудач.
- Тогда, - сказал герцог, - посмотрите моего племянника.
- Что вас беспокоит?
- Все.
Герцог яростно вздул усы. Из каких-то кустов донесся приятный тенор, выводивший с большим чувством: "Ах, берег, берег, берег Лох-Ло-мон-да!".
- Опять этот гад!
- Простите?
- Свистит и поет. И где? Под моим окном, - объяснил герцог. - Все хочу поймать, но он прячется. Ничего, подожду, у меня в комнате десяток свежих яиц. Рано или поздно… да, я говорил про Хореса.
- Это ваш племянник?
- Сын брата. Есть еще два, у сестры. Псих. И те психи. Брат был душевнобольной. Сестра, конечно, тоже.
- Как по-вашему, кто из них в самом тяжелом состоянии?
Герцог подумал.
- Этот, - признал он. - После того, что сейчас было - да, он. Вы знаете, что было?
- Нет, я только что прибыл. А что было?
- И этот собачий "Лохламон"! Мерзкая песня. Кто ее сочинил?
- По-видимому, Бернс. Так что же случилось?
- Конни повела вашу дочь в галерею, хотя понять не могу, зачем приличной девушке смотреть на такие морды. Мы с Бошемом и с вашим племянником стоим в холле. Тут входит мой племянник, смотрит на вашего и орет: "Мартышка!". Можете себе представить? Мартышка! Ваш племянник возразил, что его зовут Бэзил.
- Молодец!
- Что?
- Я говорю: "Молодец".
- Почему?
- Потому, - ответил лорд Икенхем.
Герцог над этим подумал и, видимо, согласился.
- В общем, Хорес принял его за своего приятеля. Ладно. Со всяким случается. Но вы слушайте дальше. Если ваш Бернс думает, что "Лох Ломонда" - это приличные слова, он сам псих. Хотя что сюда еще сунуть?
- Вы сказали, чтобы я слушал дальше?
- А? Да, да, сейчас. Только кретин… Да, так дальше. Входит Конни с вашей дочерью. Красавица.
- Я не видел леди Констанс.
- Ваша дочь.
- О, да! Ее зовут Гвендолин.
- Так она и сказала. Но Хорес заорал: "Полли!".
- Полли?
- Да. "Привет, Полли!"
- Вероятно, - предположил лорд Икенхем, - он принял ее за какую-то Полли.
- Именно. Я тоже так подумал. Сами понимаете, мне стало не по себе. Один такой ляп - еще туда-сюда. Но целых два за две минуты!.. Я подозревал, что с Хоресом неладно с тех самых пор, как он после кори вымахал футов до восьми. Если мозги так далеко от сердца, легко ли им работать? Пока еще кровь до них доберется… Ну вот, - с этими словами герцог вошел в холл. - Эй, где вы все? Наверное, одеваются. Вы и сами хотите переодеться. Я вас провожу. Вам отвели Алую комнату. Ванная - в конце коридора. Да, что я говорил? А, вот! Я беспокоился за Хореса. В конце концов, сын моего покойного брата, да еще такой длинный, не может быть здоров. Я вспомнил, как он говорил мне, что видел Бакстера на карнавале, и догадался: да у него… как это, забыл название?
- Вы имеете в виду диатез сублунарной медулы?
- Именно. Теперь я понимаю, почему эта девица расторгла помолвку. Кому нужен псих вместо мужа? Хотя где другого найдешь… Вот ваша комната. Вы уж постарайтесь, сделайте что-нибудь.
- С удовольствием. Вымоюсь - и займусь им.
- Тогда я его к вам пошлю. Это же сумасшедший дом! Тут - он, там - Эмсворт, Бошем, еще этот тип свистит… Никаких сил не хватит!
Герцог ушел, граф направился в ванную, прихватив любимую губку Голубку. Когда он вернулся, Хорес подходил к его двери. Две черты привлекали в нем внимание - нос Данстаблов (отец) и большие оленьи глаза Хилсбери-Хепвортов (мать). Сейчас кончик носа по-кроличьи двигался, а в глазах мерцал непритворный ужас, словно у Макбета в сцене с духом Банко.
Недавние события потрясли душу Хореса. Он давно и твердо знал, что дядя его - один из виднейших психопатов, а потому боялся не только наследственности, но и прямой заразы. Двойная галлюцинация вконец расстроила его, и он охотно направился к такому светилу, как сэр Родерик Глоссоп.
Однако и тут поджидала галлюцинация. Человек в купальном халате как две капли воды походил на графа Икенхема, дядю его невесты, хотя быть им не мог, поскольку: а) в Алой комнате поселился сэр Родерик, и б) тот улыбался с вежливым любопытством, явно не зная, кто перед ним такой.
Наконец, несчастный проговорил:
- Сэр Родерик Глоссоп?
- Да.
- Я… э… Давенпорт.
- Да, да, конечно! Заходите, мой дорогой. Вам не помешает, если я при вас оденусь? Уже звонили к обеду.
Растерянно глядя, как он бодро ныряет в накрахмаленную рубашку, Хорес дивился невероятному сходству.
- Я… э… - спросил он, - вы случайно не знакомы с лордом Икенхемом?
- С Икенхемом? - Лорд Икенхем задумался, одновременно вскакивая в брюки. - Да, мы встречались.
- Вы на него очень похожи.
Лорд Икенхем ответил не сразу, он завязывал галстук, ответственный человек в такое время молчит. Наконец, он произнес:
- Не заметил. По-вашему, мой дорогой…
- Да, вы с ним похожи.
- Как странно… Никто мне не говорил. И впрямь, если он стройный, высокий, а я - коренастый…
- Коренастый?
- Конечно.
Хорес Давенпорт горестно крякнул, быть может - прощаясь с последней надеждой. Собеседник метнул на него острый взгляд, и тон его изменился.
- Простите меня, - сказал он. - Нет, это непростительно, ведь ваш дядюшка описал мне, как вы приняли мою дочь и племянника за своих друзей, а человека на балу - за его секретаря. Это с вами бывало?
- Нет.
- Так, так… Делюзия метабилис наступила внезапно. Вы не припомните, чем это вызвано?
Хорес замялся.
- Я думал… ну… а…
- Да, да?
- Такие вещи передаются по наследству?
- Конечно, иногда.
- Бывают же фамильные носы!
- Верно, бывают.
- Мой, например. Сколько ему веков!
- Наверное, много.
- А от дяди наследуют?
- Не всегда, но это возможно. В какой мере расстроена психика вашего дядюшки?
- В большой.
- Так, так…
- Отец был здоров. Собирал японские картинки.
- А ему не казалось, что он внутри картинки?
- Нет.
- Так, так, так… По-видимому, речь идет о небольшом расстройстве нервов, вызванном волнениями. Были у вас волнения?
Вопрос этот вызвал у Хореса такую же реакцию, какую он вызвал бы у Иова.
- Ха-ха!
- То есть были?
- Еще какие!
- Что ж, я рекомендовал бы долгое морское путешествие
- А пожить у моря можно?
- Можно. Вы приехали на машине? Тогда сразу после обеда, не травмируя психику прощаниями, отправляйтесь в Лондон, укладывайте вещи и - к морю!
- И все пройдет?
- Несомненно.
- А можно как следует хлопнуть? Лорд Икенхем погладил его по плечу.
- Мой дорогой, нужно! Вы, часом, не знаете напитка "Царица мая"? Сухое шампанское, бренди, арманьяк, кюммель, желтый шартрез и пива для вкуса. Давно не пробовал, но рекомендую при всяком расстройстве нервов. А! Вот и обед. Идемте, идемте. Нельзя опаздывать в первый же вечер. Дурной тон.
Глава 11
Лорд Икенхем собирался сразу после обеда потолковать со своим племянником, но долгая беседа с хозяйкой задержала его, и уйти он смог, когда герцог основательно втерся между ними. Мартышку он нашел в бильярдной, где тот играл сам с собой.
За обедом он вел себя очень плохо. Соломон во всей своей славе, окажись он за этим столом, не сравнился бы с ним, но только внешне. Все блистало в Мартышке, все сверкало - галстук, рубашка, носки, не говоря уж о складке на брюках, но лицом, отражавшим душу, он походил на затравленную лису.
Вот почему дядя и хотел подбодрить его.
- Что ж, мой солнечный лучик, - сказал он, - все идет, как по маслу. Говорят, ты устоял перед Хоресом.
Мартышка ожил, как ожил бы ветеран Азенкура, услышав о Криспиане.
- Да, - отвечал он.
- То-то и оно, - подчеркнул дядя. - Редкостная выдержка. Я тобой горжусь.
- А что толку? - проговорил Мартышка, снова сползая к скорби. - Даже такой идиот в конце концов догадается. Увидит тебя.
- Он меня видел.
- О, Господи! И что же?
- Мы долго, интересно беседовали. Рад сообщить, что он уезжает к морю. Только заедет в Лондон, чтобы напиться, словно бабочка, присевшая на цветок.
Мартышка ожил совсем.
- Однако! - сказал он. - Выжить Хореса - это немало. Лорд Икенхем резонно обиделся.
- То есть как "немало"? - укоризненно спросил он. - Я думал, ты будешь плясать по комнате, хлопая в ладоши. Неужели тебя пугает леди Констанс?
- Да. И Бакстер.
Лорд Икенхем пренебрежительно взмахнул кием.
- Что тебе Бакстер и Конни? Они едят из рук. Чем плоха наша хозяйка? Что она сделала?
- Ничего, - признал Мартышка. - Но мне говорили правду, тетя - будь здоров. Чуть что - и начнется…
Лорд Икенхем кивнул.
- Понимаю, - сказал он. - Я замечал это за вулканами и за моей давней бонной. Помню, как сейчас - улыбается, курлычет, а только и норовит дать линейкой по руке. Чего от тебя хотел Бакстер?
- Спрашивал, какие у нас методы. Я его боюсь.
- Да? Собственно, я тоже. Беседа на перроне не совсем меня успокоила. Какая-то в нем была сухость, какая-то настороженность. Конечно, он не потомок норманнов, как друг наш Бошем, но в одном они похожи: оба не очень верят нам.
- Тогда мне лучше смыться.
- Хуже. Полли должна очаровать герцога. Кто ее поддержит без тебя, кто утешит? Где твое рыцарство? Хорош бы ты был за Круглым столом!
Уязвленный Мартышка признал его правоту. Лорд Икенхем, в свою очередь, признал, что не ждал от него ничего другого.
- Мы положили руку на плуг, - обобщил он. - Или, если хочешь, мы взяли меч. Без тебя мне со свиньей не справиться. Да, ты ведь не знаешь! У Эмсворта есть свинья. Герцог хочет ее отнять. Эмсворт не хочет ее отдавать, но боится герцога. Я посоветовал прибегнуть к хитрости. Мы вывозим свинью из ее жилища, и ты едешь с ней в Икенхем, где она пережидает опасность.
Мартышка редко взлохмачивал волосы, что там - очень редко, но он их взлохматил, да еще обеими руками. При этом он сказал: "Ха!".
- Я тебя просил, - напомнил пятый граф, - не произносить этого слова.
- Ха-ха! Возить свинью! Что я, свиновоз?
- Блестяще, мой дорогой, блестяще. Одно слово - Флобер.
- Не повезу.
- Да?
- Да.
- Так, так, так… Какая, однако, жалость! Эмсворт тебя озолотил бы. Он очень любит эту свинью. Осыпал бы золотом…
Мартышка ожил еще раз.
- О! - сказал он.
- Вот именно. Подумай хорошенько. А я пока что поиграю. Он склонился над столом, пристально глядя на шар, но тут же обернулся, ибо дверь открылась, и его пронзил какой-то луч смерти.
Руперт Бакстер смотрел на него сквозь очки Те, на кого он смотрел сквозь очки, обычно дрожали и метались, наспех испытывая совесть; но лорд Икенхем был спокоен.
- А, Бакстер! - сказал он. - Вы ко мне?
- Хотел бы с вами поговорить.
- Как с врачом? Неужели галлюцинации?
- У меня их не бывает.
- Так я и думал. Что ж, садитесь. Оставь нас, Бэзил.
- Не надо, - мрачно возразил Бакстер. - То, что я скажу, касается этого господина.
Мартышка, сидя в углу, думал о том, что это и есть голос рока. Секретарь казался таким страшным, что он никак не мог понять, почему дядя совершенно безмятежен. Установив шары, тот собирался выполнить сложный удар.
- Приятный вечер, - заметил он.
- Да. Хорошо прошлись?
- Мягко сказано! - отозвался пятый граф, ловко рассыпая пирамиду. - Я бы выбрал слово "божественно". Чистый воздух, дивный ландшафт, цыганское чувство свободы, беседа с герцогом… Кстати, он говорил мне, что у вас произошла небольшая ссора. Насколько я понял, он предупредил вас за две недели, потому что Хорес Давенпорт будто бы видел вас на балу.
- Да.
- Все уладилось?
- Да. Он узнал, что сведения - неверные.
- Прекрасно. Кто захочет потерять такую работу? Секретарь герцога! В сущности, это - герцог. Не то, что наш Бэзил, а?
- Вы правы. Совсем другое дело.
- Другое? Да, конечно, но в каком смысле употребили вы это слово?
- Этот господин не знает азов нашей профессии.
- Верно, верно… Бедный Бэзил - просто любитель. У него нет вашего опыта. Вы служили у лорда Эмсворта?
- Да, - с неудовольствием признался Бакстер, еще больше краснея. Служба его (заметим - неоднократная) всегда плохо кончалась.
- А до него?
- У сэра Ролфа Диллинворта, в Йоркшире.
- Как плавно вы идете вверх! - восхитился лорд Икенхем. - Простой, немудреный баронет - граф - потом герцог… Похвально, похвально.
- Благодарю.
- Не за что, мой дорогой. Диллинворт - человек со странностями. Я не ошибся?
- Нет.
- Я слышал, что он гонялся за мышами с охотничьим ружьем.
- Гонялся.
- Печально. Каково семье, а? И мышам. Надо было вызвать меня.
- Они вызывали.
- Простите?
- Они вас вызывали.
- Не припомню.
- Вполне естественно.
Руперт Бакстер откинулся в кресле, сложив кончики пальцев. Мартышке казалось, что, если бы не другой овал, он был бы в точности похож на Шерлока Холмса.
- Когда я встретил настоящего сэра Родерика, - продолжал секретарь, - он меня не узнал, но я узнал его сразу. Он почти не изменился.
Лорд Икенхем поднял брови.
- Вы хотите сказать, что я не сэр Родерик?
- Да.
- Так, так, так… Значит, я - самозванец и обманщик?
- Да.
- Как вы правы, мой дорогой! - воскликнул пятый граф. - Ах, как же вы правы!
Руперт Бакстер немного растерялся.
- Я не знаю, кто вы… - начал он.
- Зовите меня дядей Фредом.
- Не буду! - возразил секретарь, утешаясь видом Мартышки. Вот это - разоблаченный обман, приятно посмотреть.
- Ваше право, - признал граф.
- Вы страшно рискуете, - сказал Бакстер. - Многие знают в лицо такого известного врача.
- Сурово, но верно. Как лучше усы, вот так? Или вот так? Нетерпеливым жестом Бакстер дал понять, что он - Немезида, а не знаток мужской красоты.
- Вероятно, - сказал он, - вы хотите узнать расписание поездов.
- Молочный поезд есть? - спросил Мартышка.
- Возможно, - отвечал Бакстер, - но я бы посоветовал 8.20 утра.
Лорд Икенхем удивился.
- Вы говорите так, словно мы уезжаем.
- А вы не уезжаете?
- Нет. Разве вы не сохраните нашу маленькую тайну?
- Я выдам вас немедленно.
- Даже если я докажу, что мы не воры? Мы здесь, чтобы соединить…
- Ваши намерения меня не интересуют. Лорд Икенхем покрутил усы. Он думал.
- Так, так, так, так… Вы жестокий человек, Бакстер.
- Я выполняю мой долг.
- Не всегда. Как насчет бала?
- Что вы имеете в виду?
- Хорес заметил вас в Альберт-Холле.
- Хорес!
- Именно. Да, сейчас его свидетельству не верят, но почему? Потому что герцог видел своими глазами, как он принял незнакомцев за своих друзей. Вы меня выдаете - я признаю, что это именно те, кого он назвал, - герцог понимает, что у Хореса нет галлюцинаций, - и выгоняет вас. Что тогда?
Он замолчал. Мартышка в своем углу расцвел, словно политый водою цветок. Пока дядя говорил, глаза его наполнялись тем собачьим благоговением, с которым он далеко не всегда смотрел на пятого графа.
- Вот это да! - выговорил он. - Р-р-раз - и готово! Наповал.
- Вполне вероятно, - согласился лорд Икенхем.
Челюсть у Бакстера была не из тех, которые легко падают, но она дернулась. Глаза за очками глядели немного растерянно.
- Одно из другого не следует!
- Ах, что вы! Следует, поверьте мне.
- Я буду все отрицать.
- Что толку? Я мало знаю герцога, но успел заметить, что он - из тех суровых, непоколебимых натур, которыми держится Англия. Нет, Бакстер, я бы на вашем месте подумал.
- И я, - поддержал Мартышка.
- Поразмышлял бы, все взвесил.
- Да, да.
- Тогда вы увидите, что и гибнем мы, и спасаемся только вместе. Разоблачая нас, вы разоблачите себя. И что же? Мы - уезжаем, а вот к вам подходят два мускулистых лакея… Кто поручится, что вы попадете к баронету? Возможен и простой дворянин.
С этими словами он мягко повел к дверям несчастного Бакстера.
- Мой дорогой, - говорил он, - нам остается одно: диви - и другим не мешай. Пусть нашим девизом станет девиз славного короля Позоля: "Ne nuis pas a ton voisin". Иначе жизнь не проживешь.
Когда дверь закрылась, Мартышка перевел дух.
- Дядя Фред, - сказал он, - иногда я сердился на вас…
- Ты имеешь в виду тот случай с попугаем?
- Скорей, собачьи бега.
- Ах, да! Мы немного увлеклись, не спорю.
- Но сейчас вы спасли мне жизнь.
- Дорогой мой, я просто смущен. Такой пустяк! Я всегда рад прибавить сладости и свету.
- Этот тип сдался, а?
- Еще как! Вышел из строя. А теперь, ты уж прости, я тебя покину. Обещал герцогу заглянуть около десяти.