6
Мы не скажем, что леди Констанс обрадовалась посетителям. Она скорее растерялась, и взгляд, сперва обратившийся к Галли, напоминал о Медузе. Правда, увидев герцога, она помягчела; Галахад был способен на все, но Аларих не разбудил бы ее без очень весомой причины.
Герцог и начал беседу. Человек слабый испугался бы этой царственной женщины в косметической маске, слабый - но не он.
- Конни! - сказал он. - Где ты поселила этого Траута? Леди Констанс спросила в свою очередь:
- Почему ты бродишь по дому в такой час?
Тут герцог нашелся сразу. Не для того он лез по лестнице, чтобы отвечать на всякие вопросы.
- Не в этом дело. А вообще, я ищу этого гада.
- Зачем? - не унялась леди Констанс. - Подожди до утра.
- Не могу, - отвечал герцог. - Он сбежит. Надеюсь, еще не сбежал.
Леди Констанс настолько не была готова к такой напряженной беседе, что обратилась за помощью к своему брату Галахаду.
- О чем он говорит, Галли?
- Очень просто, Конни, - отвечал добрый Галахад. - Он думает, что Траут украл у него картину и где-то спрятал. Насколько я понимаю, он хочет его пытать, пока он не выдаст тайника. Очень разумно. Всегда дает плоды.
Как ни убедительны были объяснения, леди Констанс поняла не все.
- Аларих, - спросила она, - почему ты подозреваешь мистера Траута?
- А кто еще может украсть?
- Почему ты думаешь, что ее украли?
- Картины сами не сбегают.
- Все равно не поняла.
- Если она исчезла, кто-то ее взял. Эмсворт был в галерее и видел, что ее нет.
- Кто, Кларенс? - Леди Констанс мгновенно успокоилась. - Неужели ты ему веришь? Ты же знаешь его. В детстве он говорил, что у него под кроватью живут индейцы.
- Вызови Траута! - вскричал герцог.
- И не подумаю. Пойдем в галерею, посмотрим сами. Через несколько минут она продолжала:
- Ну, вот видишь! Герцог ответить не мог.
- Я же говорила! Кларенс, как вылитый. Может быть, разрешишь мне лечь и заснуть, если удастся?
Она ушла, превосходя гордостью всех своих предков женского пола, хотя многие из них специализировались на этом грехе; а Галли пощелкал языком.
- Расстроилась, - сказал он.
- Как и я, - прибавил герцог.
- Странно, что Кларенс так ошибся.
Герцог выразил свои чувства, фыркнув особенно громко.
- А что странного? Он не рассеянный, он слабоумный. Идет ночью к свинье, потому что видел сон. Потом заходит ко мне и швыряется столами. Лепечет о каких-то кошках. А главное, не видит картин. Надо бы вызвать врача.
Галли задумчиво поглаживал подбородок, а иногда протирал монокль.
- Врача - не врача, - сказал он, - но психиатр не помешал бы.
- Кто?
- Такой тип, который расспрашивает о детстве и выясняет, почему вы кричите в театре: "Пожар!" Обычно причина в том, что у вас в шесть лет отняли петушка.
- Знаю, знаю. Кладут на кушетку и дерут три шкуры. Я думал, их называют фрейдистами.
- Это научный термин.
- Я слышал о таком Глоссопе.
- Сэре Родерике? Да, он самый известный.
- Пригласим.
- Он уехал в Америку, газеты писали.
- Жаль.
- Но, - продолжал Галахад, - по удивительному совпадению, я сегодня утром говорил с его ассистентом, Халлидеем. Он не хуже Глоссопа. Все говорят, исключительно одарен.
- Ты его уговорил бы?
- Конечно! Он будет рад. Все дело в Конни.
- А что?
- Пригласит она его? Ей не надо знать, что Кларенс болен. Женщина, сам понимаешь. Разволнуется. Ты не смог бы ее убедить, что он твой друг?
- Убедить? - Трубное фырканье огласило галерею. - Зачем? Я его сам приглашу.
- Превосходно! - сказал Галли. - Позвоним ему завтра с утра.
Глава восьмая
1
Будуар леди Констанс (второй этаж) выходил на дорожку перед входом, а там - и на самый парк, куда и глядела хозяйка через два дня после изложенных событий. Она стояла у окна, выпуская пламя из красиво очерченных ноздрей, а время от времени содрогалась, словно невидимая рука колола ее булавкой. Думала она об Аларихе, герцоге Данстаблском, и стилист в духе Флобера, искавший точные слова, сказал бы, что она бесилась, как мокрая курица.
Много лет назад, еще в детстве, она непрестанно слышала от гувернанток: "Конни, милочка! Истинные леди чувств не выдают"; слышала - и усвоила. На людях она сохраняла патрицианскую отрешенность, но можно же в конце концов немного расслабиться в своей комнате! Да, можно. Когда, глядя на парк, она дрожала и хмурилась, самая строгая гувернантка признала бы ее права. Леди Констанс была гордой женщиной и вынести не могла, что Аларих приглашает к ней кого ни попадя, сперва - Траута, теперь какого-то Халлидея. Утешало ее одно: все ж это не друзья Галахада.
Пока она стояла, буквально извергая адреналин, ко входу, тяжко пыхтя, подкатило такси (владелец - Робинсон-младший), а из него вышел, судя по всему, этот самый Халлидей. Проследив за ним взглядом, которому позавидует василиск, леди Констанс признала, что с виду он вполне приличен. Но пригласила его не она, а потому - обдала холодом, когда через несколько минут Галли привел его к ней. Нервный молодой человек, отметила хозяйка замка. Трепыхается.
И не ошиблась. Джон именно трепыхался. Недолгий экстаз сменился чувствами, которые испытывает кошка, забредшая в незнакомую аллею. Галли говорил ему, что хозяйка вполне способна вышвырнуть вон, и, глядя на нее, он видел, что это верно. Припомнив, что муж ее - американец, по фамилии Скунмейкер, он живо представил себе гибрид Хемфри Богарда с Эдвардом Робинсоном, цедящий слова, не разжимая губ, и питающийся сырым мясом. Таким червем он не чувствовал себя даже в те минуты, когда судья ругал его за недостаточно умелую защиту обоих Онапулосов.
Галли, в отличие от него, цвел и веселился. Сестра его не пугала. Когда на твоих глазах разумная няня бьет человека головной щеткой, чары его теряют силу. К тому же сейчас он всех любил. Мало, что так приближает к герою Диккенса, как сознание, что ты вытащил ближнего из компота. Думая об этом, Галли веселился и цвел.
- Привет, Конни! - пропел он, словно он - жаворонок, а не позор семьи. - Вот мистер Халлидей, которого ты ждешь-не дождешься. Сразу привел к тебе.
- О? - сказала леди Констанс. - Здравствуйте, мистер Халлидей.
- Большой приятель Данстабла, - сообщил Галли.
- О?
- И мой. Мы только что познакомились, но как-то сразу подружились. Называем друг друга по имени, Галли, Джон.
- О?
- Это большая удача, вообще Джон очень занят. Надеюсь, он все уладит с этой бедной девушкой. Она вернулась?
- Нет.
- Когда ты ее ждешь?
- Попозже.
- Так, так. У нас гостит некая Линда Гилпин, - объяснил Галли. - Вчера уехала на какое-то сборище, в свою старую школу. Я ее предупреждал, она там совсем усохнет, но что поделаешь! Хорошо, пойду покажу Джону замок. Вам повезло, Джон. В особый день с посетителей берут полкроны, ха-ха.
Когда дверь за ними закрылась, леди Констанс выпустила воздух, который так и держала все это время. Менее воспитанная женщина еще бы и выругалась, ибо беседы с Галли действовали на ее нервы, как наждачная бумага. И сказать ничего нельзя, виноват Аларих. Вот ему она скажет… - и тут он вошел.
Те, кто изучил ее характер, удивляются, почему она ждала до сих пор, но мы это объясним. О приезде Джона она узнала, когда у нее был приступ невралгии и ей запретили вставать.
Мы уже говорили, что леди Констанс любила герцога любовью сестры. Однако по ее нынешнему взгляду никто бы этого не угадал. Так смотрят, в лучшем случае, тетушки.
- Да, Аларих?
- Э?
- Я говорю, да, Аларих?
- Очень глупо, - заметил герцог. - Что ты имеешь в виду? Я ничего не сказал, при чем тут "да"?
Леди Констанс совсем уж оцепенела. Как обычно, герцог рыскал по комнате, перебирая мелкие предметы и бросая неприязненные взоры на фотографию Скунмейкера. Опять же, как обычно, ей при этом казалось, что множество муравьев гуляет у нее по спине; и она вспоминала уроки гувернанток.
- Я сказала "Да, Аларих", потому что хотела спросить, зачем ты пришел.
- Э?
Любовь сестры убыла еще порядка на два. Муравьи расплодились.
- Тебе что-нибудь нужно?
- Да. Марка. Пишу в "Тайме", насчет правительства. Никто ничего не смыслит. А кто это Джейн?
- Прости?
- Тут подписано: "Джейн". От кого это?
- Не читай мои письма.
- Я и не читаю. Они скучные. Почему Скунмейкер глупо хихикает?
- Мне очень жаль, - сказала леди Констанс, - что улыбка моего мужа тебя не устраивает. Если хочешь, позвоню по международной и попрошу учесть твою критику.
- Э? - откликнулся герцог, вертя письмо от некоей Эми, которое ему понравилось. - А что этот Фред натворил?
- Прости?
- Вот она пишет, надо с ним развестись. Наверное, такое отмочил…
Леди Констанс со свистом вдохнула воздух.
- Положи мое письмо! Слушай!
- По-моему, - заметил герцог, - ты беспокоишься. В чем дело, а?
- Беспокоюсь? Я бешусь. Это - замок, а не гостиница.
- Ты насчет Траута?
- И Халлидея.
- Ну, Трауту я продаю картину, - объяснил герцог. - Надеюсь, что даже существо женского пола поймет такую несложную мысль. А Халлидей…
- Что ты собираешься продать ему? Видимо, это уже не замок, а торговый центр.
Герцог руководствовался тем же правилом, что и Галли: ругают тебя? Нападай.
- Чего ты язвишь? - спросил он. - Ах-ах-ах-ах! Разъязвилась. Я тебе и так скажу, а то будешь перед ним выпендриваться. Давно думаю, как эти янки терпят. Губы скривишь, глаза - на нос, смотреть противно! Ну, ладно. Значит, когда я ушел…
- Откуда?
- Ну, когда Эмсворт свихнулся. Да, у него в детстве никто не отнял соску?
- Ничего не понимаю!
- Ладно, Халлидей разберется. Прямо так и спросит. Так вот, ты легла, а мы с Трипвудом решили, что Эмсворта надо лечить. Психика ни к собакам, если ты знаешь, что это такое.
- Конечно, знаю!
- Вот. Надо лечить. А лечат - врачи. Я давно говорил, еще когда он вздумал пустить свинью на ипподром.
- Этого не было!
- Было, было.
Муравьи, объединившись со всеми своими родственниками, маршировали под звуки гимна.
- НЕ БЫ-ЛО! Он мне сам сказал.
- А ты чего ждала? - не сдался герцог. - Ляпнул, а потом спохватился. Я слышал, еще и отговаривал. Но дело не в том. Мы с Трипвудом хотели позвать Родерика Глоссопа, но его нет, а Трипвуд знает его ассистента. Мы и позвали. Вот он, прошу.
По ходу этих объяснении леди Констанс остывала. Она никогда не заблуждалась насчет Кларенса, но теперь всполошилась всерьез. Да, кто-кто, а психиатр ему нужен. Только справится ли этот Халлидей?
- Он очень молод, - сказала она.
Герцог пристально смотрел на фотографию Скунмейкера.
- Смешная у него голова. Как луковица.
- Он очень молод, - повторила леди Констанс.
- Вот уж не сказал бы! Твой Скунмейкер…
- Я имела в виду мистера Халлидея.
- Конечно, молод, а что? Если он младший, значит - не старый, - рассудил герцог, удивляясь тому, как отупела Конни среди америкашек. Простых вещей не понимает.
2
Минуты две, а то и три Галли и Джон молчали. Галли думал о том, как ловко решил он всякие проблемы (чего не сделаешь, если ты не был пеликаном), Джон ощущал то, что ощущают после первой встречи с леди Констанс, не пожелавшей проявить любезность, и после удара мешком по голове. Ему казалось, что он долго пробыл в холодильнике с королевой Елизаветой I.
- Держался ты неплохо, - сказал Галли. - Сдержанная приветливость. Не каждый выдержит это с таким апломбом. Очень может быть, что прекрасная Линда будет как пыль под твоей колесницей. Жаль, что ее нет, но часа через два будет.
- К тому времени я приду в себя.
- Да, вообще-то после Конни надо оттаять. У меня - иммунитет, но я знаю, что делается с другими. Помню, попался мне рассказ "Птица с тяжелым взглядом", и я все думал, не видел ли автор мою сестру. Вся в отца, он мог открыть взглядом устрицу. Держись, нервы тебе нужны для прелестной Линды!
- Я бы попросил…
- А что такого? Я человек простой. Прелестна - значит прелестна. Заметь, у нее тоже будет нелегкий взор. Выбирай слова. Рекомендую стиль печальных воспоминаний. Напомни, как вы плыли на байдарке, мир исчез, ни один звук не нарушал летней тишины, а серебристые струйки…
- Мы не плыли.
- Что, на лодке не катались?
- Нет.
Галли удивился и заметил, что без лодки с небольшим пикником он единения душ не мыслит.
- Где же вы объяснились?
- Да мы и не объяснялись. Я спросил, не выйдет ли она за меня замуж, она согласилась, все в такси.
- Но раньше ты ее видел?
- Да, в гостях.
- Не на лодке?
- Нет.
- Жаль. Как вы познакомились?
- У нее в лавке.
- В лавке?
- Ну, в таком магазинчике. Он прогорел.
- А что там было?
- Цветы.
- Ты зашел купить прекрасных роз?
- Нет. Я зашел, потому что увидел ее через витрину.
- Любовь с первого взгляда?
- У меня - да.
- А потом что?
- Оказалось, что я учился в Оксфорде с ее братом.
- А потом?
- Встретились в гостях.
- И говорили про брата?
- Среди прочего.
- А потом?
- Ходили в кафе.
- Часто?
- Не очень. Зачем ей со мной ходить? Кто я, в сущности, такой?
- Мой крестник. Прекрасно играешь в гольф. Да, Господи, что она, царица Савская?
- Конечно.
- Елена какая-нибудь?
- Да, Елена, и еще Клеопатра. Вы же сами знаете, вы ее видели.
Галли не спорил; точно то же самое думал он о Долли Хендерсон. Однако крестный просто обязан быть адвокатом дьявола. Линда ему понравилась, но он понимал, что характер у нее не идеальный. Она не похожа на героиню стишка, которая могла сказать о себе: "Плачу от счастья, когда улыбнешься, если сердит - трепещу". С такой женой обеспечена хорошая борьба.
Все это он и высказал.
- Хорошо, - согласился он, - вид у нее приятный, но это еще не все. Беседа в тисовой аллее показала мне, что кротость ей неведома. Да, этот суд ее поразил, но она и вообще напомнила мне одну девицу, которая уколола меня в ногу шляпной булавкой. Мало того, она напомнила песенку моей юности. Один молодой человек повел в Хемстедский парк свою подругу. Начался дождь, бутерброды промокли, и вот что сказал страдалец: "Одна заплачет, другая - нет. Что это значит? О, сколько бед! Она кричит, кричит, кричит, она ворчит, ворчит, ворчит и не дает мне спеть куплет! Ах, Нэнси, Нэнси, Нэнси, зачем же ты ворчишь? Ах, Нэнси…" В общем, похожи. Тот самый тип характера. Ты готов к такой супружеской жизни?
- Да.
- Не боишься?
- Нет.
- Беги, пока не поздно, а?
- Не хочу.
- Что ж, - подытожил Галли, с удовольствием слагая обязанности дьявольского адвоката, - я тебя понимаю. Мы мало знакомы, но она мне нравится. В конце концов, что такое крик? Зато не скучно. Сосредоточимся на методе. Их - сотни. Один пеликан проглотил таблетку и упал со страшным криком. Правда, после промывания желудка она все равно его отвергла. Но вообще мысль хорошая. Нравится тебе?
- Нет.
- Тогда - несчастный случай. Если ты лежишь на ковре, обливаясь кровью… Один пеликан помирился с невестой, когда его стукнули табакеркой. У нас она есть. Дай Биджу денег, а то и просто уговорим… Нет? Трудно на тебя угодить. Так и хочется сказать: "Привередлив".
Они помолчали. Джон смотрел на озеро, словно сэр Бедивер, внезапно осознавший, как душен летний день.
- Что, если я выкупаюсь? - спросил он. Галли не возражал.
- Полотенца и прочее - вон в том домике. Кларенс купается каждое утро. То ли для здоровья, то ли смывает запах. А я полежу в гамаке.
Он ушел, Джон направился к домику, и Линда Гилпин, решившая окунуться на обратном пути, увидела его минут через десять. Она застыла, поморгала, не веря своим глазам, и кинулась прочь, чтобы найти Галли, ибо женское чутье подсказало ей, что без него такие вещи не делаются.
Кипя естественным гневом, она решила все же держаться с прохладным достоинством, показывая, что ей совершенно безразлично, есть в замке Джон Халлидей или его нет. Что он ей, в сущности? Смешно, честное слово!
Такие мысли прервал звонкий, но мелодичный звук, быстро набирающий силу.
Бидж звонил к обеду, бил в гонг.