- Да, конечно. Только все равно… ну, пожалуйста, называй меня Максом, Терри. Я так рад, что познакомился с тобой. Я давно об этом мечтал - еще с тех пор, как посмотрел "Пылающую палубу"… ну, где ты играешь юнгу. Знаешь, до чего ты это здорово придумал - опустить пожарную кишку в океан и погасить огонь, когда бежали все и ты один остался в пламенном аду. Наверное, твоя жизнь полна всяческих опасностей.
- А! Это-то? Эпизод с кишкой снимался в павильоне. И никакого пожара не было - просто промасленная ветошь горела в ведрах. Нет, мне ничего опасного делать не дают. Чтоб им пусто было! Мама никак не соглашается.
- Терри, знаешь что? Когда мы вырастем, и я стану настоящим королем, и мама с Себенеко (это наш премьер - министр) и профессором Михеловским (это мой гувернер) не смогут мной больше распоряжаться, потому что я буду совершеннолетним, ты пойдешь ко мне в главнокомандующие?
- С удовольствием, Макс (как ни печально, но вспомнив про свои горести, Терри позабыл, что разговаривает с королем). Я только рад буду бросить кино. Вот ты говорил, как к тебе пристают, а попробовал бы ты стать кинозвездой! Жуть! Надо все время давать интервью, и стоит выйти из дома, как уж кто-нибудь да бросится меня снимать, и нужно надевать всякие шутовские костюмы - просто жуткие, и всякие старые дамы гладят меня по голове, а я стой и слушай, пока они говорят, как я хорошо играю. Просто взбеситься можно! И знаешь, Макс, теперь меня еще решили знакомить с королем Сло… Ой, я и забыл, что ты тот самый король и есть.
- Да, чтоб им всем пусто было!
- Взбеситься можно!
- Да еще как! - тоскливо согласился Максимилиан.
- Вот если бы можно было убежать куда-нибудь на ферму, быть просто ребятами и кормить поросят!
- Я бы хоть сейчас убежал!
Терри был настолько поглощен Максимилианом, что совсем забыл про Рыжика, который все это время стоял, вытянув руки по швам.
- Ах, да! Я же вас не познакомил! Мистер Рыжик Бандок, Макс… его величество.
Тут Рыжик упал на одно колено и поцеловал руку Максимилиану.
- Ну, не надо! Ну, пожалуйста! - взмолился Максимилиан.
- Англичанин, сэр, знает, что подобает августейшему величеству! - заспорил Рыжик.
- Да брось ты, ладно?
- Слушаю, сэр!
И трое мальчишек - актер, король и рассыльный - принялись весело изничтожать первых христиан в игрушечном Колизее, и Рыжик, правда, обильно уснащавший свою речь "сэрами", в остальном не досаждал этим знатным особам чрезмерным подобострастием. А когда Терри вновь начал сетовать, какая это мука - в двадцатый раз пересниматься в одном и том же эпизоде, - Рыжик даже перебил его и мрачно пожаловался:
- Если мне будет позволено заметить, сэр, рассыльному в отеле тоже несладко приходится. Пожилые джентльмены как напьются, так и норовят послать тебя покупать им чистые рубашки, когда и магазины - то все позакрывались, а пожилые дамы вызовут тебя к себе в номер и спрашивают: "Спасен ли ты?" и…
Тут его прервал Максимилиан:
- Значит, нам всем троим надо сбежать…
- И пойти в пираты!
- Здорово! - сказал Максимилиан.
- Дядя Генри Бандок был пиратом, - мечтательно вздохнул Рыжик.
В соседней комнате загремел голос:
- Боже великий, Мари! Я же велела вам отдать это платье прогладить!
Максимилиан вздрогнул:
- Это мама! Она меня ищет!
- Нет, - ответил Терри, бледнея. - Это моя мама!
- Р-гав! - сказал Джозефус.
Бесси стремительно вошла в спальню, увидела Максимилиана и воскликнула:
- Боже великий! Стоит тебя хоть на минутку оставить одного, как ты тут же натащишь в номер всяких оборванцев! Что это еще за мальчишка? Пусть убирается. Мы сейчас же укладываемся и едем в Париж.
- Мамочка! Это король Словарии Максимилиан!
Глаза Бесси запорхали, как колибри. Судя по растерянному выражению ее лица, она, очевидно, старалась припомнить фотографии маленького короля. Уставившись на Максимилиана, она пробормотала:
- Ах, извини, пожалуйста, что я так грубо с тобой говорила. Ты, честное слово, король?
- К сожалению.
- Значит, мне надо бы звать тебя "ваше величество", только мы как-то так сразу познакомились и… э… А твоя мать знает, что ты здесь, у нас, король?
- Боюсь, что нет. Я убежал.
- Господи! Да она, наверное, до смерти беспокоится. Я сейчас же отведу тебя к ней. Но приходи сюда к нам играть, когда захочешь, - милости просим. Идем, Терри. Мы проводим его величество вниз. А ты. Рыжик, катись отсюда!
Без малейшей охоты, переглядываясь, как заговорщики, оба монарха все же подчинились металлическому голосу Бесси и покорно поплелись за ней не к плебейскому черному ходу, но к горделивой парадной лестнице. Своему былому врагу, краснолицему полицейскому, который охранял четвертый этаж, Бесси небрежно бросила через плечо:
- Я с его величеством!
И надменно проследовала мимо.
- Пожалуй, я отведу тебя прямо к твоей маменьке, король, чтобы она не волновалась, - сказала Бесси, сияя улыбкой.
- А… Нет, знаете ли, боюсь, она будет недовольна. После чая мама всегда делает массаж, и отдыхает до обеда, и не любит, чтобы ее беспокоили. Большое спасибо, что вы меня проводили, но теперь я дойду и сам.
- Ну, я подумала, раз уж я здесь… Это же мне совсем нетрудно. А так как мы завтра, наверное, в Париж не поедем, то я и подумала, что лучше мне сразу договориться, чтобы вам с Терри можно было еще разок поиграть.
- Я был бы так рад! Тогда лучше поговорите с графом Элопатаком: он распределяет мое время. Он сейчас должен быть в номере четыреста шестнадцать.
Бесси заметила, что по всему коридору приоткрываются двери и из них высовываются любопытные головы. Откуда-то возникла грозная фигура в плюшевых штанах, желтом жилете и пудреном парике. Схватив Терри за руку, Бесси последовала за Максимилианом в номер 416. Это была спальня, превращенная в кабинет.
За столом сидел высокий черноусый человек с моноклем. Он заговорил с Максимилианом на неизвестном языке. Король что-то объяснил ему. Тогда господин с моноклем встал, вышел из-за сгола и сказал с поклоном:
- Очень любезно с вашей стороны, мадам Тейт, что вы привели его величество обратно. А теперь могу ли я иметь удовольствие проводить вас наверх?.. Меня зовут Элопатак, я камергер их величеств.
- Рада познакомиться с вами, граф. По-моему, я говорила с вами по телефону.
- Я помню, что имел это удовольствие, - весьма сухо ответил граф.
К большому смущению Элопатака, Бесси горячо потрясла его руку и пропела:
- Познакомьтесь с моим сыном Терри. Возможно, вы видели его в кино.
- О да, конечно, как же!
- Терри и его величество очень подружились, и я просто на них любовалась: такие оба знаменитые и так дружно играют. Тебе ведь было весело, король?
- Да, благодарю вас, очень!
- И я подумала, что было бы так мило - мальчикам же будет очень приятно, когда они вырастут, - если бы мы пригласили фотографа из газеты снять, как мило они играют. А уж публике до чего будет интересно!
Элопатак воскликнул в одно слово, не переводя дыхания:
- Нодорогаямадамобэтомнеможетбытьиречи!
- Да вы поймите! Они так хорошо подружились!
- Дорогая мадам, боюсь, вы не отдаете себе отчета, что лицу королевской крови приходится считаться не только со своими склонностями, и хотя я не сомневаюсь, что его величеству очень понравился ваш сын, он ведь должен представлять Словарию, а появление на экране могло бы уронить достоинство… Максимилиан! Надеюсь, вы не забыли, что сегодня днем вы едете в рабочий клуб с принцем Генри? Мне очень жаль, но таково желание вашей матушки, и боюсь, вам надо немедленно идти переодеваться, чтобы не опоздать!
Король с меланхолической покорностью пожал руку Бесси и Терри, пробормотал "надеюсь иметь удовольствие видеть вас еще раз" и медленно удалился.
Бесси еще не сдалась:
- Но послушайте! Королева Сидония поймет меня. В конце концов только одно сердце может понять и оберечь маленького мальчика - это сердце его матери! Так что, если бы я могла увидеться с нею и объяснить…
- Ее величество отдыхает, и у нее расписана каждая минута вплоть до отбытия их величеств в Сэндрингем в ближайшую субботу. Так что, если разрешите проводить вас наверх….
На этот раз Элопатак не предложил Бесси свою руку, а твердо взял ее за локоть. Бесси почувствовала, что назревает сцена, которая может попасть в газеты, может погубить ее, и сказала чопорно:
- Благодарю вас. Я дойду сама. Всего хорошего!
Но, поднимаясь по лестнице, она пребывала в трогательном неведении относительно того, о чем шептались Максимилиан и Терри, пока она беседовала с Элопа - таком.
- До чего я все это ненавижу! - простонал Максимилиан. - Вот теперь придется ехать и изображать из себя короля перед всякими людьми в Ист-Энде! Как бы я хотел убежать с тобой!
- Знаешь что, Макс! Давай и вправду убежим! Мне до смерти надоело быть кинозвездой. Киножурналы! Позируй перед камерой, уф! Давай уйдем в юнги на пиратском корабле!
- По-настоящему убежим?
- Ну да, по-настоящему. Слушай, Макс, они тебя стерегут весь день. А вот утром ты не мог бы встать пораньше и удрать? Я встречу тебя завтра утром у черной лестницы, и мы придумаем план.
- Хорошо, я приду. Только что значит "пораньше"?
- Ну, когда все еще будут спать. В половине девятого. Или для тебя это слишком рано? Когда тебя будят дома, то есть во дворце?
- В шесть.
- Что? В шесть? В шесть утра? Бедняжка!
- Потом я час катаюсь верхом перед завтраком и принимаю холодный душ.
- Бедняжечка! Взбеситься можно! Знаешь, быть королем, пожалуй, даже хуже, чем актером! Ну, наверное, после этого тебе хоть дают позавтракать как следует?
- Да, конечно. Какао и горячие булочки - иногда даже три штуки!
- А яичницу с ветчиной?
- На завтрак? За завтраком яичницу не едят!
- Знаешь, в Поппи-Пикс я съедаю по шесть оладий с кленовым сиропом - шестнадцать миллионов галлонов сиропа!
- А вдруг, - обеспокоенно заметил Максимилиан, - на пиратских кораблях нас будут поднимать ни свет ни заря?
- Не будут! Что я, не видел, что ли, как снимали ейо-хо-хо"? Пираты всю ночь напролет пьют ром, ходят в шелках и встают не раньше полудня. Тсс! Быстро! Значит, на лестнице в шесть утра.
После этого Макс чинно попрощался с Тейта ми и удалился, но руки его были заложены за спину, и он показывал шесть пальцев.
Весь вечер Бесси то злилась, то совсем падала духом. Они должны были пойти в театр, но теперь Бесси сердито заявила, что они останутся дома: ей нужно кое-что обдумать.
А Терри потратил весь вечер на то, чтобы как-нибудь вызвать Рыжика. Его мать недвусмысленно объяснила ему, что Рыжик - хулиган, а может, и похуже и что ей давно уже следует взяться за I ерри и отучить его от привычки выискивать себе приятелей среди всякой швали. И откуда у него такие вкусы, просто понять невозможно - весь в отца!
Подкупив дежурную горничную, Терри все же смог минуту поговорить с Рыжиком у лифта.
- Слушай. Рыжик! Будь здесь завтра в шесть утра. Макс тоже придет. Мы решили сбежать, пойдем в пираты. Понял - ровно в шесть!
- Я приду! Мне заступать на дежурство только в восемь, а живу я не тут. Ну ничего, переночую в бельевой лопни мои глаза!
Мысль о том, как он убежит и будет вести развеселую пиратскую жизнь, настолько захватила Терри, что ему все-таки удалось проснуться без четверти шесть. Он надел синий костюм, осторожно шаря по сумрачной спальне, чтобы не разбудить Хамберстоуна, храпевшего в соседней комнате. Затем в сопровождении верного Джозефуса он на цыпочках вышел в коридор как раз в ту минуту, когда из лифта появился Рыжик, который сумел обойтись без лифтера, а из мрака черной лестницы вынырнул Максимилиан.
Терри лихорадочно зашептал:
- Мы обязательно убежим! Дайте клятву!
- Даю, - прошептали Рыжик и Максимилиан.
- Гау! - сказал Дуозефус.
- Пока смерть нас да не разлучит, рождество свидетель!
- Пока смерть нас да не разлучит.
- И вот что, - прошипел Терри, осененный внезапной мыслью, - мы отправимся сейчас же!
- Послушай. Терри, это не годится. - возразил Макс. - Как же так - сейчас, без всяких планов? Мальчики всегда сперва придумывают план, а потом уж убегают. Hvf как I ом Сойер и Гек!
- Я атаман этой шайки или не я?
Максимилиан смиренно, с почтительным восхищением ответил:
- Конечно, Терри, ты, но…
- Я или не я, Рыжик?
- А то кто же!
- Когда ты пробирался сюда, у тебя, наверное, не все прошло гладко? - грозно спросил Терри у Максимилиана.
- Да, не все. Меня увидел полицейский, который охраняет коридор. Он не посмел мне ничего сказать, но он смотрел, куда я пошел. Как бы он не разбудил Элопатака!
- Вот видишь! Что я тебе говорил! - возликовал Терри. - Может, нам больше не удастся встретиться всем троим. Отправляемся в путь сейчас, сию же минуту. Потом напишем нашим мамам успокоительные письма - до чего же они будут гордиться, когда мы вернемся с пиратства и подарим им попугаев, слоновую кость, испанские дублоны и еще всякую всячину!
- У меня нет ни отца, ни матери, а свои испанские дублоны я отдам дяде Генри - он тоже был пиратом и говорит, что у них не жизнь, а малина. Нам надо податься в Бристоль, там мы наверняка подыщем хороший пиратский корабль, - сказал Рыжик задумчиво.
- Пошли! В путь. Рыжик проведет нас вниз и покажет, как отсюда незаметно выбраться, - скомандовал Терри.
- Ну, послушай же! - запротестовал Максимилиан. - У нас ведь нет денег!
- Как бы не так! - насмешливо отрезал Терри. - Вот гляди. Тут ровно пятьдесят фунтов. Это мне мама дала, чтобы я сегодня пожертвовал их Воспитательному дому… Неплохая была бы реклама: фотографии, как я даю каждому ребятенку по фунту. Да ведь пиратам реклама вроде ни к чему. Во всяком случае, когда они убегают от своих мам. Ну, пошли, хватит болтать.
И Терри решительно зашагал по коридору к лифту, спустился на первый этаж и через монастырские погреба и переходы выбрался в клубящийся туманом лабиринт дворов, а за ним покорно следовали робеющий Максимилиан и ликующий Рыжик. Однако когда они вышли на Беркли-сквер, где безмолвие сырого, пропахшего угольным дымом рассвета нарушалось только кряхтением чахоточного такси, когда Максимилиан осознал, что ему удалось благополучно улизнуть от тягот королевского сана, а Рыжик, в свою очередь, сообразил, что он бросил прекрасное место и совершает уголовное преступление, а именно: похищает и присваивает ценную частную собственность, а именно 1 (одну) синюю форму, собственность отеля "Пикардия", - в их настроении произошла резкая перемена. Рыжик оробел, часто оглядывался, пытался насвистывать, а Макс шел бодрым шагом, и душа его пела от счастья, пока он вдыхал сырой волнующий воздух и вглядывался в таинственную завесу тумана, впервые в жизни почувствовав себя искателем приключений в стране безграничной свободы, где он был недосягаем для людей, которые наблюдали за каждым его шагом и постоянно читали ему почтительные нотации.
Что же касается Джозефуса, то он носился вокруг них вне себя от восторга, как и полагается честной дворняжке, вырвавшейся наконец из раззолоченных апартаментов.
Рыжик вдруг остановил своих спутников и зловеще зашептал:
- Надо переодеться. Как только поднимется тревога, любой фараон нас узнает: я же в форме, а на вас стоит только посмотреть, сразу видно, что вы важные птицы.
- Да нет же! Мы с Максом надели самые простые костюмы. На них никто не обратит внимания! - заспорил Терри.
Тут и Рыжику выпала приятная возможность показать свое превосходство:
- Простые, как бы не так! Вы, конечно, разбираетесь в придворной жизни и в других таких делах, зато я разбираюсь в фараонах!
Его спутники смиренно взирали на него, сознавая свое невежество, и Рыжик победоносно сообщил:
- Я знаю местечко, где можно купить жутко старую одежку - ну просто замечательную. А старьевщик знаком с дядей Генри, и я уговорю его взять в обмен наши костюмы без всякой приплаты. Пошли!
И Рыжик повел их к таинственному средиземноморскому лабиринту Сохо. В этих улочках, извивающихся, как раненые змеи, итальянцы, греки и испанцы с некоторым вкраплением сирийцев и китайцев обитали за подслеповатыми окошками угрюмых квартир над ресторанчиками или зловещего вида аптеками, среди вывесок на чужих экспансивных языках.
При виде помоек и ручных тележек Джозефус впал в настоящую истерику.
Рыжик остановился было перед лавкой старьевщика на Грик-стрит и вдруг позеленел от ужаса.
- Ах ты! Он ведь запомнит мою форму. Я туда не пойду. А вы купите одежду и для меня. Встретимся вон в том переулке. Я переоденусь во дворе.
И Рыжик улепетнул. Терри и Максимилиан испуганно посмотрели друг на друга. Потом испуганно подозвали доблестного Джозефуса и начали его гладить. Ни у одного не хватало духу признаться в том позорном обстоятельстве, что ему еще ни разу в жизни не приходилось самому что-нибудь покупать.
- Черт подери! Я ни чуточки не боюсь, - буркнул Терри, а на лице Макса отразилась мрачная реши, мость.
Владелец лавки, уроженец солнечной Сирии, уже заметил их в окошко. Когда они вошли, он масляно улыбнулся, потирая руки.
- Мне нужны два старых костюма, очень старых, для этого мальчика и для меня, - сказал Макс. - Мы… мы идем в поход. И еще один костюм для мальчика на два дюйма выше меня.
- Р-ргав! - весьма недружелюбным тоном заявил Джозефус.
Когда хозяин пошел за костюмами, Максимилиан шепнул:
- Как, по-твоему, у него есть приличная примерочная? Посмотри, ведь здесь просто грязно!
- Нет-нет, - возразил Терри. - Переодеваться и оставлять здесь вещи мы не будем. Ведь Скотленд - Ярд может нас выследить по ним.
- Правда? - Максимилиан был явно польщен. - Я знаю про Скотленд-Ярд из детективных романов. У нас во дворце есть садовник-англичанин, он дает мне их почитать. Ты думаешь, нас будет выслеживать настоящий инспектор? Собирать улики? Вот здорово! Ты серьезно так думаешь?
- Ну да. Неужели же они не станут искать короля, как по-твоему?
- Пожалуй, станут. Видишь ли, я ведь пробыл королем так недолго, что еще не совсем в этом разбираюсь. А все-таки как здорово, когда за тобой охотится настоящий инспектор из Скотленд-Ярда, - микроскоп, пятна крови и все прочее! Мне это нравится. Знаешь, это куда практичнее латыни.
Тут вернулся старьевщик с тремя костюмами, как и обещал Рыжик, замечательно жуткими. Вытертые по швам, засаленные, с пуговицами, уныло повисшими на истлевших нитках, они, пожалуй, стоили вместе шесть шиллингов, если бы нашелся желающий приобрести их для маскарада. Однако человек с гигиеническими причудами не согласился бы дотронуться до них меньше чем за пять фунтов.
- В самый раз для похода, господа хорошие! - выпевал старьевщик. - Три бумажки за все… и ваши костюмы, конечно. Даром отдаю, провалиться мне на этом месте!