***
У Евгения Петровича Петрова (родился 13 декабря 1902 года), кроме близких людей – родного брата Валентина Катаева и закадычного друга – Ильи Ильфа, был ещё очень хороший приятель Александр Козачинский, с которым он учился в одном классе.
Когда Петров служил в уголовном розыске, ему удалось в погоне с перестрелкой задержать банду налётчиков. Возглавлял её Александр Козачинский. Впоследствии Петров добился для него замены расстрела на заключение в лагерь.
Отбывшего наказание Козачинского Петров уговорил написать детективную повесть о действиях банды и о её провале. Такую повесть – "Зелёный фургон" Козачинский написал и напечатал в 1938 году в альманахе "Год XXXII" (выпуск 14). Прототипом начальника милиции Володи был Петров. Прототипом криминального "авторитета" Червя – Козачинский. Повесть пользовалась успехом и была дважды экранизирована: в чёрно-белом варианте режиссёром Г. Габаем (1959) и в цветном – режиссёром А. Павловским (1983).
Ну, о том, что Евгений Петров – часть великого художественного тандема Ильф-Петров, всем известно. Как известны основные произведения, созданные соавторами.
Помимо прославленных романов и нескольких повестей, они в 1932-1937 году писали фельетоны для "Правды", "Литературной газеты" "Крокодила".
После смерти Ильфа (1937) Петров много сделал для публикации записных книжек друга, задумал произведение "Мой друг Ильф". В 1939-1942 году Петров работал над романом "Путешествие в страну коммунизма", которой по его расчёту станет СССР в 1963 году. Отрывки из неоконченной рукописи были опубликованы посмертно в 1965 году.
В Великую Отечественную Петров был военным корреспондентом. Самолёт, на котором он возвращался в Москву из Севастополя, был сбит 2 июля 1942 года над территорией Ростовской области.
***
Цитирую журнальную ("Звезда") публикацию:
"…я, как зачарованная, твердила, что разные народы (русский и немецкий), с разной историей, в разных странах, с разным менталитетом создали один тоталитарный строй. Ну, пусть не один, а два, но похожих… Почти одинаковых…
В разговорах с мужем я повторяла с одержимостью маньяка: "Понимаешь – похоже, похоже! Всё похоже – и партия, и лозунги, и рейхстаг – верховный совет, и законы – беззаконие, и идеология – их выставки, наши выставки, их театр и кино, наш театр и кино, их песни, наши песни. Похоже, похоже, похоже!" – твердила, бормотала я, говорила громко и шёпотом <…>
И вдруг однажды муж сказал
– Давай, бери бумагу и ручку. Записывай! Значит, так: книга будет называться "Гитлер". А теперь пиши план: "Первые годы", "Приход к власти…"
Я негодовала, кричала
– Какой, к чёрту, Гитлер? Кто тебе разрешит печатать книгу о Гитлере? Ты сошёл с ума.
Идея и впрямь в середине 1960-х казалась неосуществимой, немыслимой, бредовой. Ведь любая биография-монография ведет к "очеловечиванию" объекта этой монографии. А для советского читателя нацистские фюреры существовали лишь как карикатура. Впрочем, и карикатура не годилась. Фильм Чаплина "Диктатор" был запрещен. Имя Гитлера вымарывалось из наших книг так же, как и имя Троцкого.
Думаю, здесь немалую роль сыграл менталитет Сталина
Сталин для людей моего поколения был и остаётся скорее символом, надчеловеком или недочеловеком, но не конкретной личностью. В роковом стихотворении Мандельштама меня до сих пор поражают "толстые пальцы", "широкая грудь осетина", "тараканьи… усищи", т. е. какие-то человеческие приметы. Но ведь Сталин, кроме того, что он стал Вождём, Богом, был ещё и тёмным грузином, родившимся в глухомани Закавказья в позапрошлом веке. Даже в европейской части России простой народ в то время боялся поминать чёрта, нечистого, дьявола. Упаси Бог, тот явится вживе. Очень долго первобытного человека мучил страх перед именем Сатаны. А после "первобытного" Сталина наступил неосталинизм, желавший запечатлеть сталинизм нетронутым <…>
Правда, уже тогда в мозгу копошилась другая мысль. Мысль о том, что аналог Гитлеру не Сталин, а Ленин. Ленин создал партию большевиков, Ленин призывал к переустройству мира и брал власть, Ленин сконструировал машину внесудебной расправы – Чрезвычайку. Но Ленин всё ещё был табу в 1960-х. Да и лет через пятнадцать-двадцать, уже после выхода книги в свет, известный американский историк-советолог Такер, когда я сказала насчёт Ленина-Гитлера, прямо-таки зашёлся от негодования. Кстати, это было у нас дома – и он вёл себя невежливо.
Для левой интеллигенции Запада Ленин был Революционер с большой буквы, а Сталин – узурпатор, погубивший великие идеи Пролетарской Революции…
Ну, и у нас в 1960-х Михаил Шатров, известнейший драматург, друг О. Ефремова, писал пьесу за пьесой, где "очищал" имя Ленина от сталинских наслоений. Шатров – талантливый человек, и кое-что у него получалось. В том, что делал Шатров, был свой подтекст. Апеллируя к Ленину, доказывал неправоту Сталина и как бы призывал строить другой социализм. Правильный. Пьесы Шатрова считались сильно прогрессивными.
Теперь понимаю, что он не только дурачил честной народ своей ленинианой, но и расшатывал монолитную (очень любили это слово большевики!) советскую идеологию.
Да что там модный Шатров… Если судить по "Новомирским дневникам" Алексея Ивановича Кондратовича, в конце 1960-х, накануне разгрома журнала, Твардовский и вся редколлегия считали делом чести опубликовать книгу старой большевички Е. Я. Драбкиной "Зимний перевал", где она с благоговением (другого слова не подберёшь!) писала о Ленине, горячо любимом "Ильиче".
К счастью для всех нас, в 1980-1990-х годах появился Сокуров и создал два фильма: "Телец" – о Ленине и "Молох" – о Гитлере. Сокуров поставил всё на свои места. Символом, брендом, как сейчас говорят, семидесятилетнего кошмара в Советском Союзе был, конечно, Ленин, так же как брендом нацистской Германии с ее геноцидом, газовыми камерами и войной был Гитлер.
Надо сказать в своё оправдание, что Сталин был и впрямь "Ленин сегодня", вполне достойный и верный продолжатель дела Владимира Ильича. Лучший его ученик. Да и жили они с Гитлером в одно время и знали друг о друге. А Ленин умер, когда Гитлер ещё делал только первые шаги к вершинам власти…
Итак, довольно скоро после того, как муж произнёс сакраментальное имя "Гитлер", мы засели за книгу. Ни одна работа не доставляла мне такой радости, как эта…"
Большая, конечно, цитата. Но и её было нелегко оборвать. Ведь интересно читать не только книгу "Преступник №1", которую Людмила Борисовна Чёрная (родилась 13 декабря 1917 года) написала вместе с мужем Д. Мельниковым (псевдоним Даниила Ефимовича Меламида; 1916-1993), но и как писалась эта книга, которую цензоры не пропускали из-за так называемых "неуправляемых ассоциаций". Пропустили в 1981-м. Но всё сделали, чтобы советские граждане её не прочитали: и тираж занизили, и в магазины не завозили. Вместе со своим "Д." – мужем Людмила Борисовна написала ещё книгу "Империя смерти" (1987), а после смерти мужа – книгу "Коричневые диктаторы" (1999).
Всё это очень важные публикации, которые стоит давать читать молодёжи, как противоядие от потери исторической памяти.
Человечество едино и в своих добротных чертах и в своих мерзостных. Диктатура одинакова у всех наций и народов.
14 декабря
Иван Приблудный (псевдоним родившегося 14 декабря 1905 года Якова Петровича Овчаренко), кончив три класса, поступил добровольцем в дивизию Котовского. Начальник особого отдела дивизии, заметив поэтический дар в бойце, дал ему рекомендательное письмо к секретарю Краснопресненского райкома партии Москвы, который поспособствовал устройству Приблудного в интернат для одарённых детей.
Брюсов, познакомившись со стихами Ивана, пригласил его обучаться в Высшем литературно-художественном институте.
Здесь Приблудный знакомится и сближается с Есениным.
В 1923 году Приблудный дебютирует со стихами в "Красной ниве".
В 1926 году в Ленинграде знакомится с поэтом Николаем Брауном и музыкантом Леонидом Утёсовым.
В этом же году выходит первый сборник Приблудного "Тополь на камне" с посвящением "любимому учителю" Сергею Есенину, к тому времени погибшему.
В 1931-м выходит вторая книга Приблудного "С добрым утром".
В это же время Приблудный фактически рассекречивает себя как агента, завербованного несколько лет назад ОГПУ.
В ответ появляются критические рецензии на книгу Приблудного. Одна из них сопровождается карикатурой Кукрыниксов, на которой поэт изображён пожимающим руку кулаку и попу.
Учитывая это, а также распространение эпиграммы на Ворошилова, которую приписывали Приблудному ("Эх, Клим, Клим, / Все мысли твои в ворох свалены, / Ведь лучше быть хвостом у Льва, / Чем задницей у Сталина"), поэт арестован 17 мая 1931 года и сослан в Астрахань.
В 1935 возвращается в Москву, где не может найти себе жилья. Пытается вступить в Союз писателей, но ему отказывают.
Весной 1937 года снова арестован. Показание на него даёт писатель Евгений Пермяк. 13 августа 1937 года Иван Приблудный расстрелян.
15 декабря
Актриса театра Мейерхольда Ольга Николаевна Высотская (родилась 15 декабря 1885 года) была подругой поэта Гумилёва, матерью его сына Ореста.
О своём происхождении Орест Высотский узнал только в 1937 году. И тогда же познакомился со своим братом по отцу Львом Гумилёвым.
Ольга Николаевна, помыкавшись по свету, оказалась в Тирасполе, где и скончалась 18 января 1966 года.
В 1994 году журнал "Театр" опубликовал "Мои воспоминания" Высотской.
Её мемуары легли в основу книги её сына Ореста.
***
Прежде всего имя Эдварды Борисовны Кузьминой (родилась 15 декабря 1937 года) мне запомнилось как редактора издательства "Книга", где она выпускала книги Н. Эйдельмана, Ю. Лотмана, Ю. Манна, В. Порудоминского, А. Аникста.
Кроме того, запомнилось по многочисленным рецензиям и статьям на книги современных писателей.
Я не знал, что она – дочь известного литературоведа Бориса Кузьмина и чудесной переводчицы Норы Галь.
Тем более приятно было прочитать её книгу "Светя другим: полвека на службе книгам" (2006).
***
Евгения Павловича Гребёнку я полюбил как автора двух чудесных песен "Помню, я ещё молодушкой была" и "Очи чёрные".
Причём сам Гребёнка начинал первую песню совсем не так. Он опубликовал в 1841 году стихи с такими начальными строчками: "Молода ещё девица я была, / Наша армия в поход куда-то шла. / Вечерело. Я стояла у ворот – / А по улице всё конница идёт. / К воротам подъехал барин молодой, / Мне сказал: "Напой, красавица водой!"/ Он напился, крепко руку мне пожал, / Наклонился и меня поцеловал…" А дальше, как это и бывает с будущими народными песнями, стихи начали меняться, дописываться, ужиматься. Даже мотив поначалу у этой песни был другой. Устоялся он только к 1866 году, после того как композитор А. М. Ларме сочинил его.
Любопытно, что о Ларме больше ничего не известно. Даже его сохранившихся инициалов никто не может расшифровать.
Что же до "Очей чёрных", то стихи опубликованы Гребёнкой в "Литературной газете" от 17 января 1843 года.
А в сборник "Романсы" они попали в 1884 году. Исполняются на музыку вальса Флориана Германа в обработке Сергея Герделя.
Первым обратил на этот романс внимание Ф. И. Шаляпин. Он добавил к тексту несколько, видимо, собственноручно написанных куплетов, которые посвятил своей будущей жене Иоле Торнаги.
Ну вот. А теперь скажем, что Гребёнка, писавший по-украински и по-русски, не был только поэтом. Точнее он был не только поэтом, но весьма плодовитым прозаиком. О его романе "Чайковский" с большой похвалой отзывался Белинский. В романе обрисована старая казаческая Малороссия. Успехом пользовался и роман Гребёнки "Доктор".
В 1847 году Гребёнка приступил к изданию полного собрания написанных им сочинений – издал первые четыре тома. Ещё четыре вышли в 1848 году – в год смерти писателя: он умер 15 декабря в 36 лет: родился 21 января 1812 года.
Так вот только в эти восемь томов вошли семнадцать повестей и рассказов и один роман из пятидесяти, написанных им. Полное собрание сочинений писателя вышло лишь в 1862 году.
***
"Язвительно вежливый петербуржец, говорун поздних символистских салонов, непроницаемый, как молодой чиновник, хранящий государственную тайну, Недоброво появлялся всюду читать Тютчева, как бы представительствовать за него" – писал О. Мандельштам в "Шуме времени" о Николае Владимировиче Недоброво.
Анна Ахматова особенно любила его статью о ней, напечатанную в 1915 году в журнале "Русская мысль". Перечитав её через много лет (в 1964-м), она удивилась:
"Прочла (почти не перечла статью Н. В. Н <едоброво> в "Русской мысли" 1915. В ней оказалось нечто для меня потрясающее <…> Ведь это же "Пролог". Статью я, конечно, совершенно забыла. Я думала, что она хорошая, но совсем другая. Ещё не знаю, что мне обо всем этом думать. Я – потрясена". И на следующий день: "Он Н. В. Н <едоброво> пишет об авторе "Requiema", "Триптиха", "Полночных стихов", а у него в руках только "Чётки" и "У самого моря". Вот что называется настоящей критикой. Синявский поступил наоборот. Имея все эти вещи, он пишет (1964), как будто у него перед глазами только "Чётки" (и ждановская пресса)".
Недоброво оказал очень большое влияние на формирование Ахматовой, её гражданской позиции, веры в провиденциальность судьбы России. Ему посвящены многие стихи Ахматовой. И строки из третьей главы Первой части "Поэмы без героя": "А теперь бы домой скорее / Камероновой Галереей…". В своей прозе о поэме Ахматова так комментирует этот отрывок: "Ты! Кому эта поэма принадлежит на 3/4, так как я сама на 3/4 сделана тобой, я пустила тебя только в одно лирическое отступление (царскосельское)".
Умер Николай Владимирович 3 декабря 1919 года в 37 лет: родился 1 сентября 1882-го.
Он писал не только критику. Написал небольшую повесть "Душа в маске" (1914). Писал и стихи. Процитирую одно – "Терензее", которое поясняет приведённые Мандельштамом слова о Недоброво:
Здесь Тютчев был; предания глухи,
Но верно то, что видя в отраженье
Спокойных вод спокойное движенье
Жемчужных облаков и гор верхи,
Он написал суровые стихи:
Я лютеран люблю богослуженье.
***
Евдокия Петровна Растопчина постаралась быстро выйти замуж, чтобы избавиться от домашнего гнёта. Однако жизнь с мужем не удалась. Скорее всего потому, что супруги не слишком любили друг друга. К тому же муж Растопчиной холодно относился к её литературным занятиям.
Публиковалась Евдокия Петровна много. Её салон посещали Жуковский, Вяземский, Мятлев, Гоголь, Одоевский, Плетнёв.
Большую часть её лирики составляли стихи о неразделённой любви. И надо сказать, что только её поэзия имела успех в обществе.
Она печатала прозу, писала пьесы, но критика всё это упорно не замечала. К тому же она стала нуждаться: некогда богатый муж прокутил и своё и её состояние. Она ещё и занималась благотворительностью.
Умерла в бедности, почти забытая публикой 15 декабря 1858 года. Было ей 46 лет: родилась 4 января 1812 года.
А стихи писала хорошие. Недаром они нравились Пушкину, Лермонтову. Жуковскому…
Дайте крылья мне перелётные,
Дайте волю мне… волю сладкую!
Полечу в страну чужеземную
К другу милому я украдкою!
Не страшит меня путь томительный,
Я помчусь к нему, где бы ни был он.
Чутьём сердца я доберусь к нему
И найду его, где б ни скрылся он!
В воду кану я, в пламя брошусь я!
Одолею всё, чтоб узреть его
Отдохну при нём от кручины злой,
Расцвету душой от любви его!..
***
В одной из своих курсовых работ, которые я печатал в начале шестидесятых в литературных журналах, я цитировал поэта из Харькова Бориса Чичибабина. Цитировал сочувственно, хотя писать я тогда ещё не умел, тем более – анализировать стихи и похвалы мои были обращены к выбору поэтом темы.
Потом Чичибабин (родился 9 января 1923 года) надолго пропал из легального литературного мира. Но я читал самиздат, понимал, почему он пропал.
Позже я узнал, что он ещё в июне 1946 года был арестован за антисоветскую агитацию. И через два года направлен в Вятлаг.
А в Харьков вернулся только в 1951-м. Был разнорабочим, потом окончил бухгалтерские курсы. Устроился бухгалтером.
В 1963-м выходят сразу две его книжки. В Москве – "Молодость", в Харькове – "Мороз и солнце". Вот на них-то я и опирался в своей курсовой.
КГБ за ним послеживал. Тем более что он и не скрывал своих взглядов. Ненадолго стал вести литобъединение, но под давлением КГБ его от этого отстранили.
В начале 1968 года в Харькове выходит его сборник "Плывёт Аврора". Перед этим в 1965 выходила книжка "Гармония". Ничего из того, что выходит не удовлетворяет поэта: "При желтизне вечернего огня / как страшно жить и плакать втихомолку. / Четыре книжки вышли у меня. / А толку?"
И Чичибабин не выдерживает. "Втихомолку" жить больше не может. Пускает в самиздат рукописи и магнитофонные плёнки, на которых начитаны стихи, не пропущенные цензурой.
В 1973 году его исключают из Союза писателей. В 1974 вызывают в КГБ. Там он подписывает предупреждение, что на него заведут дело, если он будет продолжать сотрудничать с самиздатом.
Он умолкает на 15 лет.
В перестройку его восстанавливают в Союзе писателей. Устраивают вечера. В том числе в Москве, в ЦДЛ, где он читает:
А в нас самих труслив и хищен,
Не дух ли сталинский таится,
Когда мы истины не ищем.
А только нового боимся?
Начинается пора славы. По телевидению показывают фильм "О Борисе Чичибабине". Выходит пластинка с записью его стихов.
В 1990-м за изданную за свой счёт книгу "Колокол" он удостоен Госпремии СССР.
Однако распад СССР Чичибабин не принял. Как не принял и того колоссального неравенства, которое сильно раскололо общество.
Умер 15 декабря 1994 года, написав перед смертью:
Не каюсь в том, о нет, что мне казалась бренней
плоть – духа, жизнь – мечты, и верю, что, звеня
распевшейся строкой, хоть пять стихотворений
в веках переживут истлевшего меня
Я тоже верю в это. Может быть, даже не пять, а больше. Давно знаю и люблю его очень старое стихотворение: