- Такое блюдо есть у мисс Джозефины Барри. Я напишу ей и спрошу, не одолжит ли она его нам.
- Да, будь добра, напиши. Я думаю, что наш базар состоится примерно через две недели. Дядюшка Эйб Эндрюс пророчит нам дождь и грозу на это время - верный знак, что погода будет отличная.
Как известно, "нет пророка в своем отечестве", и упомянутый дядюшка Эйб обладал, по меньшей мере, тем сходством с прочими пророками, что не пользовался уважением в родной Авонлее. Его многочисленные предсказания погоды не исполнялись почти никогда и служили обычной темой для шуток. Мистер Илайша Райт, усердно добивавшийся звания местного острослова, говаривал, что никому в Авонлее и в голову не придет заглядывать в шарлоттаунские газеты, чтобы узнать провоз погоды, - о нет, они просто спрашивают мнение дядюшки Эйба и ожидают прямо противоположного. Но, ничуть не обескураженный, дядюшка Эйб продолжал пророчествовать.
- Мы хотим провести базар, прежде чем начнутся выборы, - продолжила миссис Линд, - потому что кандидаты конечно же приедут и, чтобы понравиться избирателям, потратят здесь кучу денег. Консерваторы подкупают всех направо и налево, так пусть у них будет возможность хоть раз потратит свои деньги честно.
Аня, верная памяти Мэтью, была решительной сторонницей консерваторов, но она благоразумно промолчала, хорошо зная, что не стоит вызывать миссис Линд на разговоры о политике.
С почты Аня принесла письмо, пришедшее из маленького городка в Британской Колумбии и адресованное Марилле.
- Это, вероятно, от дяди наших близнецов, - сказала она взволнованно, войдя вдом. - О, Марилла, я хочу знать, что он пишет.
- Лучший способ узнать - распечатать письмо и прочитать, - отозвалась Марилла чуть резко. Внимательный наблюдатель мог бы заподозрить, что она тоже взволнована, хотя она скорее бы умерла, чем призналась в этом.
Аня распечатала конверт и быстро пробежала глазами не слишком разборчиво и грамотно написанное письмо.
- Он пишет, что не может взять детей этой весной… Ему пришлось отложить свадьбу, так как он был болен почти всю зиму… Он хочет знать, можем ли мы подержать иху себя до осени, а уж тогда он постарается приехать за ними. Мы ведь можем, Марилла, правда?
- Не вижу иного выхода, - проронила Марилла довольно угрюмо, хотя втайне испытывала глубокое облегчение. - Впрочем, они не доставляют нам теперь так много хлопот, как прежде… или, скорее, мы привыкли к ним. Дэви стал гораздо лучше.
- Его манеры действительно стали гораздо лучше, - заметила Аня сдержанно, как будто не была готова сказать то же самое о его моральных качествах.
Накануне вечером, вернувшись домой из школы, Аня обнаружила, что Марилла ушла на собрание благотворительного общества, Дора спит на диване в кухне, а Дэви с блаженным видом сидит в стенном шкафу гостиной, поглощая содержимое большой банки. Это была банка со знаменитым вареньем из желтых слив - "вареньем для гостей", как выражался Дэви. У него был очень виноватый вид, когда Аня неожиданно налетела на чего и решительно вымела его из шкафа.
- Дэви, разве тебе неизвестно, что ты поступаешь плохо? Ведь тебе велели никогда ничего не трогать в этом шкафу!
- Да, я знаю, что это нехорошо, - признал Дэви смущенно, - но, Аня, это сливовое варенье жутко вкусное. Я только заглянул, но оно было такое отличное на вид, что я захотел попробовать… маленькую капельку! Я сунул в него палец… - Аня застонала… - и облизал его. А оно оказалось гораздо лучше, чем я думал. Тогда я взял ложку и взялся за него.
Аня прочла ему такую проповедь на тему греха кражи сливового варенья, что Дэви был окончательно сражен угрызениями совести и со слезами раскаяния обещал никогда больше этого не делать.
- Ну да ладно, зато на небесах будет полно варенья. Это единственное утешение, - заметил он с глубоким удовлетворением.
Аня подавила улыбку в зародыше.
- Возможно… если мы этого захотим, - сказала она, - но почему ты так думаешь?
- Это из катехизиса, - объяснил Дэви снисходительно.
- Что ты! Там нет ничего подобного!
- Говорю тебе, есть, - упорствовал Дэви. - Марилла велела мне это выучить в прошлое воскресенье. "За что мы должны любить Бога?" - "За то, что Он создает варенье и спасает нас". "Создает" - это просто святой способ говорить "варит".
- Мне надо пойти выпить воды, - сказала Аня поспешно. Когда она вернулась, ей потребовалось немало времени и усилий, чтобы объяснить Дэви, что запятая в упомянутой фразе из катехизиса имеет огромное значение.
- Я так и думал, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой, - сказал он наконец со вздохом разочарования. - Мне с самого начала было непонятно, где Он найдет время, чтобы варить варенье, если там один бесконечный "священный день отдохновения и покоя", как сказано в псалме. Я не уверен, что хотел бы попасть в рай. Неужели же там, на небесах, будут сплошные дни покоя?
- Да, и дни покоя, и все другие прекрасные дни. И каждый новый будет еще прекраснее, чем предыдущий, - заверила Аня, радуясь, что нет поблизости Мариллы, которую привело бы в ужас подобное заявление.
Марилла, как, наверное, нет необходимости говорить, воспитывала близнецов в духе доброй старой теологии, не поощряющей никаких фантастических предположений и отступлений от священных текстов. Каждое воскресенье Дэви и Дора учили один псалом, один вопрос из катехизиса и два стиха из Библии. Дора училась прилежно и отвечала, как заведенная машина, и вероятно, с тем же пониманием и интересом, как если бы была ею в действительности. Дэви, напротив, отличался живой любознательностью и часто задавал вопросы, которые заставляли Мариллу с трепетом взирать на его предполагаемую участь.
- Честер Слоан говорит, что на небесах мы будем только гулять в белых платьях и играть на арфах. Он надеется, что ему не придется отправиться туда, пока он не состарится. Может быть, когда он станет стариком, ему эти занятия больше понравятся. Он думает, что носить платья - это ужасно. И я с ним согласен. Почему ангелы-мужчины не могут носить брюки? Честер Слоан очень интересуется такими вещами, потому что родители собираются сделать из него священника. Ему придется стать священником, потому что бабка оставила ему деньги, но он их не получит, пока не выучится на священника. Бабка считала, что священник - очень спектабельная вещь и неплохо иметь его в семье. Честер говорит, что ничего не имеет против, хотя он гораздо больше хотел бы стать кузнецом. Но он собирается повеселиться и погулять на славу, прежде чем сделаться священником, а то потом уж конечно веселья мало будет. А я не хочу быть священником. Я буду держать магазин, как мистер Блэр, и у меня будут кучи конфет и бананов. Впрочем, на такие небеса, как ты, Аня, описываешь, я пошел бы, если они позволят мне играть там на губной гармошке вместо арфы. Как ты думаешь, позволят?
- Да, я думаю, что позволят, если ты этого захочешь, - и это было все, что Аня решилась сказать: она боялась расхохотаться.
Вечером того же дня Общество Друзей Авонлеи проводило свое очередное заседание в доме мистера Хармона Эндрюса. Требовалось присутствие всех членов, так как предстояло принять решение по нескольким важным вопросам. Общество Друзей Авонлеи процветало и уже совершало чудеса. Ранней весной мистер Мейджер Спенсер выполнил свое обещание и выкорчевал, разровнял и засеял травой участок у дороги перед своей фермой. Более десятка других мужчин - одни, исполненные решимости не дать Спенсеру ни в чем превзойти их, а другие, побуждаемые к действию своими юными родственниками, состоявшими в рядах "улучшателей", - последовали его примеру. И теперь вдоль дороги, там, где прежде был бурьян или неприглядные неровные заросли кустарника, тянулась длинная ровная полоса бархатистого дерна, по контрасту с которой участки перед домами тех, кто остался глух к увещеваниям, выглядели такими запущенными и неухоженными, что тайный стыд заставлял их владельцев принимать твердое решение исправить дело следующей весной. Треугольный участок земли у развилки дорог также был расчищен, засеян травой, и Анина герань, не тронутая ни одной мародеркой-коровой, уже украшала клумбу в центре его.
В целом "улучшатели" находили, что дела идут чудесно, даже несмотря на то, что комитет, состав которого был глубоко продуман, в ответ на свое тактичное обращение к мистеру Леви Бултеру по вопросу о ветхом строении на его верхних лугах был проинформирован о нежелании мистера Леви Бултера, чтобы кто бы то ни было совал нос в его дела. На сегодняшнем, чрезвычайном, заседании предстояло составить петицию в адрес попечительского совета школы с покорнейшей просьбой обнести изгородью школьный двор. Также было необходимо обсудить план посадки нескольких декоративных деревьев возле церкви, если, разумеется, это позволят фонды общества… потому что, как говорила Аня, бесполезно пытаться снова собрать деньги по подписке, пока клуб остается синим. Члены общества собрались в гостиной Эндрюсов, и Джейн уже встала, чтобы внести на рассмотрение вопрос об избрании комитета, который должен будет выяснить и доложить, в какую сумму обойдется посадка упомянутых декоративных деревьев, когда в комнату величавой походкой вошла Герти Пай, с великолепной прической в стиле "помпадур" и в оборках с головы до ног. Герти имела привычку опаздывать - "чтобы произвести большее впечатление своим появлением", как утверждали злые языки.
На сей раз появление Герти действительно оказалось впечатляющим, ибо, выйдя на середину комнаты и выдержав драматическую паузу, она воздела руки, закатила глаза и воскликнула:
- Я только что услышала совершенно ужасную новость! Только представьте! Мистер Джадсон Паркер сдает весь свой забор вдоль дороги в аренду аптекарской компании для размещения рекламы!
Впервые в жизни Герти Пай произвела сенсацию, к которой стремилась. Даже если бы она бросила бомбу в самодовольных "улучшателей", ей едва ли удалось бы добиться большего.
- Не может быть, - сказала Аня решительно.
- Именно так я и сказала, когда впервые об этом услышала, - отвечала Герти, наслаждаясь происходящим. - Я сказала: "Не может быть, чтобы Джадсон Паркер решился на такое!" Но сегодня мой отец встретил его на дороге и прямо спросил об этом. Паркер ответил, что это правда. Только вообразите! Его ферма протянулась почти вдоль всей ньюбриджской дороги, и что это будет за кошмарный вид: реклама пилюль и пластырей на всем ее протяжении! Вы это понимаете?!
"Улучшатели" понимали это, пожалуй, слишком хорошо. Даже те из них, кто обладал наименее развитым воображением, могли представить всю нелепость, неуместность и уродливость высокого забора, украшенного на протяжении полумили подобной рекламой. Все мысли о церкви и школьном участке развеялись перед лицом грозной опасности. Парламентские принципы ведения дискуссии были забыты, и Аня, в отчаянии, отказалась от попыток вести протокол. Все говорили разом, поднялся ужасный гвалт.
- Ах, давайте успокоимся, - умоляла Аня, волнуясь больше всех, - и постараемся придумать, как отговорить его от этого.
- Не знаю, как можно отговорить его, - с горечью сказала Джейн. - Всем известно, что представляет собой Джадсон Паркер. Этот человек сделает что угодно ради денег. В нем нет даже искры гражданских чувств, а чувства красоты он лишен начисто.
Перспектива казалась мрачной. Джадсон Паркер и его сестра были единственными Паркерами в Авонлее, и потому воспользоваться могучим рычагом семейных связей не представлялось возможным. Марта Паркер была дамой далеко не первой молодости и с неодобрением относилась к молодежи в целом и к "улучшателям" в частности. Сам же Джадсон Паркер был общительным, сладкоречивым человеком, столь неизменно добродушным и любезным, что можно было только удивляться тому, как мало он имел друзей. Причина, вероятно, крылась в том, что на его счету было слишком много выгодных сделок - а это редко способствует популярности. У него была репутация человека "ловкого", и по общему мнению - он "не очень заботился о принципах",
- Если Джадсону Паркеру подвернется удобный случай "честно подзаработать", как он сам выражается, будьте уверены, он своего не упустит, - объявил Фред Райт.
- Неужели никто не имеет на него влияния? - спросила Аня сокрушенно.
- Он часто ездит в Уайт Сендс к Луизе Спенсер. Может быть, она сумеет отговорить его, - высказала предположение Кэрри Слоан.
- От нее этого не ждите, - сказал Гилберт выразительно. - Я хорошо знаю Луизу Спенсер. Она не верит ни в какие общества по благоустройству деревень - она верит в доллары и центы. И она скорее будет поощрять Паркера, чем отговаривать его.
- Единственное, что остается, это избрать комитет, который обратится к нему с решительным протестом, - вмешалась Джули Белл. - И послать надо девочек, потому что он вряд ли будет вежлив с мальчиками… но я не пойду, меня не предлагайте.
- Лучше всего послать одну Аню, - заметил Оливер Слоан. - Она сумеет уговори Паркера, если это вообще возможно.
Аня запротестовала. Она согласна пойти поговорить с мистером Паркером, но совершенно необходимо, чтобы кто-то пошел вместе с ней для "моральной поддержки". В результате Диане и Джейн было поручено поддержать ее морально, и "улучшатели" разошлись, жужжа, как потревоженные пчелы.
Аня была так взволнована, что не спала почти до утра, а когда заснула, ей приснилось, будто по распоряжению попечительского совета школьный двор обнесли забором, на котором огромными буквами написали: "Лучшее средство от запоров - пурген!"
На следующий день делегация нанесла визит Джадсону Паркеру. Аня со всем красноречием обрушилась на его возмутительный проект, а Джейн и Диана героически оказывали ей "моральную поддержку". Джадсон был любезен и вкрадчив, сделал им несколько комплиментов, таких же изящных и утонченных, как букет подсолнечников, сожалел, что вынужден отказать таким очаровательным девицам, - но бизнес есть бизнес, и в нынешние тяжелые времена он не может позволить, чтобы сантименты стали ему поперек дороги.
- Однако я охотно могу обещать вам другое, - сказал он с чуть заметным огоньком в светлых навыкате глазах. - Я скажу рекламному агенту, чтобы он использовал только красивые, со вкусом подобранные цвета - красный, желтый и так далее. Я попрошу его не употреблять синий цвет ни под каким видом.
Потерпев поражение, делегация отступила, и по дороге домой ее члены мысленно употребляли такие выражения, которые недопустимо произносить вслух.
- Мы сделали все, что могли. Теперь остается довериться Провидению, - сказала Джейн, неосознанно подражая тону и манерам миссис Линд.
- Не может ли тут помочь мистер Аллан? - размышляла вслух Диана.
Аня покачала головой:
- Нет, не стоит беспокоить мистера Аллана, особенно теперь, когда у него так тяжело болен ребенок. Джадсон ускользнет от него так же гладко, как от нас, хотя в последнее время он стал посещать церковь довольно регулярно. Но это просто потому, что отец Луизы Спенсер - человек старого склада и очень обращает внимание на такие вещи.
- Джадсон Паркер единственный человек в Авонлее, которому пришло в голову сдать в аренду свой забор, - сказала Джейн с раздражением. - Ни Леви Бултер, ни Лоренс Уайт не решились на это, хоть они и не менее жадные до денег. У них все же есть уважение к общественному мнению.
Когда факты стали известны, общественное мнение действительно обратилось против Джадсона Паркера, но пользы от этого было мало. Джадсон только посмеивался, а "улучшатели" пытались примириться с мыслью о том, что лучшая часть ньюбриджской дороги будет изуродована аптекарской рекламой.
Но на очередном заседании Общества Друзей Авонлеи в ответ на требование председателя представить отчет о результатах проведенных делегацией переговоров Аня спокойно поднялась со своего места и объявила, что мистер Джадсон Паркер поручил ей сообщить членам Общества, что отказался от намерения сдать свой забор под рекламу.
Джейн и Диана в изумлении переглянулись, не веря собственным ушам. Парламентский этикет, за соблюдением которого строго следили в Обществе Друзей Авонлеи, не позволил им безотлагательно удовлетворить их любопытство, но когда был объявлен перерыв, Аню забросали вопросами.
Но Ане нечего было объяснять. Просто накануне Джадсон Паркер нагнал ее на дороге и сказал, что решил все-таки ублажить Общество Друзей Авонлеи, питающее странные предубеждения против рекламы лекарственных средств. Это было все, что Аня сказала и тогда, и впоследствии, - и сказанное было правдой. Но когда Джейн Эндрюс по дороге домой призналась Оливеру Слоану в своей абсолютной уверенности, что за таинственной переменой во взглядах Джадсона Паркера стоит нечто большее, чем то, что сообщила Аня Ширли, - она тоже была недалека от истины.
Накануне вечером Аня ходила в гости к старой миссис Ирвинг, бабушке Пола, и возвращалась оттуда домой кратчайшим путем - сначала по низинным прибрежным полям, а потом по узкой тропинке, которая вела через буковый лес и выходила к главной дороге близ Озера Сверкающих Вод, известного не имеющим воображения, как пруд Барри.
На главной дороге, как раз напротив того места, где кончалась тропинка, стояли два кабриолета, в которых сидели, держа вожжи, и беседовали два человека. Один из них был Джадсон Паркер, другой - Джерри Коркоран из Ньюбриджа, агент по сельскохозяйственным орудиям и заметная фигура в местных политических кругах. Как сказала бы вам о нем миссис Линд с выразительным ударением на последнем слове: "То, что он замешан в грязных делах, не доказано". Он нагрел руки - и, как говорили многие, довольно неплохо - не на одной политической кампании. И так как ныне Канада стояла на пороге новых всеобщих выборов, Джерри Коркоран вот уже несколько недель разъезжал по округе, агитируя за кандидата от своей партии. В тот момент, когда Аня появилась из-под нависших над тропинкой буковых сучьев, она услышала, как Коркоран сказал:
- Если вы проголосуете за Амесбери, мистер Паркер… гм, у меня есть ваша расписка за те две бороны, что вы брали весной. Я думаю, вы не прочь получить ее обратно?
- Ну что ж… пожалуй, если вы так ставите вопрос, - растягивая слова, произнес Джадсон с усмешкой, - я думаю, что мог бы и проголосовать. В нынешние тяжелые времена человеку приходится думать о своей выгоде.
В этот момент собеседники увидели Аню, и разговор резко оборвался. Аня холодно кивнула обоим и прошла мимо; подбородок еебыл вздернут чуть выше, чем обычно. Вскоре Джадсон Паркер нагнал ее.
- Подвезти, Аня? - предложил он радушно.