Вечерами Николай Павлович, Мария Петровна и Ваня внимательно перечитывали книги Владимира Дурова и Карла Гагенбека, но не находили в них подробных и точных ответов на свои трудные вопросы. У Дурова в его смешанной группе не было львов, а Гагенбек хоть и пишет в своей книге кое-что о смешанной группе зверей, но на арену цирка он не выпустил ни одной такой группы. Карл Гагенбек хотел удивить мир и затмить все способы дрессировки - соединить самых различных животных, но это ему не удалось, А вот Владимир Дуров соединил кошку с мышами, лисицу с курами и собаку с кошкой…
В приделок, где находились львы, ввели медведя и привязали его недалеко от клеток. Султан сердито зарычал и заходил по клетке, шевеля хвостом и не сводя глаз с медведя. Мишук тоже заворчал и попятился к двери, А игривая Фатима просунула лапы меж прутьев и тут же отскочила в глубь клетки, словно испытывала - опасен ли этот бурый лохматый толстяк. Нет, он не так уж страшен, как кажется с первого взгляда. Он даже побаивается. Фатима ещё раз просунула лапы в решётку и выпустила острые когти. Медведь заворчал и потянулся к львице. Фатима молниеносно отдёрнула лапы. Страшно! Укусит!
Особенно злобно и настороженно ведут себя звери, когда едят. Им, наверно, чудится, что у них вот-вот отнимут пищу. В одно и то же время дали корм медведю и львам. Звери жадно набросились на еду и стали торопливо глотать куски, злобно рыча и дико кося глазами - львы на медведя, а медведь на львов.
- Мишук, Фатима, Султан, спокойно, - мягко, но повелительно сказал Николай Павлович.
Звери постепенно успокоились и уже ели не торопясь и не рыча.
Поставили на дворе, под березами, просторный решетчатый вольер и пустили в него Мишука, Фатиму и Пипо. На медведя надели намордник, львицу пустили свободно, а пса ввели на поводке. Известно, что медведи не любят собак. Как только все трое очутились в вольере, Мишук заворчал и попытался облапить Пипо, но тот увернулся от медвежьего объятия и впился ему зубами в ляжку. Медведь от боли взревел, а Фатима испуганно кинулась под ноги Марии Петровны, Строгим окриком и хлыстом разняли драчунов и вывели их из вольера.
- Звери - они звери и есть, - сказала Клавдия Никандровна, - у каждого своя натура. Напрасно мы труды свои вкладываем в них. Семью из них не слепишь.
- Давайте их поселим в одно помещение, - предложила Мария Петровна, - пусть обживутся вместе.
Все клетки с животными поставили в дровяной сарай около стен так, чтобы звери видели друг друга. Тут же повесили и клетку с попугаем Гавриком. Сначала животные заволновались: львы зарычали, собаки громко залаяли, заворчал медведь, а обезьяны запрыгали в своих клетках и тоненько запищали, испуганно посматривая на медведя и львов. Лишь Абрек от страха лишился голоса. Николай Павлович и Мария Петровна ходили возле клеток и успокаивали животных.
- Тихо, Султан. Спокойно, Мишук. Бой, Пипо, нельзя. Животные пригляделись друг к другу, принюхались и затихли. Их успокаивали мягкие голоса хозяев, да и железные решетки надежно предохраняли от вторжения врага.
Мария Петровна и Ваня готовили животным разные меню: львам и волку давали кусочками сырое мясо, очищенное от плевы, и молоко, медведю - хлеб, овощи и клюкву, собакам варили мясной суп, а обезьян угощали и винегретом, и яйцами, и творогом с сахаром, булками, печеньем, орехами, фруктами и даже давали по рюмочке сладкого виноградного вина, которое они особенно любили. Глядя на обезьян, Клавдия Никандровна сокрушенно качала головой:
- Привереды какие. Толку от них пока ни на грош, а едят, как господа.
- Они, мама, здоровьем неустойчивые. Наш климат для них тяжелый. Чахоткой могут заболеть, - сказала Мария Петровна.
- Ну, так нечего с ними, такими квелыми, и связываться.
- Для разнообразия программы, мама.
- Не разнообразие, а безобразие. Когда-то улита едет, приедет, а расход на них несём не по карману.
Зашел к Ладильщиковым Василий Александрович Левкович и, посмотрев на животных, сказал:
- Все они у вас, Николай Павлович, имеют: и уход, и ласку, и хороший корм.
- Да, Василий Александрович, всё, кроме свободы. Задумался Василий Александрович и проговорил:
- И это, наверно, их постоянно злит. Понимаете, Николай Павлович, мы, физиологи, еще плохо знаем зоопсихологию. В этой области - огромное поле деятельности.
Когда животные обвыклись в сарае, принесли туда и удава. Открыли клетку. Крошка вылез из клетки и пополз по земле. Заметались все животные в своих клетках, зарычали львы, завыл Абрек, запищали обезьяны, а могучий Мишук как-то смешно со свистом залаял. И все при этом не сводили с удава испуганных глаз. Встревоженный криками зверей, и попугай Гаврик громко залопотал гортанной скороговоркой:
- Тико-тико-тико!
Пришлось отнести Крошку в дом.
- Вот они кого больше всего боятся, - сказал Ваня. Он не любил удава и даже не дотрагивался до него, - брезговал и боялся. Это чувство разделяла с ним и Клавдия Никандровна.
- Недаром дьявола змеем рисуют, - сказала она.
Прошло две недели. Кажется, животные совсем свыклись, сжились. Теперь их надо приучать друг к другу на свободе, в вольере.
Выпустили в вольер Султана и Фатиму. Привыкшие жить по соседству, они и в вольере дружелюбно обнюхались и пошли вдоль решётчатой стенки рядышком, посматривая по сторонам и щурясь от солнца. Ух, как тут хорошо и просторно! Сколько воздуха и света! Можно походить, размяться, погулять и посмотреть на большой мир, о котором они часто по-своему, по-звериному, мечтали. Вот они ускорили шаг, побежали, столкнулись и, упав на землю, мягко шлёпали друг друга лапами и, глухо рыча, слегка хватали зубами за шею, бока и ноги. Они играли, как две большие кошки. Но вот в вольере показался медведь. У него толстая голова и мясистый зад. Противный и опасный зверь. Султан подскочил к Мишуку и ударил его лапой по уху. Это был весьма чувствительный "боксёрский" удар. Медведь по-свинячьи хрюкнул и, отпрянув от Султана, зачесал ушибленное ухо, глухо бормоча, словно ругаясь.
Николай Павлович щёлкнул бичом по воздуху и, ткнув кнутовищем льва в бок, крикнул строго:
- Султан! Нельзя!
Султан и Фатима легли рядышком и оскалились, хлопая по земле тяжёлыми хвостами, как канатами. Они приготовились защищаться вдвоём. Николай Павлович подошёл к львам и, с нажимом поглаживая Султана кнутовищем, проговорил тоном строгого воспитателя;
- Султан, надо быть повежливее.
Впустили в вольер волка. Он испуганно заметался, забегал около решетчатой стенки, посматривая вверх: нельзя ли сигануть через неё? Когда же впустили в вольер Пипо и Боя, они с хода набросились на медведя, а за ними кинулся и Султан. Началась общая свалка - самый опасный момент для укротителя. Николай Павлович хлестал их бичом, тыкал железной вилкой и громко, строго кричал:
- Пипо! Бой! Султан! Мишук! На место! Нельзя! На место!
А на какое же место? Где оно, это место? Сцепившиеся звери не слышали команды хозяина.
- Воды! Давайте воды! - крикнул Николай Павлович.
Около решетки снаружи стояли Мария Петровна, Ваня и Клавдия Никандровна. В руках у них были длинные железные вилы, а около ног стояли ведра с водой.
Мария Петровна схватила два ведра и вбежала с ними в вольер. Николай Павлович выхватил у нее одно ведро, и они разом выплеснули воду на звериный клубок. Султан первый отскочил в сторону, к Фатиме, и, глухо рыча, стал отряхиваться от воды. В разные стороны полетели брызги, и Фатима отошла от Султана. Фу, как неприятно от воды!
Драчунов развели на свои места в сарай. Зализывая царапины и ранки, они временами вздрагивали и, косо посматривая друг на друга, глухо рычали.
Смазывая ранки йодом, Мария Петровна успокаивала животных:
- Тихо! Тихо!
И попугай из клетки залепетал вслед за хозяйкой:
- Тико-тико-тико.
На другой день утром Николай Павлович поехал за добрым советом на Божедомку, к Владимиру Дурову. Вернулся он задумчивым.
- Знаешь, Маша, - сказал он, - Владимир Леонидович высказал очень интересную мысль: между человеком и животным вечное недоразумение - человек не понимает животного, а животное человека. И от этого человек не может добиться от животного того, чего он хочет.
- Ну, а что он посоветовал? - спросила Мария Петровна.
- Лучше изучать животных. Ошиблись мы: нельзя всех сразу сводить в вольер. Надо поодиночке приучить их к своему рабочему месту, а собак держать на привязи.
ЗВЕРИ НАЧИНАЮТ РАБОТАТЬ
Подержав животных в общежитии-сарае ещё неделю, начали выпускать их в вольер поодиночке и приучать к своему исходному рабочему месту - тумбе.
Тумба - это своеобразный табурет в виде усечённой пирамидки, тяжёлый, устойчивый и крепкий, но площадка его сделана так экономно, что зверь еле усаживается на ней. Неудобно для зверя, но зато неловко с тумбы сделать прыжок на укротителя - мала опора,
Фатима за мясной приманкой охотно вспрыгивала на тумбу и подолгу сидела на ней, получая кусочки сырого мяса.
Султан, недавно оперированный на хирургическом столе, вначале испугался тумбы, чем-то похожей на тот страшный стол, и даже мясная приманка его не соблазнила.
Наступая на льва и посылая его на тумбу, Николай Павлович щёлкнул по воздуху бичом и строго крикнул:
- Султан! На место!
Лев открыл клыкастую пасть и, рванувшись к хозяину, отрывисто рыкнул. Но человек не отступил. Щёлкнув льва хлыстом, Ладильщиков направил на него железную вилу, находившуюся у него в левой руке, и шагнул навстречу зверю.
- Султан! На место! На место! Султан! Глухо рыча, лев попятился и прижался к тумбе, Мария Петровна вошла в вольер,
- Постой, Коля, отойди.
Она подошла к Султану и, поглаживая его по шее, тихо, мягко проговорила:
- Спокойно, Султан, спокойно.
От ласки лев присмирел. Уцепив Султана за гриву, Мария Петровна силой потянула его на тумбу.
- Иди, Султан, иди.
Лев медленно, нехотя залез на тумбу и, переминаясь с ноги на ногу, порывался спрыгнуть с неё. Но хозяйка не пускала. Поглаживая льва по спине и нажимая ему на поясницу, Мария Петровна повелительно приговаривала:
- Садись, Султан, садись.
Лев сел. Стоя рядом с ним и подкармливая его кусочками мяса, Мария Петровна протяжно, успокоительно приговаривала:
- Сиди, Султан, сиди, мой хороший, сиди. Отойдя от Султана, Мария Петровна сказала:
- Коля, будь подобрее и потерпеливее к Султану.
- Лев - не домашняя кошка, - резко ответил Николай Павлович.
Мишук охотно влезал на свою тумбу и, получая сладкую морковь, сидел на ней спокойно.
Пипо и Боя вводили в вольер на поводке и, усадив на тумбы, привязывали к решётке. Когда же Пипо привык к звериной компании и сидел спокойно, его пустили без поводка. Пипо сел возле тумбы Фатимы и устремил глаза на медведя, готовый защищать свою подругу не на живот, а на смерть.
Волк сначала всех пугался и, дико озираясь, на тумбе сидел напряжённо, вздрагивал и с опаской посматривал на зверей. Могучий дог сидел на привязи. Около него снаружи стоял Ваня и пальцы держал на карабинчике: в случае опасности он моментально спустит с привязи верного стража хозяина.
Так каждый день зверей выводили в вольер и подолгу держали, подкармливая на своих местах - тумбах, Наконец все животные так привыкли к рабочим местам, что, вбегая в вольер, устремлялись к своим тумбам и без команды дрессировщика. Иногда львы пытались играть, к ним бросался Пипо и начинал ворчать медведь. От игры до драки - один шаг. Николай Павлович немедленно водворял порядок. Сделав решительное движение корпусом, он щёлкал бичом по воздуху и повелительно приказывал:
- На место!
Львы, как нашкодившие кошки, торопливо вспрыгивали на свои тумбы и притихали, пугливо посматривая на хозяина.
Все животные хорошо знали своё "рабочее место" и не покидали его без разрешения дрессировщика. Тумбы будто сковывали животных, и они чувствовали себя на них как привязанные, пока хозяин не щёлкнет бичом и не крикнет протяжно: "Домо-ой!"
Лишь игривая Фатима иногда соскакивала с тумбы самовольно, но Николай Павлович угрожал ей бичом и отрывисто резко окрикивал:
- Фатима! На место!
Воспитанная на ласке, львица очень боялась бича и в страхе высоко прыгала на решетку, стремясь её перескочить. Но длинный хлыст догонял её и больно жалил в спину. Фатима вспрыгивала на свою тумбу, скалилась и дрожала.
- Коля, не надо так грубо с Фатимой, - попросила Мария Петровна мужа, - она и так послушается, лаской.
- Детство и игры у твоего выкормыша кончились, - ответил Николай Павлович, - пора ей работать и быть посерьёзнее. Попустительство вредно и опасно. Сел на тумбу, так и сиди, пока не разрешат. А нарушил дисциплину - получай взыскание, чтобы и другим неповадно было.
В вольер поставили двойную лестницу в виде пирамиды с тремя небольшими сиденьями: два - по бокам, невысоко над землей, а одно - на самом верху лестницы.
Как только впустили животных в вольер, они сразу же обратили внимание на новый предмет. Звери смотрели на лестницу с таким любопытством и недоверием, словно хотели спросить: "Что это такое? Не опасно ли это?" Львы насторожили уши и, приглядываясь к новому предмету, внюхивались в воздух. Пахло свежей краской.
Медведь подошёл к лестнице, облапил её, пощупал, понюхал, лизнул и, успокоенный, отошел к своему месту. Ничего особенного, несъедобная!
Волк же, взглянув на высокую красную лестницу, на мгновение впал в "столбняк", а потом очнулся и, спрятавшись за тумбу, прижался к ней.
Лишь собаки, Пипо и Бой, не обратили на лестницу никакого внимания. Они много гуляли на воле и больше всех видели разных предметов.
На этой пирамидальной лестнице надо было построить звериную "пирамиду": на верхней площадке усадить Фатиму, а на боковых друг против друга, собаку и волка. Но Фатима не поднималась по лестнице, боялась. Надо позвать Пипо на верхнюю площадку. Постукивая палкой по лестничным перекладинам снизу вверх, Ладильщиков поманил бульдога наверх:
- Пипо, алле!
Смышлёный пёс сразу понял требование хозяина: прыгнул на боковую тумбу и быстро забрался на самый верх.
- Браво, Пипо, браво!
Фатима, увидев своего друга наверху, посмелела. Подражание- верный прием в дрессировке. Мягкими кошачьими прыжками львица устремилась по лестнице вверх, где сидел смелый Пипо, посматривая на всех свысока.
Как только Фатима приблизилась к нему, Пипо, как настоящий кавалер, уступил ей свое место, а сам сел пониже, на перекладине лестницы Львица уселась на верхнем сиденье и взглянула вниз. Ух, как высоко, страшно! Фатима наклонилась и хотела сбежать вниз, но Николай Павлович выставил ей навстречу железную вилу и придержал на месте.
- Фатима, сидеть, сидеть!
На кончике вилы он дал ей несколько кусочков мяса, и Фатима успокоилась.
- Браво, Фатима, браво! - похвалил её хозяин, а Мария Петровна воскликнула:
- Ах, молодец, моя Фатимочка!
На боковую площадку мясной приманкой усадили и Абрека, а Пипо вспрыгнул на свое сиденье по первому сигналу хозяина. Пирамида-тройка получилась: львица, собака и волк. Чудесно!
На две тумбы положили концами деревянный брус. Но даже поодиночке и поощряемые лакомой приманкой, звери не пошли на него. Опасно. Упадёшь. Брус узкий. Пустили Пипо. Он уверенно прошёл по брусу туда и обратно несколько раз. Николай Павлович угостил его сахаром.
- Браво, Пипо, браво!
Звери видели, как собака ходила по брусу. Значит, можно пройти.
Не так уж страшно. Поощряемые приманкой и подгоняемые хлыстом, поодиночке проследовали за бульдогом Фатима, Султан, Мишук. Но Абрек не пошёл. Надо было пустить их всех живой цепочкой по брусу. Впереди шагал Пипо, за ним охотно и смело - Фатима, за львицей - Султан, но как только за ним пускался Мишук, лев останавливался и, обернув голову, оскаливался и рычал. Он опасался нападения с тыла. Мишук испуганно пятился назад и срывался с бруса. Слишком памятна была затрещина, полученная от Султана.
- Вперёд, Фатима! Вперёд, Султан! - приказывал Ладильщиков, подталкивая зверей вилой.
Балансируя, львы медленно шли вперед, за ними осторожно шагал медведь, а за медведем, приседая, крался волк. Вот и получилась живая цепочка из зверей, но она ещё ненадежна и может в любом звене порваться…
Значительно труднее давалась живая "постель". Всех животных надо было уложить рядышком, вплотную друг к другу, и лечь на них самому дрессировщику. Поодиночке они ложились охотно и спокойно переносили привалившегося к ним хозяина, но лечь рядом друг с другом никак не хотели. Когда зверь на ногах, он чуствует себя уверенно и смело, а как лег, так и гляди, кто-нибудь набросится на лежачего. Ненадежное положение!
Султан и Фатима охотно ложились рядышком, и так же послушно укладывался возле Фатимы Пипо, но Мишук сторонился опасной "постели", а волк даже в сторонке не хотел ложиться. За Абрека взялась Мария Петровна, и волк по её команде стал ложиться.
Уложив зверей в "постель", Николай Павлович слегка наваливался на них и так упирался локтем, чтобы можно было, в случае опасности, быстро вскочить. Стоя на ногах, дрессировщик - хозяин положения.
Поглаживая животных рукой и кнутовищем, Николай Павлович говорил мягко, нараспев:
- Тихо, Мишук, Спокойно, Абрек, Султа-ан, лежа-ать. Пипо-о, молча-ать.
Но если кто-нибудь чуть шевелился, моментально все вскакивали, косились друг на друга и рычали.
Около решётки снаружи стояли на страже Мария Петровна и Ваня, В руках они держали длинные железные вилы и незажжённые факелы, а возле них стояли ведра с водой. Клавдия Никандровна отказалась быть на тренировках.
- Сердце мое не выносит, - сказала она, - Не могу глядеть, как Коля со зверями в обнимку ложится.
Постепенно звери привыкли к "постели" и лежали спокойно, но Абрек иногда вскакивал и пугал всех остальных дверей. Надо наказать его в тот самый момент, как только он начнет подниматься. Лежа на зверях, Николай Павлович взмахнул бичом и кончиком его достал поднимавшегося волка.
Все животные разом вскочили, а Султан, вскакивая, взмахнул лапой и зацепился когтями за кожаную куртку: рванул и зарычал. Когти прошли в куртку насквозь, но она оказалась столь крепкой, что не порвалась. Лев зарычал громче и сильнее стал дёргать лапу, пытаясь освободиться от кожаного капкана. От этих рывков Николай Павлович еле удерживался на ногах,
- Султан, спокойно, Султан, тихо, - успокаивал льва Ладильщиков, поглаживая его кнутовищем и пытаясь освободить лапу из куртки. Но освободить кривые когти не удавалось. Ладильщиков выхватил из кармана "финку" и отхватил полу кожаной куртки. Освобождённый Султан яростно вцепился зубами в кусок кожи и разорвал её на маленькие клочки. После этого он отошёл в сторону, лег а стал облизывать пострадавшую лапу.
Только сейчас Николай Павлович понял, что нельзя тушировать зверей в "постели", В этом положении должно быть полное взаимное доверие и спокойствие.