Акела проснулся от громкого крика и гомона. Это объявляли название станции: "Ко-орияма, Ко-орияма!" Потом вступили разносчики провизии: "Завтраки-бэнто-о! Чай и бэнто-о!" Двери вагона были открыты, и пассажиры один за другим спускались на платформу. Кто-то, видимо, здесь выходил совсем и лез в двери с тяжёлым багажом. Небо над зданием вокзала уже посветлело, и фонари под навесом крыши были притушены. В голове у Акелы прояснилось, и он оглянулся на Маугли, который должен был спать рядом. Однако Маугли уже проснулся и теперь сидел на коленях, с жадностью посматривая на платформу. Заметив, что Акела пошевелился, Маугли состроил жалобную гримасу и попросил:
- Можно мне выйти из вагона? Я хочу пить.
Акела встал, протирая глаза, и кивнул. И девица в платье, и женщина с маленьким ребёнком, и старик с мальчиком уже куда-то испарились: то ли сошли по дороге, то ли пробрались внутрь вагона, спасаясь от холода. Спустив Маугли на платформу, Акела заглянул в вагон. Снаружи уже занимался рассвет, но в вагоне почти все пассажиры ещё спали глубоким сном.
Со скамеек там и сям свешивались торчащие руки и ноги. Какой-то омерзительный мужик с красной рожей, свернув на сторону голову, сполз в самый проход, перегораживая его. В проходе, навалившись друг на друга, стояло множество людей. Пол был усыпан мусором. С плетёных сеток по стенам свешивались рукава пиджаков и штанины брюк. Подивившись этой грязи и хаосу, Акела только прищёлкнул языком. Он успел заметить, что женщина с ребёнком из тамбура переселилась сюда и теперь дремала на сиденье. Чуть подальше сидел и знакомый старичок, а бывший при нём парнишка в школьной форме прикорнул рядом в проходе.
Акела спрыгнул на платформу и стал озираться в поисках Маугли. Тот стоял в очереди к крану с питьевой водой. Акела невольно чуть было не рассмеялся: Маугли выглядел как самый настоящий беспризорник. Может быть, только ещё не такой грязный. Лицо было бледное, а дорогие кожаные туфли совершенно не сочетались с лохмотьями и наводили на мысль о том, что парнишка просто напялил случайные штиблеты, которые где-то удалось стянуть, а теперь вот умывается как ни в чём не бывало. Маленький беспризорник Маугли зябко поёживался и рассеянно поглядывал на железнодорожные пути.
- Знаешь, похоже, в вагоне есть места. Я уж было совсем решил махнуть на это рукой, но раз есть места, лучше всё-таки сядем в вагоне, - предложил Акела.
Бледный Маугли, вздохнув, тихонько сказал:
- Да я могу и в тамбуре. Там же народу - как сельдей в бочке. Ещё подумают что-нибудь такое на мой счёт… Лучше не надо.
- Это, пожалуй, верно. А ты попробуй говорить как мальчишка - ну, погрубее, что ли. А то и впрямь странновато у тебя получается, по-девчоночьи, - также тихо посоветовал Акела.
- Ладно, попробую, - серьёзно ответил Маугли и впервые за это утро улыбнулся Акеле.
Тут Акела и сам успокоился, и его заспанное лицо тоже расплылось в улыбке.
- Значит, я Акела, а ты Маугли. Помнишь, да?
- Ага, помню, - кивнул Маугли совсем по-ребячьи и оглянулся по сторонам. - Видишь, это уже Корияма - довольно далеко мы с тобой заехали.
- Вообще-то, не так, чтобы уж очень, - поспешно ответил Акела. - До Фукусимы-то ещё не добрались. Мне кассирша сказала, что в Фукусиму прибываем около шести утра.
Маугли посмотрел на вокзальные часы, потом перевёл взгляд на ручные часики.
- A-а! Сейчас ещё только полпятого. Фукусима - это значит в префектуре Фукусима? Самый юг района Тохоку, да?
Как видно, Маугли припомнил, чему их учили на уроках географии в школе.
- Да, всё правильно, - сказал Акела. - А ты, Маугли, не проголодался? Будешь бэнто?
Маугли даже переменился в лице.
- Бэнто? А ты правда мне купишь? Ужасно есть хочется! Даже странно - вроде вчера ужин был нормальный.
- Я, честно говоря, тоже есть хочу. Ну ладно, тогда нечего воду пить. Пошли обратно в поезд - чаю купим.
Акела тут же стал высматривать на платформе разносчика и поманил к себе Маугли.
- Я так не могу! - упирался Маугли. - То есть я могу не пить, но надо хоть лицо умыть. И ещё рот прополоскать, а то самой… то есть самому противно как-то.
- Хо! Хочешь быть чистюлей?! - сделал непонимающее лицо Акела и, оставив Маугли у крана, пошёл к разносчику бэнто, заправляя в брюки рубашку.
Прозвонил звонок к отправлению. Акела и Маугли поспешно вернулись в поезд. Когда уселись на то же место в тамбуре, Акела вручил Маугли чашечку с чаем и коробочку с бэнто.
- Рано ещё: что-то никто пока завтрак не ест… Ничего, если я начну? - пробурчал Маугли, заглядывая в открытую дверь вагона.
Акела, который уже открыл крышку своей коробочки и разломил скреплённые в торце палочки для еды, беспечно ответил:
- Да ничего! Вон же, продают сейчас бэнто - значит, кто-то их сейчас должен есть!
Раздался громкий паровозный гудок, и поезд тронулся с места.
- Я сама… То есть сам… В общем, я первый раз в жизни ем настоящий покупной бэнто! Мама у меня скупится: когда в деревню ездили, она сама нам в дорогу рисовые колобки лепила.
- Честно говоря, я и сам впервые… Всегда так хотел купить и попробовать!
Оба посмотрели друг на друга, рассмеялись, а потом уткнулись в свои коробочки с ещё тёплым завтраком. Там был кусочек солёной горбуши, кусочек омлета, бурая сосисочка и кусочек квашеной редьки.
Оба с удовольствие уплетали свой бэнто.
Пить чай из керамической коричневой чашечки для них тоже было в диковинку, так что они не могли удержаться от смеха.
- Ну спасибо! Сразу всё и слопала! Но ведь после такого раннего завтрака часов в девять-десять опять есть захочется, - заметил Маугли.
На это Акела преспокойно возразил:
- Тогда ещё бэнто купим. Да сколько угодно, хоть весь день будем покупать!
- Да-а? Серьёзно?
Акела прищурился и солидно кивнул с видом богатого купца:
- Но мы ж тогда сколько можем съесть! Не объедимся?
- Вот и здорово! Маугли же маленький - ему всегда есть хочется, - радостно засмеялся Маугли в ответ. - Ага! Я настоящий обжора! Мне однажды мама приготовила рис с соусом карри - так было вкусно, что я двенадцать раз просила добавки! Ты-то пробовал рис с карри?
- А то! До отвала ел! - ухмыльнулся Акела. - Только насчёт двенадцати раз - это ты загибаешь. Я, например, могу раза три добавки попросить - и баста.
- Да правда же! Я считала! Даже сама удивилась - как сейчас помню. Я тогда была в третьем классе.
Маугли в упор посмотрел на Акелу. Белки глаз у него были красноватые - наверное, от недосыпа.
- Приснилось это тебе!
- Нет же, я правду говорю! Почему ты мне не веришь?!
Акела недоверчиво поскрёб пятернёй голову - посыпалась белая перхоть.
- Говорят тебе, двенадцать раз! Правда же! - сердито пробормотал Маугли, обхватив колени и уткнувшись в них подбородком. - Ну правда же!
Их поезд всё катился и катился, постукивая колёсами, делая остановки на маленьких станциях и полустанках. Постепенно вагон наполнился светом утреннего солнца, и пассажиры оживлённо зашевелились на своих местах. Выстроилась очередь в туалет. Кто-то тащил к выходу громоздкий багаж, кто-то входил на очередной станции и занимал места ушедших. Акеле пришлось поджать ноги, чтобы их не отдавили. Четверо пьяных обезьян дружно храпели в тамбуре, привалившись друг к дружке. У одного текли изо рта слюни. От этой неряшливой кучи спящих в тамбуре стало ещё теснее, так что Акеле и Маугли пришлось совсем съёжиться. Зрелище было мерзкое. В углу напротив старуха с узлом, сидевшая на коленях, постелив на пол кусок газеты, закуривала сигарету. Эта была на вид бывалая путешественница. Из вагона донёсся плач проснувшегося младенца. За окном показались горы. "До чего же красивы горы под лучами утреннего солнца!" - сказал кто-то.
При этих словах Акела поднялся и выглянул в окошко тамбура. Там и впрямь вроде бы маячили горы. Правда, какие-то низкие, невзрачные, иссиня-чёрного цвета. Вдоль путей бежала прозрачная речка. Акела перешёл к входной двери вагона на другой стороне тамбура, глянул в окно - и охнул. В золотистых лучах рассветного солнца, пронзая голубизну небес, вздымались ввысь контуры настоящих гор. Между освещённой частью и затенённой проходила чёткая граница, словно линия, по которой надо загибать бумажную игрушку-оригами. На самом гребне белело совсем небольшое снежное пятно. Зелень деревьев отсвечивала глянцем. Акелу пробрала дрожь восторга - таких гор ему ещё никогда видеть не приходилось. У него перехватило дыхание, и к горлу подкатил комок. Это были совсем не такие горы, как показывают в кино.
Полюбовавшись ещё немного, Акела решил, что надо бы показать горы Маугли, и обернулся. Маугли, похоже, ещё спал, уткнув голову в колени. Внизу, у Акелы под ногами, сидела старуха и дымила как ни в чём не бывало. Он подошёл к Маугли и тронул его за плечо.
- Слышь, там горы видны. Пойди посмотри!
Маугли поднял голову. Он, похоже, и не спал. На лбу - в том месте, куда упирались колени, - было красное пятно. Не обращая внимания на взволнованного Акелу, он проронил, будто разговаривая сам с собой:
- Я возвращаюсь назад, в Токио.
Акела от неожиданности не нашёл что сказать и просто уселся рядом с Маугли. А тот, уставившись в свои колени, продолжал:
- Если сейчас поехать обратно, я ещё успею днём в школу. Мне влетит за прогул!
- Ты что же, прямо вот так и поедешь обратно?!
Маугли кивнул с отстранённым видом.
- Что все подумают, если я не приду в школу? Нехорошо получается: все учатся, а я развлекаюсь.
Нос и уши у Маугли были ещё маленькие, ребячьи. Акеле захотелось надрать ему уши и потянуть за нос. Вместо этого он больно дёрнул себя за мочку левого уха - "счастливого уха", которым он гордился, - и сказал:
- Вот дурочка!
Маугли повернулся к Акеле. Его маленький носик покраснел, когда он ответил:
- Я не дурочка! Не Тон-тян - я всё могу! Само собой, я не такая ненормальная, как Тон-тян! А мама будет ужасно сердиться. Хоть Тон-тян и умер, а она всё равно всегда сердится… Это ты дурак! Лучше бы учился как следует!
Под глазами у Маугли были красноватые крути, в глазах стояли слёзы. Акела продолжал тянуть себя за мочку уха.
- Тон-тян - это твой братишка, да? У него что, с головой было не всё в порядке?
Маугли кивнул, и по щеке у него покатилась слеза.
- Ну-ну… Но ведь мы ж ещё никуда не приехали - нельзя же вот так ни с того ни с сего поворачивать обратно! Не забывая, что я всё-таки тебе купил билет. Что уж ты, Маугли, так любишь школу?
Утирая глаза обеими руками, Маугли отрицательно покачал головой из стороны в сторону. При этом волосы у него слегка задевали щёки, на которых в ярком свете виднелся чуть заметный пушок.
- "Мы с тобой одной крови, ты и я!" Так они друг другу говорили там, в джунглях. Хорошие слова, правда? Вот мы и отправились в это путешествие, чтобы тоже так друг к другу обращаться. Правда ведь? Это ведь важнее, чем какая-то школа! Разве не так?
Акела нерешительно приобнял Маугли за плечи. Ладони его ощущали только хлипкие детские косточки. Старуха, которая с противоположного конца тамбура, слушала весь их разговор. Акела вдруг спохватился и с подозрением посмотрел в её сторону. Старуха с яркой жёлтой нейлоновой косынкой, повязанной на шею под воротником, с заспанным, помятым лицом, после сигареты принялась жевать рисовый колобок, который она извлекла откуда-то из своих запасов. Акела понизил голос и стал шептать на ухо Маугли:
- Если подальше заехать на север, там, наверное, сакура ещё цветёт. Она там такого яркого цвета! Как все деревья зацветут - аж голова кружится! Красота! И сурепка сейчас, наверное, в полях цветёт. И астрагал тоже. И бабочки кругом порхают. И птицы разные редкие, которых мы и не видали, в небе щебечут. И коровы там всякие, и лошади, и козы, и зайцы, и лисы, и медведи. Может, и слоны попадаются. Не знаю, может, там и пантеры есть.
Маугли захихикал, будто ему было щекотно:
- В Японии пантеры и слоны не водятся!
- Как знать… По крайней мере в доисторические времена у нас тут водился слон Наумана.
- Но сейчас-то слонов уже нету! И пантер нет! Никогда ничего такого не слышала!
- Ну и что! Это ещё не доказывает, что в Японии нет ни одного слона и ни одной чёрной пантеры. Да, а ещё ведь есть горы! Вон из того окна видны горы! Ты встань, взгляни! То ли ещё будет! Скоро такие горы пойдут! Ух какие горы! Я прямо оторваться не мог.
Акела встал и легонько потянул Маугли за плечи вверх. Маугли, к которому уже вернулось хорошее настроение, сам встал и подошёл к окну на противоположной стороне тамбура. Прошло всего несколько минут, но горы теперь выглядели уже по-другому. Одна гора придвинулись совсем близко и будто бы выросли на глазах, блистая зеленью в ярких лучах. Небо тоже стало ещё прозрачней. От величественной горы, озарённой утренним солнцем, исходило торжественное сиянье, будто там и впрямь обитали боги, которые сейчас наблюдали за ними.
- Только чтобы такое увидеть, стоило уехать из Токио! Эх, папаша мой не дожил, а жить-то хорошо! - тихонько сказал Акела, обращаясь к Маугли.
- Да, в Токио таких гор нет. А что это за гора? Знаменитая какая-нибудь?
- Ну… Наверное, очень знаменитая… Но я никаких других гор, кроме Фудзи, вообще-то не знаю.
Вдруг откуда-то снизу, у них из-под ног, донёсся тихий, но отчётливый голос:
- Это гора Адатара.
Акела и Маугли удивлённо отпрянули от окна, посмотрели вниз. Старуха с рисовым колобком в руке сердито уставилась на них.
- Совсем, видать, ничего не знаете!
- А, вы про это… Да уж вот… - замявшись, промямлил Акела и, слегка приобняв Маугли, поспешил вернуться с ним на прежнее место в углу тамбура и прошептал:
- Пошли лучше в вагон.
Подхватив свои вещи и узелок Маугли, он открыл дверь в вагон, пропустил вперёд Маугли, потом зашёл сам и прикрыл за собой дверь. При этом он с досадой обронил:
- Ну что за старуха!
Маугли расхохотался.
- Гора Адатара! Бабка, небось, ею очень гордится. А мы даже названия не знаем - вот она и рассердилась.
- Я, вроде, и не слыхал такого названия - Адатара.
- Можешь у старухи поподробней расспросить! - продолжая хохотать, заметил Маугли.
Поезд снова остановился. Хотя не было ещё и шести часов утра, но, по мере того как за окнами становилось всё светлее, в вагоне становилось всё оживлённее, почти как днём. Множество пассажиров входили и выходили на каждой остановке. Зашли в вагон крестьянки в сапогах и рабочих шароварах с какой-то громоздкой поклажей на плечах, за ними мужики, навьюченные каждый двумя-тремя жестяными ящиками. От ящиков за версту несло рыбьим духом. Акела с Маугли, конечно, понятия не имели, где была поймана эта рыба и куда её везут. Да им было и не до того. Освободившийся было вагон снова быстро заполнялся пассажирами, и они должны были обеспечить себе жизненное пространство.
- Пройдём-ка поглубже - там вроде ещё можно сесть. Что мы, зря, что ли, за билет платили? Если можно сесть, давай сядем! - сказал Акела и двинулся вперёд по проходу.
Теперь весь проход был занят бабами с заплечными коробами, которые пристроились рядом с рыбаками. Кое-кто в вагоне ещё спал, не обращая внимания на возню. Дремали на сиденьях старик с мальчиком, которых они видели в тамбуре; спала, склонившись над ребёнком, та самая женщина, что сначала сидела с ними. В самом центре вагона Акела остановился.
- Я покараулю, а ты, Маугли, садись здесь на пол и спи. Скоро уж приедем в Фукусиму. Там-то уж все только и будут входить-выходить. Тогда и сядем.
Маугли, посмотрев на ручные часы, сказал:
- До шести ещё сорок минут. Времени полно. Надо же, как рано встали! Поэтому так спать хочется!
- Ну вот и спи! Как место где-нибудь освободится, я тебя кликну.
При этих словах сидевшая рядом на сиденье молодая женщина стала с удвоенным вниманием листать какой-то театральный журнал. Маугли послушно опустился на пол и прислонился головой к школьным брюкам Акелы. По другую сторону от его ботинок валялась скомканная газета, вся в коричневых подтёках. Прямо перед лицом у Маугли красовался короб с овощами, справа, сжавшись в комок, спал пожилой лысый мужчина.
Прогноз Акелы оправдался. В Фукусиме, когда места освободились, он позвал Маугли и сам плюхнулся на сиденье. Маугли уселся рядом.
- Уф! На сиденье-то совсем другое дело!
Маугли, которому ужасно хотелось спать, ничего не отвечая, смотрел в окно. Там на перроне виднелась большая надпись "Фукусима". Он посмотрел на ручные часы. Ещё не было шести. Тут, спохватившись, будто вспомнив о чём-то, Маугли отстегнул свои часики и сказал:
- Вот, Акела. Ты их лучше держи пока у себя.
- Да как-то… Хотя ладно, давай, что ли!
Полюбовавшись маленькими женскими часиками на красном кожаном ремешке, Акела опустил их в нагрудный карман рубашки и прошептал на ухо Маугли:
- А те-то бабы с коробами почти все здесь сошли. Я думал, они дальше поедут.
- Ага.
Маугли потёр глаза и широко зевнул, прикрыв рот рукой. На глаза навернулись слёзы. Он снова потёр веки. За окном, на перроне, было шумно и людно. То и дело звучали объявления о прибытии и отходе поездов, смешиваясь с голосами разносчиков бэнто и выкриками продавцов газет. Акела нагнулся и сгрёб в сторону коробкой от бэнто валявшиеся под ногами смятые газетные листы, обёртки от сластей, корки мандаринов, скорлупу от каштанов и запихнул весь мусор под своё сиденье. По проходу текла струйка вонючего рыбного супа, но с этим уж ничего нельзя было поделать.
- Ох уж эти обезьяны! Гадят везде, - буркнул Акела.
- Какие обезьяны? - шёпотом спросил Маугли, глядя в пол.
- Блюдите чистоту! Лоснящаяся шерсть говорит о силе охотника! - прошептал в ответ Акела.
- Ты об этих?..
- Эти грязные обезьяны, которые везде сорят! Они не охотники! Как же много на свете обезьян! Будь осторожен, Маугли!
Маугли тихонько засмеялся.
- Ага, вон, и там, и там - везде обезьяны. Но мыто ведь не обезьяны, правда?!
- Ну да! "Доброй охоты всем, кто соблюдает Закон!" Так можно и о нас сказать.
В этот момент поезд сильно тряхнуло, стукнулись друг о друга чемоданы на полках. Акела и Маугли посмотрели друг на друга, потом на других пассажиров. Никто не проявлял признаков беспокойства. Акела, слегка пожав плечами, прошептал:
- Только-только сели нормально. Давай уж проедем подальше на север. Всё равно, если сейчас спрыгнуть с поезда, даже поесть будет негде - все ларьки ещё закрыты.