- Это очень хорошее дело, - похвалил Лихарев. - Давно пора кооперировать армию. Как успехи?
- Да я только неделю как заступил, товарищ комбриг. Я был раньше секретарем комиссара бригады.
- Ну, рассказывайте, что у вас нового?
Седов сказал, что бригаду смотрел командующий войсками фронта и дал еще месяц на боевую подготовку.
- Это я слышал, - сказал Лихарев.
- Товарищ комбриг, вот все говорят - Восточная Бухара. В общем, всякие страхи про нее рассказывают. И воды будто там нет, и люди в одних шкурах ходят. Это что, верно? - спросил Седов. - Положим, не совсем так. Вода там есть, иначе не смогли бы жигь люди, а шкуры я видел только лишь у горных таджиков.
- Ну все-таки разница есть между Западной и Восточной Бухарой?
- Конечно. И очень большая. Если в Западной Бухаре и Туркестане есть, скажем, такие крупные культурные центры, как Ташкент, Самарканд, Каган и другие, то в Восточной Бухаре этого нет, Для того чтобы попасть в Восточную Бухару, надо ехать несколько суток верхом от последней станции железной дороги. В общем, вы попадаете в древнюю страну, которая находится почти на том же уровне развития, что и тысячу лет тому назад. Одним словом, вы попадете сразу из двадцатого в одиннадцатый век. Грамотных людей там почти нет… А почему вас так интересует Восточная Бухара? - спросил Лихарев, пытливо взглянув на Седова.
- Да нет, просто так, товарищ комбриг, - пожав плечами, ответил Седов.
Лихарев усмехнулся.
- Видимо, поговаривают уже о переводе бригады в те места? Ну что ж, не исключена возможность, что нам придется пойти в Восточную Бухару. В Западной нечего делать.
- А как там природа, товарищ комбриг?
- Природа?.. Весной очень хорошо, а летом все сгорает. Зелень остается только в горах и по берегам рек. Зато уж зверя там разного пропасть. Особенно в камышах по Амударье и Кафирнигану. Тигры, барсы, камышовая рысь, утки, фазаны. А кабанов! В горах джейраны, архары, киики… - говорил Лихарев, замечая, как у Седова все больше блестят глаза.
- Минуточку! Значит, и тигры есть?
- Да. Они принадлежат к типу так называемых бенгальских. Большие такие. Да вот Алеша недавно одного подвалил. Он у меня старый охотник.
- Ну?! - просиял Седов. - А я ведь тоже немножко баловался по этому делу. На вальдшнепов ходил. И ружьишко есть. - Вы что, по птице больше? - спросил он, повернувшись к Алеше.
Ординарец с видом превосходства посмотрел на него.
- Нет, мы этим делом не занимаемся. Мы больше по зверю. У нас на Амуре зверя хватает.
- И на медведя ходили?
- Ходил.
- С винтовкой?
- Зачем? Обыкновенно, пистонная двустволка.
- И в переделках приходилось бывать?
- Да, всяко бывало. И рысь маленько попятнала, и медведь раза два поцарапал, а в семнадцатом лось сдуру чуть не запорол.
- Алеша, расскажи, как медведь рыбу ловил, - сказал Лихарев, с улыбкой глядя на него.
- Можно, - охотно согласился Алеша. - Благодарствую, не курящий, - отказался он от папиросы, предложенной Седовым. - Так вот, слушайте, как это было. Пошел я раз в тайгу белок пострелять. Ну хорошо. Шел, шел, вдруг… что такое? Медведь над ручьем рыбу ловит. Изладил, понимаете, запруду, а сам стоит на задних лапах, нагнулся. Цоп рыбину - и, не оглядываясь, через плечо в запруду кидает. Я пулю сменил, в голову ему выделил, хотел подвалить. Потом думаю, нет, постой, посмотрю, что будет дальше. А он - цоп! - и кидает. А сам, видно, думает: сколько много, мол, рыбки на обед подловил. Ну хорошо. Вот он этак ловил, ловил, да и повернулся к запруде посмотреть на улов. А вода-то запруду размыла и рыба вся как есть уплыла!.. И что же вы думаете? Как он взвоет, как заохает! Схватился обеими лапами за голову и, как человек, из стороны в сторону качается. Горе-то какое! Чисто беда!
- Ну и что же? Убили вы его? - спросил Седов.
- Зачем? Разве можно? Посмотрели бы сами, как он убивался. Жалко ведь… Ладно, думаю, живи рыболов…
- А все-таки умные эти медведи, - заметил Седов.
- Просто на удивление другой раз бывает, - согласился Алеша. - Как посмотришь - что человек все равно… Но, по-моему, нет зверя умнее собаки. Вот у меня случай был. Иду раз по лесу, вижу, мой сосед, такой сердитый мужик, собаку вешать собрался. Уж и петлю изладил. А она стоит, все понимает, и глаза, полные слез, как у зря обиженной бабы. Я говорю: "Зачем животное губишь?" А он: "Воровка, - говорит, - курей у меня подушила". А как потом оказалось, вовсе и не она подушила, а хорь. Ну, мне тут очень жалко стало эту собаку, я и выпросил ее себе. И так мы с ней подружились! А какая умная была, только что говорить не умела. И вот как-то вернулся с охоты, хвать по карманам, а кошелька-то и нету! Эх, думаю, потерял. Деньги-то, черт с ними. Всего и было пятнадцать копеек, кошелька жалко: новенький, кожаный, а главное - подарок от одной там девчонки. Я и скажи в шутку" "Дианочка - так ее звали, - кошелек, мол, потерял!" А сам по карманам ищу. И, представьте, ведь поняла!..
Как покатила по следу. Часа два не прошло, прибегает и кошелек в зубах держит.
- Да-а, - протянул Петр Дмитриевич, недоверчиво взглянув на Алешу. - Гм… Бывает.
- Вы что думаете - вру? В жизни этого со мной не бывало! - горячо заговорил Алеша, перехватив его взгляд. - Конечно, нельзя сказать, что все звери умные. Между ними всякие есть, как и среди людей…
- Ну ладно, друзья, - сказал Лихарев, взглянув на часы. - Я все же думаю до Каттакургана немного вздремнуть.
Он снял с крючка бурку, прилег и почти Сразу заснул.
Седов и Алеша поговорили еще немного и тоже стали дремать. Один Мухтар сказал, что он спать не хочет и присмотрит за лошадьми.
Приехав в Каттакурган и проводив Лихарева до штаба бригады, Петр Дмитриевич Седов направился домой.
Несмотря на поздний час, в окне Маринки горел огонь, и это очень порадовало Седова, он не любил беспокоить зря людей, а тем более не хотелось беспокоить Маринку, которую втайне очень любил.
Он поднялся на крыльцо, прошел по коридору и постучал в обшитую войлоком дверь.
По ту сторону двери послышались быстрые шаги. Потом хорошо знакомый голос спросил, кто стучит.
- Это я, Марина Васильевна! - сказал Седов.
Маринка отворила.
Сначала просунулись большие руки, державшие чемодан и множество свертков, потом появился весь Петр Дмитриевич, несколько сконфуженный.
- Наконец-то! А мы думали, куда это вы исчезли? Поехали на три дня, а пропадали неделю! - сияя улыбкой и блестя живыми глазами, весело сказала Маринка.
Седов продвинулся к ней и с шумом уронил один из пакетов.
- Минуточку, Марина Васильевна, - Он нагнулся и при этом рассыпал все свертки.
"Экий медведь!" - весело подумала девушка, морща свой тонкий нос с легкой горбинкой, в то время как Седов, с красным лицом, покряхтывая, лазил по полу и, собирал рассыпанный урюк.
- Скажи, пожалуйста, какая оказия… Ай-яй-яй, как неудобно, - бормотал он с досадой, - и вам вот насорил… Видите ли, какое дело: это я образцы получил, а в штабе оставить нельзя - ребята съедят, - пояснил он, ползая по полу.
Маринка быстро присела и помогла собрать пакеты.
- Дайте ключик, - сказал Седов.
- Ключик? - Девушка удивленно взглянула на него. - А разве чай не будете пить? Кипяток на столе. У меня Белый сидит. Алгеброй занимаемся, - пояснила она.
Петр Дмитриевич недовольно поморщился. Ему был неприятен полковой капельмейстер, молодой самовлюбленный человек.
- Проходите! - сказала Маринка.
Откинув занавеску, отделявшую сени, Седов вошел в комнату.
- Ого! Пропащая душа! - с резким смехом встретил его Белый. Он подкрутил черные усики. - А мы собирались кошку в лапти обувать, за тобою посылать. Ну, здорово!
- Здравствуйте! - холодно поздоровался Седов.
- Рассказывайте, Петр Дмитриевич, что у вас нового? - попросила Маринка.
- К нам прибыл новый комбриг - Лихарев. - Он вдруг оживился, повеселел. - Вот это человек! Простой, обходительный. Я только подхожу к вагону, гляжу; сидит незнакомый командир. У нас разговор завязался, я ему рассказываю о Лихареве. А он, Лихарев, как оказалось, и сидел против меня… Вот. Ну, а у вас какие новости?
- Инспекция приехала. Полк проверяет, - сказала Маринка.
- Ох уж мне этот заворужием! - Белый громко захохотал. - Вот уморил!
- А что такое? - спросил Петр Дмитриевич, очень живо представляя длинную, с сутулыми плечами, худую фигуру этого человека.
- Да понимаешь, какое дело, - смеясь, заговорил Белый. - Инспектирующий всыпал ему за несколько непристрелянных винтовок. Вот он идет, мрачный такой, а на лавочке Ладыгин с Вихровым сидят. Подходит он к ним и жалуется. - Белый встал со стула, согнулся и поднял плечи, представляя заворужием. - Да, подходит к нам и жалуется: "Вот, - говорит, - все нападают на заворужием. А при чем тут заворужием? Разве он плохо смотри г? Сколько раз я командирам эскадронов говорил? Нет, на месте инспектирующего я бы сделал иначе. Вызвал бы командование полка…"- Белый, подражая, стал крадучись наступать на Седова. "Товарищ комполка, почему это такое? А? Я вас спрашиваю? Разве один заворужием отвечает? Получите пять суток!"
- А в это время Кудряшов с Фединым незаметно подошли сзади и слушают, - подсказала Маринка. - Вихров моргает, а заворужием так увлекся, что ничего не видит.
- Да, - продолжал Белый. - Дал он, значит, пять суток командиру полка, да и говорит, обращаясь к Вихрову: "А вы, товарищ комиссар, о чем думаете? За одну политическую подготовку отвечаете? А оружие вас не касается? Нет, брат, шалишь! Вы наравне с командиром полка за все отвечаете. Получите десять суток, пожалуйста".
- Тут уж Кудряшов подал голос, - подхватила Маринка, - улыбнулся и спрашивает: "Товарищ заворужием, почему мне только пять, а комиссару вдвое больше?" Заворужием повернулся, обмер, языка лишился. А потом и говорит: "Эх, товарищ комполка! Все валят на заворужиев! На бедного Макара все шишки валятся. Вот и не выдержал. Душа не стерпела…"
- Тут Федин вмешался: "Я, - говорит, - знаю, за что он мне десять суток дал! За то, что я его в последний раз здорово на занятиях гонял", - смеясь, закончил Белый.
- Пейте еще, Петр Дмитриевич, - предложила Маринка, наливая Седову. - Да, я все забываю сказать, - спохватилась она. - В ваше отсутствие два раза подрядчик заходил. Просил передать, что ремонт ваших помещений закончен.
- Очень хорошо. Завтра я займусь этим делом, - весело сказал Седов. Он допил свою чашку, попросил ключ и, извинившись, ушел в свою комнату.
- Будем продолжать? - спросила Маринка, взглянув на Белого.
- Давайте. На чем мы остановились?
- На системе уравнений с буквенными коэффициентами, - сказала Маринка, раскрывая учебник и осторожно отодвигаясь от подвинувшегося к ней капельмейстера.
Придя в штаб, Лихарев подписал приказ о вступлении в командование бригадой и сказал адъютанту, что завтра в восемь часов утра будет смотреть выводку лошадей в 61-м полку.
Из разговора с адъютантом он узнал, что Бочкарев находится на квартире, и решил навестить комиссара.
Хозяин квартиры, старичок-железнодорожник, радушно встретивший Лихарева, повел его коридором и, сказав: "Пожалуйте сюда", постучал в застекленную дверь.
- Да, да! Войдите! - громко произнес за дверью густой голос.
Лихарев вошел в небольшую уютную комнату, с буфетом, диваном и обеденным столом, возле которого стоял, нарезая хлеб, коренастый человек ниже среднего роста. На нем был френч с большими нагрудными карманами и обшитые коричневыми леями красные бриджи, заправленные в сапоги на высоких, как носили тогда, каблуках. Его чисто выбритое суровое лицо с чуть косым разрезом глаз было обращено на вошедшего.
Лихарев представился.
- О-о! А мы-то вас ждали! - обрадовался Бочкарев. Он подошел к Лихареву и своими большими сильными руками пожал протянутую ему руку.
- Что же вы не предупредили, товарищ Лихарев? - спросил Бочкарев, улыбаясь. - Я бы послал лошадей.
- Да тут недалеко. А с багажом остался ординарец.
- Так нужно подводу послать?
- Я уже распорядился.
- Ну и прекрасно. Проходите, садитесь… Прошу прощения, товарищ комбриг, ведь я только ужинать собрался. Бочкарев замолчал и кинул на Лихарева быстрый изучающий взгляд. Глаза их встретились. И хотя молчание длилось секунду-другую, оба успели почувствовать взаимную симпатию. Но у Бочкарева, как и у Петра Дмитриевича в поезде, невольно возникла мысль, что он представлял себе Лихарева не таким. Большинству людей, кажется, что герой, победитель должен быть великаном, исполненным сверхъестественной силы. Перед ним же стоял самый обыкновенный человек, ростом несколько повыше его. Но во всей подобранной фигуре, неторопливых движениях, спокойной речи и, главное, в прямо смотревших глазах чувствовался человек большой внутренней силы.
Бочкарев не любил судить о людях поспешно, однако на этот раз решил, что с новым командиром бригады будет легко и приятно работать.
- Прошу садиться, товарищ Лихарев, - предложил он, подвигая ему стул.
- У вас удивительно радушный хозяин, - заметил Лихарев. - Приятный человек.
- Знаете, за всю гражданскую войну я почти нигде, кроме Донбасса, не встречал таких приветливых людей, как здешние железнодорожники, - заговорил Бочкарев, доставая из буфета тарелки и расставляя их на столе. - Каттакурган - городишко мещанский, и железнодорожники являются здесь единственными представителями русского рабочего класса. Встретили они наших бойцов, как самых близких родных. Каждый старается чем-нибудь угодить… Мы тоже решили помочь городу. Сейчас ремонтируем электростанцию. Кинематограф с нашей помощью начал работать. Кооператив открываем. А потом… - И Бочкарев принялся рассказывать о планах на ближайшее время.
Лихарев подробно расспрашивал его о состоянии бригады и о прибывшем молодом пополнении.
- Ребята замечательные, - говорил Бочкарев. - Донцы, кубанцы, терцы. Молодежь девятьсот первого года, но народ все больше обстрелянный. Кто с Деникиным успел повоевать, кто с другими бандами.
Когда беседа случайно зашла о Седове, Бочкарев усмехнулся:
- Прекрасный человек, в высшей степени честный и работник хороший, только очень застенчивый и оратор неважный. - И Бочкарев рассказал, как еще на польском фронте Седов, служивший в третьей бригаде, был временно назначен на место раненого комиссара полка. Когда ему пришлось в первый раз выступить на митинге, он храбро влез на тачанку, крикнул: "Товарищи!" Постоял и слез, ничего не добавив.
Лихарев от души посмеялся и сказал, что не каждому дано быть оратором. Его вот природа тоже не наделила этим талантом.
Спокойно устроившись в кресле, он слушал Бочкарева, чувствуя, что комиссар умен и хороший товарищ, с которым всегда можно во всем столковаться.
- Я слышал, тут, в Каттакургане, в прошлом году орудовал враг? - спросил Лихарев.
- Да. Улугбек. Он, говорили, будто бы был палачом у эмира Бухарского.
- Улугбек? - переспросил Лихарев. - В Восточной Бухаре есть банда Улугбека.
- Может быть, тот самый?
- Весьма вероятно.
- Военкомдив говорил, что нашу дивизию скоро направят в Восточную Бухару, - сказал Бочкарев.
- Да, - подтвердил Лихарев. - Поэтому меня сюда и назначили. - Он помолчал, закурил папиросу и по просьбе Бочкарева начал рассказывать о разгроме Энвер-паши.
Так, сидя за чаем, они проговорили далеко за полночь, и, только случайно взглянув на часы, Лихарев встал и начал прощаться.
Бочкарев вышел вместе с ним на крыльцо. Тут они еще раз обменялись приветствиями, и Лихарев, пожав руку комиссару, пошел в штаб бригады, где ему была приготовлена комната.
Бочкарев некоторое время стоял на крыльце, все еще ощущая крепкое пожатие небольшой мускулистой руки Лихарева. Глядя вслед комбригу, он вдруг почувствовал, как ему было приятно находиться в обществе этого не совсем обыкновенного, как казалось ему, человека, и с удовольствием подумал, что завтра снова встретится с ним.
3
На следующий день Петр Дмитриевич Седов проснулся с приятным сознанием, что работа по оборудованию бригадного кооператива закончена. С этой мыслью, вызвавшей на его лице довольную улыбку, он быстро оделся и, наскоро закусив, вышел на казарменный плац. В чистом и еще нежарком утреннем воздухе раздавались протяжные звуки кавалерийской команды.
Петр Дмитриевич увидел длинные ряды расседланных лошадей со стоящими подле них красноармейцами. Выводка уже началась, и длинная цепочка лошадей, проводимых бойцами, проходила мимо поставленного среди плаца столика. Перед столиком с лежавшей на нем толстой книгой стояло несколько человек. Среди них Седов узнал Лихарева, Кудряшова, Ладыгина и еще некоторых знакомых ему командиров. Петр Дмитриевич подошел и, остановившись неподалеку, стал смотреть на выводку.
Лихарев придирчиво осматривал каждую лошадь. После осмотра он говорил что-то стоявшему рядом полному, с выпяченным животом ветеринарному врачу, и тот, досадливо морщась, делал пометки в толстой книге.
Бойцы один за другим проводили лошадей, которым; как заметил Петр Дмитриевич, стоявший на пути их прохождения, старшина первого эскадрона, пожилой чубатый казак, совал в бок кулаком, отчего лошади, грозно храпя, бодро пробегали вперед.
Петр Дмитриевич собрался было идти, как вдруг у столика произошло движение и чей-то голос испуганно вскрикнул:
- Осторожно! Убьет!
Седов успел только заметить, как все люди, окружавшие Лихарева, шарахнулись в стороны, а большая рыжая лошадь, зло прижав уши, высоко метнула задом. Подковы, описав сверкающую дугу, мелькнули около головы Лихарева.
- Вернитесь! - спокойно сказал комбриг бойцу, молодому казаку, который повиснув всем телом на поводьях, сдерживал вставшего на дыбы жеребца.
- Звери, а не кони! Это все больше трофейные жеребцы, - проговорил отбежавший было ветеринар, с виноватым видом подходя к Лихареву. - Вы поосторожнее с ними, товарищ комбриг. Во втором эскадроне есть сатана еще похуже этого - и бьет, и кусается. К нему без палки не подходи - пропадешь!
- Вы, очевидно, их и лечите палкой, - сердиго сказал Лихарев, показывая на ноги жеребца, - Смотрите, мокрец какой… - Ну конечно мокрец! Смотрите, доктор! Немедленно отправьте его в лазарет. Немудрено, что при таком обращении он бросается. Проводите.
Петр Дмитриевич смотрел на выводку, все еще ощущая холодок на спине и внутренне переживая за Лихарева. "А вот как бы я сделал - остался или убежал, когда жеребец начал бить? - думал Седов, стараясь представить себя на месте командира бригады По жалуй бы, отбежал. Нет, если б был один, то отбежал, а если вместе с ним, то, конечно, остался бы", - твердо решил он.
- Да, да, разумеется, так! - неожиданно для себя повторил он так громко, что стоявший рядом Мухтар недоуменно посмотрел на него. Седов смутился и вдруг вспомнил, что ему пора идти: подрядчик Вечкин давно его ждет. Он бросил недокуренную папиросу и зашагал через казарменный плац.
Вечкин встретил Седова на пороге магазина.
- Петру Дмитричу - нижайшее! - раскланялся он, изобразив улыбку на опухшем красном лице.
- Здравствуйте! - весело поздоровался Седов. - Ну, как работа?
- Как изволите видеть. Пожалуйте! - Вечкин широким жестом распахнул дверь и вежливо отступил в сторону, пропуская Седова вперед.