Андре Моруа (1885–1967) - выдающийся французский писатель, великолепный стилист, мастер жанра романизированной биографии, создатель тонких психологических романов и новелл, а также блестящих литературоведческих эссе.
Содержание:
ОБ ИСКУССТВЕ ЖИТЬ 1
МОЛЧАЛИВЫЙ ПОЛКОВНИК БРЭМБЛ 5
Примечания 28
ОБ ИСКУССТВЕ ЖИТЬ
Главная задача искусства, считал Андре Моруа, - помочь людям постичь законы, которым подчиняется их жизнь, преобразить хаос действительности в гармонию художественного произведения. Каждый человек должен стремиться к тому, чтобы создавать себя, свою судьбу. Именно так поступают герои Моруа. Он писал о Бальзаке: "Разве его жизнь не роман? Он правил ее в гранках". Книгой была для него и собственная судьба, он творил ее и словом и делом. Моруа не был кабинетным затворником, он мужественно встречал суровые испытания, выпадавшие на долю его страны. "Человек действия" (как он себя называл), Моруа боролся с фашизмом пером публициста, сражался на фронтах двух мировых войн. Писатель-труженик, он за 82 года жизни (1885–1967) опубликовал более полутора сот книг, более тысячи статей. Моруа создавал романы, новеллы, художественные биографии, эссе, исторические и литературоведческие труды, афоризмы, очерки, путевые заметки, трактаты. Для него, духовного наследника писателей Просвещения, философия, история и литература были неразрывно связаны. Как и они, Моруа считал, что беды людей коренятся в их заблуждениях, что, исправив неверные взгляды, можно исправить мир. Не случайно первая глава его книги "Искусство жить" (1939) посвящена "искусству мыслить". Эта страсть к просветительству, даже к проповедничеству (недаром так часто и охотно выступал он с лекциями и докладами) определила специфику художественного метода писателя. Почти всегда за непосредственно описываемой действительностью видна иная, более дальняя перспектива, каждое событие рассматривается в контексте всеобщей связи явлений, частный случай проверяется законами миропорядка.
Не только художественные произведения Моруа созданы как "учебники жизни" - их основные положения разъясняются, развиваются, уточняются во множестве практических пособий: "Искусство беседы" (1927), "Советы молодому французу, отправляющемуся в Англию" (1927) , "Нравы и обычаи" (1934), "Письмо молодой светской женщине, отправляющейся в Лондон" (1938), "Заметки для французского государственного деятеля, впервые пересекающего Ла-Манш" (1938), "Советы молодому французу, отправляющемуся в США" (1947), "Курс семейного счастья" (1951), "Письма незнакомке" (1953), "Открытое письмо молодому человеку о науке жить" (1966). Традиция подобных руководств восходит к эпохе Возрождения. Кодекс гармонично развитого, образцово воспитанного человека - благородного, остроумного, красноречивого, физически совершенного, сведущего и в ратном деле и в искусстве - был создан итальянцем Б. Кастильоне в трактате "Придворный" (1528). В XVII веке во Франции были чрезвычайно популярны книги испанца Б. Грасиана ("Герой", 1637; "Политик", 1640; "Благоразумный", 1646; "Карманный оракул", 1647), советовавшего, как добиться успеха в жизни, научиться управлять собой и другими, распознавать чужие намерения. Тротти де ла Шетарди в "Наставлении знатному молодому господину, или Образе светского человека" (1682) и "Наставлении молодой знатной даме, или Образе благородной женщины" (1684) разработал целую программу поведения, приличествующего светским людям. К последовательному аморализму приводило подчинение средств цели в "Требнике политика" (опубл. 1684), приписываемом кардиналу Мазарини. Иное направление представлено знаменитыми французскими моралистами XVI–XVIII веков - Монтенем (его "Опыты" были одной из любимых книг А. Моруа), Ларошфуко, Паскалем, Лабрюйером, Вовенаргом, Шамфором, Риваролем. Их размышления, афоризмы, максимы, основанные на личном опыте, глубоком знании людей, помогали читателю лучше познать себя, царящие в обществе законы, стать проницательнее, мудрее - но отнюдь не диктовали рецепты преуспеяния.
В творчестве Андре Моруа соединились обе эти линии: "практическая" и моралистическая. И для него самоанализ ("Во что я верю", 1951; "Портрет друга по имени Я", 1959) был инструментом (и необходимым условием) познания других людей. "Совет - это всегда исповедь", - писал он в "Искусстве беседы". Моруа как бы делал универсальной знаменитую формулу Флобера "Госпожа Бовари - это я", используя ее не только при создании художественных биографий, интерпретации произведений, но и для исследования природы человека - по его мнению, вечной и неизменной. Писатель всегда обращался не к худшим, а к лучшим качествам людей, к заложенному в них доброму началу, он отнюдь не хотел, как Ларошфуко, видеть во всех поступках проявления эгоизма. Он искренне верил, что доводами рассудка, логикой можно направить человечество по верному пути. Последователь философа Декарта, Моруа, как и он, считал, что надо стараться "изменять не столько мировой порядок, сколько свои собственные устремления", что улучшить жизнь можно путем нравственного совершенствования. Ход истории он несколько идеалистически представлял как естественное движение к прогрессу - не надо никаких вмешательств, переворотов, революций, человечество должно быть избавлено от угрозы войны.
Универсальность аналитического метода Моруа стремился сбалансировать документальной точностью отбираемых фактов, обращением к реальным событиям и людям. Автор книг по истории Франции, Англии, Германии, США, Моруа прославился своими художественными биографиями - жанром, где традиция психологической прозы и опыт кропотливого исследования взаимообогащают друг друга. Взявшись за жизнеописание великого человека, писатель не изобретал сюжет, сам выбор исходного материала становился эстетическим фактом. При этом Андре Моруа, разумеется, прекрасно знал все трудности, с которыми сталкивается биограф, ловушки, которые готовят документы, когда правдивые, а когда и заведомо лживые. В рассказе "Биография" (1956) изображена неудачная попытка литератора написать книгу о Байроне - найденные документы не в силах опровергнуть сложившуюся легенду: "возвышающий обман" больше соответствует духу великого поэта, чем "низкая истина".
Моруа создал книги о государственных и политических деятелях, об ученых и философах и, главное, - о писателях-творцах: Шелли, Байроне, Тургеневе, Вольтере, Шатобриане, Дюма, Жорж Санд, Гюго, Бальзаке, Прусте. История и литературоведение должны, по его мнению, выполнять святую миссию: защищать вечные, непреходящие ценности. Искусство живет своей собственной жизнью, ее надо познавать и оберегать так же, как жизнь людей. Таким хранителем культуры и был Моруа.
Жанр художественной биографии не только счастливо объединил главные черты творческого метода писателя - аналитизм и историзм, он наиболее полно и последовательно воплотил его духовные воззрения, сердцевина которых - действенный гуманизм. Память о великих людях, их жизнь, деяния, творения помогают потомкам обрести уверенность в своих возможностях, дают им образцы для подражания (одна из книг Моруа так и называется - "Образцовые судьбы", 1952). Для Моруа, убежденного атеиста, веру в Бога заменял культ великих людей: он призывал создавать им "храмы памяти" и сам возводил их - своими книгами.
Взгляды писателя на политику, экономику, мораль, искусство составляли единую систему: государство, предприятие, семья, человек, художественное произведение должны подчиняться одним и тем же законам разума. Этот принцип отчетливо проявился не только в эссе ("Когда мы изучаем нашу собственную жизнь или историю своей страны…" - "Письма незнакомке"), но и в романах и в новеллах. "Семейный круг" (1932) построен на параллельном изображении краха личной жизни героини и ее общественной программы. Выйдя замуж по расчету, она надеялась стать помощницей мужу - финансисту, сделать его одним из вершителей судеб страны. Но ее советы оказались роковыми: излишне энергичная предпринимательская деятельность разорила банкира, экономический кризис унес его огромное состояние. А любовь, изгнанная из семейной жизни, отомстила за себя, - Дениза, мечтавшая быть образцовой, верной женой, стала изменять мужу.
Неудача героини свидетельствует не об ошибочности пути, а о его трудности: в отличие от публицистики в художественных произведениях Моруа стремился доказывать свои взгляды "от противного", как бы предостерегая читателей. Соединение банковского капитала с промышленностью, которое ставили в вину финансисту Ольману его коллеги, - объективный закон (тип подобного удачливого предпринимателя изображен в "Письмах к незнакомке"). Герои романа проницательно анализируют сильные и слабые стороны социалистической и капиталистической экономик. Показателен интерес Моруа к плановому хозяйству, в котором он видел путь к гармоничному объединению разнонаправленных интересов, к межгосударственной кооперации (замыслы, которые тогда казались утопическими, давно уже воплощены Европейским Экономическим Сообществом).
По мнению Моруа, творения писателя, упорядочивая мир (т. е. выполняя художественными средствами те же функции, что законы и религия), должны учить читателя не только правильно мыслить, но выражать свои взгляды. Проблеме взаимопонимания людей посвящено его эссе "Искусство беседы". Во Франции беседа возведена в ранг высокого искусства. Традиция, возникшая в салонах XVII века, создала определенные правила игры, где важно казаться, а не быть, где изящество и остроумие ценятся выше тяжеловесной эрудиции. (Яркий образец подобного светского разговора, который умелый дирижер, хозяйка салона, стремится превратить в музыкальное произведение, а не выяснение истины, дан в романе "Семейный круг".) Поэтому вековой опыт рассуждений Моруа подан в мягкой, чуть ироничной манере, придающей книге особое очарование. Стиль ее афористичен: стремление быть точным постоянно диктует Моруа лаконичные, ясные фразы.
"Искусство беседы" (1927) можно рассматривать как своего рода записную книжку писателя, куда заносятся не происшествия (как в "Голых фактах", 1963), а мысли, удачные слова и выражения. Многие были позднее использованы в художественных произведениях (в первую очередь в "Превращениях любви", 1928), другие, напротив, пришли из них. Но это и целостное произведение, объединяющее в себе как анализ риторики, так и блестящий ее образец. Моруа рассматривает разные типы бесед: любовную, деловую, остроумную, беседу-игру; советует, как вести себя в той или иной ситуации, как спорить, убеждать, как слушать. Главки строятся по схеме: тезис - развитие его - пример, причем писатель быстро и с удовольствием уходит от абстрактных построений к анализу характеров, создает небольшие законченные сценки, построенные, как новеллы, на принципе обманутого ожидания.
Излюбленный Моруа тип общения с друзьями и читателями, также восходящий к культуре классицизма, - переписка. В "Открытом письме молодому человеку о науке жить" он защищает эту угасающую традицию, тщетно конкурирующую с телефоном: "Письмо может стать произведением искусства, желания ваши облекаются в нем в совершенную форму". Письмо, формально требующее ответа, а по сути уже содержащее его, идеально отражает характерную черту стиля Моруа, диалогичного и монологичного одновременно. "Так устроен мой ум, - писал Моруа в предисловии к "Диалогам живых" (1959), - как только рождается мысль, я вижу возможный ответ. Записав его, обнаруживаю ответ на ответ. Такая диалектика для меня естественна". Почти любой спор в его произведениях - это фехтование перед зеркалом. Поэтому оптимальный собеседник для писателя - человек, нуждающийся в советах, руководстве: юноша, молодая женщина.
Адресат "Писем незнакомке" - прекрасная вымышленная женщина, собирательный образ, воплощающий идеал писателя. Темы переписки понятны и важны всем - как нравиться, как сохранить индивидуальность, как преуспеть в жизни, как устроить супружескую жизнь. А это отнюдь не частный вопрос: ведь для писателя семья - модель всего общества. Счастье, по мнению Моруа, заложено не в событиях, а в сердцах людей. Верить в счастье - значит, испытывать его, каждый может "что-то совершить на земле, улучшить свою собственную жизнь и - в более широком смысле - жизнь рода людского".
"Письма незнакомке" во многом следуют традиции "Характеров" Лабрюйера: от конкретного рассуждения Моруа идет к анализу характера, причем пример превращается в зарисовку, живую сценку, целую новеллу ("О даме, которая все знает", "О прибытии лектора"). А три письма "О другой женщине" можно рассматривать как конспект психологического романа. Любой из афоризмов, щедро рассыпанных по тексту, уже таит в себе интересный, парадоксальный сюжет (например, "Ничто так не выводит мужчину из себя, как агрессивность женщины. Амазонок обожествляют, но не обожают").
Промежуточное место между трактатом и художественным произведением занимает созданный за два года до "Писем незнакомке" "Курс семейного счастья" - цикл радиопередач, в которых шутливые лекции профессора сопровождаются разыгрываемыми актерами сценками. Таким образом рассказывается целая жизнь одной супружеской пары - от знакомства и ухаживания до серебряной свадьбы, причем все эпизоды показываются дважды - как надо и как не надо поступать. "Курс семейного счастья" облекает в форму теории то, что было сказано в художественных произведениях: сцена встречи мужа со своей старой знакомой прямо заимствуется из рассказа "Добрый вечер, милочка" (1936), профессиональный соблазнитель Дик Манага пришел из "Семейного круга". Напротив, эпизод с изменой мужа, влюбившегося в латиноамериканку Долорес, был вскоре подробно разработан в романе "Сентябрьские розы" (1956).
В "Письмах незнакомке" Моруа сочувственно цитирует рассуждение Клода Мориака о том, что куртуазная теория любви, идущая от поэзии трубадуров и рыцарских романов, почти не изменилась вплоть до начала XX века. И действительно, Стендаль в книге "О любви" (1822) во многом опирается на хорошо известные ему средневековые трактаты. От них идет разделение высокой страсти на несколько последовательных этапов, противопоставление ей "низкой" любви - физической. Моруа резонно уточняет, что была и другая, более земная, практическая концепция чувств, восходящая к эпохе Возрождения, которая и восторжествовала в нашем столетии. Но для него принципиально важен иной аспект проблемы. Необходимо не только воспитать у читателей подлинную культуру чувств, познакомив его и с высокими образцами любви-служения ("Фиалки по средам", 1960), и с избитыми донжуанскими приемами ("Князь тьмы", 1960), которые не сильно обновились по сравнению с "наукой страсти нежной", разработанной в XVIII веке героями Кребийона и Лакло, но и научить его строить жизнь после того этапа, которым заканчивались в старину книги, - свадьбы. Не супружескую идиллию рисует Моруа в романах и рассказах, а те трудности и опасности, которые подстерегают брак, разрушают его. Так и в дидактическом "Курсе семейного счастья" персонажи становятся живыми людьми, а не схемами, только когда делают все не так, нарушают мудрые правила. Ошибки, трагедии, смерти проверяют истинность чувств, обнажают души людей (новелла "Прилив", 1960).
Бернар Кене, герой одноименного романа (1926), став директором текстильной фабрики, подчиняет свою жизнь заботам о производстве. Его невеста, не выдержав соперничества с заводом, разрывает помолвку. В "Превращениях любви" (1928) беда таится в непроницаемости внутреннего мира человека для других, в неизбежности взаимонепонимания. Изначальную обреченность героев Моруа раскрывает через композицию романа: первая часть - рассказ Филиппа Марсена о своей семейной жизни, о неверности супруги, о собственных страданиях, вторая - исповедь второй его жены, где та же самая история разыгрывается с переменой ролей. Этот принцип - показывать события с разных точек зрения, как бы предлагая читателю самому достроить объективную картину, - весьма характерен для творчества Моруа. Аналогично построена и новелла "Ариадна, сестра…" (1943): образ писателя Жерома Ванса, словно отражаясь и множась в зеркалах, возникает в письмах, которыми обмениваются он, его первая и вторая жены, в его мемуарах, в двух биографиях, созданных его супругами, в насквозь лживом сценарии для голливудского фильма.
Само название романа "Семейный круг" подчеркивает неотвратимость жизненного пути, который приходится пройти героине. Узнав в раннем детстве, что ее мать изменяет отцу, Дениза проникается к ней ненавистью и ревностью, ей хочется защитить безвольного отца, помочь ему. Это чувство она переносит и на своею супруга (как объясняет в романе профессиональный психиатр), - мечтая о равноправном партнере, о взаимной страсти, она тем не менее подсознательно выбирает в мужья слабовольного человека, беспредельно ее любящего, но к которому она сама относится дружески-покровительственно. Неудовлетворенная потребность в любви мстит за себя, толкает к супружеским изменам - Дениза осознает, что полностью уподобилась матери, когда ее собственная дочь начинает смотреть на нее со страхом и ненавистью.
Три первых романа - "Бернар Кене", "Превращения любви", "Семейный круг" - Андре Моруа считал лучшими. Некоторая мелодраматичность или сентиментальность сюжетов уравновешивается в них изящной, порой язвительной иронией. В романе "Инстинкт счастья" (1934) семейные отношения осложняет внебрачный ребенок, в "Земле обетованной" (1946) - фригидность жены, в "Сентябрьских розах" - измены мужа, болезни, подкрадывающаяся старость.
В юности Моруа мечтал силой воображения "оживить целый мир" - как в "Человеческой комедии" или "Войне и мире". Это ему в какой-то степени удалось - его романы и рассказы составляют замкнутую художественную вселенную, объединенную не только общими проблемами, характерными ситуациями и художественными приемами, но и персонажами, которые переходят из одного произведения в другое: супруги Менетрие, Вилье, Кене, Ромильи, Шмиты, драматург Фабер, актриса Женни Сорбье и другие. Как для героев Бальзака, для любого из них можно восстановить его жизненную судьбу, но вряд ли это будет плодотворно. Они в основном повторяют друг друга с небольшими вариациями: мужчины, инженеры или писатели, более-менее напоминают автора, женщины либо скучают, томятся по какой-то иной жизни, жаждут поэзии, чистых, справедливых отношений, либо активно самоутверждаются. Такова Соланж Вилье, "свободная", раскрепощенная женщина - одно из главных действующих лиц в "Превращениях любви", эпизодическое - в "Семейном круге", героиня созданного Бертраном Шмитом романа - в новелле "Любовь в изгнании" (1945). Характерно, что от книги к книге сквозные персонажи Моруа почти не меняются, время не властно над ними - они остаются знаками определенных психологических и социальных ролей.