Он проводил их взглядом. Втроем они пересекли террасу и начали спускаться по ступеням, постепенно исчезая из виду. Он уже знал их обычный маршрут: мимо кустарника, теннисного корта и цветника с георгинами. А дальше - огород, и вот там-то, среди гороха и картофеля, и состоится обсуждение.
Он снисходительно улыбнулся, закурил и стал восстанавливать в памяти события, наконец-то приведшие их с Люси к счастливой развязке.
Он знал Люси вот уже несколько лет, но считал ее ничем не примечательной девушкой с некоторыми музыкальными способностями. Какой это был ужас, когда она и ее жуткая кузина свалились ему как снег на голову в Риме и потребовали, чтобы он сводил их в собор Св. Петра. Тогда она показалась ему типичной туристкой - грубой, измученной. Но Италия оказала на нее благотворное влияние, подарив ей свет и - что он ценил намного больше - тень. Он обнаружил в Люси благородную сдержанность. Для него она стала женщиной с полотен Леонардо да Винчи, которых мы любим не ради них самих, а ради сопутствующей им тайны.
Постепенно светская учтивость и желание покровительствовать перешли если не в страсть, то в глубокое волнение. Уже там, в Риме, Сесил позволил себе намекнуть, что, возможно, они могли бы составить идеальную пару. Его тронуло то, что она не порвала с ним после столь прозрачного признания. Отказ был недвусмысленный и в то же время мягкий, в их отношениях ровным счетом ничего не изменилось.
Тремя месяцами позже, на границе Италии, среди усыпанных цветами Альп, он вторично сделал ей предложение - теперь уже с соблюдением всех формальностей. В этот момент она более чем когда-либо напоминала ему женщину Леонардо. Ее загорелое лицо трудно было разглядеть в тени фантастической скалы. Она обернулась на звук его голоса и оказалась между ним и светом, за ее спиной простиралось обширное плато. Он вернулся домой, отнюдь не чувствуя себя отвергнутым соискателем. Главные чувства и принципы остались непоколебимыми.
И вот теперь он в третий раз сделал ей предложение, и она согласилась, четко и недвусмысленно и в то же время мягко, как всегда, не объясняя причин отсрочки - просто сказала, что любит и постарается сделать его счастливым. Его мать тоже будет довольна: он советовался с ней, она одобрила этот шаг и с нетерпением ждет подробного отчета.
Он проверил, не осталось ли на пальцах желтых следов после рукопожатия Фредди, зажег вторую сигарету и подошел к письменному столу. Там лежало письмо, начинающееся словами: "Дорогая миссис Вайз...", со множеством зачеркиваний. Он тотчас отпрянул и после непродолжительных колебаний, не читая, устроился в другом углу комнаты и начал водить карандашом по бумаге, разложенной на коленях.
Эта вторая сигарета оказалась менее приятной. Сесил оторвался от письма и задумался о том, как сделать гостиную Уинди Корнер более элегантной. Она и так, благодаря виду из окна, производила хорошее впечатление, однако несла на себе отпечаток Тотенхэм Корт Роуд. Он живо представил себе, как автофургоны крупного мебельного магазина "Шул- дред и Мейплз" подъезжают к парадному и оттуда выносят это кресло, эти полированные книжные шкафы и письменный стол... Со стола его мысли перекинулись на письмо миссис Ханичерч. У него не было желания прочесть его - сроду не возникало подобных желаний, - но что-то его все- таки беспокоило. Конечно, он сам дал миссис Ханичерч повод обсуждать его с матерью. Хотел в этой третьей попытке заручиться ее, и не только ее, поддержкой, обеспечить себе тыл перед решающим сражением. Миссис Ханичерч - культурная женщина, но есть тонкости, недоступные ее пониманию, а уж о Фредди и говорить не приходится.
- Фредди еще мальчишка, - размышлял он, - для него я - олицетворение всего, что он презирает. Почему он должен радоваться оттого, что я стану его родственником?
Ханичерчи пользовались в округе уважением, но теперь до Сесила начало доходить, что Люси сделана из другого теста, и, по всей видимости, он должен будет ввести ее в более высокое общество - чем скорее, тем лучше.
- Мистер Биб, - доложила горничная, и в гостиную вошел новый пастор. Он всего лишь несколько месяцев прослужил в деревне Саммер Стрит, но благодаря хвалебным письмам Люси из Флоренции успел завязать дружеские отношения с ее родными.
Сесил окинул его критическим взглядом.
- Вот, мистер Вайз, зашел выпить чаю. Как вы думаете, мои надежды не беспочвенны?
- Думаю, нет. Угощение - это именно то, на что здесь всегда можно рассчитывать. Не садитесь в это кресло: юный Ханичерч оставил там скелет.
- Фу!
- Вот именно... Не понимаю, как миссис Ханичерч это терпит.
Рассматривая скелет отдельно от мебели, Сесил не понимал, что только вместе взятые они вдыхают в гостиную жизнь.
- Так я зашел выпить чаю и обсудить последнюю новостишку. Она стоит того, чтобы немного посплетничать, не правда ли?
- Вы называете это новостишкой? - растерянно спросил Сесил.
- Надеюсь, меня не обскакали? Я встретил по дороге сэра Гарри Отвея. Он купил у мистера Флэка "Сисси с Альбертом"!
- В самом деле? - пробормотал Сесил, приходя в себя. Надо же так опростоволоситься! Разве джентльмен, тем более священник, станет говорить о его помолвке в такой легкомысленной манере? Но напряжение не отпускало, и его мнение о мистере Бибе изменилось к худшему.
- Какое невежество! Неделю прогостить в Уинди Корнер - и не знать "Сисси с Альбертом" - два маленьких смежных домика напротив церкви! Я пожалуюсь на вас миссис Ханичерч.
- Я полный профан в местных делах, - вяло произнес Сесил. - Никак не могу запомнить разницу между приходским советом и органами местного самоуправления. Возможно, тут вообще нет разницы, или это просто неудачные названия. Я всего лишь время от времени выезжаю за город, чтобы повидаться с друзьями и полюбоваться природой. Каюсь, Италия и Лондон - единственные места, где мне не приходится вооружаться терпением.
Расстроенный холодным приемом, оказанным его грандиозной новости, мистер Биб решил сменить тему.
- Послушайте, мистер Вайз, я запамятовал - кто вы по профессии?
- Никто. У меня нет профессии. Это еще одно свидетельство моего нравственного падения. Несмываемый позор на мою голову. Мой подход заключается в том, что, пока я никому не мешаю, я имею право делать то, что хочу. Умом я понимаю, что мой общественный долг - тянуть из людей деньги или всецело отдаться делу, на которое мне совершенно наплевать, но все как-то не могу собраться.
- Везет же вам, - сказал мистер Биб. - Наличие свободного времени - это ли не подарок судьбы!
Он говорил, как подобает священнику, но никак не мог взять верный тон, потому что в душе, подобно всем людям, имеющим постоянное занятие, считал, что и другие должны к этому стремиться.
- Рад, что вы меня одобряете. А то я не могу со спокойной совестью смотреть в глаза нормальным здоровым людям - таким, как Фредди Ханичерч.
- О, Фредди отличный парень!
- Выше всяческих похвал! На таких держится Англия.
Сесил сам себе удивлялся. Почему именно в этот день, как ни в какой другой, в него вселился бес противоречия? Он попытался вернуться на путь праведный, задав нейтральный вопрос о самочувствии матери мистера Биба, пожилой старой дамы, до которой ему не было никакого дела. Потом польстил священнику, похвалив его за широту взглядов и просвещенный подход к философии и искусству.
- А где остальные? - спросил мистер Биб. - Я настаиваю на том, чтобы меня напоили чаем еще до ужина.
- Скорее всего, Энни не потрудилась доложить о вашем прибытии. В этом доме с первого дня пребывания начинаешь вырабатывать в себе терпимость по отношению к слугам. Главный недостаток Энни - привычка переспрашивать, хотя она прекрасно слышит. И ее манера открывать двери ногой. Не могу вспомнить недостатков Мэри, но, уверяю вас, это что-то очень серьезное.
- Я могу напомнить вам главный недостаток Мэри. Она оставляет мусорное ведро на крыльце.
- А Юфимия недостаточно тонко срезает почечный жир.
Они оба покатились со смеху, и дела наконец-то пошли на лад.
- Что до недостатков Фредди... - продолжил Сесил.
- ...их может упомнить только мать. Давайте перейдем к недостаткам мисс Ханичерч, они не столь многочисленны.
- У нее их нет.
- Абсолютно с вами согласен. В настоящий момент у нее их нет.
- Что значит "в настоящий момент"?
- Не сочтите меня циником. Просто я пытаюсь применить к мисс Ханичерч свою излюбленную теорию. Ну разве же они совместимы - неподражаемая игра на фортепьяно и спокойный образ жизни? Подозреваю, что в один прекрасный день она удивит нас и в том, и в другом. Плотина в глубине ее души рухнет, и жизнь и музыка сольются воедино. И тогда мы увидим перед собой героиню - неважно, добрую или злую... Это будет героизм за гранью добра и зла.
Сесил был заинтригован.
- А сейчас вы считаете ее обыкновенной - если говорить о жизни?
- Ну... должен сказать, я встречался с ней только дважды: в Тонбрид- же, когда она ничем не отличалась от других девушек, и во Флоренции.К тому времени как я перебрался в Саммер Стрит, она еще не вернулась из Италии. А вы, как я понимаю, встречались с ней в Риме и Альпах, не так ли? Хотя нет, вы же и раньше были знакомы... Во Флоренции она тоже ничем не отличалась от других, но я ждал чуда...
- Какого чуда?
- С равным успехом вы могли бы спросить меня, какую пьесу она сыграет в следующий раз... Просто у меня появилось такое чувство, что у нее растут крылья и она вот-вот взлетит. Я мог бы показать вам рисунок из моего итальянского дневника: на котором мисс Ханичерч изображена в виде воздушного змея, а мисс Бартлетт держит в руках бечевку. Следующий рисунок: бечевка рвется...
В его дневнике действительно был такой рисунок, только нарисованный позднее, когда он взглянул на вещи с художественной точки зрения. А тогда, во Флоренции, он и сам крепко держал бечевку.
- Но на самом деле этого не случилось?
- Нет. Я бы еще мог пропустить момент взлета мисс Ханичерч, но не грохот от падения мисс Бартлетт.
- Так вот, бечевка оборвалась, - тихим, вибрирующим голосом произнес Сесил.
И в тот же миг до него дошло, что из всех способов сообщить о своей помолвке он выбрал самый неудачный. Ох уж это его неумение обращаться с метафорами! Мистер Биб может понять это так, будто он - звезда, к которой Люси взмывает в небеса.
- Что значит оборвалась?
- Ну... Люси дала согласие стать моей женой.
Его собеседник не сумел скрыть своего разочарования.
- Простите. Я не знал, что вы так близки, иначе не позволил бы себе говорить о мисс Ханинчерч снисходительным тоном. Мистер Вайз, вы должны были меня остановить.
Сесил поджал губы. Он ждал не извинений - поздравлений. Вот, значит, как мир отнесся к его подвигу! Конечно, он, как всякий мыслящий человек, презирал мир, но был чувствителен к некоторым свидетельствам своего успеха.
- Прошу извинить меня за то, что я заставил вас пережить шок. Кажется, вы не одобряете выбор Люси?
- Не в том дело. Просто вам следовало меня предупредить. Я знаю мисс Ханичерч недостаточно хорошо, чтобы обсуждать ее характер и поступки - тем более с вами.
- Вы упрекаете себя в нескромности?
Мистер Биб взял себя в руки. Поистине, мистер Вайз обладает даром ставить людей в неловкое положение!
Он воспользовался преимуществом своей профессии.
- Нет, конечно. Во время нашего пребывания во Флоренции я предположил, что ее бедное событиями, безмятежное детство скоро кончится, - и оно кончилось. Я смутно предвидел, что она вот-вот совершит очень важный шаг в своей жизни, - так и вышло. На нее снизошло озарение. Благодаря вам - простите за откровенность, но раз уж мы так начали... - благодаря вам ей открылось, что значит любить. Это величайшее знание, которое дается людям в их земной юдоли.
Тут он снял шляпу, чтобы помахать ею приближающейся со стороны сада троице. И поспешил закруглиться:
- Теперь уже от вас зависит сделать так, чтобы это знание обернулось ей на благо.
- Большое спасибо! - процедил Сесил, чувствуя, что не напрасно он не жаловал священников.
- Нет, вы слышали? - крикнула, поднимаясь по склону им навстречу, миссис Ханичерч. - Мистер Биб, вы уже знаете нашу грандиозную новость?
Фредди, к которому вернулось природное добродушие, начал насвистывать свадебный марш. Молодежь редко выступает против свершившегося факта.
- Так точно, слышал! - откликнулся гость. - Миссис Ханичерч, сейчас я сделаю то, чего от меня ждут в подобных случаях, но чего я почему-то ужасно стесняюсь... Я призываю на молодых людей благословение небес. В горе и радости, в большом и малом, пусть их жизнь, жизнь мужа и жены, отца и матери будущих детей, будет счастливой и безоблачной!.. А теперь я хочу чаю.
- Вы вовремя сменили тему, - сказала хозяйка дома. - Здесь, в Уинди Корнер, быть слишком серьезным воспрещается!
Он с радостью перенял ее шутливый тон. Кончились потуги на строгую доброту, равно как и попытки придать ситуации торжественность за счет поэтических и библейских образов. Никому больше не хотелось или не удавалось быть серьезным.
Помолвка - столь важное событие, что каждый, кто с ним столкнется, неизбежно испытает радостное, благоговейное чувство.
Потом, в тиши своих комнат, мистер Биб, или Фредди, или кто-нибудь еще снова настроится на критический лад. Но сейчас все они были во власти радостного возбуждения. Сила, подчинившая их себе, затронула не только уста, но и сердце каждого из них. Эта власть сродни той, что обуревает человека, случайно забредшего в храм чуждой ему веры. Стоя поодаль и глядя со стороны, мы сохраняем способность смеяться над ней, отрицать ее или - что хуже всего - дать волю сантиментам. Но очутившись внутри, перед лицом чуждых богов, мы ничем не отличаемся от ее приверженцев.
Так что после всех проб и ошибок, всех дурных предчувствий этого дня члены семьи Ханичерч и их гости взяли себя в руки и приступили к приятному чаепитию. Если они и фальшивили немного, то, во-первых, не отдавая себе в этом отчета, а во-вторых, фальшивые чувства в любой момент могли стать искренними. И не могли же они отстать от Энни, которая ставила каждую тарелку на стол с таким видом, будто это свадебный подарок. Мистер Биб то и дело хлопал в ладоши, Фредди превзошел самого себя по части остроумия, именуя "обрученного" Сесила не иначе как "обреченным". Миссис Ханичерч с блеском изображала будущую грозную тещу. Что касается Люси и Сесила - тех, для кого, собственно, и разыгрывалось представление, то они также участвовали в потешном ритуале, но как истинно верующие, - предвкушая встречу с каким-то иным, священным источником радости.
Перевод с английского Валерии Ноздриной.