III
- Выпив за твое здоровье, Джоллифант, - сказал Фонтли, обхватив рукой бутылку "Старого Роб Роя", - я хочу дать тебе маленький добрый совет. - Он говорил с необычайным достоинством и расстановкой: так часто говорят люди, которые только что выпили полбутылки виски и теперь заливают в себя вторую половину.
Был вечер понедельника, учителя праздновали день рождения Иниго. Усадьба была в полном распоряжении гуляк, поскольку Тарвины ужинали не дома, а мисс Калландер из-за растянутой лодыжки рано ушла к себе. Крошечный зал отдыха словно бы вырезали из школы Уошбери и пересадили в другое место: полный табачного дыма и алкогольных паров.
он вполне сошел бы за шотландскую пивную. Впрочем, одного из трех присутствующих, Фелтона, гулякой не назовешь - он не любил виски и втайне опасался, как бы его коллеги под влиянием спиртного не наговорили и не натворили лишнего. Впрочем, как человек компанейский и добродушный, он старался изо всех сил: залил каплю алкоголя содовой водой и жадно глотал эту смесь, с удовольствием дымил сигаретами без никотина, смеялся, когда остальные смеялись, и вообще был заодно со всеми. Фонтли, пришедший с одной целью - отдать дань уважения "Старому Роб Рою", - тоже не отличался праздничным настроем. Зато про Иниго этого не скажешь. Он поставил себе целью развлекать гостей, пить, лучезарно улыбаться товарищам по несчастью, забываться и вести откровенные разговоры. Он не слишком любил виски, но уже принял куда больше, чем имел обыкновение: вихор его как будто удлинился и причинял еще больше неудобств, улыбка стала чуть шире, жесты размашистей и благородней, а дух, вновь познавший волшебные прелести жизни, воспарил к небывалым высотам.
- Однако, прежде чем дать совет, - продолжал Фонтли, - я хочу кое о чем тебя спросить - по-дружески, Джоллифант, из самых благих побуждений. - Последние слова он проговорил с осторожностью королевского адвоката, выступающего в суде. Еще несколько стаканчиков, и Фонтли оказался бы на знакомом перепутье: то ли завести шарманку о церкви и закате цивилизации, то ли повеселить публику неприличными анекдотами. Однако в настоящий момент он еще был свободен и мог выбирать и развивать какую угодно тему. - Итак, первый вопрос: у тебя есть деньги?
- Фунта два с лишним, - ответил Иниго.
- Не-ет, я не про наличные. Меня интересует твой доход, капитал.
- A-а! Мой личный доход составляет около шестидесяти фунтов в год. Все благодаря разумным инвестициям, господа. В свое время я вложился в "Западную газовую компанию", потом в "Чемоданы и дорожные сумки Шаттлбери". Должен заметить, "Чемоданы и дорожные сумки" последнее время не радуют.
- Все ясно. Прожить на такие деньги нельзя, верно? Но все же это кое-что, - сказал Фонтли и очень серьезно посмотрел на черенок своей трубки. - Второй вопрос: как насчет родни? Наследство может перепасть? Или ты кого-нибудь содержишь?
- Ни то ни другое, - Иниго поднял бокал, - Перед вами, друзья мои, круглый сирота. Правда, у меня есть дядя - торговец чаем, живет в Далуиче, - который практически воспитывал меня, пока я учился в Кембридже. Я жил у него несколько лет. Приятный старикашка и единственный мой знакомый, который до сих пор ходит в соломенной шляпе.
- Один мой знакомый носит соломенную шляпу даже зимой, - скромно вставил Фелтон.
- Выпей еще, Фелтон, - сказал Иниго, подталкивая к нему бутылку. - Зимой, говоришь? Ты прямо открываешься мне новыми гранями, дружище. Круглый год таскает? Надо будет рассказать дядюшке, он придет в ярость. Но куда ты клонишь, Фонтли, на какую темную мысль намекаешь?
- Мой совет, Джоллифант, звучит так: убирайся отсюда. Ты тратишь время впустую. Тебе не нравится это место, и ты ему тоже. - Фонтли опустошил стакан и заново прикурил трубку. - Заметь, я не советую тебе сменить школу. В Англии полно подготовительных школ получше Уошбери, намного лучше, но есть и те, что похуже. Я на своем веку видел и такие.
- Не может быть! - вскричал Иниго.
- Ну, не знаю, - сказал Фелтон. - Я слышал, есть школы… - Однако они так и не узнали, про какие школы он слышал: его блеяние полностью заглушил могучий бас Фонтли.
- Что бы там ни говорили, подготовительные школы - не чета проклятым интернатам или как они теперь называются. В них и джентльмену преподавать не зазорно. Учтите это, молодежь. Джентльмену сегодня больше некуда податься.
- Несомненно, - с грустью проговорил Иниго. - Но быть джентльменом - такая тоска!
- Аристократия почти изжила себя, - кивнул Фонтли. - Как и наше виски, между прочим. У тебя ведь припасена еще бутылочка, верно, Джоллифант?
- Да, сейчас открою. Но что же мне делать, когда я отсюда уйду?
- Тут уж тебе решать, - ответил Фонтли с видом человека, который вел долгий спор по серьезному общественному вопросу и наконец уладил все разногласия. - Я не утверждаю, что разбираюсь в таких делах. Ты вроде бы пишешь, так? Почему бы тебе не стать журналистом?
- Потому что я опоздал лет эдак на тридцать, - ответил Иниго. - Пиши я во времена Хенли…
- А, Хенли! Славный малый. - Фонтли рявкнул это таким тоном, что Фелтону, знавшему Хенли только как властелина своей судьбы и капитана своей души, невольно подумалось, что эти двое вместе учились в Оксфорде.
- …вот тогда б я что-нибудь сделал, - раздумчиво продолжал Иниго. - А теперь поздно. Я, конечно, пишу - сейчас как раз заканчиваю "Последний рюкзак", очерк о туристических походах. Хенли бы его с руками оторвал. Но я могу побиться об заклад, - пророчески добавил Иниго, - что ни одно из современных изданий его не опубликует. Словом, я уже думал об этом, игра не стоит свеч. Может, когда-нибудь… - И в завершение своего монолога он изящно махнул рукой, словно бы принимая или отвергая несколько лавровых венков.
- Тогда и впрямь без толку, - от всего сердца проговорил Фонтли. - Так, что еще… Конечно, ты великолепно играешь на пианино - да-да, я слышал. Твои штучки напоминают мне одного парня из Мертона. Малый мог сыграть и спеть что угодно, ей-богу, но в жизни ему это не пригодилось. Последний раз, когда мне о нем рассказывали, он работал в сиднейском баре, вскрывал там устриц - в смысле, за деньги. Но из тебя мог бы выйти толк, - заключил Фонтли.
- Да бросьте, это же баловство. Кстати, на днях я сочинил превосходный мотивчик - в субботу, если точней. Фелтон, ты слышал? Моя лучшая вещь! - Он принялся насвистывать мелодию: она звучала еще лучше, чем прежде.
- Ну так сыграй, Джоллифант, - предложил Фонтли.
- Как? Спустимся в классную комнату?
- Я за. Еще по одной, - он плеснул всем виски, - и к инструменту.
- Точно! - Иниго одобрительно выпил.
- Но послушайте… - начал было Фелтон, тревожно засверкав очками.
- Нет времени слушать, - строго осадил его Иниго. - Пей. Он струсил, потому что в субботу Тарвин устроила мне головомойку, - объяснил он Фонтли.
- Ее нет, а даже если б и была, какая разница? - Он поднял стакан: - Пропади она пропадом! Берите стаканы и сифон, я возьму бутылку. - И Фелтон, терзаемый сомнениями, побрел за коллегами вниз.
- Давайте-ка пропустим для начала, - предложил Фонтли, и Иниго выпил вновь. Клавиши еще никогда не выглядели так привлекательно. Он мог сделать с ними что угодно, сыграть самую невообразимую музыку, какая только доступна человеку. Фраза так ему понравилась, что он стал ее повторять: "Какая только дос-с-ступна ч-человеку". Она наполняла его радостной уверенностью. Тарьям-парьям-парьям, пам-пам-тарьям. Отличное начало. Теперь медленно, аккуратно переходим к рефрену… Рампти-ди-тиди-ди - нет, так здорово она еще никогда не звучала, определенно! - рампти-ди-тиди. А теперь мягче, мягче.
- Это оно? - спросил Фонтли из золотистой дымки "Роба Роя".
- Оно. Нравится?
- Я не могу похвастать музыкальным слухом, но, на мой вкус, это первоклассная музыка, Джоллифант, куда лучше того, что сейчас сочиняют. Отдай ее кому-нибудь, пусть запишут. Рампти-ди… Нет, забыл. Сейчас сыграешь еще. За удачу!
Иниго тут же опорожнил стакан и начал заново. Он сыграл еще полдюжины своих сочинений: Фонтли притоптывал ногами, а Фелтон кивал, хоть и с легкой опаской.
- Браво! - закричал Старый Роб Рой губами Фонтли. - У тебя определенно есть стиль, Джоллифант, замечательный стиль! И талант, совершенно точно талант.
- Ничего себе мотивчики? - Иниго взбудораженно крутанулся на табурете. - Я недавно придумал, как их описать. Они похожи на семейство эльфов во фраках. Каково?
- Неплохо, - ответил Фонтли, - но я предпочитаю музыку. Давай еще раз первую.
Решив, что по части складывания слов коллеги ему не советчики, Иниго вернулся к своей рампти-ди-тиди-ди и на сей раз урезал ее фортиссимо: мелодия уже не намекала вам, что можно бы и за угол свернуть, а громко, решительно отрицала любые отговорки и чуть не пинками гнала вас по улице. Поставив виски на столик у пианино, Фонтли отстукивал ритм, и даже Фелтон начал притоптывать ногой. В комнате стоял шум и гам; если бы ко входу в школу подъехала машина и кто-нибудь отворил дверь, в классе бы этого не услышали.
Ударив напоследок по клавишам, Иниго вскочил на ноги и заорал:
- Именно эту мелодию мне запретила играть гнусная Тарвин, любительница попотчевать добрых людей черносливом!
- Вот карга! - прорычал Фонтли. - Старая зануда!
- Да, я тоже от нее не в восторге, - добавил Фелтон, пуская свою предосторожность по всем роб-роевым ветрам.
- Не в восторге! Да я ее презираю. А какая из них вышла парочка, а? Я вам еще не рассказывал, что произошло вчера вечером? - И он принялся в подробностях пересказывать события минувшей ночи, начав с того, как мистер Тарвин обнаружил на улице мисс Калландер. Когда на сцене впервые появилась жена директора, Иниго начал терять власть над повествованием, без меры приукрашивать и в итоге представил вниманию слушателей сказку, достойную Шахерезады, полную растерянных "чамх" и "что происходит? что происходит?".
- Ну ты даешь, ну даешь! - От смеха Фонтли чуть не падал со стула. - Не верю ни единому слову, Джоллифант, но ты меня уморил!
- Это истинная правда! - взревел Иниго. Они сидели рядом, склонив головы друг к другу. - И вот она подбегает, вопя: "Что происходит? Что происходит? Что происходит? Я не понимаю, ничего не понимаю. Ну, говори же, говори!" А бедный мистер Тарвин отвечает: "Ну, видишь ли… чамха". "Нет, я не вижу тут чамхи, никакой чамхи не вижу! - кричит она. - Я только вижу, что ты говоришь с девушкой, девушкой, и очень молоденькой девушкой, совсем молоденькой! - Тебе нельзя разговаривать с девушками, нельзя, никак нельзя!" - Иниго выдохся и замолк.
- Такого она точно не говорила! - вновь взревел Фонтли. - Не морочь мне голову!
- Нет, ну не слово в слово, конечно. - Вскочив, Иниго откинул со лба вездесущий вихор и хлопнул себя по колену. - Разве не видишь, что я излагаю, так сказать, самую суть событий? Именно это она и имела в виду.
- Неужели, неужели именно это? - раздался яростный вопль из другого конца комнаты. Там стояла миссис Тарвин.
Ее внезапное появление в конце долгого неистового веселья перерезало последнюю ниточку Инигова самоконтроля. Его губами заговорил сам Старый Роб Рой:
- А, черная полночная карга! - прогремел он.
- Что?! - взвизгнула та и бросилась вперед. Следом шел ее муж. - Что вы сказали?! Вульгарная пьянь! Меня еще никогда так не оскорбляли. И от кого я это слышу - от одного из наших учителей! Никогда, никогда, никогда я такого не слышала. Вы превратили классную комнату в притон и кабак! Что вы себе позволяете? Джеймс, да скажи же что-нибудь! Вели ему немедленно убираться.
- Вам должно быть стыдно, Джоллифант, - как можно строже проговорил мистер Тарвин. - Вы… э-э… пьяны. Чамха.
Фонтли все это время пытался взять себя в руки.
- Он немного перебрал, мистер Тарвин. День рождения как-никак. Надо уложить его в постель.
- Извини, Фонтли, но я совершенно трезв, - сказал Иниго, - и спать категорически отказываюсь.
- Этот… этот… этот человек здесь останется?! - возмущенно спросила мужа миссис Тарвин.
- Нет, конечно. Готовьтесь к увольнению, - пробормотал директор.
- Пусть убирается отсюда завтра же утром, слышишь, утром! Я не потерплю его в нашей школе, не потерплю! - Она кипятилась все сильней.
- Прекрасно понимаю. Чамха. Отвратительный поступок, - опять забормотал ее муж. - Но прогонять его утром будет… неправильно.
- Это еще почему?!
- Ну, во-первых, мы обязаны сначала сделать выговор… Чамха.
- Короче говоря, - Иниго взмахнул рукой и чуть не завалился на бок, хотя говорил вполне членораздельно, - если я уйду утром, вы должны выплатить мне жалованье за четверть. Пятьдесят два фунта. Жалкие гроши, но я имею на них право.
- Мне все равно! - Миссис Тарвин посмотрела на Иниго, как на ящерицу, и перевела взгляд на мужа. - Я не потерплю его в нашей школе, не потерплю! Я с самого начала знала, что так будет, с самого начала. Опять ты нанял неизвестно кого. Завтра же выдворю его отсюда, чего бы это ни стоило.
- Как скажешь, дорогая, - ответил мистер Тарвин, хорошо понимавший, на чьи деньги живет школа. - На недельку затянем пояса потуже… Вы получите чек завтра утром, Джоллифант, и сразу же покинете наше учебное заведение.
- Именно так, именно так! - завопила миссис Тарвин.
Иниго тем временем пытался закрыть крышку пианино, что не очень-то ему удавалось: на клавишах лежал спичечный коробок.
- Не трогайте инструмент, не трогайте! Уберите руки! - продолжала миссис Тарвин. - Марш в постель, а утром чтоб вас тут не было!
- Утром я никуда не пойду, - ответил Иниго.
- Еще как пойдете!
- А вот и нет. Я уйду не завтра, а сегодня. Прямо сейчас.
- Не глупи, Джоллифант, - сказал Фонтли, беря его за руку. - Сегодня никак нельзя. Это невозможно.
- Отчего же? По-моему, блестящая мысль.
- Поезда уже не ходят, - настаивал Фонтли. - Ты не сможешь уехать.
- А я пешком пойду! - торжествующе заявил Иниго. - Рюкзак на плечи - и вперед. Уйду сегодня же. Дождя ведь нет? Фелтон, как там погодка?
- Я… э-э… не знаю, - выдавил несчастный Фелтон, который последние пять минут пытался самоуничтожиться.
- А о вас, мистер Фелтон, я была лучшего, гораздо лучшего мнения, - строго проговорила миссис Тарвин.
- Он не виноват, это я его втянул, - сказал Иниго. - Говорю: "У меня сегодня день рождения, друг". А у него слабость к дням рождения, правда, Фелтон? Прямо ничего не может с собой поделать. Мистер Тарвин, я уйду сегодня же, поэтому прошу поскорей выписать мне чек. - Он говорил очень медленно и с расстановкой.
- Это же… э-э… чамха… нелепо, Джоллифант! Конечно, вам придется уйти, но необязательно… чамха.
- Пусти его, пусти! - вскричала миссис Тарвин. - Тем лучше для нас, меньше будет хлопот утром. Не знаю, с какой стати мы должны выписывать ему чеки среди ночи, но пусть убирается поскорей и спит в канаве, если ему угодно, нас это не касается, совершенно не касается. Мистер Фелтон, будьте любезны, уберите эти гадкие стаканы и откройте все окна. Здесь омерзительно, омерзительно. - Она еще раз обвела их дрожащим взглядом и вышла вон.
Через пятнадцать минут чек с жалованьем был у Иниго в кармане, и он принялся складывать самые необходимые вещи в рюкзак.
- Я сообщу, куда отправить чемодан и сундук, - сказал он Фонтли. - А до тех пор присматривай за моими вещами, хорошо? По-моему, уже двенадцать ночи. А мне нисколько не хочется спать, ночь прекрасна, я покончил с этим заведением и какое-то время могу не работать. По-моему, все сложилось как нельзя более славно.
- А по-моему, как нельзя более глупо, - ухмыльнулся Фонтли. - Бог знает, кто будет вести твои уроки на следующей неделе и какого идиота подберут Тарвину в агентстве, но все равно удачи тебе, Джоллифант! Вот, здесь остался глоток виски. Давай на посошок.
Пока они пили, в комнату зашел Фелтон.
- Так ты и впрямь уходишь? Я сообщил мисс Калландер. Она выглянула в коридор и спросила, что случилось. Могу я что-нибудь для тебя сделать, Джоллифант?
Иниго потряс его руку.
- Разве что попрощаться. Я вверяю твою душу Вечным истинам, Фелтон, хотя понятия не имею, что это такое. У меня есть предчувствие, что мы еще встретимся.
К этому времени Иниго уже надел плащ, закинул за плечи рюкзак, нашел шляпу, прочную ясеневую трость и приготовился уходить. Фонтли вышел с ним на улицу. Когда они проходили по коридору, из спальни выглянула мисс Калландер.
- Сейчас приду, - шепнул Иниго приятелю и отстал.
- Вы правда уходите? - Мисс Калландер в домашнем халате походила на розового кролика. Глаза у нее были широко распахнуты, а губы крепко поджаты.
- Да, меня уволили, и я ухожу.
- Сумасшедший! - прошептала мисс Калландер. - Мне очень вас жаль, правда. Но, чует мое сердце, я на очереди, и ни капельки не расстраиваюсь.
Иниго уверенно посмотрел на нее и по-дружески улыбнулся:
- На вашем месте я бы попробовал съездить в Египет.
Она смущенно кивнула.
- Я как раз туда пишу. Ах, я же вам кое-что приготовила! - Мисс Калландер протянула ему сверток. - Вот. Здесь только печенье и шоколад, но ничего другого у вас, верно, нет? Скоро вы ужасно проголодаетесь.
Иниго был по-настоящему тронут. До него вдруг дошло, что уже много лет никто не делал для него ничего подобного. В его мире практически все услуги оказывали за деньги.
- Дейзи Калландер! - тихо вскрикнул он. - Вы чудо! Я страшно вам признателен. Я и не подумал, что через час-другой меня одолеет голод.
- Куда вы пойдете?
Иниго воззрился на нее.
- Представляете, это совершенно вылетело у меня из головы. Понятия не имею. Просто пойду куда глаза глядят. Прощайте - и удачи вам! - Он протянул ей руку.
Однако мисс Калландер не пожала ее, а легонько стиснула и подняла глаза.
- Прощайте, - чуть не плача, проговорила она.
Иниго сообразил, что от него ждут поцелуя. В ту минуту мисс Калландер нравилась ему больше, чем когда-либо, но целовать ее отчего-то не хотелось. И все же он коснулся губами ее губ, еще раз стиснул розовые пальчики и побежал вниз по лестнице, где дожидался Фонтли.
- Дождя нет, но холодно и темно, как в яме, - сказал он. - Через час ты пожалеешь, что не остался в постели. Одумайся, пока не поздно.
- Ни за что! - ответил Иниго, выглядывая на улицу. - Какой запах! Я пойду в сторону Питерборо.
- Ты - юный осел, Джоллифант.
- Я скоро напишу, Фонтли. До нашей новой встречи ты будешь получать краткий отчет обо всех моих приключениях.
- Повторяю, Джоллифант, ты осел. И будь мне лет на двадцать меньше, я бы пошел с тобой.
Две минуты спустя Фонтли запер дверь, а Иниго покинул школьные угодья и быстро зашагал на запад.