- Будь я помоложе, принимал бы ставки на лошадей, - понизив голос, ответил хозяин таверны. - Этим ребятам деньги сами в руки плывут, успевай только карман подставлять. Они сюда частенько захаживают, ай-ай-ай… - Он принялся цокать языком и качать головой - словами это было не описать.
- Стать букмекером? Боюсь, это не по мне. Я в скачках ни бельмеса не смыслю, да и кричать не умею.
- Да не надо там кричать, и знать ничего не надо! Половина букмекеров не знают, где живут. А деньгу зашибают будь здоров. Купаются в золоте, купаются! Где они его берут, скажите-ка, где? - Чтобы задать этот важный вопрос, он подошел вплотную к Иниго - тот ответил, что понятия не имеет. - Так я вам скажу. Они обдирают простачков, как мы с вами. Простачков! Верно я говорю, Чарли? - В комнату только что вошел человек.
- Верно, Джек, - ответил Чарли, подмигнув Иниго. - Не знаю, о чем вы тут говорите, но ты прав. - Он сел, сдвинул кепку на затылок и принялся громко насвистывать.
- Слушай, Чарли, - обратился к нему хозяин, - что ты наплел Джимми? Он сказал старику Фреду, будто я выиграл десятку на Вишневой Леди…
Иниго спешно покинул таверну. На улицах уже зажигали фонари и стало повеселей, но единственным развлечением было глазеть, как бесчисленные юноши кокетничают с бесчисленными перепудренными и недокормленными девицами, предусмотрительно разгуливающими близ кинотеатров. Вскоре Иниго пришел к выводу, что на этих улицах ничуть не весело. Они нагоняли на него тоску. Он подумал было засесть в номере и прибавить одно-два предложения к "Последнему рюкзаку", но мысль об унылой дешевой гостинице его отвадила. В такой гостинице нельзя написать ничего мало-мальски стоящего. "Даже не думай, - сказал он себе, - из-под твоего пера начнут выходить всякие "в соответствии", "будучи" и прочее в том же духе".
Иниго остановился рядом с большой сверкающей таверной. Вывеска гласила, что в таверне есть Комната для пения, а Иниго никогда раньше в таких не бывал. Он вошел и обнаружил перед собой длинную изогнутую барную стойку, за которой было чересчур много зеркал и электрических лампочек. Дело шло бойко - так бойко, что прилавок чем-то залили, сдачу Иниго выдали мокрую, а пиво выглядело отвратительно. Он заметил несколько шикарных дверей с витражами, но какая из них вела в Комнату для пения, было неясно. Глотнув пива, Иниго отставил кружку, твердо решил о ней забыть и начал пробиваться сквозь толчею к дверям. Тут из-за спины человека, придерживавшего одну дверь, донесся голос: "Ввиду отсутствия пианиста, леди и джентльмены, вы не услышите моих знаменитых соло на банджо, зато, с вашего позволения, я рискну показать пару карточных трюков".
Ошибки быть не могло. Голос принадлежал великому путешественнику и лодырю, навещателю старых ноттингемских друзей мистеру Мортону Митчему.
Иниго просочился внутрь. Да, то была Комната для пения, и в дальнем конце ее, у рояля, перед аудиторией из двадцати мужчин, юношей и девиц с безразличными лицами стоял Мортон Митчем. На нем был тот же светлый костюм в клетку, воротничок Безумного Шляпника и галстук, брови казались еще гуще, нос красней, а подбородок длиннее и синее, чем прежде.
- Начну с маленького фокуса, с которым я выступал по всему миру - в Америке, Австралии, Индии и самых важных городах Соединенного Королевства - кроме Ноттингема. Обращаю на это ваше внимание, дамы и господа, - кроме Ноттингема. - Он достал колоду карт. - Теперь я попрошу кого-нибудь из вас вытянуть карту…
- Заказы будут? - проорал выскочивший откуда ни возьмись официант.
- Принеси ещще двойного, - сказал ему изрядно набравшийся джентльмен, который в одиночку занимал целый столик.
Иниго попросил бутылку "Басса" и устроился недалеко от пьяного джентльмена, рядом с мужчиной средних лет и миниатюрной женщиной в очках: они пили крепкий портер и безмятежно держались за руки. Мистер Митчем уставился на нового посетителя, нахмурил громадные брови и поджал губы. Иниго широко улыбнулся и наконец получил в ответ кивок и улыбку. Мистер Митчем, не желая начинать представление, пока официант не вернется с заказом, подошел к Иниго и спокойно заметил:
- Я тебя знаю, мальчик, и ты, видно, знаешь меня. Но где мы познакомились?
- На Даллингемском узле, позавчера, - ответил Иниго.
- А, точно! Ты еще угощал печеньем и шоколадом. Веселая была ночка, а? - Он заговорил тише: - Я тут просто коротаю вечер, развлекаюсь, так сказать. Вообще-то я не по этой части.
- Пожалуй. Выпьете?
- Спасибо, мой мальчик, выпью. Мне бы виски стаканчик… скажем, двойной скотч. - Он опять понизил голос: - Кому сказать, что Мортон Митчем выступал в эдакой дыре, никто не поверит, ей-богу. Но я, знаешь ли, развлекаюсь. Люблю подивить почтенную публику хорошим карточным фокусом. Они ж ничего подобного в жизни не видали!
Официант вернулся и сразу ушел за двойным виски, а мистер Митчем начал представление. Джентльмен в крошечной коричневой шляпе вытянул карту.
- Посмотрите на эту карту, сэр, - важно проговорил мистер Митчем, - посмотрите на нее внимательно. Можете показать ее остальным, только не мне, ха-ха! А теперь возьмите этот конверт - самый обычный белый конверт, - положите в него карту и заправьте клапан внутрь. Не надо его лизать, он мне еще пригодится. Я не вижу, что это за карта. А теперь смотрите внимательно, я накрываю конверт…
Тут изрядно набравшийся джентльмен решил внести дельное предложение.
- Да ну эти карты! - хрипло прокричал он. - Хочу музыку!
- Итак, я накрываю конверт платком…
- Музыку давай!
Мистер Митчем нахмурился:
- Всему свое время, сэр, всему свое время. Сейчас я пытаюсь развлечь почтенных зрителей карточным фокусом. Буду премного благодарен, - строго добавил он, - если вы не станете мне мешать.
- Харашо, хар-рашо!.. - Джентльмен махнул рукой, и его румяное лицо растянулось в широкой глупой улыбке.
- Итак, вы видите, что это самый обычный платок. Я кладу под него конверт…
- Но я хочу музыки!
Мистер Митчем умолк и воззрился на пьяного. Двое или трое зрителей захохотали, однако молодой человек в зеленой матерчатой кепке не на шутку разозлился.
- Ну-ка закрой варежку!
Джентльмен тут же осекся и громко вопросил, как это понимать.
- Не шумите, джентльмены! - крикнул им официант, вернувшийся с двойным виски для мистера Митчема. Джентльмены затихли, и мистер Митчем наконец закончил фокус, достав убранную в конверт карту из середины колоды - к восторгу и овациям всех, кроме пьяного джентльмена и влюбленных, державшихся за руки. Иниго фокус тоже очень понравился. Молодой человек в зеленой кепке громко и восхищенно кричал:
- Умно! Первый раз такое вижу. Очень умно!
- А я уже видел этот фокус, - сказал человек, вытянувший карту. - Один малый на ипподроме его показывал.
- Можно узнать его имя? - нахмурившись, спросил мистер Митчем. - Я сам придумал этот фокус. Вы, верно, что-то перепутали.
- Ничего подобного, - спокойно, но твердо ответили ему. - Я видел именно этот фокус, а малого звали Великий Юлий. Да, Великий Юлий! Америкашка.
- Ах да, точно! - снисходительно вскричал мистер Митчем. - Раз его звали Великий Юлий, то вы правы. Я научил его этому фокусу в десятом году, в Филадельфии. Правда, тогда он был не Великим Юлием, а самым обыкновенным Юлием Исенбаумом - обыкновенней не придумаешь. Да, я научил его этому фокусу.
Иниго восхищенно посмотрел на мистера Митчема, поймал его взгляд и показал на стакан виски. Фокусник тут же подошел, подмигнул и в один присест ополовинил стакан за здоровье "мальчика". Потом он волшебным образом извлек несколько карт из локтя, колена, прямо из воздуха и наконец попросил молодого человека в зеленой кепке (который то и дело кричал: "Умно!") поместить в колоду четыре дамы - куда ему будет угодно. Затем мистер Митчем потасовал карты, взял колоду одной рукой, другой и положил на ближайший столик, а четырех дам вытащил из кармана у задремавшего пьяного джентльмена. Тут уж в восторг пришли все, кроме самого джентльмена - он ударил по столу и заорал:
- З-заканчивай ф-фокусы! Музыку давай!
- Верно! - поддакнул кто-то. - Где Джо?
- Джо - пианист, - пояснил мистер Митчем Иниго. - Он тут работает, а сегодня почему-то не явился. А вон певец. - Иниго увидел плосколицего коротышку, который только что вошел в зал. - Тоже неумеха, но мы можем и сработаться, с пианистом или без. Бывало, у меня вся толпа на ушах стояла, хотя пианино было не сыскать на двести, а то и на триста миль. Поверь, мой мальчик, как-то раз я проехал сто пятьдесят миль, только чтобы сыграть на свадьбе. Дело было в Саскачеване, то ли в девяносто пятом, то ли в девяносто шестом… - Он допил виски и добавил: - Нет, вру. - Иниго охнул. - Это было в девяносто четвертом, - торжественно заключил мистер Митчем.
Иниго взглянул на древний рояль в углу зала.
- Слушайте, - наконец сказал он, - я бы мог что-нибудь сыграть, если вам действительно нужен пианист.
- Конечно! - воодушевился мистер Митчем. - Ты же говорил, что играешь на пианино! Тебя-то я и искал. Так-так… запамятовал твое имя… а-а, Джоллифант! Ну да, да. - Он подманил к себе вокалиста и внушительно навис над ним. - Знакомьтесь, это мой старый друг мистер Джоллифант, один из лучших пианистов, когда-либо игравших в этом городе. Он только что приехал и пообещал нас выручить.
Пять минут спустя Иниго сидел за роялем и глядел на потрепанные ноты. Было решено, что первым выступит певец, а потом уж мистер Митчем. Иниго пробежал пальцами по клавишам - очень желтым, местами опаленным и сильно расшатанным. Сам рояль, однако, был вовсе не так плох и запросто мог поднять отменный грохот. Иниго ударил по клавишам, и вокалист натужным, до боли пронзительным голосом сообщил публике, что жи-хвет в стра-ахне ро-хоз, но мечта-хет о снег-хах. Слушатели встретили балладу жидкими аплодисментами - первым захлопал пьяный джентльмен, который все это время притоптывал и фальшиво подвывал. Вокалист смочил саднящее горло крепким портером, дождался, пока шесть новых посетителей рассядутся и сделают заказы, а потом кивнул Иниго и как можно натужней вывел, что из всех женщин на белом свете любит только одну - свою престарелую мать. Это признание заметно оживило публику: один за другим они стали подхватывать песню и вскоре уже наперебой уверяли друг друга, что любят только своих престарелых матерей. К концу песни зал набился почти до отказа и грянули такие аплодисменты, что побагровевшему от натуги вокалисту пришлось "выразить благодарность всем и каждому" и спеть на бис. Эта песня также вызвала всеобщий восторг - на сей раз речь шла о старой Ирландии и девице из хижины в Коннемаре. Нежных воспоминаний об этой девице не осталось только у Иниго, мистера Мортона Митчема и официанта.
Вокалист покинул сцену; мистер Митчем начал настраивать банджо; официант принял заказы и предложил Иниго угоститься чем-нибудь за счет заведения; народу стало еще больше, воздух наполнился табачным дымом и болтовней; мистер Митчем насвистел на ухо Иниго несколько мелодий и прошептал указания; официант поставил на рояль стаканы с пивом и виски; пьяный джентльмен тщетно умолял подать ему еще двойного скотча; Иниго прямо на его глазах опорожнил свой стакан и сразу взбодрился.
Наконец они заиграли, сперва тихо - мистер Митчем качал головой в такт задорному дзынь-дилинь, дзынь-дилинь, а Иниго вовсю импровизировал, сдабривая мелодию искрометными вариациями. В зал, притоптывая и прихлопывая в такт музыке, входили новые и новые люди. Мистер Митчем ускорил темп и яростно замотал головой. Иниго не отставал: чем громче и быстрей они играли, тем безумней становились его фокусы. Он то с размаху бил по низам, то щедро сыпал высокими нотами.
- Тихо! - вдруг крикнул мистер Митчем и заиграл как можно тише и размеренней - и не подумаешь, что банджо на такое способно. Через минуту он завопил: "А теперь грянем!" - и они грянули. Поднялся такой дзынь-дилинь и тарарам, что все собравшиеся в Комнате для пения тоже грянули, и на шум прибежал сам хозяин. Он был очень доволен, что его посетителям так весело, жарко и хочется пить.
- С вашего позволения, леди и джентльмены, - сказал мистер Митчем после аплодисментов. Он вытер лицо и осушил стакан. - Сейчас я изображу боевой патруль. Должен сказать, я задумал этот номер, когда услышал наших храбрых солдатиков в… э-э… Аллахабаде.
Все громко затопали ногами, зазвенели кружками, а один краснолицый джентльмен заорал, что банджоист - "первосортный как бишь… валлах". Отвесив поклон, мистер Митчем стал изображать боевой патруль, то есть наигрывать быстрый марш - сперва тихо, а потом все громче и громче. Поскольку в аккомпанементе не было нужды, Иниго взял с крышки рояля очередной стакан (с каждой минутой угощение все прибывало) и без особого успеха стал строить из себя бывалого музыканта. Боевой патруль произвел на публику неизгладимое впечатление, и мистеру Митчему пришлось исполнить вторую половину марша заново. Потом он махнул рукой, давая понять, что силы его на исходе, сказал Иниго: "Сбацай что-нибудь" и опустошил несколько стаканов.
Иниго тут же сел за рояль и стал наигрывать собственные мелодии, пока не дошел до той, которая всем нам хорошо известна под названием "Свернем же за угол". На первых, еще негромких аккордах он услышал в зале какое-то странное позвякивание и обернулся: высокий тощий Мортон Митчем бродил в толпе с протянутой шляпой. Сомнений быть не могло - этот лодырь собирал милостыню. Иниго пришел в ужас, но ненадолго. "Назвался груздем - полезай в кузов, - сказал он про себя и добавил: - Знать бы еще, что за кузов". Публика дружно затопала ногами в такт его мелодии. Может, сегодня Иниго начал не так лихо, как тогда в поместье Уошбери - школа теперь казалась ему крошечной конурой в тысяче миль отсюда, - зато финал получился даже быстрее и громче. Иниго заканчивал не один: мистер Митчем вернулся к инструменту, вмиг подобрал мелодию и с удивительным азартом принялся терзать струны. Вместе с ними свернула за угол вся Комната для пения.
- Господа, мы закрываемся! - крикнул официант, однако никто не удостоил его вниманием, кроме двух музыкантов, грянувших эффектную коду. Мелодия произвела фурор. Много лет Комната для пения не слышала таких аплодисментов - в пылу оваций расколотили три стакана. Публика кричала "Бис!" и "Еще, ребята!", но мистер Мортон Митчем, хоть пот лил с него градом и он уже изрядно набрался, с величайшим достоинством посмотрел на Иниго и качнул головой.
- Господа, будьте любезны, мы закрываемся! - чуть не плача, умолял официант.
Несколько взмокших поклонников ринулись пожимать руки музыкантам, а пьяный джентльмен ползал по полу в поисках утерянной шляпы, но в конце концов зал опустел. Иниго ошалело посмотрел по сторонам и увидел, что мистер Митчем аккуратно пересчитывает монеты, а рядом с собой вдруг обнаружил хозяина таверны.
- Славно вы их потешили, - сказал тот, указав на рояль. - Идите-ка сюда. - Он оттащил Иниго в сторону и зашептал: - Если вас устроят тридцать шиллингов в неделю и любые напитки за счет заведения, то я вас возьму, а Джо пошлю ко всем чертям.
- Спасибо, - пробормотал Иниго, - но работа мне не нужна, если вы об этом.
- Почему же? - вопросил хозяин. - В этом городе вам больше нигде таких денег не предложат.
- Я завтра уезжаю.
- А, тогда другое дело! Что ж, ей-богу, вы умеете потешить публику. Будете у нас - заходите, мы вам всегда рады. Идемте. - Он потащил Иниго обратно, туда, где мистер Митчем считал монеты. - Это вам от меня, маленькое поощрение, джентльмены! - Он бросил на кучку монет десяти шиллинговую купюру, потом отвел на разговор мистера Митчема, крикнул что-то официанту и ушел.
Мистер Митчем завернул деньги в платок.
- Я знаю одно местечко, где можно прилично покормиться - прилично для этих краев, конечно. Настоящей еды тут не найдешь, даже не надейся, а вот корм ничего. Ну, как насчет маленького ужина? Я с утра ничего не ел - не хотелось, я поздняя пташка. Ну, пойдем, это недалеко, рядом с вокзалом.
Они сели у окна на втором этаже скромного и почти пустого ресторанчика. Иниго заказал только закуски, а вот мистер Митчем (судя по всему, дня два он вынужденно сидел на строгой диете) попросил принести ему огромный стейк с горами лука и картофеля. Как только официантка ушла, он вытащил из кармана носовой платок с деньгами.
- Ну, приступим, - сказал он. - Хозяин дал нам десятку, так? А с зала я собрал двадцать три шиллинга и девять с половиной пенсов. Вот они, ровно двадцать три шиллинга и девять с половиной пенсов. Если поделить на два, сколько будет?
- Шестнадцать с чем-то, - ответил Иниго. - Но зачем вам? Вы что, делиться со мной вздумали?
- Разумеется, мой мальчик, разумеется! Правило всякого честного музыканта - не хитрить с выручкой. Не важно, - задумчиво произнес он, - что часть этих денег я заработал карточными фокусами. Последний, с конвертом, вышел чертовски хорошо. Но мы с тобой поделимся по-братски, так-то. Хитрить - не в моих правилах.
- Я не могу взять у вас деньги! Вы очень любезны, но я не могу.
- Не можешь?
- Нет. Понимаете ли…
Мистер Митчем похлопал его по руке и одновременно умудрился смахнуть все деньги обратно в платок.
- Понимаю, мальчик мой. Можешь не объяснять.
- Я сделал это шутки ради…
- Конечно, ты просто хотел повеселиться и заодно угодить старому другу! - пылко вскричал мистер Митчем. - Разумеется, ты и пенни от меня не примешь. Очень хорошо тебя понимаю, я сам такой же. Спроси в Торонто, что я сделал с выручкой в таверне старого Рейли, или как я поступил после того чудного концерта в Сан-Франциско, или когда в Мельбурне подвели работники сцены? Я понимаю твои чувства, как никто другой, мой мальчик. То чувства истинного джентльмена, музыканта, настоящего артиста. Ты напоминаешь мне… все твои поступки напоминают мне капитана Данстена-Кэрью. Сколько он концертов сыграл со мной в Индии, не счесть! И после каждого говорил: "Это большая честь для меня, сэр". Такого пианиста-любителя во всей Индии было не сыскать, умница! Вы с ним одной породы - я эту породу издалека вижу. Истинные джентльмены, но с огоньком.
Иниго ответил, что ему очень приятно быть одной породы с капитаном Данстеном-Кэрью.
- Но вот что я тебе скажу, мальчик мой, - продолжал мистер Митчем. - Раз ты не хочешь брать деньги, позволь хоть угостить тебя ужином. Я настаиваю. Что бы ты ни съел сегодня, я плачу. - И мистер Митчем окинул комнату таким благородным взглядом, что Иниго даже не сразу вспомнил о своем заказе, который обошелся бы примерно в десять пенсов.
- А вообще-то, - сказал мистер Митчем, в абсолютном молчании заглотив половину стейка, - такие концерты, как сегодняшний, - просто дурачество. Как я уже говорил, это не по моей части, но последнее время фортуна от меня отвернулась. Ну, ты знаешь, как оно бывает. Помню, двадцать лет назад я очутился в такой же дыре. Хотя нет, тогда было хуже. Я как раз приехал в Мемфис…
- В Мемфис! - восхищенно вскричал Иниго.
- В Мемфис, - подтвердил мистер Митчем. - За душой у меня не было ни гроша. Ну, ты представляешь, какая Мемфис дыра, если в кармане пусто.