- Послушайте моего совета, голубушка, уезжайте отсюда как можно скорее, - добавила его жена. - Конечно, мы будем по вас скучать, но вы непременно должны уехать.
- Куда?
- Куда угодно. В Челтнем, Оксфорд, Лондон - не важно. Продайте все - ценные бумаги, паи, вещи - и откройте собственное дело. Я бы на вашем месте так и поступила. Не медлите, не раздумывайте. Живите полной жизнью, вкушайте ее радости! - Миссис Чиллингфорд произнесла последние слова с большим смаком и вкусила фруктовый пирог.
- Я тоже об этом подумывала, - призналась мисс Трант. - Но чем же мне заняться? Я ничего не умею.
- Еще как умеете! Попробуйте пирог, голубушка. Вы могли бы открыть лавку, продавать шляпы или платья, как Бетти Уолтхэм.
- Да, но все говорят, что вкус у меня неважный, - слукавила мисс Трант и подумала, что это слабое оправдание. Тем более что в глубине души она всегда была убеждена в безупречности своего вкуса.
- Чушь! Вы прекрасно одеваетесь, - вскричала миссис Чиллингфорд, славившаяся дурным вкусом на всю округу. Она привела в пример еще несколько магазинов, открытых девушками самого знатного происхождения.
- Насколько я могу судить, родная, - вставил мистер Чиллингфорд, закуривая трубку, - только я, наш приходи… э-э… некоторая стесненность в средствах… мешают вам стать второй Селфридж или Вулворт. - Он хохотнул.
- А что, очень может быть, - энергично ответила миссис Чиллингфорд. - Мне бы возможности Элизабет, я бы горы свернула!
Ее муж вновь обратился к мисс Трант:
- Я бы не советовал вам утруждать себя делами. Поезжайте куда-нибудь, отдохните, смените обстановку. Как насчет Италии?
- Почему-то меня совершенно не тянет в Италию, - призналась мисс Трант.
- Надеюсь, и не потянет! - с жаром заявила миссис Чиллингфорд. - Ради Бога, Элизабет, не превращайтесь в одну из этих жутких незамужних дамочек, которые только и делают, что разъезжают по Италии. Вспомните Агату Спинторп с сестрой, а еще сестер Маррел - ужас что такое!
- Стало быть, Италия отпадает. Сотрем с карты весь полуостров, - чуть насмешливо проговорил мистер Чиллингфорд. Несколько секунд он мечтательно дымил, а затем продолжил: - На вашем месте я бы исполнил какую-нибудь давнюю мечту. Устроил бы маленький тур… ну, не очень маленький, если подумать… словом, объездил бы все английские соборы. Вряд ли вас интересует церковная архитектура…
- Совсем не интересует, - прошептала мисс Трант.
- Пожалуй, - Мистер Чиллингфорд нимало не расстроился. - Но подумайте, какая это чудесная возможность узнать свою страну! Кентербери, Или, Норич, Линкольн, Йорк… если начинать с той стороны. Чудо, просто чудо! Потом переберетесь в наши края: Херефорд, Глостер, Уэллс, Солсберри и так далее. Прелестно! - Его пухлое лицо разрумянилось от восторга.
Мисс Трант тоже немного воодушевилась.
- Когда вы так говорите, мне и самой хочется. Я ведь почти нигде не бывала.
Мистер Чиллингфорд посерьезнел.
- Я уже много лет вынашиваю эту идею.
- Почему-то я слышу о ней впервые! - воскликнула его жена. - По-моему, скука смертная. Все города с соборами похожи друг на друга как две капли воды, не слушайте его, голубушка!
Они еще немного поболтали о соборах и магазинах, и мисс Трант вернулась домой, где провела полтора часа за любимым романом Скотта, "Редгонтлетом", который перечитывала уже в четвертый раз. Мисс Трант питала особую страсть к историческим романам - не сентиментальному чтиву с историческим антуражем в виде мантий, кинжалов и "святынь", а к серьезным произведениям. Она предпочитала их любой другой литературе; последние двадцать лет они служили ей сперва развлечением, а потом утешением. Мисс Трант обожала передавать тайные послания от Людовика XI герцогу Бургундскому, мчаться сквозь непогоду в Блуа, требуя мести Гизам, следить из стога сена за солдатами Айртона, прятаться в вересковых зарослях после бегства принца Чарли во Францию, переправляться через Рейн с Наполеоном и его маршалами. Обмениваться паролями, созывать кавалерию, громыхать по Великой северной дороге, промозглыми ночами барабанить в двери постоялых дворов, - как ни странно, эти мальчишеские забавы приносили ее разуму огромное удовольствие. Увидев мисс Трант с книжкой в руках, вы бы нипочем не догадались, что в эти минуты она с удовольствием поднимает бокал за разброд в Лиге или стреляет из фузеи. Таковы были ее литературные вкусы. Тяжеловесная сатира и приторные любовные романы наших дней оставляли мисс Трант равнодушной. Ей нравилось, когда события разворачивались стремительно, с первой же главы; она могла в любой момент выскользнуть в эту крошечную дверь и отправиться на поиски захватывающих бесполых приключений. Романы о незамужних женщинах, которые живут в деревне, присматривая за престарелыми родителями, или ютятся в гостевых коттеджах, нагоняли на нее такую смертельную тоску, что она всеми силами их избегала.
Мисс Трант читала "Редгонтлета" и за ужином, а после девяти из деревни донесся беспокойный рев автомобиля: приехал Хилари. Когда они поставили машину в гараж при усадьбе, вернулись в дом и уселись в маленькой гостиной, было уже почти десять.
- Ну, Хилари, рассказывай скорей все новости, - сказала мисс Трант и тут же добавила: - А вообще ты меня пугаешь.
- Правда? Великолепно! - вскричал Хилари высоким чистым голосом. Он не стал спрашивать, чем напугал тетушку: на то было масса известных ему причин.
Однако мисс Трант сочла нужным объясниться:
- Не льсти себе, я напугана вовсе не тем, что ты теперь важный молодой господин из Оксфорда, хотя это и имеет некоторое отношение к моим страхам. Просто ты так быстро меняешься, я помню тебя совсем мальчишкой…
- А, вот в чем дело! - Хилари скривился.
- Да, всего лишь в этом. Мне словно показывают какой-то жуткий фокус. Я живу тут год за годом, вокруг все по-прежнему, а ты постоянно меняешься: детский сад, подготовительная школа, частная школа, теперь Оксфорд…
- Пожалуй. Но я уже перестал меняться, уверяю тебя, - с некоторым высокомерием ответил Хилари.
- А вот и нет. Скоро ты женишься, отпустишь усы…
- Не дай Бог! - пронзительно вскрикнул Хилари. - Такое бывает от жизни в деревне, милая моя тетушка. Нездоровая жизнь. Только взгляни на эту несусветную глушь!
Мисс Трант вместо этого взглянула на него - подтянутого и элегантного молодого человека с точеным, нагловатым лицом и самыми возмутительными суждениями обо всем на свете. Его отец - ее брат, индийский судья - очень удивился бы, спустя много лет увидев родного сына. Эта мысль грела мисс Трант душу: все-таки на жизнь судьи выпало слишком мало неприятных сюрпризов.
- Так-так, - проговорила она. - Тебя приняли в коллегию барристеров?
- Скоро примут, - ответил Хилари. - Это папина затея, и я теперь таскаюсь по всяким званым ужинам и прочее. Но по профессии я работать не стану. Мало кто работает, знаешь ли. Все эти прирожденные адвокаты, день-деньской готовящие речи для Союза, в итоге становятся спортивными журналистами, мюзик-холльными агентами или еще кем.
Следующие пятнадцать минут мисс Трант слушала разглагольствования племянника о том, почему он не может стать адвокатом. Дело это недостойно человека мыслящего, считал Хилари, и мисс Трант потихоньку злорадствовала, вспоминая помпезного и властного братца. Когда с коллегией было покончено, мисс Трант спросила, чем Хилари думает заняться.
- Ты, конечно, слышала про "Оксфорд-статик"? - начал он.
- Нет, а что это? - Увидев обиженно-удивленное лицо Хилари, она поспешно добавила: - Прости, ты же знаешь, до нашей глуши новости не доходят.
Он просиял.
- Конечно, не доходят! С вами вообще невозможно связаться, да еще дедушка и все такое. В общем, слушай: "Оксфорд-статик" - это наше периодическое издание. Наше - то есть мое, Карреры-Брауна, мудрейшего человека с блестящим умом, и Стурджа, нашего поэта. Мы имели огромное влияние, просто огромное. Без наших отзывов люди не смели пошевелиться, шагу ступить не могли!
- О чем же вы писали?
- Обо всех искусствах, обо всех, даже о танцах и кинематографе. Предлагали читателям свежий взгляд на культурные события. - Хилари так разволновался, что встал со стула и заходил по комнате, вещая все громче и громче: - Мы, Статики, - отличное название, не правда ли? - убеждены, что искусство должно быть выше чувств. Жизнь и Искусство по горло увязли в сентиментальной жиже, и мы говорим людям: пора вам стать - как бы выразиться? - бесчувственными, спокойными и возвышенными. Выбросьте чувства на помойку, вот к чему мы призываем. Задумка родилась года два назад: мы сидели в комнате Карреры-Брауна и болтали, болтали до самой ночи, пока все не решили. Вот это был вечер!
- Представляю, - пробормотала мисс Трант.
Хилари мерил комнату шагами и размахивал сигаретой.
- Потом мы придумали себе имя, и очень скоро наше издание увидело свет. Теперь мы хотим печататься на городском уровне, сократив название до "Статика". Думаю, он будет выходить ежемесячно. Заинтересованы многие влиятельные лица страны - Каррера-Браун знает всех, попросту всех! - даже леди Баллард обещала помощь. Но для начала нам надо собрать кое-какие деньги. Я буду вести колонки о театре, кино и французской литературе. Синтия Грамм - ну, из Парижа, она еще не ставит знаков препинания и вечно выдумывает новые словечки - согласилась для нас писать. Но мы приняли решение, что имен авторов нигде не будет, только номера: я, к примеру, Статик № 3. Блестящая идея, не находишь? Рисовать будет Оппельворт, Статик № 6. Мы быстро его вразумили. Он пропагандировал абстрактное искусство - это когда художник изображает не окружающие предметы, а собственные чувства, - но теперь он понял, что это никуда не годится, полностью отказался от чувств и стал Статиком. У нас даже будет музыка. В чистой форме, понимаешь?
- Честно говоря, не очень, Хилари, - ответила мисс Трант. Разговор с племянником доставлял ей удовольствие, но ее начинало клонить в сон.
- Правильно, я и объяснять-то не начал! - выпалил Хилари. Тут его тетушка с трудом подавила зевок, и он, будучи юношей благовоспитанным, сразу умерил пыл: - Прости, пожалуйста, я тебя утомил! Ты ведь обычно ложишься в девять? Не буду тебя задерживать. Поговорим утром. Найдется что почитать?
- Вряд ли. Книги-то есть, но тебе такие не по вкусу.
- Я кое-что прихватил с собой и пороюсь в твоих запасах, если можно. Чую, мне теперь не уснуть, никак не уснуть! От всех этих разговоров о "Статике" я бодр, как никогда.
- Ты действительно очень взволнован, - серьезно заметила мисс Трант.
- Правда? - невинно переспросил Хилари. - В самом деле, прямо кровь кипит в жилах, Еще бы! У меня столько планов, возможностей и… ах, масса всего!
Она оставила племянника успокаиваться и собираться с мыслями, а сама пошла к себе - на душе у нее было гораздо веселей и радостней, чем днем. В печати вот-вот должен появиться "Статик", который перевернет все людские представления о прекрасном, а она ничегошеньки не знает о Синтии Грамм и Оппельворте, не говоря уж о Каррере-Брауне и Стурдже, но это не помешало мисс Трант мгновенно погрузиться в сон. Все же порой очень приятно быть тетей.
III
Утром мисс Трант ждало единственное письмо, но письмо поистине важное.
Дражайший Элизабет!
Известно ли тебе, что твой отец задолжал мне 600 фунтов? Он распорядился, чтобы долг выплатили после продажи его имущества, но Труби объяснил мне, кто в таком случае потеряет деньги. Будь это твой брат или сестра - они оба в средствах не нуждаются, по крайней мере раньше не нуждались, - я бы принял деньги без зазрения совести, но забирать их у тебя я не намерен. Словом, я вернул Труби 600 фунтов. Пожалуйста, не упорствуй, я обеспеченный человек и знаю, в каком ты теперь положении. Уверен, здравый смысл не позволит тебе отвергнуть мою помощь. Что думаешь делать? Двадцать или даже десять лет назад я бы пригласил тебя погостить, но теперь Восток уже не тот. Треклятая студенческая политика! Если ты гарантируешь мне хотя бы некое подобие лета, возможно, я приеду в гости сам, но не раньше: последний раз я только и делал, что дрожал и кутался в плед.
Твой любящий дядя, Джордж Чатсворт.
Мисс Трант оторопело прочитала письмо и хотела прочесть заново, когда явился Хилари - весь из себя Статик.
- А, это мой двоюродный дед, хозяин чайной плантации? - спросил он, выслушав новости. - Видел его однажды, когда еще учился в школе. Помню, он здорово смахивал на Марка Твена. Надеюсь, ты возьмешь деньги?
- Может быть… - медленно и неуверенно протянула мисс Трант.
- А почему нет? - Хилари воззрился на нее, - Они, между прочим, и так твои. Ты их полностью заслужила. Да ты и не богата, верно?
- Нет, у меня будет около трехсот фунтов годового дохода, когда я сдам усадьбу, Кстати, завтра ее придут смотреть. И еще больше тысячи осталось после торгов.
- Значит, вместе с неожиданным подарком от дяди у тебя будет около тысячи шестисот фунтов. - Хилари аккуратно почистил яйцо, приподнял брови и взглянул на тетушку. - Ты, конечно, не горишь желанием вложиться в "Статик"?
- Не горю, Хилари, - прямо ответила мисс Трант.
- Так и думал, - уныло проговорил племянник. - Жаль, конечно, тебе бы страшно понравилось - я имею в виду, принимать в этом участие, - дай прибыль не заставит себя ждать. Ничего, что я спросил?
- Ничего. - Мисс Трант улыбнулась и решила не называть ему истинной причины отказа: ей не хотелось помогать племяннику тратить время впустую. - Ты ведь знаешь, семья взбунтуется, если ты бросишь адвокатуру…
- Еще бы, - спокойно согласился Хилари. - Я пока не писал в Индию, но на днях сообщил тете Хильде, и она жутко расстроилась. Впрочем, ничего удивительного. Она не как ты, ее жизнь - сплошная оргия чувств, не находишь?
- Тем более, - продолжала мисс Трант. Мысль о том, как Хильда встретилась лицом к лицу со Статиками, вызвала у нее улыбку. - Я не хочу быть замешана в этом деле, а иначе не выйдет, если я тебе помогу.
- Можешь вложить деньги анонимно.
- Рано или поздно все выяснится. В смысле, мое участие. Ты же знаешь, как оно бывает. - Сама она не очень-то знала, как оно бывает, но ее слова прозвучали убедительно.
- Да уж, - важно кивнул Хилари, который знал и того меньше.
Они понимающе переглянулись и порадовались своей сообразительности.
- У меня в запасе есть сотня, - сказал Хилари, прикурив первую сигарету. - Но для начала нужно двести пятьдесят. Я подумываю продать автомобиль. В городе от него все равно нет проку. Сплошные затраты. Никому из твоих знакомых, случайно, не нужна машина? Это "мерсия" прошлого года выпуска.
- Нет, вряд ли, - медленно проговорила мисс Трант, буравя племянника взглядом.
- Что такое?
Она рассмеялась:
- Ничего, пустяки! Не хочешь прогуляться? - В действительности ее не покидала мысль об автомобиле.
Хилари подбрел к окну.
- Что будем делать?
- Что хочешь. Сады тебя, верно, не интересуют?
- Нисколько, - искренне признался Хилари. - В теплую погоду я не прочь посидеть на воздухе, но копаться в земле, обсуждать садоводческие хитрости и все такое прочее - уволь. Я охотней покатаюсь на машине.
- С удовольствием. Ой, подожди, мне ведь сперва надо показать тем людям усадьбу! Я обещала быть дома.
- Прогуляюсь с тобой. Гляну на машину, а там и на людей, если они явятся. Никогда не видел, как смотрят дом.
- Что же тут интересного? - Мисс Трант удивленно приподняла брови.
- Я хочу знать, как люди делают самые разные вещи, - серьезно ответил Хилари. - Отныне это мой долг: наблюдать и записывать. В занятиях людей есть некий ритм, и я хочу его услышать… выделить. Подумай о новых фильмах. - Высказав сие загадочное наблюдение, Статик № 3 торжественно посмотрел на тетушку и, махнув на прощание, вышел вон.
Дойдя до конца сада, мисс Трант увидела, как по улице медленно катит древний и громадный "даймлер" Харли - автомобиль, на котором все хизертонцы ездили на станцию и со станции. Внутри сидела миссис Чиллингфорд: она помахала мисс Трант и скрылась за поворотом, а с ее исчезновением будто бы ужались и потускнели сам Хизертон и ясное осеннее утро. Жена приходского священника направлялась в Паддингтон, навстречу Дороти, враждебно настроенным Аткинсонам и великим подвигам. "Что ты будешь делать, делать, делать?" - ревел мотор набирающего скорость автомобиля. У мисс Трант пока не было ответа на этот вопрос. Она вспомнила про неожиданный подарок - шестьсот фунтов, свалившихся на нее прямо с неба, - и ощутила приятное волнение. Чего только не сделаешь на шестьсот фунтов - можно объехать весь свет! Но мисс Трант не желала отправляться в кругосветное путешествие в одиночку. "Я сама не знаю, чего хочу, вот в чем беда", - сказала она кивающим георгинам. Зато миссис Пертон знала, чего она хочет - по крайней мере на обед и на ужин. Посоветовавшись с ней, мисс Трант отправилась в магазин.
На обратном пути она встретила у ворот усадьбы мистера Пертона.
- Я вас искал, мисс, - сказал он, тронув кепку и тут же сунув руки в карманы. - Приехали! А с ними, похоже, молодчик из конторы Медворта - выглядит точь-в-точь как эти барышники. Видели бы вы его машину - размером с дом!
Мисс Трант не успела ответить, поскольку в эту секунду из-за угла выскочил упомянутый молодчик из конторы Медворта. Он приподнял шляпу и с жаром прошептал:
- Уламываем их на двести фунтов!
Больше он ничего не сказал: на сей раз из-за угла неожиданно вышел необычайно высокий, необычайно бледный господин с длинными обвислыми усами. Окинув всех внимательным взглядом, он снял шляпу, забыл ее надеть и пробормотал:
- Мисс Трант, правильно? Рэтбери. Вот, приехали взглянуть… Извините за беспокойство… Чудесное утро…
К этому времени мисс Трант начало казаться, что у ворот родной усадьбы разворачивается презабавнейшая комедия. Ее так и тянуло рассмеяться, но она взяла себя в руки и выразила надежду, что мистеру Рэтбери понравился ее очаровательный дом.
- Да, мы только что посмотрели, - пробормотал мистер Рэтбери. - Чудесное место, чудесное! Как раз то, что мы искали. Оно самое. Милейший дом.
- Правда, не очень большой, - весело заметила мисс Трант, пытаясь как-нибудь поддержать беседу.
- Совсем не большой, совсем, - согласились длинные усы. - Но это его не портит. Нисколько. По нынешним меркам в самый раз. Наверное.
- А, вот вы где!