Неужели "гипотеза Рэндла" получила подкрепление с совершенно неожиданной стороны? Значит, Офелия - мать ребенка, но Шарлемань-то не отец, и все эти фокусы-покусы в Париже, сбившие нас с толку, - не очень ловкий, но благородный заговор Шарлеманя и Мэгги с целью прикрыть грех заблудшей, но раскаявшейся супруги. Конечно, Рэндл тотчас ухватился за эту версию и до самого того мгновения, когда мы распрощались в Ливерпуле, все приставал ко мне, требуя, чтобы я немедленно вернул ему десять франков. Поспешное бегство из Парижа, уверял он меня, вызвано тем, что ребенок зарегистрирован как дочь Кокса, а французская полиция обнаружила, что он вовсе не отец девочки. Все эти домыслы Рэндла показались мне неубедительными, - ведь по английским законам отцом ребенка всегда считается муж матери, если только супругу не удалось доказать свою непричастность к делу. Тут Рэндл извлек документ, подтверждающий, как он заявил, его правоту. Это была статья, присланная мистером Коксом в маленький французский журнальчик, в которой Кокс излагал причины, заставившие его покинуть Париж. Как и большинство вкладов мистера Кокса в сокровищницу литературы, статья эта не блистала ясностью мысли. После не очень долгой болтовни относительно того, что Париж мертв (как и бедная, старая Англия в ту пору, когда Кокс перебирался в Париж) и что центр современной европейской культуры в Берлине, мистер Кокс со страстным негодованием обрушился на французский бюрократизм и французскую полицию.
- Вот видите, его преследовали французские бобби, - сказал Рэндл торжествующе.
- Чепуха. Если вы когда-нибудь пытались приобрести удостоверение личности, вместо того чтобы уклониться от этого, как поступает большинство американцев, вы бы тоже многое могли порассказать о французской бюрократической системе.
На том мы и покончили. И все же, признаться, я продолжал недоумевать, почему миссис Кокс никогда не держала ребенка при себе и почему Мэгги увезла его в Англию? Я мог это объяснить лишь довольно распространенной среди молодых матерей из мира богемы манерой сплавлять своих детей куда-нибудь на сторону. Преданная Мэгги готова была оказать Коксам любую услугу. Но почему именно Мэгги? Этот маленький вопрос так и застрял у меня в мозгу.
Через два года вопрос этот вдруг сразу вырос, потому что несчастная Мэгги скоропостижно умерла от аппендицита и оставила все свое небольшое состояние Джульетте-Изольде Кокс - в распоряжение опекунов до ее совершеннолетия.
Это было потрясающее известие. Возможно ли? Значит, мы с Рэндлом упустили важные ключи к разгадке тайны, потому что были уже предубеждены, когда начали свои детективные расследования. О Мэгги мы и не подумали. Но теперь все прояснилось. Ребенок этот рожден не от брака мистера и миссис Кокс, и это не внебрачное дитя миссис Кокс - это плод любви Мэгги и Шарлеманя! Я вспомнил, что ведь Мэгги за несколько месяцев до рождения ребенка куда-то исчезла из Парижа. Итак, миссис Кокс явилась как бы козлом отпущения, великодушно согласившись взять на себя роль матери младенца. Но вскоре эта роль показалась ей слишком трудной и неприятной - отсюда и внезапный отъезд из Парижа. Мэгги, уезжая в Англию, естественно, забрала с собой своего ребенка (хотя по документам его родителями была чета Коксов), и вполне понятно также, что, умирая, она ему и оставила свои деньги. Что и требовалось доказать.
Я тут же сел и написал Рэндлу, чтобы он забыл и думать о тех десяти франках. Два дня спустя я получил от него письмо - оно не было ответом, наши письма разминулись в дороге. Вот что писал мне Рэндл:
"…Кстати, о нашем старом приятеле Коксе. Пришлите-ка мне назад мои десять франков. Вчера я познакомился с женой одного молодого профессора, она встречалась с Коксами в Берлине. Как вы думаете, что она мне рассказала? У нее у самой есть малыш, и она было завела разговор о детишках, но миссис Кокс заявила: "Я в младенцах ничего не смыслю. У меня своих детей никогда не было". Ну, что вы на это скажете? Кокс раздобыл себе эту свою дочку в приюте для подкидышей. Десять франков вы лучше перешлите мне золотом".
Я немедленно написал ему, что признание миссис Кокс, если только оно искренне, полностью подтверждает мою теорию о Мэгги. И вероятно, Рэндл эту теорию принял, потому что на второе мое письмо он так и не ответил. Проблема снова казалась нам решенной.
И однако… С год тому назад она вновь обратилась в неразгаданную тайну. Как-то в гостях, где собралось довольно много разных чудаков, я познакомился с тем самым филантропом, деньги которого Шарлеманю так и не удалось заполучить. Такой забавный человечек, душа нараспашку, длинная борода, на голове копна рыжих волос, и говорит с акцентом, видно, родом откуда-то с севера. Должно быть, во время войны составил себе порядочное состояние и затем, начитавшись до помутнения рассудка книжонок модернистских шарлатанов по вопросам пола и евгеники, большую часть своих прямо-таки княжеских доходов стал раздавать тем родителям, которых считал или необыкновенно талантливыми, или особенно полноценными в евгеническом отношении. Он был в тот вечер в приподнятом настроении, так как только что договорился с двумя молодыми людьми, доселе и в глаза друг друга не видавшими, что они подарят миру пару младенцев. Ему, видите ли, показалось, что от таких родителей могут получиться особо интересные "результаты". Затем он с большим воодушевлением рассказал мне, какое он основал учреждение где-то на юге Франции, - что-то среднее между родильным домом и яслями. Там в ожидании разрешения от бремени живут в полном комфорте и роскоши будущие молодые матери, его протеже, и там же затем выращиваются их "результаты", согласно его собственной довольно-таки странной теории.
В общем этот простодушный чудак мне понравился и, заметив его словоохотливость, я решил спросить, не знаком ли ему некий мистер Кокс.
- Кокс? Конечно, знаком, - ответил он, пытливо взглянув на меня. - Он что, ваш приятель?
- Нет, но я постоянно сталкиваюсь с ним и очень много слышал о нем в бытность мою в Париже.
- Шарлатан и пренеприятнейший субъект, - сказал филантроп с горячностью. - Евнух!
- Да не может быть! - воскликнул я с притворным изумлением.
Он яростно дернул себя за бороду, и я понял, что его бесит даже одно воспоминание о Коксе.
- Представьте себе - приходит ко мне и заявляет, что он музыкальный гений и что у него скоро должен родиться ребенок от какой-то мисс… не помню имени. Она, видите ли, тоже музыкальный гений, и не пожертвую ли я что-нибудь на их ребенка. На вид он показался мне крепким таким мужчиной, чуточку толстоват, но очень недурен собой. Я решил, что с точки зрения евгеники для деторождения он вполне подходит. Я сказал, что хотел бы повидать будущую мать ребенка, и он согласился, сказал, что это можно устроить, ну я и пообещал ему материальную поддержку. Но, представьте, вскоре я узнал от одного известного специалиста по евгенике, что этот проклятый шарлатан вовсе не способен иметь детей. Я был так возмущен тем, что меня вздумали провести, - даже нанял частного сыщика, чтобы он все точно разузнал.
- И что же? - спросил я с любопытством.
- Просто возмутительно! Этот тип, Кокс, не имеет ни малейшего отношения к ребенку этой мисс… как ее…
- Никакого отношения? - воскликнул я.
- Абсолютно никакого. У него с этой девицей был пустяковый флирт, и вот, видите, он задумал приобрести репутацию полноценного мужчины и в то же время вытянуть у меня деньги, соврав, что он отец ребенка. Это был очень неблаговидный поступок. А на самом деле девица забеременела от кого-то другого.
- Боже правый, я потерял десять франков! - воскликнул я.
- Простите?..
- Нет, это я так. Но вы меня поразили. Я всегда был уверен, что родители ребенка - мистер и миссис Кокс.
- Относительно этого я ничего не знаю. Знаю только то, что вам сейчас рассказал.
- А вы случайно не помните, как звали ту девицу?
- Нет.
- Не мисс Шумэйкер?
- Шумэйкер… Шумэйкер… Да, как будто именно так. Вы ее знаете?
- Я не был с ней знаком. Слыхал, что она умерла. Все свои деньги она оставила ребенку супругов Кокс.
- Смею вас уверить - это ее ребенок, - сказал он решительно. - Мне очень жаль, что она умерла. Не люблю, когда люди умирают. Не надо им умирать. Кстати, вы читали пьесу Шоу?..
Филантроп так убедил меня, что я чуть сразу же не отослал Рэндлу его десять франков. Но вся история казалась такой нелепой и неправдоподобной! Если все это правда, значит, Мэгги обманула Кокса или же он сговорился с ней обмануть жену с весьма неблаговидной целью. В это я как-то не мог поверить. И однако, в рассказе филантропа было столько подробностей и сам он был так убежден… Да, тайна останется навеки неразрешимой, и дети грядущих поколений будут спрашивать друг друга, не "кто отец сыновей Зеведея", а "кто родители ничьего ребенка".
Весь свой разговор с филантропом я изложил в письме к Рэндлу и спросил его под конец, думает ли он, положа руку на сердце, что я должен вернуть ему десять франков. Он ответил так:
"Разумеется, высылайте десять франков, я всегда считал, что они мои. Насчет Кокса все ясно. Но я не верю в историю, которую преподнес вам ваш английский филантроп. Я повидался кое с кем из друзей бедняжки Мэгги и в том числе с одной девушкой, которая постоянно видалась с Мэгги, когда та жила в Европе. Все как один божатся, что все это сущий вздор, что Мэгги была необыкновенно робка и добродетельна и что ее отношение к Коксу было платоническим поклонением герою. Она вела чрезвычайно строгую уединенную жизнь "мисс учительницы" и верила, что этот дурак Кокс в самом деле гений. А насчет того, что она будто бы родила ребенка, - они просто на смех меня подняли. Говорят, что уж они-то это непременно бы знали. Так что ребенок, оказывается, ничей - не Кокса, не Мэгги, и если верить тому, что вы мне написали, - не миссис Кокс. Может, его сам черт подкинул, или же это первый случай непорочного зачатия после рождества Христова. А может, вообще никакого ребенка нет и не было. По крайней мере, никто из нас его не видел".
Да, могло быть и так - никто из нас в самом деле ребенка никогда не видел. Уж не мистификация ли это - вдруг все выдумал Шарлемань, это его последнее отчаянное средство саморекламы. Теперь тайна представлялась мне в ином свете. Дело было не в том, чтобы найти родителей для ребенка, - надо было еще убедиться, есть ли ребенок, для которого требуются родители…
Так я рассуждал приблизительно месяц тому назад. Но как-то теплым весенним днем я соблазнился пройтись по Хайд-парку и бродил там, поглядывая на цветы, - одни были только что высажены в почву, другие дали ростки прямо из луковиц на клумбах. Я остановился около прелестной клумбы со снежно-белыми нарциссами, как вдруг что-то заставило меня оглянуться. На широкой асфальтовой дорожке я увидел даму, чрезвычайно напоминавшую миссис Кокс, только еще более увядшую и похожую на унылую девственницу, красота которой поблекла, так и не успев расцвести. Дама вела за руку маленькую девочку.
- Мамочка, ты купишь мне Микки Мауса? - сказала девочка. - Да, мамочка?
- Хорошо, детка.
Ребенок был точной миниатюрной копией Шарлеманя Кокса.
Примечания
1
"Флорентийская трагедия" - незавершенное произведение Уайльда.
2
Пять Портов - группа английских портовых городов на Ла-Манше.
3
Высокомерием, надменностью (фр.).
4
Постепенно ослабевая (ит.).
5
Гермес с младенцем Дионисом - статуя Праксителя, изваянная из мрамора ок. 340 г. до н. э.
6
Макэвой Артур Амброз (1878–1927) - английский художник-портретист.
7
Передовым (фр.).
8
Искаженное "dans le mouvement" - современных, передовых взглядов (фр.).
9
Утамаро Китагава (1753–1806) - японский мастер цветной ксилографии и живописец.
10
Пеладан Жозефен (1859–1918) - весьма плодовитый французский писатель и критик, претендовал на роль духовного вождя человечества.
11
Глокеншпиль (колокольчики) - оркестровый ударный музыкальный инструмент.
12
"Весна священная" (фр.)
13
Черни, толпы (греч.).
14
Бог ты мой, вечно приходится учиться (фр.).
15
"Белокурой негритянки" (фр.).
16
Рэгтайм - танцевальная музыка с частым синкопированием, характерным для негритянских мелодий.
17
Лотарио - веселый, бесшабашный соблазнитель из пьесы "Прекрасная кающаяся грешница" английского драматурга Джона Роу (1674–1718).
18
Званом вечере (фр.).
19
Вителлий (15–69) - римский император, провозглашенный легионами, известен чревоугодием и тучностью.
20
"Четырнадцать пунктов" - демагогическая программа мира, сформулированная Вудро Вильсоном, президентом США в 1913–1921 гг.
21
.…свою зеленую гвоздику он носит как-то по-своему. - Намек на Оскара Уайльда, носившего в петлице зеленую гвоздику.
22
В курсе дела (фр.).
23
Ситуэлл Осберт. - Эдит Ситуэлл (1887–1964) и ее братья Осберт и Сэшэверэл, поэты и критики, принадлежали к интеллектуальной элите, в 1920-е годы представляли модернистское искусство.
24
Льюис Уиндфорд Ли (1878–1943) - американский химик, изобретатель отравляющего вещества люизита.
25
Бондфилд Маргарет Грейс (1873–1953) - английская профсоюзная деятельница.
26
Сэквилл Маргарет (1892–1969) - английская писательница.
27
Уоллес Эдгар Ричард (1875–1932) - английский писатель, автор популярных детективных романов.
28
Какой печальный вечер (фр.).
29
Дом Вулвортса - здание в Нью-Йорке высотой 238 м, построенное в 1913 г. известным коммерсантом Фрэнком Вулвортсом.
30
Для наших маленьких удовольствий (фр.).
31
Мореас Жан (псевд. Янниса Пападиамандопулоса, 1856–1910) - французский поэт-символист.
32
Дорогого учителя (фр.).
33
Официант, большую кружку! (фр.).
34
Саускотт Джоанна (1750–1814) - английская религиозная фанатичка.
35
Зеведей - по библейскому преданию, отец апостолов Иоанна и Иакова.