Глава 12
Пожалуй, он милый парень - этот Вальтер Колланд - но не порядочный, нет. Он ожидал меня в лесу, и, когда я из гостиницы возвращался в школу около девяти часов, он выскочил откуда-то сзади и ударил меня кулаком в затылок, да так, что я споткнулся и упал. Потом он повалил меня и бил куда попало. Бил с остервенением. Он был старше меня.
Помог ему в этом мой "брат"? Или светловолосый Вальтер дошел до всего сам? В лесу уже совсем стемнело, а мы все боремся друг с другом, катаясь по земле и камням. Я даю ему по морде. Он стонет и отползает в сторону, и я теперь могу подняться на ноги. Пожалуй, дам я ему еще пинка. Он остается лежать на земле, и в лунном свете я вижу, что он начинает реветь. Вот это новости!
- Оставь ее в покое, - всхлипывает он.
- Кого?
- Ты, знаешь кого.
- Не имею представления.
- Ты можешь иметь любую, какую захочешь. А я только ее.
- Вставай.
Он встает.
- Я не такой франт, как ты. У меня нет такого богатого отца. Мои родители бедны.
- Ну и что теперь?
- Дома у нас всегда скандалы. Геральдина - это все, что у меня есть.
Мне хочется сказать: никто ее у тебя не отнимает, но тут я словно слышу ее: "Не есть, а была. Это прошло. Прощай".
Вдвоем мы оглядываемся вокруг. И видим ее. Она стоит в своей зеленой юбке в складку, в наброшенной на плечи куртке, прислонившись к дереву, и смеется этим своим истеричным смехом.
- Что ты здесь делаешь? - спрашиваю я.
- Я хотела зайти за тобой к ужину.
Вальтер стонет.
- Ты видела драку?
- Да.
Я замечаю, что у меня из носа течет кровь и моя кожаная куртка закапана ею. Свинство. Я очень люблю эту кожаную куртку.
Я достаю носовой платок, прикладываю его к носу и говорю:
- Почему ты раньше не объявилась?
- А почему я должна была это делать? Я все увидела и все услышала.
Вальтер, несчастный малый, подходит к ней и хочет положить руку на ее плечо, но она отталкивает его.
- Геральдина… пожалуйста… пожалуйста…
- Перестань!
- Я сделаю все… все, что ты захочешь… Я извинюсь перед Оливером… Оливер, прости меня, пожалуйста!
Кровь из носа все еще капает, и я не отвечаю.
- Я люблю тебя, Геральдина… я ведь любил тебя так безумно.
Что он говорит? Действительно идиот.
- Прекрати!
- Не могу.
- Ты мне противен.
- Что?
- Да! - неожиданно кричит она так, что в лесу раздается эхо. - Ты противен, противен мне! Теперь ты это понял?
- Геральдина… Геральдина…
- Проваливай!
- Я не знаю, как мне дальше жить без тебя. У меня ведь только ты одна… Пожалуйста, Геральдина, пожалуйста… Я не возражаю… Я не возражаю, встречайся с Оливером, но разреши и мне тоже остаться с тобой…
Мне становится нехорошо. Мужчина все-таки не должен говорить такое!
Она, конечно, с каждым словом все больше и больше входит в образ королевы. Геральдина размахивает в воздухе палкой, которую держит в руке, и кричит:
- Теперь ты можешь наконец исчезнуть и оставить нас одних или нет?
Как побитая собака, он уходит отсюда и растворяется в темноте между деревьями.
Она висит у меня на шее, целует меня.
- Пойдем…
- Не теперь.
- Пожалуйста. Пожалуйста, сейчас.
- Нет, - говорю я. - Мы должны быть на ужине.
Она прижимается ко мне.
- Нет, не должны.
- Напротив. Должны. Особенно я. И вообще, я должен делать все, чтобы избежать всякой шумихи. Я вылетал из пяти интернатов. Это последний, в другой меня уже ни за что не возьмут. Ты обязана это понимать.
- Я понимаю… Конечно, понимаю… Я никогда не буду создавать для тебя трудности, мой любимый, никогда… я буду делать только то, что ты хочешь… если ты только останешься со мной…
Две минуты назад так же покорно и беспомощно говорил Вальтер, как сейчас Геральдина. И чистая случайность, что я сейчас на коне. Именно потому, что я не люблю.
- После ужина, да?
Я киваю.
- Снова в овраге?.. В нашем овраге?..
Я киваю. Хотя твердо решил сразу после ужина мчаться в "Квелленгоф". Ни в какой овраг я не пойду. Мне не хочется больше быть с Геральдиной. Никогда. Даже во время драки, во время урока истории я не мог не думать о Верене. Что ей предстоит? И о том, что я снова увижу ее в четверг утром в клинике.
- Я так счастлива! Ты не представляешь, какой у меня сегодня день! - говорит Геральдина.
- Теперь пойдем ужинать.
- Да, нам нужно торопиться. И потом в овраг! Луна светит… Я забыла в школе плед. Если бы ты знал… если бы ты знал…
- Что?
- Мне кажется, уже целая вечность прошла, как ты ко мне прикасался, Оливер. Когда ты смотрел на меня. Я люблю тебя, Оливер, я люблю так сильно…
- Если мы сейчас не пойдем ужинать, это бросится в глаза. Я не могу себе этого позволить. Тем более с девочкой. Шеф только этого и ждет.
- Да, Оливер, да, я уже иду. Ты совершенно прав. Я знаю, что ты меня не любишь…
Должен я на это отвечать?
- …а эту женщину, которой ты браслет…
На это нужно отвечать:
- Это неправда!
- Нет, это правда… Я не знаю, кто она… Я совсем не хочу знать… до тех пор, пока ты не скажешь мне, что я сказала Вальтеру.
- Что?
- Уходи. Убирайся. Оставь меня в покое.
Бедный Вальтер, если бы ты знал!
Бедные люди. Если бы они все знали…
Это ведь счастье, когда так мало знаешь…
Глава 13
Триста детей ужинают. Школьная столовая расположена в подвальном помещении главного здания. Много длинных столов. Мы должны есть в два приема, по сто пятьдесят человек, так как зал больше не вмещает.
Столы накрыты очень изящно, и воспитатель или учитель присматривает, чтобы никто не ел как поросенок. Чаще всего позади нас садится шеф и ест с нами. Я слышал, что в прошлом году он разрешил есть вместе мальчикам и девочкам. Чтобы они чаще общались и усваивали лучшие манеры, предполагаю я. Но это вряд ли поможет. В нынешнем году шеф пытается добиться этого, применяя другую систему. Девочки сидят слева, мы сидим справа.
Вы не представляете, как много служащих в интернате. Кухарки. Девочки, сервирующие столы (они нас обслуживают), мойщицы посуды, кухонные работники.
Приготовление еды для трехсот детей! Трижды в день! Шеф говорит, когда показывает мое место:
- Постепенно я впадаю в уныние, Оливер.
- Как так?
- Персонала не хватает. Все убегают. Внизу в Розбахе казарма. Она переманивает у меня людей. Я плачу, сколько могу - бундесвер увеличивает плату постоянно! Девушки точно посходили с ума, все крутятся с юношами из казарм. Если так дальше пойдет, будете скоро сами и картошку чистить, и посуду мыть, и сервировать!
Во время этого ужина произошла история с Ганси и Рашидом, маленьким принцем. Представьте себе: большие ребята и малыши сидят за столами как попало. За моим столом сидят Ноа, Вольфганг и еще несколько юношей. Один стул рядом со мной свободен. Конечно, Ганси тотчас берет курс на него и хочет сесть, тогда шеф говорит:
- Нет, Ганси. Ты у нас уже высокий, и у тебя друзья среди маленьких ребят. Садись по ту сторону. Кроме того, ты обрадуешь Али.
- Начихать на Али, - отвечает Ганси сквозь зубы.
- Я этого не слышал, - произносит шеф. - Но в следующий раз я это услышу, Ганси, понял?
Маленький калека кивает, при этом он смотрит на меня, и его глаза снова вспыхивают.
- На этот стул сядет Рашид, - говорит шеф. - Господин Гертерих сказал мне, что он так пожелал. Так как, очевидно, сегодня ночью Оливер что-то сделал для него. Верно?
- Без понятия, - говорю я и смотрю на маленького принца, который так элегантно одет, словно пришел на официальный дипломатический прием.
- Я не хочу ябедничать, - говорит принц по-английски.
- Я тоже не хочу, чтобы ты ябедничал, - говорит шеф. - Я знаю, что происходит. Господин Гертерих рассказал мне, это было настоящее свинство с вашей стороны, Ганси и Али. Пожалуйста, Рашид, садись…
- Большое спасибо, - говорит принц и садится между Ноа и мною.
- …А ты пойдешь на ту сторону за стол Али, - говорит шеф.
Ганси отступает. Уходя, он бормочет мне:
- После ужина мы еще поговорим.
Как в плохой криминальной истории! Но, несмотря на это, я ощущаю комок в желудке…
Рядом с моей тарелкой лежит красная роза. Вольфганг и Ноа уже сострили по этому поводу, прежде чем я сел с Рашидом.
- Пожалуйста, оставьте Оливера в покое, - говорит принц.
- Мы ведь не думаем о нем зло, - говорит Ноа. - Любовь, любовь…
- Я не имею понятия, откуда взялся этот цветок, - говорю я неуверенно.
Вольфганг и Ноа переглядываются, а потом смотрят в сторону Геральдины, которая сидит очень далеко от нас за столом девочек, и лицо ее теперь становится пунцовым.
Вероятно, я заслужил это.
Я хочу, чтобы Рашид, Вольфганг и Ноа после ужина вместе со мной пошли в "Квелленгоф". Это глупо, но постепенно я начинаю бояться Геральдины. У нее не все в порядке с головой, она на все способна. Сейчас она снова смеется этим безумным тяжелым смехом, и все видят это…
Только не скандал. Я беру розу, нюхаю ее и улыбаюсь в ответ. После этого она наклоняется над своей тарелкой и ест, а я успокаиваюсь. Все больше и больше я думаю о том, что за дерьмовая жизнь была бы, если бы не было Верены, которую я увижу послезавтра, в четверг.
Вокруг расхаживают девочки-официантки и подают нам блюда. Когда я перевожу взгляд на Геральдину, то встречаюсь с ней взглядом, и потому я редко смотрю в ее сторону или вообще не смотрю. Мне незачем наживать новых врагов, и я не знаю, о чем известно Ганси, который с Джузеппе, Али и парой рослых парней сидит рядом со мной и так осматривает меня, что я готов упасть замертво на месте, если взгляды будут продолжаться…
Теперь перед каждым из нас тарелка, на которой лежат три редиски и четыре сорта сыра. За столом начинается обмен:
- Дай мне твой эмментальский, а ты получишь мой жерве.
- Мне хотелось бы горгонзолы. Ты можешь взять мой эмментальский.
И так далее. Такие здесь обычаи.
- Ты ведь любишь больше камамбер, - говорит Ноа Вольфгангу, пододвигает ему свой кусок и получает от кивающего Вольфганга кружок гарцского сыра.
- Гарцский нравится мне больше всего, - поясняет Ноа.
И снова Геральдина смотрит на меня. Она сияет. Я вижу, как Вальтер отбрасывает свою салфетку и выходит из зала. Я вижу, как маленький горбатый Ганси смотрит на меня. Я вижу, как Геральдина рассматривает меня. Я почти давлюсь своим куском сыра.
Глава 14
- Черт возьми, ведь это сказал шеф: тебе не разрешается сидеть рядом со мной, не я это сказал, Ганси, - говорю я.
Я повторяю это третий раз. Мы стоим перед главным зданием под старыми каштанами, и луна ехидно светит зеленым светом сквозь ветви. Другие ученики уже ушли, ужин закончился. Я еще раз прочитал книгу, которая имела великолепное название: "Бедность, уродливость, зло". Мне надо подумать над этим названием, так как Ганси с искаженным от ненависти лицом смотрит на меня. Бедность и уродливость, очевидно, действительно делают человека злым.
- Мне наплевать, посадил меня шеф где-либо в другом месте или нет! Ты мой брат! Ты должен был меня защитить!
- Я тебя? Как?
- Ты должен был сказать: "Я настаиваю на том, чтобы Ганси сидел рядом со мной". Но нет, ты заткнулся! Конечно, принц - это совсем другое дело! И поэтому ты вчера вечером защищал его от меня!
- Я защищал его не потому, что принц - это что-то отличное от тебя, а потому, что ты ополчился против него.
- Но ты мой брат!
- Это не имеет значения.
- Нет, имеет! Брату или сестре ты должен всегда помогать и защищать их - иначе какой смысл в этой игре?
Кричат совы.
Верена Лорд…
Сказала ли она уже своему мужу, что ждет ребенка?
- А теперь я хочу тебе еще кое-что шепнуть, Оливер: красную розу рядом с твоей тарелкой положил я.
- Ты?
- Ты думаешь, Геральдина такая глупая? Ты считаешь, она хочет вылететь? Ты не заметил, как она покраснела, когда другие увидели цветок?
Это, по словам моего "брата", было только маленькое предостережение, я должен знать, что меня ждет, если я не буду всегда его поддерживать.
Я уставился на него.
- Я маленький. Я слабый. Я горбатый. Мне только одиннадцать лет. Но у меня есть мозги. Я могу стать очень противным, Оливер. Очень!
Нельзя, конечно, терпеть что-либо подобное.
- Теперь я тебе должен сказать, Ганси, еще раз: мне начихать на тебя! Ищи себе другого брата. Я не нуждаюсь больше в таком, как ты, который постоянно шпионит за мной.
После этого он вполголоса напевает марш "Ривер-Квей" и отбрасывает камень ногой.
- Ты меня понял?
- Точно, Оливер. И потому ты должен быть на моей стороне, хочешь ты этого или нет. Я не позволю себе просто так отказываться от брата из-за каких-то дерьмовых принцев, если я однажды нашел его.
- Что это значит?
- Я знаю все, - говорит он и пинает ногой камень.
- Что?
- Я все видел.
- Нечего было видеть.
- Ну, ты… Я видел все с Геральдиной и все у башни.
Все, что с Геральдиной, мне безразлично. Но то, что связано с башней, я должен знать точно.
- Что было у башни?
- Ты дал маленькой девочке марципан, она поцеловала тебя, ты пошел наверх, затем спустилась дама, а потом ты.
- Но ты не знаешь, кто была эта дама.
- Знаю.
- Вздор.
- Вовсе не вздор.
- Итак, выкладывай, кто была дама?
- Мать малышки.
- Но ты не знаешь ее имени.
- Нет. Я знаю и ее имя.
- Нет! - Мне становится холодно.
- Да.
- Откуда?
- Летом эта девочка часто приходила во Фрайбад, внизу, рядом с "А". Она еще не умела плавать. Я играл с ней, а она держала резиновый круг. Ее зовут Эвелин Лорд. Значит, фамилия матери тоже Лорд. Только имени я не знаю. Но ведь здесь, наверху, не так много Лордов - как ты думаешь?
Глава 15
Вам знаком этот сон (если вы довольно плотно поужинали): вы находитесь в комнате, стены которой со всех сторон медленно приближаются к вам, пол поднимается, потолок опускается, а воздуха остается все меньше, все тоньше его слой - и вы ничего не можете с этим поделать?
Я прислоняюсь к каштану, зажигаю сигарету и говорю маленькому калеке:
- Ты сумасшедший. Этой маленькой девочки с курорта Фрайбад никогда не было в твоей жизни - впрочем, говоря твоими словами, как это называется?
- Ты точно знаешь, как это называется, и она была.
- Нет.
- Ну, хорошо, - говорит Ганси.
- Что это все же значит?
- Разреши мне только разок затянуться.
Я даю ему сигареты. Как низко может пасть человек. Он отдает их мне обратно, мундштук влажный, он пропускает дым через нос и произносит:
- Если ты сейчас не пообещаешь, что ты будешь моим братом, пусть тебя тогда не волнуют мои поступки - я расскажу Геральдине, что видел тебя с фрау Лорд у башни. Затем расскажу все это Вальтеру. А также шефу. Если всего этого недостаточно, я разыщу, где живут эти люди, и расскажу это господину Лорду. Потому что если у фрау есть ребенок, то у нее, конечно, есть муж, не так ли? Вот он обрадуется!
- Ты свинья, - говорю я.
- Но я прав.
- Неужели?
- Если бы ты не боялся, что я действительно сделаю это, ты не назвал бы меня свиньей. Но тебе нечего бояться. До тех пор, пока ты мой брат. И я обещаю сделать так, чтобы вам после этого никто не попался на глаза.
- Кому? Где?
- Геральдине и тебе. В овраге. Где вы договариваетесь.
- Как?
- Я был поблизости, когда она разговаривала с тобой. Я всегда поблизости, - говорит он и опять исторгает из себя этот ужасный смех. - Еще я хочу тебе сообщить, что Геральдина твердо решила сегодня еще раз увидеться с тобой.
- Откуда ты знаешь?
- Я обещал ей, что ты придешь.
- Ты…
- Да. Обещал. Тоже небольшое предупреждение. Как с розой. Ты должен понять, что я с тобой не расстанусь. Никогда!
- Ганси, ты сошел с ума.
- Конечно. О чем ты подумал? Я - кретин. Я - калека. Поэтому я так нуждаюсь в тебе! Геральдина, она тоже была для меня не лишней. Но я никогда не завоюю ее. У меня вообще никогда не будет красивой девочки, только такие же горбатые и отвратительные, как я. Но один поцелуй я от Геральдины все же получил!
- Когда?
- Когда я ей сказал, что знаю что-то о тебе и что ты придешь к оврагу. Что ты должен прийти к оврагу. И ты сделаешь это! Иначе я скажу Геральдине, как зовут фрау, с которой ты встречался в башне.
Ему одиннадцать. Мне двадцать один. Однако это невозможно, мне с моим умом трудно было представить себе что-либо подобное…
- Ганси! Коли ты следишь за мной, то должен знать также обо всем, что случилось с Геральдиной.
- Ясно. Она тебя поймала, когда ты пошел за браслетом, и следила за тобой, затем привязалась к тебе в лесу.
- Именно. Но я не люблю ее!
- Разве я утверждал это? Ты любишь эту, другую женщину. Ты любишь фрау Лорд.
- Я вообще не знаю никакой фрау Лорд!
- Оливер, - говорит он, - так дело не пойдет. Мне вовсе не хочется знать, кого ты любишь, а кого нет. Мне безразлична эта женщина, как и другие. Я хочу за ужином сидеть рядом с тобой, и я хочу, чтобы ты вел себя как настоящий брат.
- И если я достаю шефа тем, что ты сидишь рядом со мной, и если я твой настоящий брат - что тогда?
- Тогда я молчу.
- Честное слово?
- Честное слово.
Затем он достает перочинный ножик и проводит им по запястью так, чтобы вытекло немного крови.
- Пей!
- Зачем?
- Ты поклянешься мне, что останешься моим братом, а я поклянусь тебе, что не буду больше шпионить за тобой.
И мы оба будем нарушать нашу клятву, думаю я. Это так очевидно: взрослые допускают ложь на официальных приемах и в солидных договорах, горбатый Ганси скрепляет ложь с помощью перочинного ножика и капли крови.
Он протягивает мне ручонку. Я слизываю его кровь и думаю о том, что мне предстоит еще ужин.
Ганси притягивает к себе запястье моей правой руки, оцарапывает кожу и тоже слизывает немного моей крови.
- Так, - говорит он и складывает ножик, - если теперь один из нас нарушит клятву, он должен умереть. Если в дальнейшем ничего… Иди в овраг. Геральдина ждет тебя. Я клянусь, что не пойду за тобой. Но когда ты после этого придешь в гостиницу, ты должен еще раз увидеться со мной в моей комнате, подать мне руку и сказать: "Спокойной ночи, Ганси". Только мне.
- Почему?
- Потому что Рашид в этом ничего не смыслит. Понял?
- Понял, - говорю я. Давид и Голиаф. Я потерял Верену, ей грозит опасность, если я не сделаю то, чего требует от меня маленький горбун.
Маленький горбун говорит:
- Я должен быть таким, Оливер. У меня впервые в жизни появился брат. Другого у меня никогда не будет. И я не хочу потерять тебя из-за этого принца.
- Но ты же не теряешь меня.