Затем она исчезла в глубине леса, а маленький человечек, покатываясь со смеху, бросил Галевина на землю и сказал:
– Теперь у тебя есть песня и серп, будут у тебя сила и красота! Я Повелитель камней. До встречи, братец!
Когда Галевин встал с земли, он уже не увидел ни каменного человечка, ни обнаженной девушки; в тревоге рассматривал он золотой серп, размышляя, что бы могли значить человек в гробнице и обнаженная девушка и для какой цели даны ему благозвучная песня и золотой серп, как вдруг он заметил на лезвии серпа красивую надпись, сверкающую огненными буквами.
Но прочитать эту надпись Галевин не мог, ибо никаким наукам его не обучали; и, плача от ярости, он катался по земле среди кустов.
– На помощь, Повелитель камней! – вопил он. – Не дай мне умереть от отчаяния!
Тогда маленький человечек появился снова. Он прыгнул к Галевину на плечо и, без устали щелкая его по носу, прочитал вслух надпись, выведенную на одной стороне лезвия:
Песня зовет,
Серп рассекает.
В сердце девы найдешь
Силу, богатство, красу и почет,
И от руки девы умрешь.
Затем маленький человечек прочитал ему другую надпись на оборотной стороне лезвия:
Кто б ни был ты,
Когда слова эти прочтешь
И песню эту споешь,
Разгадав их значенье, иди!
Мужчина тебя никогда не убьет.
Серп рассекает,
Песня зовет.
Прочитав ему эти письмена, маленький человечек исчез.
Вдруг Злонравный услышал печальный голос:
– Хочешь ли ты обрести силу и красоту в смерти, в крови и слезах?
– Хочу, – ответил Галевин.
– Сердце честолюбца, каменное сердце! – произнес голос.
Больше Галевин ничего не услышал.
И он до тех пор глядел на серп, пока Шантеклер не разбудил своим пением кур.
Глава восьмая
Что сделал Галевин с девочкой, собиравшей хворост
Злонравный очень обрадовался и стал размышлять, в чьем сердце – маленькой девочки или девушки-невесты – найдет он обещанное и сможет ли он, наконец, утолить свою жажду почестей и могущества.
Он направился к деревушке, где, как ему было известно, жили девушки разного возраста, и стал дожидаться утра.
На заре из хижины вышла девочка лет девяти и принялась собирать и ломать хворост.
Галевин запел песню и, пойдя навстречу девочке, показал ей серп.
Увидев серп, она в ужасе закричала и со всех ног пустилась бежать.
На Галевин нагнал девочку и силой привел ее в свой замок.
На мосту перед замком стояла его мать.
– Зачем, Урод, привел ты сюда это дитя? – спросила она.
– Затем, чтобы прославить наш род, – отвечал он.
И мать, решив, что он не в своем уме, пропустила его. Галевин поднялся к себе, рассек тело девочки под едва набухшей левой грудью, вынул серпом ее сердце и выпил из него кровь.
Но силы от этого у Галевина не прибавилось. И, горько заплакав, он сказал:
– Серп меня обманул.
И выбросил тело и сердце девочки в ров.
Мать Галевина видела, как упали в воду бедный трупик и бедное сердце ребенка, и велела их ей принести.
Разглядывая сердце девочки и ее изувеченное тело, раненное под левой грудью, мать ужаснулась при мысли, что Сиверт, ее первенец, занимается колдовством.
Она вложила сердце девочки обратно ей в грудь и приказала похоронить ее достойно и по-христиански: накрыть ей лицо погребальным покровом с красиво вышитым крестом, а затем, опустив бедняжку в могилу, отслужить мессу за упокой ее души.
Глава девятая
О сердце девушки и великой силе Галевина
Глубоко опечаленный, упал Галевин на колени и воскликнул:
– Увы! неужто колдовские чары бессильны? Я пел, а она не пришла на мою песню. Что теперь прикажешь мне делать, Повелитель камней? Если надо ждать до ночи, я буду ждать. Тогда солнце не будет тебе мешать, ты снова обретешь свою власть, ты подаришь мне силу и красоту и пошлешь девушку, какая мне нужна.
Едва наступила ночь, как он начал бродить вокруг хижин, петь и выглядывать, не идет ли к нему какая-нибудь девушка.
Вдруг он увидел при ярком свете луны дочь Клааса, несчастного дурачка по прозвищу Пёсо-бой, ибо каждую встречную собаку он бил чем попало, крича, что "проклятые псы украли у него все волосы и должны ему их вернуть".
Девушка эта нежно заботилась о своем отце и, хотя была очень хороша собой, не хотела выходить замуж, говоря:
– Ведь он дурачок, я не могу бросить его.
И видя, как она добра, каждый давал ей, кто чем богат: сыру или бобов, а кто ломоть китового языка, и дочь с отцом жили, не зная голода.
Злонравный неподвижно стоял на опушке леса и пел. Девушка пошла прямо на его песню и упала перед ним на колени.
Он повернулся и зашагал к себе домой, она – вслед за ним, не проронив ни слова, и они вместе вошли в замок.
На лестнице Галевин столкнулся с братом, которым только что возвратился с охотны, затравив кабана.
– Что я вижу? Урод намерен подарить нам ублюдка? – насмешливо спросил он. – А ты, красотка, верно, по уши влюбилась в моего урода-братца, раз так покорно идешь за ним? Взяла бы лучше меня! Удовольствия, право, ты получила бы больше.
Но Сиверт Галевин в бешенстве ударил брата копьем по лицу и взбежал по лестнице в свой покой.
Боясь, что брат бросится за ним, сир Галевин запер двери и раздел девушку донага – такой ему явилась в его видении дева в лесу. И дочь Клааса сказала, что ей холодно.
Он полоснул ее золотым серпом под левой грудью.
И когда она испустила предсмертный крик, сердце ее упало на лезвие золотого серпа.
И Злонравный увидел, как из каменной стены вышел маленький человечек, который, ухмыляясь, сказал:
– Сердце на сердце – вот где сила и красота! Галевин повесит девушку на Виселичном поле. И тело ее будет висеть там, покуда не пробьет час божьего суда.
И сказав это, опять ушел в стену.
Сир Галевин положил сердце девушки к себе на грудь и услышал, как оно громко стучит, прирастая к его коже. Вдруг его согбенный стан распрямился, а рука исполнилась такой силы, что, пожелав испытать ее крепость, он сломал тяжелую дубовую скамью. И взглянув в зеркало, не узнал себя – таким красавцем он стал.
И он почувствовал в своей крови буйный пламень юности. Он спустился по лестнице в залу, где за ужином сидели его отец, мать, брат и сестра.
Никто из них не узнал бы Галевина, если бы не его голос, который ничуть не изменился.
И мать, встав с места, подошла к нему, чтобы лучше его разглядеть.
И он сказал ей:
– Женщина, я твой родной сын, Сиверт Галевин Непобедимый!
Но брат его, которого он перед тем ударил по лицу, крикнул:
– Будь проклят ты, Непобедимый! – и кинулся на него с ножом.
Однако нож разбился, словно стеклянный, коснувшись тела Злонравного. Тогда младший брат обхватил старшего руками, но Сиверт смахнул его с себя, как гусеницу, и отбросил далеко в сторону.
Младший снова кинулся на старшего – головой вперед, как баран, но едва он ударился о тело Галевина, как рассек себе голову и по лицу его потекла кровь.
Тут отец, мать, окровавленный брат и сестра упали на колени перед Галевином, прося у него прощения и умоляя дать им богатство, раз он обладает такой великою силой.
– Хорошо, – сказал он, – все исполню.
Глава десятая
О том, как Злонравный ограбил ломбардского ювелира, и о приятных речах дам и девиц
На другое утро, одевшись и вооружившись серпом (теперь он презирал другое оружие, ибо его сила была в колдовстве), сир Галевин отнес труп девушки на Виселичное поле и повесил его.
Потом он поскакал на коне в город Гент.
Благородные дамы и девицы, а также простые девушки-горожанки, видя его на вороном коне, спрашивали друг дружку:
– Кто этот прекрасный всадник?
– Сиверт Галевин, – гордо отвечал он, – тот самый, кого прежде называли Уродом.
– Как бы не так! – смеялись самые бойкие, – шутить изволите, сеньор, разве лишь добрая фея вас так преобразила, что и узнать нельзя.
– Да, – отвечал он, – я даже завел с ней любовные шашни, а коли захочу, заведу шашни и с вами.
И дамы и девицы нисколько не гневались на него за такие речи.
И он отправился к ломбардскому ювелиру, который не раз ссужал его деньгами всего на сумму в сто двадцать флоринов. Но ювелир не узнал его.
И он сказал ювелиру, что он сир Галевин.
– Ах, умоляю вас, мессир, – молвил ювелир, – верните мне мои сто двадцать флоринов!
Но сир Галевин, посмеиваясь, приказал:
– Отведи меня в комнату, где ты прячешь свое золото!
– Мессир, при всем моем уважении к вам, я этого сделать не могу.
– Собака, – крикнул Галевин, – если ты меня ослушаешься, я тотчас же тебя зарублю!
– Э, да что это вы расшумелись, мессир? – сказал ювелир. – Я не раб и не крепостной, а вольный горожанин! И поверьте, если вы поднимете на меня руку, я сумею за себя постоять.
Тут Галевин ударил его, и вольный горожанин громко позвал на помощь.
На его крик сбежались подмастерья, – всего было их шестеро, – и, увидев Злонравного, кинулись на него.
Но он отколотил их так же, как ювелира, и велел показать ему, где хозяин прячет золото.
Они повиновались, говоря меж собой:
– Никак это сам дьявол!
И ювелир, рыдая, взмолился:
– Сеньор, не отбирайте у меня все!
– Что хочу, то и сделаю, – отвечал Злонравный и набил золотом свой кошель доверху.
Так отобрал он у ювелира свыше семисот безантинов.
А когда ему надоели причитания ювелира, Галевин снова надавал ему тумаков и потребовал, чтобы тот не визжал. так громко. Потом пригрозил, что приедет еще раз до конца месяца и заберет у него золота вдвое больше.
Глава одиннадцатая
О гордом гербе сира Галевина
И не было во Фландрском графстве барона богаче и сильнее Злонравного, и все боялись его.
И, кощунствуя, он сравнивал себя с богом.
И, порешив, что старый герб Дирка со старым девизом слишком ничтожен для его величия, Галевин вызвал к себе художников из Брюгге, чтобы они изготовили новый герб..
По его приказанию художники отодвинули старого ворона в сторону, нарисовали на серебряном с черным поле кровоточащее сердце и золотой серп, а внизу написали: "Против меня не устоит никто".
Этот герб Галевин повелел изобразить на большом флаге над сторожевой башней замка, и над резными каменными воротами, и на своем кожаном щите, сделанном по его приказу больше обычных размеров, чтобы каждый мог прочесть гордый девиз, и на всем своем оружии, и на одежде – всюду, где только можно было выставить его напоказ.
Глава двенадцатая
О том, как сир Галевин дрался с английским рыцарем на турнире
Случилось так, что в это время граф Фландрский объявил турнир.
И призвал он всех сеньоров и баронов в Гент участвовать в этом турнире.
Сир Галевин тоже приехал туда и выставил на поле сражения свой щит.
Увидев непомерной величины щит с кичливым девизом, сеньоры и бароны сочли себя глубоко оскорбленными.
И каждый из них вызвал Галевина на поединок, и каждый был побежден.
Был там и гордый рыцарь из Англии; он выехал на середину поля, где надменно стоял сир Галевин.
– Вот что, Непобедимый, – сказал англичанин, – мне не нравится, что ты так дерзко расположился здесь и всех нас выбиваешь из седла. Хочешь сразиться со мной?
– Хочу, – отвечал Галевин.
– Если победителем буду я, ты станешь моим слугой, и я увезу тебя в Корнуэлл.
– Согласен, – отвечал Галевин.
– И ты будешь смазывать жиром копыта моих лошадей и чистить мои конюшни; ты можешь там стать непобедимым в работе.
– Согласен, – отвечал Галевин.
– И если ты не окажешься Непобедимым, непобедимая палка непобедимо изобьет тебя.
– Согласен, – отвечал Галевин.
– А ежели ты победишь меня, тебя ждет такая награда: две тысячи безантинов, что хранятся сейчас в замке твоего сеньора, благородного графа Фландрского; сбруя моего коня тончайшей филигранной работы; прекрасное седло, вырезанное из древесины рябины, искусно обтянутое кожей, на луке которого мастерски изображены десять сражающихся рыцарей и господь наш, изгоняющий беса из гордеца; сверх того мой кованый шлем, увенчанный красивым ширококрылым ястребом позолоченного серебра; и ястреб этот, несмотря на твой гордый девиз, посрамит и твое кровоточащее сердце, и твой зазубренный серп, и твоего жалкого ворона. Ну что, рыцарь Непобедимый, надеешься ты добыть с победой две тысячи безантинов, мой шлем и сбрую моего коня?
– Надеюсь, – отвечал Галевин.
Тут граф Фландрский сам подал знак, и противники с яростью помчались друг другу навстречу.
И англичанин, как и все, потерпел поражение.
И тогда дамы захлопали в ладоши, восклицая:
– Слава доблестному Сиверту Галевину, Сиверту Галевину Фламандскому, Сиверту Галевину Непобедимому!
И когда он приехал на обед в замок графа Фландрского, дамы его хвалили, ласкали и осыпали поцелуями.
И в доспехах английского рыцаря он поскакал на коне в города Брюгге, Лилль, Гент и повсюду грабил.
И отовсюду привозил богатую добычу.
И все время чувствовал, как ширится сердце в его груди и как оно бьется, наполняясь живой силой.
И он вернулся в свой замок с двумя тысячами безантинов и с оружием английского рыцаря.
Галевин затрубил в рог, и ему навстречу вышла мать; увидев на нем столько золота, она очень обрадовалась и в восхищении воскликнула:
– Он принес нам богатство, как обещал!
– Да, – отвечал Галевин.
И она упала к его ногам и поцеловала их.
Так же поступил и его младший брат.
– Сеньор мой брат, – сказал он, – ты избавил нас от нищеты, я буду служить тебе.
– Да, так и надо, – отвечал Галевин. Войдя в залу, он сказал:
– Я хочу ужинать. Женщина, принеси мне есть, а ты подай мне пить!
И на другой день, и во все последующие дни Галевин заставлял по очереди прислуживать ему за столом, словно простых слуг, отца, мать, брата и сестру.
Глава тринадцатая
О высохшем сердце и матери Галевина
Однажды утром Галевин сидел за столом в своем замке. Его отец и сестра уехали в Брюгге купить ей на платье сукна цвета спелой пшеницы, и ему смиренно прислуживали брат и мать.
Вдруг он весь похолодел, ибо сердце его перестало биться.
Он приложил руку к груди и почувствовал, что кожа на ней ссохлась.
Затем он почувствовал, что лицо его перекосилось, плечи опустились, спина сгорбилась, и все тело съежилось.
Посмотрев на мать, потом на брата, он заметил, что они смеются над ним.
– Гляди, – говорили они друг другу, – наш господин снова влез в свою прежнюю безобразную шкуру, и лицо у него такое же безобразное, как было.
– Ах, мессир, – дерзко сказал брат, без боязни приблизившись к Галевину, – может быть поднести вам кубок клауварта, чтобы вы пришли в себя? Сдается мне, что в вас нет былой силы.
– А этого не хочешь попробовать? – спросил сир Галевин и стукнул брата кулаком, но боль от удара была все равно, что от удара мушиной лапки.
Тут младший брат и вовсе осмелел и, усевшись на лавку против Галевина, сказал:
– Мессир, я думаю, хватит с вас колбасы, теперь мой черед поесть.
И он взял колбасу из миски брата.
– Мессир мой сын, – молвила мать, – а ведь вы могли бы попотчевать меня, вашу старую мать, тем старым вином, что храните для себя одного.
И она взяла из рук его кубок с вином.
– Мессир, – сказал младший брат, – мне кажется, что вам не одолеть этого барашка с засахаренными каштанами. Не прогневайтесь, я и сам не прочь его съесть.
И он положил перед собою жареного барашка.
– Мессир мой сын, – молвила мать, – кажется, вам не по вкусу этот прекрасный ячменный пирог с творогом, передайте его мне, сделайте милость!
И ошеломленный сир Галевин передал ей пирог.
– Мессир мой брат, – сказал младший, – вы слишком долго сидите, словно император какой, не угодно ли вам поразмяться, не пора ли и вам послужить за столом?
И сир Галевин встал и начал им прислуживать.
– Мессир мой сын, – молвила мать, – я вижу, вы присмирели. Не угодно ли вам попросить прощения за то, что вы слишком долго заставляли меня, вашу старую мать, стоять, как простую служанку, подавая вам питье и еду?
И сир Галевин упал к ее ногам.
– Мессир мой брат, – сказал ему младший, – не хочешь ли пасть и к моим ногам и поцеловать их за то, что я служил тебе, как раб?
– Не хочу, – отвечал сир Галевин.
– Не хочешь?
– He хочу, – повторил сир Галевин и отступил на шаг.
– Поди сюда! – сказал младший брат.
– Не хочу, – отвечал сир Галевин.
Тогда младший брат подскочил к нему и, без труда бросив на пол, стал его душить, колотить и бить золотой шпорой по лицу.
– Защищайся, Сиверт Галевин Непобедимый! – говорил он. – Никто не осилит тебя, кроме меня. Ты долго обращался с нами, как с покорными слугами, но теперь ты в моих руках, и я растопчу тебя, словно кусок сыра. Почему бы тебе не ускакать от меня, словно ты коза, почему бы тебе не вспорхнуть, словно ты птица, спасаясь от меня, Сиверт заколдованный?
И, с остервенением колотя его, младший брат вытащил нож.
– Проси пощады, не то я зарежу тебя.
– Не хочу, – отвечал сир Галевин.
Услышав эти речи, мать быстро выхватила из пылающего очага горсть золы, хотя зола обожгла ей руки, и швырнула ее в глаза и в рот своему младшему сыну.
– Ты не убьешь моего первенца, злодей! – крикнула она.
Ревя от боли, младший брат, ослепленный золой, вертелся во все стороны, вытягивал руки и пытался кого-нибудь ударить, но мать отняла у него нож, повалила наземь, заперла и вышла, таща за собой старшего сына. И хотя с годами силы ее ослабели, она отнесла Галевина в башню (ибо он был без чувств) на собственных плечах, как пастух овцу, и там нежно ухаживала за ним, перевязала ему кровавые раны на лице и груди и покинула его только с наступлением ночи.
Глава четырнадцатая
О великом бессилии сира Галевина и о днях и ночах, проведенных им в лесу
Оставшись в одиночестве и почувствовав себя немного лучше, Злонравный встал и, с радостью нащупав серп на поясе, отворил дверь и прислушался, нет ли поблизости брата.
И когда стемнело, спустился с лестницы.
От ударов и ушибов он так изнемог, что едва стоял на ногах, но все же добрался до моста, который еще не был поднят, и поплелся дальше.
И он вошел в лес, уже совсем обессилев. Но от слабости не мог дойти до хижин, что были расположены от него в двух лье к северу.
Тогда он улегся на сухой листве и запел. Но ни одна девушка не пришла к нему, ибо из такой дали его песня не была слышна.
И так прошел первый день.
Наступила ночь, полил холодный дождь, и Злонравного охватил озноб. Но вернуться в замок он не хотел, опасаясь своего брата. Весь дрожа, стуча зубами, побрел он на север и увидел в лесу на поляне прелестную девушку – пригожую, нарядную, румяную, как маков цвет, – и запел. Но девушка не подошла к нему.