Глава шестая
Об алмазных молотках и фундаментах, выброшенных из земли
В Хакендовере, в герцогстве Брабантском, иноходцы остановились и заржали.
И не хотели больше ступить ни шагу – ни вперед, ни назад.
Ибо здесь было место, избранное богом для построения храма.
Но вообразив, что кони притомились, девицы пешком добрались до Хойбаута, где и рассудили, что лучше всего возвести церковь именно здесь.
Для этого послали они за самыми умелыми работниками и мастерами-каменщиками, которых явилось так много, что в один день был заложен фундамент вышиною по крайней мере в две пяди.
Девицы очень обрадовались этому, полагая, что дело их угодно богу.
Но на другое утро они увидали, что все камни выброшены из земли.
Подумав, что тут, быть может, случайно похоронен какой-нибудь злодей-еретик, чьи проклятые богом кости ночью сбросили с себя церковные камни, девицы вместе с каменщиками отправились в Стенен-Берх и принялись там за ту же работу, что и в Хойбауте.
На другое утро, однако, они увидали что и здесь камни лежат на земле.
А все это произошло потому, что господь пожелал, чтобы поклонялись ему единственно в Хакендовере.
И ночью прислал он своих ангелов с алмазными молотками, взятыми из райских кладовых. И велел им разрушить труд трех девиц.
Весьма озадаченные и опечаленные, девицы упали на колени и, обратясь к богу с жаркой молитвой, просили его открыть им его волю и указать место, где ему угодно, чтобы ему поклонялись.
Глава седьмая
О меньшой из сестер и о прекрасном ангеле
И вдруг они увидали юношу дивной красоты, одетого в платье цвета закатного солнца.
Он глядел на них благосклонным взором.
Узнав ангела божьего, три девицы поверглись ниц перед ним и склонили лица к земле.
Однако меньшая из сестер, более смелая, как многие дети, решилась взглянуть на прелестного посланца и, увидев, как он приветлив, совсем расхрабрилась и засмеялась.
Ангел взял ее за руку и сказал всем трем:
– Встаньте и следуйте за мной!
И три девицы встали и последовали за ним.
Так дошли они до места, где и поныне стоит церковь, и ангел сказал им:
– Вот это место!
– Спасибо, монсеньор, – весело ответила меньшая сестра.
Глава восьмая
О том, как три сестры увидели зеленый остров, и какие прекрасные цветы и птицы были на нем
Это было на тринадцатый день после праздника крещения; снегу навалило целые горы, и он не таял, потому что дул сильный северный ветер.
И посреди снега три девицы увидали зеленый остров.
И этот остров опоясан был алой шелковой нитью.
Воздух на острове был весенний; цвели розы, фиалки и жасмин, испуская аромат, подобный бальзаму.
Вокруг царила зима, бушевала вьюга, трещал мороз.
А посреди острова, где теперь стоит главный алтарь, высился вечнозеленый дуб, и он цвел цветами настоящего персидского жасмина.
В его листве распевали малиновки, соловьи и зяблики, и звучали их песни, как хор небесный.
Ибо то были ангелы, воплотившиеся в пернатых и своим щебетом возносившие хвалу господу.
Милый соловушка, самый искусный из всех певчих птиц, держал в правой лапке полоску пергамента, на которой чистым золотом было выведено:
"Здесь находится место, избранное богом и чудесным образом указанное трем девицам, дабы они возвели тут церковь во славу господа нашего и спасителя Иисуса Христа".
Велика была радость девиц, и меньшая сказала ангелу:
– Мы видим теперь, что бог нас немножко любит; что мы должны делать дальше, скажите, монсеньор ангел?
– Надобно, милочка, выстроить здесь церковь, – ответил прелестный посланец, – и отобрать для этого дела двенадцать искуснейших каменщиков, не больше и не меньше. Тринадцатым будет бог.
Сказав это, он вознесся на небеса.
Глава девятая
О церкви в Хакендовере и об искусном каменщике, ее строившем
Тогда три сестры поспешили выбрать двенадцать искусных каменщиков, и они заложили фундамент храма там, где проходила алая шелковая нить.
Работа подвигалась так быстро, что любо-до рого было смотреть, до того проворно ложились камни один на другой.
Но чудом было и то, что во время работы каменщиков всегда было тринадцать, а в обеденные часы и в час получки только двенадцать.
Ибо господь пожелал с ними работать, но не есть и не пить, он, у кого в раю такие вкусные паштеты, такие сладкие фрукты, такое дивное вино в сапфировом фонтане.
А фонтан этот всегда изливает вино еще более золотистого оттенка, чем само расплавленное золото.
Не страдал также господь из-за нехватки денег: это огорчение предоставлено нам, горемыкам, – жалким и от природы неимущим созданиям.
Лишь только церковь была достроена, повесили, как водится, колокол.
Все три девицы вошли в церковь, и меньшая, упав на колени, спросила:
– Кто, о небесный супруг и возлюбленный наш Иисус, освятит эту церковь, возведенную нами во славу твою?
На что господь ответил:
– Я сам освящу и посвящу себе самому эту церковь, и никто не должен освящать ее после меня.
Глава десятая
О двух епископах и об отсохших руках
Однако два преподобных епископа, находившиеся в Хакендовере, увидев новую церковь, захотели ее освятить.
Если б знали они, что сказал Иисус трем девицам, не совершили б они столь дерзкий поступок. И не понесли бы они за него жестокую кару.
В тот миг, как один собрался благословить воду, он внезапно ослеп.
А другой взял кропильницу и поднял уже руки, чтобы благословить церковь, как вдруг руки у него начали сохнуть, потом одеревенели и стали совсем недвижимы.
И епископы, поняв, что они повинны перед господом, принесли покаяние, моля его простить их.
Бог их простил, ибо согрешили они по неведению.
И позднее, исполненные великого благочестия, они не раз посещали церковь в Хакендовере.
Сир Галевин
Глава первая
О двух замках
Сир Галевин пел песню.
И не было девушки, которая не пришла бы к нему, услышав эту песню.
Итак, славные фламандцы, я расскажу вам историю про упомянутого Галевина и его песню и про знатную девицу, бесстрашную Махтельт.
Два гордых замка было во Фландрском графстве. В одном замке жил сир де Хёрне со своей достойной супругой, дамой Гондой, со своим сыном, Тооном Молчальником, со своей милой дочерью, Махтельт, с пажами, оруженосцами, рыцарями, дворянскими сынами на службе у рыцарей и с многочисленной челядью, среди которой была горячо всеми любимая Анна-Ми, девушка благородного происхождения, прислуживавшая девице Махтельт.
У своих крепостных сир де Хёрне брал только лучшие из плодов их тяжкого труда. И крестьяне говорили про него, что он человек справедливый: забирает лишь то, в чем сам нуждается, когда бы мог все отобрать дочиста.
В другом замке жил сир Галевин Злонравный с отцом, матерью, братом, сестрой и целой шайкой разбойников.
Это были лихие люди, поверьте мне, великие мастера по части разбоя, грабежа, убийств, так что лучше было не попадаться им на глаза.
Глава вторая
О Дирке Вороне
Род Галевинов происходил по прямой линии от Дирка, первого из Галевинов, прозванного Вороном, ибо он был жаден на добычу, как ворон на мертвечину.
И одевался он всегда во все черное, во все черное была одета и его дружина.
Этот самый Дирк, живший в пору великих войн, разил врагов как молния в жарком бою.
Единственным своим оружием – тяжким молотом с заостренным концом в виде клюва – крушил он копья, ломал пики и рассекал кольчуги, точно кольца их были из простой пряжи. Никто не мог устоять против него. И так устрашал он врага, что тот почитал себя мертвым еще до сражения, лишь завидев" как несется на него Дирк со своими бесшабашными, отчаянными черными рубаками, испускавшими дикие вопли и крики.
Расправившись с неприятелем и захватив добычу покрупнее (львиная доля причиталась Дирку, и никогда он не делился ничем с бедняками), бароны и рыцари покидали Дирка с его людьми на поле брани, говоря: "Ворону – последки".
Никто не смел с ними там оставаться: смельчака бы они вмиг зарубили на месте. Рассыпавшись по всему полю, дружки Дирка начинали кружить, как воронье, над убитыми: отрезали им пальцы ради перстней, не щадили даже раненых, еще взывавших о помощи, отрубали им головы и руки, чтобы легче было срывать с тела одежду. Из-за рыцарского нагрудника, потертого кожаного ремешка или другой нестоящей вещи разбойники затевали драки и тут же над трупами несчастных убивали друг друга.
Бывало они не уходили с поля брани по три дня и три ночи.
Раздев мертвецов догола, бросали добро их в повозки, которые для того с собою и брали.
Потом возвращались в замок Дирка, где напивались и объедались до отвалу. А по дороге избивали встречных крестьян и угоняли с собой всех хоть сколько-нибудь миловидных женщин и девушек и творили над ними все, что хотели. Так люди Дирка и жили: воевали, разбойничали, грабили беззащитных, ничуть не помышляя ни о боге, ни о дьяволе.
Дирк Ворон безмерно возгордился своим могуществом, а особенно тем, что граф Фландрский даровал ему за победы вотчину Галевин, с феодальным правом вершить суд и расправу на этой земле.
И повелел Дирк изготовить для него красивый щит с гербом, на котором был выбит огромный черный ворон на золотом поле и начертан девиз: "Ворону – последки".
Глава третья
О Галевине и о том, как он себя вел в молодости
Но потомки этого мощного ворона ничем на него не походили.
Ибо, сколь сие ни удивительно, они стали писаками, не питали никакого пристрастия к благородному искусству войны и презирали оружие.
Эти великие грамотеи потеряли добрую половину своих поместий. Ибо каждый год кто-нибудь из могучих соседей отхватывал у них по куску земли.
И дети у них рождались тощие, чахлые; бледные. Как это водится у книжников, сидели они по углам и, жалобно вздыхая, уныло бормотали молитвы.
Так перевелись в роду Галевинов настоящие мужчины.
Сиверт Галевин, тот самый злодей, чью историю я вам хочу рассказать, тоже был некрасивый, тщедушный, плюгавый, мрачный и даже еще противней своих родичей.
Как и они, он прятался по углам, сторонился людей, приходил в неистовство, слыша смех, наводил на всех уныние и никогда не ходил с высоко поднятой головой, как пристало дворянину, а, потупясь, беспрестанно рассматривал свои башмаки; плакал без повода, ныл без причины и ничем не был доволен. К тому же был он труслив и жесток, с малых лет любил мучить, терзать и калечить щенят, котят, воробьев, малиновок, зябликов, соловьев и всяких зверушек.
Даже став взрослым, не смел он пойти один на волка, хоть и было у него доброе копье. Но, когда зверь падал, сраженный другими охотниками, Галевин, как бешеный, бил его до потери сил.
Так он и жил, пока не приспело ему время жениться.
Глава четвертая
О том, как сир Галевин задумал жениться и что говорили об этом дамы и девицы
Как подобает старшему сыну в семье, Галевин явился ко двору графа Фландрского, чтобы подыскать себе невесту. Но увидев, сколь он безобразен, придворные стали потешаться над ним и пуще всех – дамы и девицы.
– Полюбуйтесь на него, до чего же он хорош! – посмеивались они между собой, – что ему здесь нужно? Кажется, он не прочь жениться на одной из нас? Но кто же пойдет за него, хоть у него четыре замка, столько же поместий, десять тысяч крепостных и золота не меньше, чем весит он сам? – Никто. – А право жаль: были бы прелестные дети, если бы уродились в отца! – Ах, какие у него чудесные волосы! Не иначе, сам черт расчесал их гвоздем! А как хорош нос, точно сморщенная слива! Какие красивые голубые глаза и какие великолепные синяки под глазами! – Уж не собирается ли он заплакать? Ну и славная бы это была музыка!
Слыша такие речи, Галевин не находил слов для ответа: от гнева, стыда и досады язык у него прилипал к гортани.
Но, несмотря ни на что, он бывал на всех турнирах, всегда принимал в них участие и всякий раз терпел позорную неудачу; когда он падал с лошади, дамы бурно ему рукоплескали и кричали:
– Слава Уроду! Старый ворон утратил свой клюв!
Так они сравнивали его с Дирком, знаменитым родоначальником Галевинов, в свое время столь могучим и сильным.
И возвращался к себе Галевин, всеми осмеянный.
Глава пятая
Почему Галевин, вернувшись однажды с турнира, призывал дьявола
И вот однажды, потерпев поражение на третьем турнире, Галевин возвращался в свой замок и увидал у моста отца, мать, брата и сестру.
И сказал отец:
– Ага, вот и мой сын-удалец, Сиверт слабодушный, Сиверт опозоренный, Сиверт поколоченный! Вот он возвращается с турнира, поджав хвост, как побитая собака.
И сказала мать:
– Вижу, вижу, граф наградил тебя золотой цепью и всенародно обнял тебя за то, что ты столь доблестно опрокинулся на спину, не хуже, чем в тот раз, когда тебя выбил из седла мессир де Бофор. Слава богу, это было победоносное падение.
И сказала сестра:
– Привет тебе, мой прекрасный старший брат! Какие вести ты принес? Конечно, ты вернулся с победой, я это вижу по твоей сияющей роже! А где же шарф, подаренный тебе дамой?
И сказал брат:
– Как ваше бесценное здоровье, мессир Сиверт Галевин старший, потомок ворона с могучим клювом? Ведь этот ворон, играючи, душил ястребов, кречетов, соколов! Не мучает ли вас жажда, жажда барона, жажда победителя, а не мужика, конечно? У нас найдется легкое вино из лягушечьей лужи, оно остудит ваши внутренности, воспламененные жаром победы.
– Ах, дал бы мне бог силы, – отвечал, заскрежетав зубами, Галевин, – ты бы, мессир мой брат, запел у меня по-другому!
И с этими словами он бросился на брата с мечом, но тот увернулся от удара и закричал:
– Привет тебе, ощипанный ворон, привет тебе, выхолощенный петух! Молю тебя, о Сиверт победитель, прославь наш род!
– Ба! – воскликнул Галевин, – отчего же этот пустобрех не поехал, как я, на турнир? Но разве он бы посмел? Он из породы трусов, что смотрят, скрестив руки, как дерутся другие, а сами только зубы скалят.
Он слез с коня и побрел в свой покой, где, укрывшись от всех, исступленно рыдал, умоляя дьявола наделить его силой и красотой, а за это, поклявшись рыцарской честью, обещал отдать ему свою душу.
И всю ночь призывал Галевин дьявола, плакал, кричал, стонал и даже хотел лишить себя жизни. Но дьявол не шел. Он был занят другими делами.
Глава шестая
О далеких странствиях Галевина
В любую погоду – в вёдро или в ненастье, когда небо безоблачно или покрыто тучами, при тихом ветерке или в бурю, в дождь, град и снег – сир Галевин всегда одиноко бродил по лугам и лесам.
И, завидев его, испуганные дети с криком бежали прочь.
– Значит, я очень безобразен! – говорил себе он. И продолжал свой путь.
Когда же навстречу ему попадался крепко сложенный, красивый простолюдин, Галевин бросался на него и случалось убивал своим мечом.
И все боялись Злонравного и просили бога поскорее прибрать их господина.
И каждую ночь сир Галевин звал дьявола. Но дьявол не шел.
– Ах, – горевал Галевин, – почему ты не хочешь подарить мне силу и красоту в этой жизни? Я бы отдал тебе мою душу на том свете. Разве это не выгодная сделка?
Но дьявол все не шел.
От непрестанной тревоги, тоски и печали Галевин скоро стал походить на старика и по всей стране называли его не иначе, как сиром Уродом.
И в сердце его росли гнев и ненависть. Ион проклял бога.
Глава седьмая
О Повелителе камней и о песне
Как-то летом, когда уже поспели сливы, сир Галевин, исходив всю округу до самого Лилля, возвращался лесом в свой замок. По дороге в лесной чаще он заметил под дубом очень широкий и очень длинный камень.
И он сказал:
– Вот славная скамеечка для меня! Можно посидеть и немного отдохнуть.
И, присев на камень, снова стал молить дьявола подарить ему силу и красоту.
Было еще светло; весело пели малиновки, зяблики и другие лесные пташки; ласково грело солнышко, веял легкий ветерок, и сир Галевин, утомившись за день, не заметил, как уснул.
Он спал до глубокой ночи, как вдруг его разбудил странный шум. При свете ясных звезд и яркой луны он увидел какую-то тварь, покрытую шерстью, точно камень мохом. Тварь эта рыла землю под камнем, на котором сидел Галевин, и то и дело совала голову в выкопанную ею яму, словно собака, почуявшая крота.
Сир Галевин подумал, что это какой-то лесной зверь, и ударил его копьем.
Но копье сломалось, и на плечи к Галевину вскочил маленький каменный человечек и принялся больно бить его по щекам своими твердыми руками.
– Ищи, сир Галевин, – приговаривал он, хрипло смеясь, – ищи серп и песню, ищи серп и песню, ищи, Урод, ищи!
И он твердил это, прыгая и скача, как блоха, по спине Злонравного. Галевин нагнулся и обломком копья стал рыть яму все глубже и глубже, а каменный человечек припал щекою к его щеке, и глаза его светили ярче, чем два фонаря.
И человечек кусал Галевина своими острыми зубами, колотил его своими маленькими кулаками, щипал и царапал его когтями и с пронзительным смехом говорил:
– Я Повелитель камней, я страж чудесных сокровищ, ищи, Урод, ищи!
И тузил его беспощадно.
– Га! Сиверту Галевину нужны сила и красота, – насмехался человечек, – красота и сила нужны ему, так ищи же, Урод, ищи!
И он выдирал у Злонравного волосы прядями, в клочья рвал его платье когтями и, захлебываясь от смеха, повторял:
– Сила и красота ему нужны, красота и сила нужны ему, так ищи же, Урод, ищи!
Вцепившись руками в уши Галевина, он молотил каменными ногами по его лицу, не внимая воплям рыцаря, который криком кричал от боли.
И маленький человечек все твердил:
– Хочешь получить силу и красоту, ищи, Галевин, песню и серп, ищи, рыцарь Урод!
А Злонравный долбил и долбил землю обломком копья.
Вдруг земля под камнем рухнула, открылась глубокая пещера, и Галевин увидел гробницу, озаренную огненными глазами маленького человечка, и лежал в ней несказанной красоты человек в белой одежде, ничуть не похожий на мертвеца.
В руках он держал серп с рукояткой и лезвием из чистого золота.
– Возьми серп! – приказал человечек, колотая Галевина кулаками по голове.
Сир Галевин повиновался, и человек в гробнице тотчас рассыпался в прах; оттуда взметнулось широкое белое пламя, и из этого белого пламени донеслась чудесная, пленительная песня.
И в лесу вдруг заблагоухало цинамоном, ладаном и майораном.
– Пой! – приказал человечек, и Злонравный стал вторить песне.
Он пел, и резкий голос его постепенно становился нежнее ангельского; а из лесной чащи вышла совершенно нагая девушка небесной красоты. Она остановилась перед ним.
– О господин мой с золотым серпом! – плача, заговорила она. – Я пришла, покорная твоей воле. Не причиняй мне слишком много страданий, когда будешь брать мое сердце, о господин мой с золотым серпом!