- Бог ты мой, какой неожиданный, но заслуженный успех! Мы гордимся вами, мой друг, в особенности, конечно, Клотильда. Она вами не нахвалится.
Фабиан скромно отклонил эти славословия.
- Мы всё знаем, уважаемый, - сказала баронесса, смешно мигая своими маленькими хитрыми глазками. - Конечно, это был ваш долг, ваша обязанность многое подсказать Таубенхаузу. Я понимаю. Откуда же ему знать наш город? А Дом городской общины! Уже одно это - гениальная идея.
Фабиан улыбнулся и объяснил ей, что о тринадцатиэтажном доме он впервые узнал из речи Таубенхауза.
Баронесса посмеялась над ним.
- Вы слишком скромны, мой милый! - воскликнула она. - Ах, если бы все люди были такими идеалистами! Как это было бы замечательно! Благословение для нашего отечества! Уж самая мысль о том, что ты служишь большому делу и работаешь на благо общества, - прекрасная награда. Ваше поведение делает вам честь! Пусть же успех подвигнет вас на новые дела на благо нашего возлюбленного отечества. До свидания, я спешу, моя работа среди женщин доставляет мне много хлопот и забот, но я счастлива!
Фабиан со дня на день ждал, что - Таубенхауз вновь позовет его. Но Таубенхауз молчал, - он был очень занят. Гауляйтер все еще находился в городе, его каждый день видели в автомобиле. На улице перед "Звездой" все еще стояли кадки с лавровыми деревцами, как на свадьбе, а в гостинице ночи напролет горел яркий свет. Гауляйтер любил торжественные обеды, ужины, банкеты, и все знали, что он умеет обходиться почти без сна.
Наконец Фабианом овладело беспокойство. Он стал чаще заходить к себе в контору и спрашивать, что слышно нового. Но ничего нового не было слышно. Не найдя успокоения в конторе, он объявлял, что забыл об одном важном деле, и снова убегал.
Он усердней, чем обычно, занимался текущими делами, например, неоднократно совещался с братьями Шелльхаммер, добиваясь высокой ренты, которую требовала фрау Беата. Часто заходил к ней для переговоров - ведь о таких щекотливых делах трудно было говорить по телефону. На самом же деле он просто хотел видеть Кристу. Она была неизменно приветлива и часто весело, по-дружески беседовала с ним и встречала его все той же нежной улыбкой, которая потом часами ему мерещилась. Теперь она обычно краснела, завидев его.
Никто из них больше ни словом не обмолвился ни о встрече в кафе "Резиденция", ни о мессе в Пальме на Мальорке, описания которой Фабиан не мог забыть до сих пор, ни о розах, которые он прислал Кристе. У него часто являлась потребность поболтать с ней часок-другой, но и эти дни он чувствовал себя слишком беспокойно.
Однажды Криста, пристально взглянув на него, покачала головой и заметила:
- По-моему, вы за последнее время стали очень нервны, друг мой.
Фабиан засмеялся.
- Я это знаю сам, - ответил он. - Последние дни потребовали от меня большого напряжения сил. Но скоро моя контора пополнится дельными людьми, которые немного освободят меня. Тогда я опять почувствую себя лучше.
- Надеюсь, что это время не за горами, - сказала Криста.
Теплые нотки в ее голосе тронули и обрадовали его.
Ничего важного? Нет, ничего, только так, незначительные мелочи.
Он даже урвал время поехать в Амзельвиз, чтобы побеседовать часок с медицинским советником Фале.
- У меня завязываются новые связи, - сказал он, стараясь утешить старика, но тут же покраснел и оборвал разговор, боясь возбудить у Фале напрасные надежды.
- С Таубенхаузом у меня тоже установились более близкие отношения, - продолжал он, - и я надеюсь продвинуть ваше дело. Терпение и мужество. Вот все, о чем я прошу вас.
Поводов для беспокойства было достаточно, как тут было не стать нервным? Неужели он зря трудился эти две недели над созданием "города с золотыми башнями"?
И Вольфганг не подавал о себе вестей. Когда ему звонили, он отвечал по телефону нелюбезно, почти резко. "Я измучился с этим проклятым "Юношей!"" - кричал он и бросал трубку. Наконец Фабиану удалось завлечь его в "Глобус" отведать карпов. Но он весь вечер был неразговорчив и угрюм, несмотря на то, что карпы были приготовлены превосходно.
- Ты сегодня ничего не пьешь, Вольфганг, - укоризненно заметил Фабиан.
Вольфганг бросил на него быстрый, мрачный взгляд, который словно ударил Фабиана.
- Можешь успокоиться, - буркнул он. - Сегодня же я напьюсь. Напьюсь, хотя бы от злости, потому что мой брат стал участником этой комедии.
Слово было сказано. Кровь бросилась в голову Фабиана.
- Должен откровенно признаться тебе, Вольфганг, - начал он, - что я звонил тебе так настойчиво только для того, чтобы вызвать тебя на этот разговор, который считаю необходимым.
- А я, - закричал Вольфганг, и глаза его сверкнули, - я пришел сюда, только чтобы получить от тебя объяснение относительно перемены твоих взглядов.
- Перемены моих взглядов? - Фабиан улыбнулся. - Мои взгляды не переменились. Я остался таким же, как был… Речь идет о формальности.
- Формальности? - Вольфганг устремил сверкающий взгляд на Фабиана.
Да, и только. Вольфганг не должен забывать, что у Франка на руках жена и двое сыновей. Его выставили из магистрата и объявили ему бойкот как юристу. Он должен был вступить в партию, - в противном случае его ждала экономическая катастрофа. А затем от него, как от офицера, потребовали, чтобы он примкнул к одной из военизированных организаций.
- Учти все это, Вольфганг, прежде чем судить меня, - закончил Фабиан. - Медлить было нельзя. Через три недели моя контора была бы закрыта.
Скульптор скомкал салфетку и швырнул ее на стол. Он побагровел от гнева, и краска долго не сбегала с его лица.
- Конечно, они вымогатели, - проскрежетал он сквозь зубы, - но все же… В художественное училище также назначили нового директора, некоего Занфтлебена, бездарного мазилу, - продолжал он, и его голос так дрожал от волнения, что почти невозможно было разобрать слова, - и этот "новый" часто делает ему, Вольфгангу, недвусмысленные намеки. Но он просто не слушает их. Пусть его увольняют, пожалуйста! Ему это в высшей степени безразлично. Он поступит на фарфоровую фабрику, где будет получать триста марок. Род людской от этого не погибнет.
Фабиан вздохнул с облегчением. Самое неприятное осталось позади.
- Хорошо, что твоя профессия имеет применение на фарфоровых фабриках, и хорошо, что тебе не надо заботиться о жене и детях, - возразил он. - Твое положение куда лучше моего.
Слава богу, опасный румянец постепенно сходил с лица Вольфганга.
Скульптор закурил сигару.
- Франк, - сказал он примирительным тоном, попыхивая сигарой - она плохо разгоралась. - Франк, я ни в коем случае не хочу из-за расхождения в политических взглядах лишиться своего единственного брата, пойми меня правильно! Кроме того, я тебя слишком хорошо знаю и уверен, что ты не сделаешь и не допустишь ничего дурного. Когда-то ты хотел стать священником, и тебя никакими силами нельзя было от этого отговорить. Но потом ты сам во всем разобрался и передумал. Вот и сейчас я говорю себе: оставь его, он образумится, как в тот раз.
Фабиан протянул ему руку.
- В этом ты можешь быть уверен, - воскликнул он, - но в данном случае подождем год-другой, Вольфганг! Кто знает, возможно, что и ты многое увидишь в ином свете. Возможно, что на этот раз уверуешь ты.
Вольфганг засмеялся.
- Не спорю, многие уже посходили с ума, - отвечал он. - Хорошо, вернемся к этому через несколько лет. А сегодня давай говорить о другом. Оставим в стороне этот политический вздор, который мало-помалу всю страну превращает в сумасшедший дом. Давай-ка лучше посудачим насчет пресловутого моста Героев этого Таубенхауза. Я и сейчас умираю со смеху, вспоминая об этом мосте: Фридрих Великий с германцами, медвежьими шкурами и дубинками! Ха-ха-ха!
Он смеялся так громко и заразительно, что сидевшие за соседними столиками обернулись.
- Какой величины долже быть этот мост Героев? - сквозь слезы спрашивал Вольфганг. - Миля, две, три мили? Вообще, я вижу, этот Таубенхауз здорово вскружил всем головы своими потемкинскими деревнями.
- Значит, ты не веришь, что в первую очередь им руководило желание вдохнуть новую жизнь в наших упавших духом горожан?
Вольфганг снова рассмеялся, а Фабиан заказал еще бутылку вина.
Оба они ушли из "Глобуса" поздно ночью. И расстались как друзья, как братья.
Наутро после примирения с братом Фабиан поздно пришел в контору. Он еще не успел снять пальто, как его позвали к телефону. Услышав голос Таубенхауза, Фабиан испугался и вместе с тем обрадовался. Бургомистр просил его явиться немедленно.
Фабиана ждал весьма любезный прием. Бургомистр был уже не так бледен, легкий румянец играл на его лице, а глаза казались покрасневшими и воспаленными.
- К сожалению, я никак не мог раньше выкроить время, - начал Таубенхауз. - И теперь только хочу сказать, что очень доволен вами. Господин гауляйтер весьма похвально отозвался о докладе и моих планах, а также выразил желание при первой возможности познакомиться с вами.
Фабиан поклонился.
- Он приказал мне сообщить вам об этом, - продолжал Таубенхауз. - Я решил учредить центральное бюро, куда будут стекаться все планы по перестройке города. Там же будут рассматриваться все старые и новые предложения по этому вопросу. Между прочим, господину гауляйтеру особенно понравилась моя мысль переделать мостовую в городе. - Таубенхауз улыбнулся. - Теперешняя мостовая, сказал гауляйтер, не годится для машин, разве что для коров и прочих парнокопытных.
Тут улыбнулся и Фабиан.
Таубенхауз, видимо, спохватился, что впал в излишнюю фамильярность, и продолжал уже сухим, официальным тоном:
- Для вышеупомянутого бюро мне нужен человек, соединяющий в себе трудолюбие с изобретательностью. Последнее никогда не повредит. Это первое условие. Кроме того, он должен обладать кое-какими правовыми знаниями и известными дипломатическими способностями. Разумеется - и вы с этим, несомненно, согласитесь, - такого человека сыскать нелегко, но мне кажется, что я его нашел. - На губах бургомистра снопа промелькнуло некое подобие улыбки, и он продолжал: - Руководителем Бюро реконструкции я назначаю вас, господин доктор Фабиан!
Фабиан поклонился и пробормотал несколько слов благодарности.
Таубенхауз взял в руки какой-то документ, тем самым давая понять, что беседа окончена.
- С сегодняшнего дня вы принимаете на себя руководство Бюро реконструкции, - добавил он. - Я хочу, чтобы наше бюро выглядело в высшей степени представительно, в первую очередь помещения для приема посетителей. Представительность - все! Вам придется об этом позаботиться! Для начала вам хватит помещения в восемь - десять комнат. Дом должен, конечно, находиться в одном из лучших кварталов города. В ваше распоряжение будет предоставлен обслуживающий персонал в том количестве, в каком вы найдете нужным, а также служебная машина, даже две, если потребуется. Через неделю прошу явиться ко мне с докладом. Надеюсь, что мы с вами сработаемся!
Фабиан поблагодарил и удалился. В оцепенении шел он по гулким коридорам. Это был успех, большой успех! Фабиан стоял в преддверии многообещающей карьеры, это он чувствовал всем своим существом. Размышлять он был еще не в состоянии.
На другой день в газетах появилось подробное сообщение о Бюро реконструкции, в качестве руководителя назывался Фабиан.
Конечно, недоброжелатели и завистники есть везде и всюду. И Фабиан через несколько дней обнаружил у себя на столе таинственное письмо, смысл которого он не мог разгадать. Письмо, напечатанное на пишущей машинке, состояло из одной строчки, гласившей: "И ты, Брут?", и подписи: "Неизвестный солдат".
Непонятно! Фабиан бросил загадочное письмо в корзину.
V
В тот же день Фабиан приступил к работе. Первым делом надо было найти внушительный дом, который удовлетворял бы требованиям Таубенхауза. "Через неделю прошу явиться ко мне с докладом".
В свою контору Фабиан почти не заглядывал или лишь на считанные минуты. Фрейлейн Циммерман приходилось туго.
- Мне нужен доктор Фабиан.
- Его сейчас нет на месте.
- Передайте, пожалуйста, что звонила фрау Беата Лерхе-Шелльхаммер.
- Хорошо, передам.
Фрау Беата звонила каждый день, но никогда не заставала Фабиана. Каждый день ему об этом докладывали, но он почему-то все не удосуживался позвонить ей.
Наконец фрау Беата вышла из терпения.
- Нет на месте? Передайте доктору Фабиану, что, если он не объявится, я приглашу другого адвоката. Он не один в городе… И еще передайте, что я скоро уезжаю за границу, через несколько дней он меня уже не застанет.
- Хорошо, передам.
Все это черным по белому записывалось в его блокноте на письменном столе.
- Все забываю, забываю! Фрейлейн Циммерман, позвоните и скажите, что завтра в пять я буду к ее услугам.
И хотя времени у него по-прежнему было в обрез, он решил пойти. Слова "уезжаю за границу" его испугали.
Фабиан быстро шел по Дворцовому парку, кутаясь в пальто. Стояла осенняя пора. Липовые аллеи были желто-коричневого цвета. Временами Фабиан не слышал собственных шагов, таким толстым ковром устилали землю опавшие листья. Зеленый свод местами был весь изрешечен, местами его вообще больше не существовало. Итак, незаметно для него подкралась поздняя осень. Погруженный в деловые хлопоты, Фабиан даже о Кристе не вспомнил последние дни. Только завидев дом Шелльхаммеров, он попытался собраться с мыслями.
Переговоры с братьями фрау Беаты сейчас приостановились, и об этом ему предстояло осторожно сообщить ей. Оба брата внезапно заняли равнодушную, уклончивую позицию. В подобных переговорах терпение, пожалуй, является главным фактором. Сначала братья назвали сумму отступного, превзошедшую ожидания Фабиана. "Лишь бы не торговаться", - как они выразились. Тогда он предложил фрау Беате потребовать от них еще и ренту. Она согласилась, но ее требования возрастали день ото дня.
- Вы только не разводите с ними особых церемоний, - говорила она, - и не вздумайте уступать этим негодяям. Хватит им обряжать своих разжиревших супруг в меха и брильянты. Я ни одним грошом не поступлюсь. Когда миллионеры предлагают вам талер, с них надо требовать тонну золота. Вот и требуйте с них тонну, вы ведь только мой адвокат, вам нечего стесняться. А я учрежу сиротский приют на сто коек - пусть видят, что я не такая жадина, как их супруги.
Из-за этих требований фрау Беаты, собственно, и приостановились переговоры. "Надо придумать что-то новое, иначе все застрянет", - размышлял Фабиан.
Он позвонил.
- Ах, как давно я вас не видела! - воскликнула Криста, и легкий румянец мгновенно окрасил ее щеки.
Зато фрау Беата встретила его градом упреков.
Фабиан, смеясь, вытался оправдаться.
- Я сейчас кручусь, как белка в колесе, - заявил он со смехом. - К сожалению, в переговорах в настоящее время произошла заминка, но надеюсь, что их в любое время можно будет возобновить.
- Нет, - резко оборвала его фрау Беата. - Хватит этих переговоров, с меня довольно. Пожалуйста, войдите. - Она заперла дверь и предложила Фабиану сесть.
- Нужно скорее добиться соглашения, друг мой! - воскликнула она и затем ясно и деловито, как человек, все взвесивший и продумавший, добавила: - Вернитесь к той сумме отступного, которую мои братья назвали вам в последний раз. Попытайтесь всеми способами добиться вместо ренты повышения суммы отступного. Вы меня поняли? В случае, если вы не добьетесь этого повышения я уполномочиваю вас без долгих разговоров согласиться на ту сумму, которую они вам предлагали. И конец.
Она выпалила все это так быстро, что у нее перехватило дыхание.
- Не нужно мне никакой ренты, - продолжала фрау Беата, помолчав, - потому что я не хочу иметь ничего общего с заводом. Поставьте об этом в известность моих братцев. Теперь я знаю, почему они хотели во что бы то ни стало выжить меня из дела. Негодяи эдакие! А сейчас я вам скажу, что руководит мною. Криста, закрой дверь на террасу, становится прохладно. И принеси сюда качалку, кстати на ней лежат мои сигары.
Криста закрыла дверь, ведущую в сад. Терраса была усыпана мокрыми листьями. В комнате сразу стало темно.
Фрау Беата уселась в качалку, старую и обтрепанную, по-видимому доставшуюся ей еще от матери. Она закурила сигару и, медленно покачиваясь, начала:
- Ну, а теперь, милейший, слушайте, что руководит мною. Я спокойно все изложу вам.
- Не надо волноваться, мама, - попросила Криста.
Фрау Беата тряхнула головой и продолжала спокойно курить.
- Да я и не волнуюсь, - сказала она. - Все волнения уже позади.
Итак, фрау Беата перед путешествием поехала на завод, чтобы там проверили, в порядке ли ее большой автомобиль. Инженер, который обычно осматривал эту машину, был занят, и фрау Беату направили в шестой цех. В шестом цехе столпились инженеры, техники и какие-то офицеры. Они стояли вокруг какой-то машины и горячо спорили.
- Но, друг мой, вы, наверное, захотите узнать, что это за машина?
Фрау Беата своим глазам не поверила. У этой машины вместо колес была гусеничная передача. Ужас! Она вся помертвела. Это был танк!
- Танк! - выкрикнула фрау Беата, в волнении вскочила, вынула из шкафчика хрустальный графин и налила себе полную рюмку коньяку.
Наконец ей удалось подозвать к себе знакомого инженера, продолжала фрау Беата, шагая взад и вперед по комнате, чтобы скрыть свое волнение.
- Это что - танк? - спросила она его. - Уж не затеваете ли вы войну?
Этот болван расхохотался ей в лицо. Нет, просто это новый военный заказ. Их завод должен выпустить двести таких танков.
- Но, значит, вы все-таки затеваете войну, - настаивала фрау Беата.
- Если армия вооружается, то это еще не значит, что она собирается воевать, - отвечал этот дуралей.
Фрау Беата засмеялась.
- Вы так полагаете? А я лучше знаю жизнь. Все это мне известно еще со времен мировой войны. Вам втирают очки, а вы, дураки, верите. Что это за офицеры?
Инженер ничего не ответил ей.
Фрау Беата остановилась. Пепел с ее сигары упал на пол. Да, теперь она знала достаточно. И она ни за что не согласится получать ренту с завода, который работает на вооружение. Ни за что, и дело с концом!
Криста вышла распорядиться насчет чая, и фрау Беата объяснила, что в мировой войне она потеряла мужа, который был тяжело ранен в танковом бою под Суассоном. Он был майор. Уж кто-кто, а она-то знает, что за штука танк. От волнения фрау Беата налила себе еще рюмку, коньяку, выпила ее и налила снова. Затем опять закурила сигару и уселась в кресло.
- А теперь я попрошу вас только об одном, - обратилась она к Фабиану, когда Криста опять появилась в комнате: - Постарайтесь как можно скорее прийти к соглашению. Кланяйтесь моим братьям и передайте, что я прошу поторопиться. Мы намерены в самом ближайшем будущем отправиться в Италию, чтобы провести зиму во Флоренции и в Риме.
Фабиан почувствовал укол в сердце.
- Вы уже опять собираетесь уезжать? - спросил он.
- Да, - отвечала Криста вместо матери с какой-то невеселой улыбкой.
- И как можно скорее! - воскликнула фрау Беата.
- Не будет ли автомобильное путешествие в это время года слишком утомительным? - осведомился Фабиан.
- Утомительным? - Фрау Беата рассмеялась.
- А может быть, нам послать машину вперед, мама?