Все началось с электрогитары "Fender", которую Саше подарил нью-йоркский приятель. Сделаешь в Москве панк-группу, сказал он. А что? Саша и сделал. Не для денег, не для продажи, просто для себя. И все было как обычно: репетиции в тесных студиях заштатных ДК, первые выступления… А потом группе "Угроза жизни" предложили первый ангажемент.
Вы думаете, это книга о навязшей в зубах пошлости шоу-бизнеса? Вы ошибаетесь…
Владимир Козлов
Попс
Над кроватью Джея - портрет Че Гевары, рядом - красно-желто-зеленый флаг растаманов, фотографии Джелло Биафры, Ноама Чомского, Ральфа Нейдера и прочих "левых", про которых я ни разу не слышал, пока не попал в Америку и не поселился в комнате с Джеем.
Джей достает из шкафа банку от кофе, открывает, высыпает на бумажку "траву", сворачивает косяк. "Траву" выращивают его друзья - они снимают большой старый дом рядом с кампусом колледжа.
Джей поджигает косяк зажигалкой. Он затягивается, передает косяк мне.
За окном - зелень деревьев, красная стена соседней общаги и далекие горы. Из колонок звучит "Dead Kennedys", песня "Too Drunk To Fuck" - "Слишком пьян, чтобы трахаться".
Я затягиваюсь, отдаю косяк Джею. Он спрашивает:
- Когда ты летишь домой? Ты говорил уже, вроде, но я забыл…
- Послезавтра.
- А я уеду в понедельник. Останусь на уикенд. На церемонию, конечно, не пойду - я ни мантию, ни шапку не заказывал. Можешь представить меня в шапке и мантии, на этой тупой выпускной церемонии?
- Нет, не могу.
- Это придумано для идиотов, а большинство людей и есть идиоты. Вся жизнь у них расписана заранее. В колледже надо бухать, трахаться, курить "траву", но при этом еще и учиться, чтобы не выгнали. Потом получить диплом, напялить шапку и мантию - пусть полюбуется родня из Айовы, такая же тупая. Потом - найти работу, просиживать штаны, делать карьеру, получать повышения. Скука, короче…
Я киваю. Джей затягивается, отдает мне косяк, продолжает:
- А мы устроим нормальную радикальную "парти" у Дэна: упьемся текилой под правильную музыку. "Dead Kennedys", "Conflict", "Crass". Оставайся и ты, потусуешься…
- Не могу. Билет уже куплен.
- Ладно, забудь. А вообще, домой хочешь? Не надоело здесь за три месяца? Или понравилось?
- Так…
- Говори, что думаешь. Мне не нужна эта жвачка, про то, как здесь все хорошо. Америка - страна идиотов во главе с тупоумным уродом. Надеюсь, что на второй срок его не выберут - хватит сраному ковбою рулить страной. А может, и выберут. Потому что большинство - кретины.
- Наверно.
- Не бойся, скажи мне, что думаешь. Я тебе объяснял свои взгляды сто раз. Надеюсь, когда-нибудь эта система взорвется…
- И что это будет? Революция?
- Может быть, революция. Может быть, все сгниет изнутри. Неважно.
Джей забирает косяк. Меня начинает вставлять.
- Трава ничего. Ты в Москве часто куришь траву?
- Нет, нечасто. Я не то, чтобы очень любитель…
- Да, в России - главное водка… Шучу. Знаю, это - стереотип…
- В общем, да, стереотип… Но это правда.
Джей кидает окурок в окно, глядит на часы.
- Еще только одиннадцать. Поехали в бар?
- Поехали. А кто поведет?
- Я.
- А не боишься водить под кайфом?
- А я разве когда-нибудь не под кайфом?
Джей хохочет, я тоже.
Машину обгоняет джип "Рэнглер", в нем сидят человек десять. Чувак в красной футболке висит на подножке, что-то орет нам. Я его не понимаю. Джей вертит руль, глядя перед собой. Поначалу мне было страшно, а теперь уже все равно.
Бармен льет пиво в бокал Джея. Я отпиваю из своего. В баре - море народу: бородатые мужики в коже и джинсах, студенты в кофтах с эмблемой колледжа, тетки в джинсах-бананах, как в фильмах про восьмидесятые. По телевизору идет без звука американский футбол. Играет музыка кантри.
Мы чокаемся, делаем по глотку. Джей отставляет бокал.
- Алекс, есть для тебя идея.
- Я слушаю…
- Организуй панк-группу в Москве…
- Нафига?
- Ты говорил, что тебе скучно жить, что хотел бы чем-нибудь заниматься…
- Я не умею играть…
- Херня. Научишься. Это не джаз и не классика. Панк-рок может играть каждый. Главное, чтобы было, что сказать людям.
- Думаешь, у меня есть, что сказать?
- Есть, конечно. Хотя бы, "пошли вы на хуй, уроды!"
Мы хохочем.
- Нет, правда. Я не шучу. Поедем завтра в "пон-шоп" и купим тебе гитару. Я ее подарю тебе. Это будет мой вклад в глобальное продвижение панка.
Людей в баре стало поменьше. В углу два старика играют в "дартс". Элис сидит на коленях у Джея, Джун положила мне голову на плечо. Джей говорил, что в прошлом семестре он и Элис вместе учили "Феминизм и политику". Он часто называет себя феминистом.
Джун спрашивает:
- Алекс, ты тоже изучал экономику, как и Джей? И ты тоже марксист?
- Нет, я изучал электронные технологии. Я не знаю, почему меня к нему поселили. Наверное, по ошибке.
- Как это, по ошибке? Специально, чтобы он из тебя сделал марксиста. У него получилось?
- Не знаю. Со стороны виднее.
- Какой еще марксизм? - Элис поворачивается к нам. - Сейчас две тысячи четвертый год. Какой может быть марксизм в две тысячи четвертом году?
- Очень даже нормальный, - говорит Джей. - Выпьем еще по пиву? Сейчас объявят последний заказ.
Я и Джей ждем на улице. Два чувака ссут на стену бара. Мимо проезжают набитые до отказа машины. Из окон высовываются чуваки и девчонки, что-то орут.
- Алекс, ты видел, куда делись бабы?
- Нет, не видел. По-моему, в туалет…
- А, по-моему, они просто нас кинули.
- Нет, давай подождем…
- Нечего ждать. Они давно отвалили. Поехали в "ликер-стор", возьмем еще пива…
Джей держит одной рукой руль, другой - банку "Миллера". Он резко тормозит. Машину заносит, задние колеса съезжают с асфальта.
- Знаешь, что я подумал? Надо поставить нормальную музыку.
Джей допивает пиво, бросает банку в окно, наклоняется к бардачку, упершись мне локтем в живот. Он роется в бардачке. На пол летят чеки, рекламные флаеры, жвачки с налипшим мусором, сломанные сигареты. Джей находит кассету, вставляет в магнитофон, жмет на "play". Играет что-то быстрое и жесткое. Я не разбираю ни слова, но мне наплевать.
- Группа называется "Minor Threat". Они распались лет двадцать назад. Это - старая запись. Как тебе?
- Супер.
- Отлично.
Джей заводит машину.
Я и Джей лежим на полу в нашей комнате, докуриваем косяк. К потолку прилеплен постер "Rock Against Bush" - "Рок против Буша". На нем идиот-президент зажимает уши.
- …Революция случится обязательно, - говорит Джей. - Может быть, даже сначала в России. Потому что у вас это было однажды и потому что у вас сейчас самый дикий, самый ублюдочный капитализм…
Я вырубаюсь.
Дождь. К стеклу прилипают зеленые листья. За Каширкой - деревянные будки строй-рынка и серые коробки домов. По шоссе, одна за другой, едут две фуры "Лиггет-Дукат". С автозаправки выезжает черная "Волга".
Я втыкаю шнур в музыкальный центр, другой конец - в гитару "Fender". Джей выполнил обещание и купил мне ее в "пон-шопе" - комиссионке - за две сотни баксов. Я и не пытался за нее заплатить: у меня оставалось долларов десять.
Настраиваю вторую струну, прижимая ее на пятом ладу. Настраивать научил меня Ант, а заодно показал десяток аккордов. Это было лет пять назад. Я приходил к Анту и бренчал на его гитаре - покрашенной в черной цвет и облепленной картинками. Ант много лет пишет стихи и песни, но никому не показывает и не играет. Он говорит, что все делает для себя, и не хер лезть в душу поэту.
Мы учились с ним в одном классе, потом Ант поступил в иняз, вылетел после сессии, через год поступил в педуниверситет, но и оттуда ушел почти сразу. Сейчас он нигде не работает и не учится, от армии отмазали родители. Знакомые говорили, что Ант "торчит", но правда это или нет, я не знаю. В последний год я с ним виделся редко.
Я смотрю на свое отражение в зеркале "шкафа-купе": чувак бренчит на гитаре, можно подумать, что что-то умеет. Но это всего два аккорда - "е-эм"-"дэ-эм", - остальных я не помню.
Звонок в дверь. Вернулась с работы мама. Я снимаю гитару, прислоняю к дивану, иду открывать.
* * *
Я и Настя сидим в "Баскин-Робинсе" на Белорусской. За соседним столом - семья: мать, отец и ребенок. Ребенку лет пять, щеки вымазаны шоколадным мороженым.
Настя не спеша ест свои три шарика - манго, шоколад и кофе. У меня - апельсин, ананас и йогурт.
- Ты изменился, - говорит Настя. - Но я пока не поняла, в чем конкретно. Позавчера, когда ты только приехал, я ничего особого не заметила. Может, потому что соскучилась… А ты скучал по мне там, на стажировке?
- Да, скучал. Я уже говорил тебе.
- А как тебе американские девушки? Что, ни одна не понравилась?
- Я с ними почти не общался. Там все сами по себе. Американцы тусуются со своими, китайцы - со своими, русские - тоже. Но русских вообще там не любят.
- За что? Из-за глобальной политики?
- Нет, не из-за этого. Мне Джей говорил - сосед по комнате, - что русские больше всех мухлюют, списывают на экзаменах. А там у них это не принято, их с детства учили, что нельзя мухлевать. А потом приезжают всякие русские… Кстати, они зовут русскими всех, кто из бывшего СССР.
- Хочешь попробовать мое мороженое?
- Хочу. - Я всаживаю ложку в подтаявший шоколадный шарик.
- Саш, а зачем тебе это нужно - музыкой заниматься? Тебе это правда интересно?
- Конечно, интересно. Иначе я бы не стал. А что тебя удивляет?
- Не знаю, просто странно как-то. Никогда ни о чем таком не думал, учился хорошо, на стажировку в Штаты попал. А сейчас вдруг - панк-рок. Это же музыка для идиотов, для всяких малолетних хулиганов. Разве нет?
- Не только для них. Для тех, у кого свое мнение, для тех, кто не хочет быть, как все.
- Короче, для лузеров.
- Никакие они не лузеры, а самые нормальные люди.
- Не нормальные, а идиоты. Я двух таких знала - учились со мной до девятого класса. Ходили в кофтах "Пурген", на уроках с учителями ругались - показывали, как им на все наплевать, какие они крутые. Ну и что, в конце концов? Выкинули их после девятого, и пошли они в ПТУ. Где они сейчас - не знаю и знать не хочу.
- Ты по двум каким-то придуркам делаешь вывод обо всех панках. Может, они никакие не панки, а обычные гопники. Ладно, давай сменим тему.
- Давай.
Семья за соседним столом встает и выходит. Я смотрю в окно. Они садятся в сиреневую "тойоту". Машина уезжает.
Настя спрашивает:
- Что на каникулах будешь делать?
- Не знаю еще. Учиться играть на гитаре.
- Да, важное занятие. Но это, знаешь, твое дело. На вкус и цвет товарищей нет, как говорится… И вообще, столько не виделись… Давай, не будем ссориться.
- Давай не будем.
- Ладно, я доедаю - и можем поехать ко мне. Родителей дома не будет: уехали на день рождения к другу семьи. С ночевкой, на дачу. Я тоже могла бы поехать, но, видишь…
* * *
У Жоры - длинные грязные волосы, поредевшие на макушке. Он - в красных спортивных штанах и белой майке "Deep Purple" - сидит на диване с мексиканским "Fender’ом". Я со своим корейским - на табуретке напротив.
- Сколько лет тебе, говоришь? Двадцать два?
- Двадцать один. Двадцать два будет осенью.
- Неважно. Еще не старик. Я тебе, Алекс, скажу одну важную вещь. Ничего, если я буду звать тебя Алекс? Ты не возражаешь? Ну так вот, впереди у тебя десять лет упорных занятий, после чего ты сможешь стать гитаристом. В смысле, профессионалом. А то сейчас любой называет себя музыкантом, даже тот, кто играть не умеет, только на кнопки жмет.
- Мне это не надо. В смысле, профессионалом. Мне нужен минимум, чтобы собрать состав. В панк-роке техника - не главное.
- А что там главное?
- Идеология. Ну, и энергетика тоже.
- Энергетика невозможна без драйва. А драйв - без умения играть.
- Я не говорю, что вообще не надо уметь. Но…
- Ладно, я тебя понял. Не тормози, парень, сникерсни.
Жора улыбается. В верхней челюсти у него не хватает зуба.
- Ладно, приступим, не будем тратить твои денежки на разговоры. Покажу тебе гамму ля-минор. Это - универсальнейшая гамма, сгодится и для панк-рока, и для всего вообще…
Жора льет кипяток в две чашки с растворимым кофе, размешивает чайной ложкой. На одной чашке - сердце и надпись "I Love NYC", на другой - эмблема "BMW".
Мы сидим на маленькой кухне. На стене висят постеры: "Deep Purple", "Led Zeppelin", "Jimi Hendrix Experience".
- Вот скажи ты мне, Алекс, одну важную вещь, - Жора глядит на меня, прищурившись. - Почему ты не остался в Америке?
- В смысле - не остался?
- Ну, просто. Взял бы и остался. У меня знакомый парнишка… Тоже учил его играть. Долго ходил он ко мне - года два или три… Уехал по программе для студентов, работал там в лагере детском - и остался. Нелегально сначала, потом поступил в универ… Сейчас дом с бассейном снимают - вдвоем, он и еще один парень, тоже русский. В пригороде Чикаго. Там все дома с бассейнами, других нет. - Жора причмокивает. - Джип недавно купили. Подержанный, но у нас такой стоил бы знаешь сколько?
- И откуда у него деньги, если он учится?
- Он учится и работает в двух местах. В "Макдоналдсе" менеджер или типа того, и на стройке еще. Зато живет, как человек. Не то, что мы здесь… Я всегда говорил - жить в России нельзя. Здесь выживают, а не живут… Мне уже поздно, старый я. В октябре стукнет полтинник. А то бы тоже уехал с концами. Просто я делать ничего не умею - того, за что денежки платят: по образованию я музыкант, классический гитарист. Закончил музучилище в семьдесят третьем году. Ну так вот… Смотрел я списки, кто нужен в Канаде - творческих профессий нет вообще… Ладно, пошли заниматься, парень. Перерыв кончился.
* * *
Девушка в джинсах и красной майке кладет на столик меню. Миха открывает его, начинает листать. Столики вокруг нас свободны. Негромко играет даб.
- Ну че, для начала по пиву и по сто пятьдесят? - предлагает Миха. Я киваю. - А что на закуску? Острые крылышки? - Я киваю опять. - Ну ладно, ты закажи, а я диски пойду посмотрю, окей? У них иногда кое-что бывает.
Миха встает и идет в соседнюю комнату - там продаются книги и диски.
Миха ставит бокал на ободранный стол, покрашенный в красный цвет, берет свой "Pall Mall", зажигалку, прикуривает.
- Ты, Александр, меня удивляешь. Съездил в Ю-Эс - и как-то кисло. Это ж экспа такая нехилая. Ты че, если бы мне предложили - я бы за радость. И посмотреть, и английский заодно подтянуть… Сейчас это знаешь, как ценится - чтобы инженер, и плюс свободный английский? Ладно, давай за это и выпьем. За Америку. Да?
- Нет, давай лучше за "свободный английский".
Мы чокаемся, выпиваем. Миха берет графинчик, вертит в руках, подзывая официантку. Она подходит с подносом грязных тарелок и вилок.
- Нам, пожалуйста, повторить!
Официантка уходит.
- Не, ты че, я с тебя просто фигею. Америка - это самодостаточно. Президент, конечно, тупой, но нормальные президенты в природе встречаются редко. Зато в Америке лучшая в мире музыка, лучшее в мире кино… А бабки какие там? Попробуй ты здесь заработай, сколько там каждый помоечник получает. А цены, мне говорили, в два раза меньше, чем здесь, а на что-то даже не в два. Это правда?
- Да, правда.
- А в каких ты был городах?
- Только в Нью-Йорке и в Олбани - столице штата Нью-Йорк.
- Ну, про Олбани можешь мне не рассказывать. По названию все понятно - это Твин-Пикс, да?
- Не совсем…
- Ну, все равно. А Нью-Йорк впечатлил?
- В общем, да.
- Ты там затусовался? В клуб какой-нибудь зарулил?
- Нет, я там клубов не знаю. И настроения не было.
- А что ты делал?
- Гулял.
- Сколько дней ты там был?
- Два дня.
- И оба гулял?
- Да, а что тут такого?
- Не, меня б задрало. Я бы лучше по клубам прошелся, по барам…
Официантка ставит на стол графин, показывает на пустую тарелку.
- Можно забрать?
- Да, забирайте. И принесите еще нам порцию крылышек, - говорит Миха.