Слегка пошатываясь, Регина проследовала через зал. На нее смотрели все: друзья и совсем незнакомые люди, посетители, официанты, метрдотель, но она прошла сквозь эти взгляды, будто привидение сквозь стену. В зеркале над раковиной она обнаружила собственное отражение: бледное лицо, напряженные ноздри, комочки пудры на щеках.
- Вот и все, что осталось от Розалинды.
Она склонилась над чашей унитаза, и ее вырвало. Что теперь? - подумала она.
Она спустила воду, промокнула рот и уселась на край унитаза. Пол, вымощенный плиткой, голые стены, - будто это операционная, или монашеская келья, или палата в доме умалишенных. Ей не хотелось возвращаться в зал; те, кто остался там, ничем не могли ей помочь, не смогли даже развлечь сегодня вечером; она скорее останется здесь на всю ночь, на всю жизнь, замурованная в белых стенах, в одиночестве, погребенная, забытая. Она поднялась. Ни на миг она не могла забыть о нем, о том, кто не аплодировал, а лишь пожирал ее взглядом, не имевшим возраста. Это мой шанс, мой единственный шанс.
Взяв в гардеробе пальто, она уже на выходе крикнула им:
- Пойду проветрюсь!
Выйдя из ресторана, она остановила такси:
- Отель "Гавана", улица Сент-Андре-дез-Ар.
Она прикрыла глаза, несколько секунд ей удавалось сохранять внутреннее безмолвие, потом мелькнула усталая мысль: это дурацкая выдумка, я в нее не верю. Она заколебалась. Можно было постучать в перегородку и велеть отвезти ее в "Тысячу и одну ночь". И что потом? Верить или не верить? Что толку в словах? Ей был необходим он.
Регина пересекла обшарпанный дворик и поднялась по лестнице. Она постучала в дверь. Никто не ответил. Она села на холодную ступеньку. Где он сейчас? Что за немеркнущие видения осаждают его? Она сжала голову руками. Надо верить в него, верить, что сотворенная мною Розалинда бессмертна и она пребудет бессмертной в глубине его сердца.
- Регина! - воскликнул он.
- Я ждала вас. Я вас долго ждала. - Она поднялась. - Ведите меня.
- Куда?
- Это не важно. Я хочу провести ночь с вами.
Он открыл дверь своей комнаты:
- Заходите.
Она вошла. Да. Почему бы и не здесь, среди этих потрескавшихся стен… Под его взглядом она была вне времени, вне пространства, обстановка не имела значения.
- Где вы были? - спросила она.
- Бродил в ночи, - ответил он и, дотронувшись до плеча Регины, добавил: - А вы… вы ждали меня! Вы здесь.
Она усмехнулась.
- Вы не аплодировали мне, - сказала она.
- Мне хотелось заплакать, - ответил он. - Может, в другой раз мне это удастся.
- Фоска, ответьте мне. Этой ночью вы не должны мне лгать. Все это правда?
- Разве я вам когда-нибудь лгал? - спросил он.
- Это не мечты, вы уверены в этом?
- Разве я похож на сумасшедшего? - Он опустил руки на плечи Регины. - Дерзните поверить мне. Дерзайте!
- А вы не могли бы предоставить мне доказательство?
- Могу.
Он подошел к раковине, а когда повернулся, Регина увидела, что он держит в руке бритву.
- Не бойтесь, - сказал он.
Она не успела пошевелиться, как из горла Фоски хлынула кровь.
- Фоска! - вскрикнула она.
Он пошатнулся и опустился на кровать; он лежал с закрытыми глазами, из разверстого горла струилась кровь. Рубашка, простыни были залиты кровью, она капала на пол. Вся кровь, что была в его теле, изливалась через глубокую зияющую рану. Схватив полотенце, Регина смочила его в воде и прижала к ране. Ее тело сотрясала дрожь. Она в ужасе всматривалась в лицо, где не было больше ни морщин, ни сияния юности, оно принадлежало трупу: на губах выступила пена, и казалось, что он больше не дышит.
Она позвала:
- Фоска! Фоска!
Он приоткрыл глаза и выдохнул:
- Не бойтесь.
Он нежно отстранил ее руку, снял окровавленное полотенце. Кровь остановилась, края раны сдвинулись. Над воротничком рубашки, окрасившейся в темно-красный цвет, остался лишь длинный розовый зарубцевавшийся шрам.
- Это невозможно, - выдохнула она.
Закрыв лицо руками, она расплакалась.
- Регина! - выдохнул он. - Регина! Вы верите мне?
Она долго лежала неподвижно, прижавшись к этому близкому и таинственному телу, оно жило там, где времени не существовало. Потом она подняла глаза, во взгляде ее слились ужас и надежда.
- Спасите меня, - произнесла она. - Спасите от смерти.
- Ах! - вырвалось у него. - Это вы должны спасти меня!
Фоска обхватил руками лицо Регины; он вглядывался в ее черты столь ненасытно, будто хотел забрать ее душу.
- Спасите меня от ночи и безразличия, - умоляюще произнес он. - Сделайте так, чтобы я любил вас и вы - как те, другие женщины - существовали. Тогда мир обретет форму. Будут слезы, улыбки, ожидание, страх. Я стану живым человеком.
- Вы и есть живой человек, - сказала она, целуя его.
Рука Фоски лежала на лакированном столике. Разглядывая ее, Регина думала: сколько же лет той руке, что ласкала меня? Может, в этот самый миг плоть вдруг начнет внезапно разлагаться под воздействием тления, обнажая белые кости?.. Она подняла голову. Может, прав был Роже? Неужто я схожу с ума? Полуденный свет заливал бар, где люди, у которых не было никакой тайны, удобно устроившись в кожаных креслах, пили аперитив. Это был Париж. Это был двадцатый век. Регина снова всмотрелась в руку. Сильные и тонкие пальцы с удлиненными ногтями. Ногти у него растут, волосы тоже… Взгляд Регины поднялся выше, к шее, гладкой шее, где не осталось никакого шрама. Этому должно быть объяснение, подумала она. Может, он действительно йог и ему ведомы какие-то секреты?.. Она поднесла к губам стакан перье. Казалось, в голове словно какой-то затор, губы сделались ватными. Необходимо принять холодный душ, отдохнуть. Тогда все прояснится.
- Я вернусь, - сказала она.
- А, конечно, - откликнулся Фоска и сердито добавил: - После дня - ночь, после ночи - день. Исключений не бывает.
Повисло молчание. Она взяла сумку, он не реагировал; она взяла перчатки, он по-прежнему хранил молчание. Она наконец спросила:
- Когда мы увидимся?
- А мы увидимся?..
Он глядел с отсутствующим видом на отливавшие серебром волосы молодой женщины. У нее вдруг мелькнула мысль: он в любую минуту может исчезнуть, ей показалось, что она падает с огромной высоты в пропасть сквозь толщу облаков; коснувшись дна бездны, она вновь станет былинкой, которая с приходом зимы окончательно иссохнет.
- Вы не покинете меня? - с тревогой в голосе спросила она.
- Я? Но ведь уходите вы…
- Я вернусь, - пообещала она, - не сердитесь. Нужно успокоить Роже и Анни, они, должно быть, тревожатся. - Она накрыла рукой ладонь Фоски. - Мне бы хотелось остаться.
- Оставайтесь.
Она бросила перчатки на столик и поставила сумку. Ей было необходимо чувствовать его взгляд. "Дерзните поверить мне… Дерзайте!" Верить? Он не выглядел ни шарлатаном, ни психически больным.
- Отчего вы так смотрите на меня? - спросил он. - Я что, навожу на вас страх?
- Нет.
- Разве я выгляжу иначе, чем другие?
Она поколебалась:
- Теперь нет.
- Регина! - В голосе Фоски звучала мольба. - Как вам кажется, вы могли бы полюбить меня?
- Дайте мне немного времени. - Она молча разглядывала его. - Я почти ничего о вас не знаю. Расскажите мне о себе.
- Это неинтересно.
- Интересно. Вы любили многих женщин? - вдруг спросила она.
- Всего несколько.
- Какими они были?
- Регина, оставим прошлое, - отрезал он. - Если я хочу стать человеком среди людей, мне надо забыть прошлое. Жизнь моя начинается здесь и сейчас, рядом с вами.
- Да, вы правы, - сказала она.
Молодая женщина с отливавшими серебром волосами проследовала к выходу из бара, за ней шел солидный господин; они направлялись обедать. Во внешнем мире повседневная жизнь покорно следовала естественным законам. Что я здесь делаю?.. - подумала Регина. Она не находила что сказать Фоске. Тот, подперев подбородок рукой, упорно о чем-то размышлял.
- Нужно, чтобы вы придумали для меня какую-нибудь работу, - сказал он.
- Какую-нибудь работу?
- Ну да. У всех нормальных мужчин есть какое-то занятие.
- А что вас интересует?
- Вы не понимаете, - сказал он, - нужно, чтобы вы сказали мне, что интересует вас и чем я могу вам помочь.
- Вы не в силах мне помочь, - сказала она, - вы ведь не можете сыграть вместо меня мои роли.
- В самом деле… - Он опять задумался. - Значит, мне нужно освоить какое-нибудь ремесло.
- Хорошая мысль, - сказала Регина. - А что вы умеете делать?
- Полезного? Немного, - с улыбкой произнес он.
- Есть у вас деньги?
- Почти совсем не осталось.
- И вы никогда не работали?
- Я помогал красить дома.
- От этого мало проку, - заметила Регина.
- О, да мне самому много и не нужно! - Он добавил с разочарованным видом: - Мне бы хотелось сделать что-нибудь для вас.
Она дотронулась до его руки:
- Оставайтесь рядом со мной, Фоска, смотрите мои спектакли, не упускайте ничего.
Он улыбнулся:
- Ну это легко. Память у меня хорошая. - Лицо его вдруг помрачнело. - Только слишком долгая.
Регина нервно стиснула его руку. Он говорил, она отвечала, как если бы все действительно было правдой: если это правда, значит, меня любит человек, наделенный бессмертием. Она окинула взглядом бар: обычный мир, обычные люди, никакой тайны. Но ведь она всегда знала, что она другая. Ей казались чужими все, кто ее окружал, казалось, что ей предназначена иная судьба, чем им. С детства лицо ее было отмечено особым знаком. Она посмотрела на Фоску. Это он, подумала она. Это моя судьба. Из глубины веков он явился ко мне и унесет меня в своей памяти в даль времен. Сердце ее учащенно билось. Правда ли это? Она посмотрела на руку Фоски, на его шею, лицо. Потом гневно одернула себя: "Разве я такая, как они? Разве мне нужны неопровержимые доказательства?! Он сказал: "Дерзните! Дерзайте!"" Ей хотелось дерзнуть. Даже если это окажется иллюзией, бредом, то в этом сумасшествии больше величия, чем во всей их мудрости.
Она улыбнулась Фоске.
- Знаете, чем вам следует заняться? Вам нужно писать воспоминания. Это была бы необычная книга.
- На свете вполне достаточно книг, - заметил он.
- Но эта была бы совсем другой.
- Они все разные.
Она наклонилась к нему:
- Разве вам никогда не хотелось писать?
На его лице появилась улыбка.
- Я писал в сумасшедшем доме. Писал целых двадцать лет.
- Так покажите мне.
- Я все порвал.
- Почему? Ведь это, наверное, было превосходно.
Он рассмеялся:
- Я писал целых двадцать лет. И однажды обнаружил, что это одна и та же книга.
- Но ведь теперь вы совсем другой человек, - заметила она. - Нужно начать новую вещь.
- Другой человек?
- Человек, который любит меня и живет в этом веке. Попробуйте снова начать писать.
Он взглянул на нее, и лицо его просветлело.
- Раз вы этого хотите, я так и поступлю! - пылко воскликнул он.
Он смотрел на нее, а она думала: он любит меня. Меня любит тот, кто бессмертен. Она улыбнулась, хотя ей вовсе не хотелось улыбаться. Ей было страшно. Она огляделась вокруг. Теперь ей незачем было ждать помощи от окружающих; она входила в странную вселенную, где, кроме ее и этого незнакомца, никого не было. Она подумала: что же теперь будет?
- Уже пора, - сказала Регина.
- Что - пора?
- Пора идти.
В окошко гримерной было видно, как падают в свете фонаря снежные хлопья. Угадывались заштрихованные белым тротуары, тишина. На кресле было разложено платье Розалинды.
- Представим, что время остановилось, - сказал Фоска.
- Там, внизу, оно течет.
Он встал. В который раз она подивилась его росту и телосложению: человек из другого века.
- Зачем вам спускаться туда? - сказал он.
- Так нужно.
- Нужно кому?
- Так нужно для моей карьеры. Актрису должны видеть многие, ей следует появляться всюду, иначе ее быстро похоронят. - Она усмехнулась. - Мне хочется прославиться. Разве вы не будете мною гордиться, когда я стану знаменитой?
- Вы и так мне нравитесь, - произнес он глуховатым голосом. Он привлек ее к себе и принялся целовать долго, неотрывно. - Как вы прекрасны нынче! - выдохнул он.
Он глядел на нее, и под его взглядом ей становилось жарко; ей была непереносима мысль, что ему придется оторвать от нее взгляд, что этот великий миг ее жизни угаснет в безразличии и забвении. Поколебавшись, она предложила:
- Если хотите, можете пойти со мной туда.
- Вы прекрасно знаете, что хочу.
В гостиной Флоранс толпился народ. Регина секунду помедлила на пороге: каждый раз она ощущала укол в сердце. Каждая из находившихся здесь женщин ставила себя выше всех остальных, и для каждой нашелся по крайней мере один мужчина, который предпочел именно ее всем прочим. Где же набраться дерзости, чтобы утверждать: только у меня есть основания для превосходства. Она повернулась к Фоске:
- Здесь много хорошеньких женщин.
- Да.
- Ах, так вы заметили!
- Прикованный взглядом к вам, я научился видеть.
- Скажите, кто из них красивее всех?
- С какой точки зрения? - спросил он.
- Странный вопрос.
- Чтобы кого-то предпочесть, нужна определенная точка зрения.
- А у вас ее нет?
Он слегка замешкался, потом лицо его озарилось улыбкой.
- Да. Я - человек, который любит вас.
- И что же?
- В таком случае вы краше всех. Кто может походить на вас больше, чем вы сами?
Она бросила на него недоверчивый взгляд:
- Вы действительно думаете, что я самая красивая?
- Существуете только вы! - пылко заверил он.
Она направилась к Флоранс. Обычно она с трудом переносила, когда та, другая, приглашала ее в свой дом, в свою жизнь, но сейчас следом за ней шел Фоска, неловкий, робеющий Фоска со своим бессмертным сердцем, Фоска, для которого существовала лишь она. Она улыбнулась Флоранс:
- Я позволила себе привести к вам друга.
- Добро пожаловать.
Она обошла гостиную, здороваясь с приглашенными. Друзьям Флоранс она не слишком нравилась, за их улыбками таилась враждебность. Но сегодня вечером их мнение ее не задевало. "Они скоро умрут, и их мысли вместе с ними. Мошкара". Она чувствовала себя неуязвимой.
- Ты что, собираешься повсюду таскать его за собой? - спросил Роже.
Похоже, он был очень недоволен.
- Ему не хотелось расставаться со мной, - с безразличным видом сказала она. - Она взяла у Санье вазу с фруктами. - Сегодня вечером Флоранс просто очаровательна.
- Да, - ответил он.
Санье и Флоранс в конце концов помирились, и Санье казался еще более влюбленным. Регина смотрела, как они танцуют - щека к щеке. Их улыбки светились любовью, но это была всего лишь обычная смертная любовь.
- Нам нужно серьезно поговорить, - сказал Роже.
- Когда захочешь.
Она была свободна и легка; в горле исчез привкус горечи. Она была высоким дубом, что верхушкой касается неба, вокруг нее колыхались степные травы.
- Хочу попросить вас об одолжении, - сказал Санье.
- Просите.
- Вы не согласитесь прочесть нам стихи?
- Ты же знаешь, что она всегда отказывается, - сказала Флоранс.
Регина окинула взглядом гостиную. Фоска прислонился к стене, свесив руки, он не сводил с нее глаз. Она поднялась.
- Если вы просите, - сказала она. - Я прочту "Жалобы прекрасной Шлемницы".
Она вышла в центр зала, все стихло.
- Фоска, - прошептала она, - слушайте внимательно. Я буду читать для вас.
Он кивнул. Его глаза жадно вглядывались в нее, глаза, видевшие столько прославленных красавиц, столько талантливых женщин. Для него эти разрозненные судьбы составляли единую историю, и Регина становилась частью этой истории. Она могла помериться силами с соперницами, ушедшими в прошлое, и с теми, кто еще не родился. Я восторжествую над ними, и я выиграю поединок и с прошлым, и с будущим. Губы ее шевелились, и каждая модуляция голоса летела сквозь века…
- Регина, давай уйдем, - предложил Роже, когда она под аплодисменты вернулась на место и села.
- Я не устала, - ответила она.
- А я устал. Прошу, пожалуйста.
Умоляющая и в то же время повелительная интонация вызвала раздражение у Регины.
- Ладно, - сухо бросила она, - пойдем.
Молча они шли по улице. Она думала об оставшемся в гостиной Фоске, на которого смотрели другие женщины. Она перестала существовать для него и для вечности, мир сделался пуст, как погремушка. Она подумала: надо, чтобы он был все время рядом.
- Прости меня, - начал Роже, когда они вошли в студию, - мне нужно было с тобой поговорить.
В камине разгорались угольные брикеты. Занавески были задернуты. Лампочки, затененные пергаментным абажуром, бросали янтарные отсветы на африканские маски и безделушки. Казалось, что все вокруг ждет лишь взгляда, чтобы сделаться вполне реальным.
- Говори, - сказала она.
- Когда это кончится? - спросил Роже.
- Что?
- История с этим психом.
- Это не кончится.
- Что ты имеешь в виду?
Взглянув на него, она напомнила себе: "Это Роже, мы любим друг друга, и я не хочу причинять ему страдания". Но эти мысли показались ей воспоминанием о другом мире.
- Он нужен мне.
Роже сел рядом с ней и произнес внушительным тоном:
- Ты разыгрываешь комедию. Ты ведь отдаешь себе отчет, что это больной человек?
- Ты не видел его рассеченное горло, - возразила Регина.
Роже пожал плечами:
- Но если даже он бессмертен?!
- Через десять тысяч лет кто-то еще вспомнит обо мне.
- Он забудет тебя.
- Он сказал, что память у него абсолютная, - бросила Регина.
- Так ты останешься там, в его воспоминаниях, как пришпиленная бабочка в коллекции?
- Хочу, чтобы он любил меня так, как никогда никого не любил и не полюбит впредь.
- Поверь мне, - сказал Роже, - гораздо лучше быть любимой простым смертным, который любит только тебя. - Голос его дрогнул. - Ты одна в моем сердце. Почему же тебе мало моей любви?
Она посмотрела ему в глаза и там, в глубине, увидела крохотное собственное отражение с меховой шапочкой на светлых волосах: ничего, кроме моего зеркального отражения.
- Мне всего мало, - сказала она.
- Но ведь ты не любишь этого человека! - возразил Роже.