Этим, видимо, и объясняется желание Фолкнера сделать третью часть трилогии не только продолжением первых двух частей, а как бы самостоятельным романом. В "Особняке" Фолкнер заново пересказывает многие важные эпизоды, описанные им раньше в "Деревушке" и "Городе", возвращаясь к первоистокам, вновь исследует побудительные мотивы действий своих героев. Но делается это уже на ином уровне, с высоты приобретенного писателем жизненного и художнического опыта. Таким образом, читатель, даже незнакомый с первыми двумя романами трилогии, узнает об основных, узловых моментах карьеры Флема Сноупса, его карабканья вверх по лестнице жизненного успеха.
Сын бедного арендатора, чужак во Французовой Балке, Флем Сноупс начинает с того, что шантажирует сына местного богача Билла Уорнера Джоди. Флем использует страх Джоди перед темной репутацией отца Флема. Перепуганные Уорнеры берут Флема приказчиком в свою лавку, и здесь этот хищник разворачивается в полную силу. Он прибирает к рукам лавку, он дает деньги в рост, обманывает, обкрадывает нищих жителей Французовой Балки. Один из родственников Флема, тоже личность довольно грязная, Монтгомери Уорд Сноупс, отзывается о нем следующим образом: "Говорят, когда он поступил приказчиком к Уорнеру, он жевал табак. А потом дознался про деньги. Нет, он про них и раньше слышал, ему они даже попадались изредка. Но тут он в первый раз дознался, что деньги могут прибывать с каждым днем и сразу их не съешь, хоть бы ты жрал двойные порции жареной свинины с белой подливкой. И понял он не только это: оказывается, деньги - штука прочная, крепче кости и тяжелее камня, и если зажать их в кулак, то уж больше, чем ты сам захочешь отдать, у тебя никакой силой не вырвешь, и тут он понял, что не может себе позволить каждую неделю сжевывать целых десять центов".
В этой характеристике заложено, по существу, зерно всего образа Флема Сноупса. Этот характер у Фолкнера с самого начала приобретает зловещие, пугающие черты, становится символом зла. Но ведь Флем не делает ничего такого, чего не делал бы, например, Билл Уорнер, тоже хищник и ростовщик, почему же именно Флем предстает столь страшной силой, столь неотвратимой опасностью для людей, среди которых он живет? Отличие Флема Сноупса от Билла Уорнера, его вообще обособленность от всех людей в том, что Флем лишен человеческих слабостей, для него не существует моральных соображений, у него нет других страстей, которые могут отвлечь его от делания денег. Его не интересуют женщины - он импотент. Вместо сердца у него знак доллара, его единственная цель - копить деньги, а окружающие его люди - рабы своих страстей - оказываются жертвами Флема, ибо он не разделяет их эмоций, а только использует их для своей выгоды.
Фолкнер готов понять и быть снисходительным - и роман "Особняк" тому свидетельство - к преступлению, совершенному во имя большой страсти, но самое страшное в его глазах, непростительное преступление - это отсутствие человечности, простых человеческих качеств: способности любить, ненавидеть, сострадать. В этом преступлении повинен Флем Сноупс, и за это судит его Фолкнер.
Антитезой Флему в "Деревушке" выступает Юла Уорнер, женщина, созданная для любви, вызывающая желание у всех мужчин, как пишет Фолкнер, от девяти до девяноста лет. И по иронии судьбы она достается единственному мужчине, неспособному любить. Эта ситуация возвышается до символа. Как предсказывает школьный учитель Лэбоув, влюбленный в девочку Юлу, эта Венера будет принадлежать колченогому Вулкану, "который не обладает ею, а только владеет единственно благодаря силе, той силе, что дает мертвая власть денег, богатства, безделушек, всякой мишуры, как мог бы он владеть не картиной, не статуей, а, к примеру, полем. Лэбоув видел это поле: прекрасная земля, тучная, плодоносная, унавоженная, бессмертная и глухая к речам того, кто заявляет на нее свои права, беспамятная и высасывающая вдесятеро больше живого семени, нежели ее хозяин способен накопить и низвергнуть за всю свою жизнь, воздающая сторицей и рождающая урожай, в тысячу раз больший, чем смеет надеяться собрать и сохранить владелец".
Так и случилось. Когда стало известно, что Юла беременна от Хоука Маккэрона, поспешившего тут же скрыться из Французовой Балки, ее выдали замуж за Флема Сноупса, для которого женитьба только деловая сделка, приносящая ему деньги и сулящая немалые выгоды в дальнейшем. Вместе с красавицей женой и ее дочкой Линдой Флем Сноупс перебирается в Джефферсон. Как вспоминает странствующий торговец швейными машинами, наблюдатель жизни и деревенский философ Рэтлиф, "это было тогда, когда Флем уже общипал дотла и дядю Билла Уорнера, и всю Французову Балку и должен был искать новое пастбище".
Это новое пастбище оказалось достаточно тучным. Говоря словами уже упоминавшегося Монтгомери Уорда Сноупса, "потом он переехал в Джефферсон и тут увидел настоящие деньги. Понимаете - много, сразу, и еще увидел, что нет предела, сколько денег можно заграбастать и не выпускать из рук… Тут-то он и сообразил, что даже один цент в неделю сжевывать нельзя. Когда у него ничего не было, он мог себе позволить жевать табак, когда у него денег было мало, он мог позволить себе жевать резину; но когда он сообразил, до чего можно разбогатеть, если только раньше не помрешь, он себе позволял жевать одну лишь пустоту".
Используя связь своей жены Юлы с мэром Джефферсона и президентом местного банка Манфредом де Спейном, Флем с упорством клопа ползет к своей цели. В конце концов интриги Флема завершаются тем, что Юла ради сохранения доброго имени своей дочери Линды кончает самоубийством, де Спейн уезжает из города, а Флем становится президентом банка и владельцем старинного особняка де Спейна. Тем самым он приобрел все, о чем мог мечтать, - богатство, возможность его приумножать, респектабельность, положение в обществе.
Так Флем Сноупс вырастает в фигуру, олицетворяющую современное буржуазное американское общество, с его безудержной жаждой наживы, с бездумной жестокостью, общество, которое дегуманизирует человека, лишает его простых и естественных человеческих эмоций.
Однако возмездие Флему Сноупсу зреет рядом с ним. Это грядущее возмездие предстает в облике двух людей - его родственника Минка Сноупса и дочери жены Флема, считающейся и дочерью Флема, Линды.
Фолкнер утверждал, что писатель "пишет историю человека в условиях его среды, и я согласен, - говорил он, - что каждое произведение искусства, каждая книга отражает социальную основу этой среды". Он считал, что в правдивой литературе социальная основа всегда будет присутствовать: "Это отражение или эти предпосылки просто составляют историю, рассказанную в рамках данной среды".
В романе "Особняк" - наиболее зрелом из всех романов Фолкнера - социальные предпосылки всей истории выявлены особенно четко. И это относится прежде всего к образам Минка Сноупса и Линды Сноупс.
Минк убийца, он хладнокровно и обдуманно застрелил богача Джека Хьюстона. Но если в предшествующих вариантах этой истории (в рассказе "Собака" и в романе "Деревушка", где фигурировал этот сюжет) Фолкнера интересовала главным образом цепь событий, фабула, то в "Особняке" писатель с пристальным вниманием к сложнейшим душевным движениям исследовал причины, побудительные мотивы этого убийства. Претерпел значительные изменения и обрел социальную значимость и сам образ Минка Сноупса.
Минк Сноупс один из бесчисленного племени обездоленных, измордованных жизнью фермеров-арендаторов, обреченных на вечную обесчеловечивающую нищету. Сколько бы ни трудился Минк Сноупс, все равно его труд будет делать кого-то богаче, а сам он и его дети никогда не выберутся из этой трясины бедности.
Гнев Минка направлен не против богача Хьюстона, а против условий жизни, в которые судьба поставила Минка.
Минк способен все вынести и вытерпеть, но в душе своей он ведет счет с силами, с которыми он вынужден бороться изо дня в день. "Минк просто считал, что Они - Он - Оно, как бы их там ни называть, должны быть воплощением основной естественной справедливости и равенства в человеческой жизни… Не могут же Они - Он - Оно, зовите как угодно, вечно мотать и мытарить человека и не позволить ему в какой-то день, в какой-то миг самому дать сдачи, по справедливости, по праву".
Минк честно отрабатывает свой долг Хьюстону, но, когда выясняется, что он должен ему сверх того еще доллар, чаша его терпения переполняется, принять это новое оскорбление для него значит унизить свое человеческое достоинство. Таким образом, убийство Хьюстона Минком оказывается не местью за мелкие издевательства, а актом справедливости, актом самоутверждения Минка как личности.
За долгие годы, проведенные Минком в каторжной тюрьме, его ненависть к богатому родственнику Флему Сноупсу, который не только не помог ему, но и спровоцировал попытку побега Минка из тюрьмы, чтобы запрятать его там еще на много лет, постепенно утрачивает личный характер и обретает социальный смысл. Читатель начинает понимать и эту ненависть, и твердую решимость Минка отомстить Флему Сноупсу.
Если для образа Минка Сноупса характерно отсутствие временных связей, - Минк сидит в тюрьме, и события внешнего мира проходят мимо него, - то благодаря Линде Сноупс в замкнутый мирок Джефферсона врываются ветры мировой истории. И это примечательно для творческой эволюции Фолкнера. До сих пор во всех книгах йокнапатофской саги, как и в двух первых романах трилогии о Сноупсах, мир героев Фолкнера был ограничен, изолирован от внешнего мира. В романе же "Особняк" жизнь героев оказывается связанной с важнейшими политическими событиями и веяниями века - в романе отражается гражданская война в Испании, вторая мировая война, политическая ситуация в Соединенных Штатах в период холодной войны и маккартизма. И эта связь с внешним миром устанавливается в романе главным образом через Линду.
Это один из самых привлекательных женских образов во всем творчестве Фолкнера. Если образ Юлы, матери Линды, приобретал звучание почти символическое, то Линда образ реалистический, разносторонний и многоплановый.
Линда несет собой возмездие Флему Сноупсу и угрозу миру наживы, который он олицетворяет. В ее формировании как личности решающую роль играет адвокат Гэвин Стивенс, идеалист и либерал, безответно влюбленный в ее мать. Стивенс стремится спасти душу Линды "от того, что он окрестил "сноупсизмом", - от этой упорной и злой силы". Он добивается того, что Линда кончает университет в близлежащем Оксфорде, а после смерти матери уезжает в Нью-Йорк, где выходит замуж за скульптора коммуниста Бартона Коля, сама вступает в коммунистическую партию и через несколько лет уезжает с ним в Испанию сражаться там против фашизма. Так в роман входит тема борьбы с фашизмом и, что еще более примечательно, тема коммунизма.
Примечательно это потому, что Фолкнер, всю жизнь скептически относившийся к политике вообще и к коммунизму в частности, в "Особняке" пишет о коммунистах с уважением и нескрываемой симпатией. Гэвин, например, говорит о Линде: "В одном, по крайней мере, она походила на мать - ей тоже было необходимо, непременно нужно найти в жизни что-то очень крепкое, очень надежное (в данном случае, в ее случае, не просто сильного человека, потому что Коль был достаточно сильный, но все же и он, как выяснилось, состоял из плоти и из крови и потому оказался недолговечным), чтобы отдать все, что у нее было… коммунистическая партия, уже доказавшая, что для пуль она неуязвима, а следовательно, бессмертна, заменила ей Бартона и никогда не подведет". Фолкнер отдал должное в "Особняке" высоким идеалам коммунизма, рассказывая, в частности, о разговорах Линды с двумя коммунистами финнами-эмигрантами: "И беседуют они о надежде, о светлом будущем, о мечте: навеки освободить человека от трагедии его жизни, навсегда избавить его от болезней, от голода и несправедливости, создать человеческие условия существования".
Фолкнер не побоялся в те мрачные годы маккартизма, когда писался роман, вложить в уста молодому герою Чику, племяннику Гэвина Стивенса, саркастическую характеристику противников коммунизма, раскрыв их хищническую, стяжательскую сущность: "Все жители Джефферсона, начиная от разносчиков жареных орехов и кукурузы, ставивших свои лотки на углу по субботам, и хозяев захудалых, дешевых лавчонок и кончая владельцами огромных универмагов, автомобильных гаражей и заправочных станций, все были против тех, кого теперь называли коммунистами… против всех и каждого, кто подвергал хотя бы малейшему сомнению наше природное джефферсоновское право покупать, доставать, раздобывать, выращивать или отыскивать что-нибудь как можно дешевле, пуская при этом в ход любое мошенничество, уговоры, угрозы или насилие, а потом продавать все это как можно дороже, пользуясь нуждой, невежеством или робостью покупателя".
Фолкнер видел и не обошел молчанием фашистские тенденции в самих Соединенных Штатах. Когда Стивенс и Рэтлиф говорят об угрозе войны со стороны Гитлера и Муссолини, Стивенс с горечью добавляет: "Не говоря уже о тех, что сидят у нас тут дома: всякие организации с пышными названиями, которые во имя божье объединяются против нечистых в моральном и политическом отношении, против всех, у кого не тот цвет кожи, не та религия, не та раса: Ку-клукс-клан, "Серебряные рубашки"… я уж молчу про нашего собственного дражайшего сенатора Кларенса Эгглстоуна Сноупса, тут, у нас, в Йокнапатофском округе".
Фигура сенатора Кларенса Сноупса, появлявшаяся и раньше в романах йокнапатофской саги, в "Особняке" раскрывается наиболее полно, вбирая в себя все омерзительные черты американской политической кухни. Сенатор Кларенс Сноупс предстает перед читателем как продажный политикан, демагог, к тому же еще и развратник, шантажист и просто мелкий жулик. И этот человек метит - и не без оснований - в конгресс США: "Гремел его голос, полный расовой, экономической и религиозной нетерпимости (раньше самым сильным пунктом в его политическом кредо было нападение на богачей, теперь громче всего звучал страх перед организованными рабочими массами)".
Все эти социальные и политические мотивы, вошедшие в роман "Особняк" вместе с образом Линды, весьма важны для понимания политических позиций Фолкнера, которые не раз искажались американской критикой.
Линда по-своему образ тоже трагический. Если история Минка Сноупса - это история всепоглощающей ненависти, то история Линды Сноупс воплощает идею неумирающей любви. Ее любовь к Бартону Колю, погибшему в Испании, будет гореть в ней, пока живет сама Линда, это ее судьба, ее крест и ее счастье. Для Гэвина Стивенса, идеалиста и мечтателя, Линда становится образом вечной любви и верности. Гэвин говорит себе: "Да, ты слышал про любовь, про утрату, а может быть, и любовь, и утрату, и горе, но никогда не встречал все пять вместе, вернее, четыре, потому что верность и стойкость, про которые я думаю, неотделимы". Гэвин глядел в глаза Линды и понимал, "откуда, сквозь что она на меня глядела: сквозь неизмеримую глубину потери, сквозь неутолимую тоску, сквозь верность и постоянство".
Три человеческие судьбы - Флема Сноупса, Минка Сноупса и Линды - в конце романа сходятся в одной точке. Линда узнает про Минка и добивается его досрочного освобождения из тюрьмы, прекрасно понимая, что первое, что сделает Минк, оказавшись на свободе, это попытается убить Флема, человека, считающегося ее отцом. А когда это действительно происходит, она хладнокровно помогает убийце скрыться. И Гэвин Стивенс, прокурор округа, страж правосудия и поборник законности, понимает, что Линда, по существу, является соучастницей убийства, но он также сознает, что жизнь сложнее законов, придуманных людьми, и есть справедливость, которая выше закона.
Последние страницы романа пронизаны щемящим чувством сострадания к людям, которые являются жертвами жизненных обстоятельств и, в свою очередь, причиняют страдания другим. Рэтлиф подводит черту под всей этой историей, говоря о людях: "Несчастные сукины сыны", а Гэвин Стивенс вторит ему: "Несчастные сукины дети, сколько они причиняют людям горя и тоски, сколько от них видят и тоски и горя".
Эта боль за человечество, за страдания и беды, выпадающие на долю людей, за несправедливость и зло, обрушивающиеся на них, составляют главный пафос всего творчества Фолкнера. Не случайно Фолкнер в многочисленных интервью и выступлениях перед студенческими аудиториями среди своих любимых писателей, которых он регулярно перечитывал, обычно называл таких великих гуманистов, как Достоевский, Лев Толстой, Бальзак, Диккенс. Особенно примечателен его интерес к Достоевскому. Выступая в 1907 году в Виргинском университете, Фолкнер говорил о Достоевском: "Он не только очень во многом повлиял на меня, но я испытываю наслаждение, перечитывая его, и я это делаю ежегодно. По своему мастерству, по глубине проникновения во внутренний мир человека, по силе сострадания он был одним из тех, с кем каждый писатель хотел бы сравняться".
В этом высказывании надо выделить слова о "силе сострадания", ибо в них для Фолкнера, как и для Достоевского, основа нравственной позиции писателя. В своей речи при вручении ему Нобелевской премии в 1950 году Фолкнер призывал писателей "изгнать из своей мастерской все, кроме правды сердца, кроме старых, вечных истин - чести и любви, гордости и жалости, сострадания и самопожертвования, без которых любое произведение - однодневка, обреченная на скорую гибель".
Фолкнера часто обвиняли в том, что он в своих произведениях выворачивает наружу, выставляет напоказ самые низменные, самые темные стороны человеческой натуры. И в этом усматривали его связь с модернизмом. Но модернизм в сути своей антигуманен, писатели-модернисты обычно стремятся принизить человека, показать его ничтожество, а Фолкнер никогда не изображал жестокость ради жестокости, никогда не смаковал низменное в человеке.
Характерно, что сам Фолкнер деликатно, но твердо отвергал свою причастность к модернизму, в частности, к таким его пророкам, как Джойс и Пруст. Выступая в японском университете Нагано, он говорил, ссылаясь на беседу, которая была накануне, когда он вспоминал Толстого, Достоевского, Бальзака, Диккенса: "Имена, которые я вчера упоминал, это имена тех, кто, на мой взгляд, повлияли на меня. Когда я читал Джойса и Пруста, возможно, что моя карьера как писателя уже определилась и поэтому они не могли повлиять на меня, разве только в смысле профессиональных приемов".
Что же касается изображения жестокости, то Фолкнер говорил в одном из своих интервью: "Когда я в своих произведениях пишу о вырождении, о насилии, то я никогда не делаю этого ради вырождения и насилия. Я использую их как инструмент, с помощью которого я стараюсь показать, с чем человек должен сражаться, и особые обстоятельства, при которых он задавлен вырождением и насилием, когда он ненавидит насилие, в котором участвует, когда он сопротивляется насилию, когда он верит во что-то, вроде чести, гордости, сострадания, даже в вырождении. Писать о вырождении и насилии только ради вырождения и насилия - это утрата честности".
Фолкнер видел задачу писателя в том, чтобы возвысить человека, помочь ему стать чище и лучше. "Если писатель призван что-то совершить, - говорил он, - так это сделать мир чуть лучше, чем он его застал, сделать то, что в его силах, доступным ему способом, чтобы не было такого зла, как война, несправедливость, - вот в чем его работа. И делать это нужно, не описывая всякие приятные вещи, - писатель должен показать человеку его низменные черты, зло, которое человек способен совершить, в то же время ненавидя себя за это зло, которое человек должен преодолеть, вынести и выдержать; чтобы человек всегда верил в то, что он может быть лучше, чем он, вероятно, будет".