Марк Твен (англ. Mark Twain , настоящее имя Сэмюэл Лэнгхорн Клеменс (англ. Samuel Langhorne Clemens ); 30 ноября 1835, посёлок Флорида (штат Миссури) -21 апреля 1910, Реддинг (штат Коннектикут); похоронен в Элмайре (штат Нью-Йорк) - американский писатель, журналист и общественный деятель. Его творчество охватывает множество жанров - юмор, сатира, философская фантастика, публицистика и др., и во всех этих жанрах он неизменно занимает позицию гуманиста и демократа.
Уильям Фолкнер писал, что Марк Твен был "первым по-настоящему американским писателем, и все мы с тех пор - его наследники", а Эрнест Хемингуэй писал, что вся современная американская литература вышла из одной книги Марка Твена, которая называется "Приключения Гекльберри Финна". Из русских писателей о Марке Твене особенно тепло отзывались Максим Горький и Александр Куприн.
Содержание:
УВЕДОМЛЕНИЕ 1
РАЗЪЯСНЕНИЕ 1
Глава I - Я узнаю про Моисея в камышах 1
Глава II - Страшная клятва нашей шайки 2
Глава III - Мы садимся в "секрет" и нападаем на А-рабов 3
Глава IV - Пророчество волосяного шара 4
Глава V - Папаша начинает новую жизнь 5
Глава VI - Папаша сражается с Ангелом Смерти 6
Глава VII - Как я надул папашу и смылся 7
Глава VIII - Как я пожалел Джима, сбежавшего от мисс Ватсон 9
Глава IX - Мертвый дом 11
Глава X - К чему приводит баловство со змеиной кожей 12
Глава XI - За нами вот-вот придут! 13
Глава XII - "От добра добра не ищут" 14
Глава XIII - Добыча с "Вальтера Скотта" достается порядочным людям 16
Глава XIV - Так ли уж мудр был царь Соломон? 17
Глава XV - Как я одурачил бедного старого Джима 18
Глава XVI - Змеиная кожа продолжает делать свое черное дело 19
Глава XVII - Я попадаю к Гранджерфордам 21
Глава XVIII - Почему Гарни пришлось скакать за шляпой 23
Глава XIX - На плот вступают герцог и дофин 26
Глава XX - Что учинили наши аристократы в Парквилле 28
Глава XXI - Как улаживались разногласия в штате Арканзас 30
Глава XXII - Почему сорвалось линчевание 32
Глава XXIII - Королевское непотребство 33
Глава XXIV - Король подается в священники 35
Глава XXV - Сплошные сопли и темное вранье 36
Глава XXVI - Я краду добычу короля 37
Глава XXVII - Золото возвращается к покойному Питеру 39
Глава XXVIII - Надувательство не окупается 41
Глава XXIX - Я удираю во время грозы 43
Глава XXX - Как золото воров спасло 45
Глава XXXI - Молиться надо без вранья 45
Глава XXXII - Меня переименовывают 47
Глава XXXIII - Горестный конец аристократов 49
Глава XXXIV - Мы подбадриваем Джима 50
Глава XXXV - Мы строим зловещие планы 51
Глава XXXVI - Что мы предпринимали для освобождения Джима 53
Глава XXXVII - Джим получает ведьмин пирог 54
Глава XXXVIII - "Здесь лопнуло сердце невольника" 56
Глава XXXIX - Том пишет ненанимные письма 57
Глава XL - Как едва не сорвалось чудесное спасение 58
Глава XLI - "Не иначе как бесы" 60
Глава XLII - Почему не повесили Джима 61
Глава последняя 63
Примечания 63
Марк Твен
Приключения Гекльберри Финна
УВЕДОМЛЕНИЕ
Лица, которые попытаются отыскать в этом повествовании некое намерение, будут привлечены к уголовной ответственности; лица, которые попытаются отыскать в нем мораль, будут изгнаны из страны; лица, которые попытаются найти в нем сюжет, будут расстреляны на месте.
Дано по распоряжению автора генерал-губернатором, он же начальник артиллерии .
РАЗЪЯСНЕНИЕ
В этой книге использовано несколько диалектов, а именно: диалект негров с берегов Миссури; крайняя форма диалекта захолустного юго-запада; наиболее распространенный диалект "округа Пайк" и четыре его варианта. Оттенки речи выбирались не наугад и не как Бог на душу положит, но с большим тщанием и под надежным руководством моего личного с ними знакомства.
Я даю это пояснение потому, что без него многие читатели решат, будто все мои персонажи пытаются изъяснятся одинаково, да ничего у них не получается.
Место действия: долина реки Миссисипи. Время: сорок-пятьдесят лет тому назад .
Глава I
Я узнаю про Моисея в камышах
Вы меня не знаете, если, конечно, не читали книжку, которая называется "Приключения Тома Сойера", да оно и не важно. Книжку написал мистер Марк Твен и там все правда - ну, по большей части. Кое-что он преувеличил, но в основном писал по правде. Я его не осуждаю. Отроду не видал человека, которому не случалось бы иногда приврать - не считая, конечно, тети Полли, вдовы, ну и, может быть, Мэри. Тетя Полли - это томова тетя Полли, - а про Мэри и вдову Дуглас как раз в той книжке и рассказано, - той, которая в основном правдивая, но, как я уже говорил, с преувеличениями.
Вот, а кончается она так: мы с Томом нашли деньги, которые грабители в пещере прятали, и разбогатели. По шесть тысяч долларов на нос заимели - и все золотом. Здоровая такая куча получилась, когда их на стол вывалили. Ну, судья Тэтчер взял эти деньги и положил их в банк, под проценты, так что они каждый божий день приносили нам по доллару - больше, чем человек может потратить. А вдова Дуглас, она вроде как усыновила меня и надумала сделать из меня цивилизованного человека, но только жить все время в ее доме было тяжело, потому как там все оказалось устроенным по разным унылыми правилам, все чин-чином, так что я, в конце концов, не выдержал и смылся. Напялил мое старое тряпье, снова поселился в бочке из-под сахара и зажил на свободе в свое удовольствие. Однако Том Сойер отыскал меня и сказал, что собирается сколотить шайку разбойников и меня в нее примет, если я вернусь к вдове и стану приличным человеком. Я и вернулся.
Вдова поплакала надо мной, обозвала меня бедной заблудшей овечкой и всякими другими словами, но вовсе не потому, что обидеть хотела. Снова на меня новый костюмчик напялили, в котором только одно хорошо и получалось - потеть да от неудобства корчиться. В общем, пошло все по-старому. Опять к ужину колокольчик зазвонил, значит надо к столу идти да не запаздывать. А как придешь, то сразу есть нельзя, подожди, пока вдова не склонит над снедью голову и не побормочет немного, хотя еда была как еда - нормальная, если не считать того, что варилось для нее все по отдельности. То ли дело жизнь в бочке: намешаешь всякую всячину, каждая из них сочок даст и всё им пропитается - и жевать не надо, само в глотку идет.
После ужина вдова достала книгу и почитала мне про Моисея в камышах. Поначалу мне страх как хотелось узнать, чего там с ним дальше было, но потом вдова проговорилась, что Моисей давным-давно помер и мне стало неинтересно - чего это ради я про покойника-то слушать буду?
Потом мне захотелось покурить, и я попросил у вдовы разрешения. И не получил. Вдова сказала, что это дурная, нечистая привычка, что я должен постараться избавиться от нее. Такое нередко случается. Набрасывается человек на что-нибудь, в чем ни аза не смыслит. Вот и вдова - волнуется насчет Моисея, который ей даже не родственник, да и проку от него никому никакого - он же помер, верно? - и при этом виноватит меня за привычку, в которой хоть что-то приятное есть. А сама, между прочим, табачок-то нюхает и ничего, все правильно, - это ж она делает, а не кто другой.
А в скором времени приехала, чтобы жить с нами, ее сестра, мисс Ватсон, тощая такая старая дева в очках, и тут же прицепилась ко мне с прописями. Целый час приставала, пока вдова ее не окоротила. Да и то сказать, я бы больше не выдержал. А в следующий час я и вовсе чуть не пропал со скуки, я его весь на стуле просидел, вернее, проерзал. Ну и мисс Ватсон, конечно, завелась: "Не клади сюда ноги, Гекльберри", да "Не горбись так, Гекльберри, сядь прямее", да "Не зевай и не потягивайся, Гекльберри, постарайся вести себя прилично". А потом начала мне про ад втолковывать, а я возьми да и брякни, что хотел бы туда попасть. Она прямо осатанела, хотя я ж никого обидеть вовсе и не думал. Я только одного и хотел - оказаться в каком-нибудь другом месте, ну, обстановку сменить, а уж на какую, это мне было без разницы. А она давай разливаться насчет того, какие плохие слова я сказал, она, дескать, таких ни за что на свете не сказала бы, уж она-то постарается жить так, чтобы попасть на небеса. Мне как-то не улыбалось оказаться в одном месте с ней, и я решил, что особенно напрягаться ради этого не буду. Однако говорить ничего не стал, - проку-то, одни только новые неприятности наживешь.
А она уже разошлась вовсю, так про эти самые небеса и разливается. Говорит, все, что там требуется от человека, это ходить день-деньской с арфой и петь - и так во веки веков. Мне и это не шибко понравилось. Но я опять промолчал. Только спросил, как она думает, попадет туда Том Сойер? - и она ответила, что ни в коем разе. Меня это обрадовало, потому как мне хотелось, чтобы мы с ним в одно место попали.
В общем, изводила меня мисс Ватсон, изводила и стало мне, наконец, совсем невмоготу. Но тут пришли негры, мы все помолились, а потом разошлись по кроватям. Я поднялся с огарком в мою комнату, поставил его на стол, сел в кресло у окна и попробовал подумать о чем-нибудь веселом - да куда там. Мне до того одиноко было, что просто сдохнуть хотелось. Сияли звезды, листья в лесу шуршали страх как печально, я слышал, как далеко-далеко ухает сова, рассказывает про кого-то, кто уже помер; слышал, как козодой и собака наперебой оплакивают кого-то еще, кому это в скорости предстоит; ветерок пытался нашептать мне что-то, а я не мог ничего разобрать и меня от этого холодная дрожь пробирала. А потом из леса понеслись звуки, какие издает привидение, которому охота рассказать о том, что у него на уме, да не получается, и от этого оно лежать спокойно в могиле не может, ну и вылезает из нее каждую ночь - погоревать. И я до того перепугался и затосковал, что пожелал себе ну хоть какой-нибудь компании. Как вдруг смотрю, по плечу у меня паучок ползет, я и сбил его щелчком, да прямиком в пламя свечи - ахнуть не успел, а он уже весь скукожился. Ну, до чего это дурной знак, объяснять вам не надо, я аж затрясся от страха, так что с меня чуть штаны не свалились. Вскочил на ноги, трижды обернулся вокруг себя, каждый раз крестя грудь, а потом перевязал ниточкой клок моих волос, - это чтобы ведьмы от меня подальше держались. Однако уверенности особой не испытывал. Такие штуки хороши, если человек найдет лошадиную подкову, да тут же ее и потеряет, не успев к двери прибить, а вот чтобы они помогали отгонять напасти, когда ты паука убьешь, этого я что-то не слыхал.
Я снова сел, продолжая трястись от страха, вытащил трубку, чтобы покурить - в доме уже мертвая тишь стояла, так что вдова ничего не узнала бы. Ну вот, а спустя долгое время в городе забили часы - бум-бум-бум - двенадцать ударов, и снова все стало тихо, тише, чем прежде. И скоро я услышал, как в темноте среди деревьев треснул сучок, - кто-то там шебуршился. Я замер, вслушиваясь. И еле-еле расслышал долетевшее оттуда "мяу, мяу". Отлично! Я как можно тише ответил: "мяу, мяу", погасил огарок и выбрался через окно на навес. А оттуда соскользнул на землю, прокрался между деревьями - и, пожалуйста, под ними меня ждал Том Сойер.
Глава II
Страшная клятва нашей шайки
На цыпочках, пригибаясь, чтобы не цеплять головами ветки, направились мы к дальнему краю парка вдовы. А когда проходили мимо кухни, я наступил на сухой сучок, нашумел. Ну, мы оба присели на корточки и замерли. В двери кухни сидел здоровенный негр мисс Ватсон, Джим, - мы его ясно видели, потому что за спиной у него свет горел. Он встал, вытянул шею и с минуту прислушивался. А потом говорит:
- Кто это тут?
Послушал еще, а после прошелся немного на цыпочках и остановился прямо между нами, так что мы до него дотронуться могли бы, почти. Ладно, минуты проходят, ни звука не слышно, и все мы так близко один от другого. Тут у меня коленка начинает чесаться, а поскрести-то ее я не могу, за ней зачесалось ухо, за ним спина, прямо между лопатками. Мне казалось, что если я не почешусь, то помру. Ну, я потом такое много раз замечал - если ты попал в приличное общество, или на похороны, или пытаешься заснуть, а не получается, - в общем, когда чесаться ну никак нельзя, так непременно на тебя чесотка нападет, да еще и в тысяче мест сразу, сверху и донизу. Наконец, Джим говорит:
- Ну, вы кто? Где вы? Черт дери, я же чего-то слышал. Ладно, я знаю, что сделаю: вот сяду тут, и буду сидеть, пока опять чего не услышу.
И он уселся на землю между мной и Томом. Прислонился спиной к дереву, вытянул ноги - одна едва меня не коснулась. А у меня засвербел нос. Зуд был такой, что слезы на глаза наворачивались. Но я его не почесал. Потом зазудело в самом носу. Потом под носом. Даже и не знаю, как я на месте-то усидел. И продолжалось это бедствие минут шесть или семь. Чесалось у меня уже в одиннадцати разных местах. Я решил, что больше и минуты не выдержу, однако стиснул зубы и решил попробовать. И тут Джим задышал ровнее, глубже, а там и вовсе захрапел - ну, у меня сразу все и прошло.
Том подал мне знак - языком еле слышно поцокал, - и мы на четвереньках поползли прочь. А как отползли футов на десять, Том прошептал, что хочет подшутить над Джимом - привязать его к дереву. Но я сказал, не надо - он проснется, шуму наделает и меня хватятся в доме. Тогда Том заявил, что у него свечей маловато, что он проскользнет на кухню и возьмет там несколько штук. Я попытался его отговорить, сказал, что Джим опять же может проснуться и застукать его. Однако Том решил рискнуть, так что мы пробрались на кухню, взяли три свечи, а Том на столе пять центов оставил, в уплату. Когда мы оттуда вылезли, меня так и подмывало убраться как можно дальше, но Тому все было мало, он сказал, что просто обязан подползти на четвереньках к Джиму и сыграть с ним шутку. Я ждал его - очень долго, по-моему, - все было тихо, спокойно.
Как только Том вернулся, мы пошли по тропе вдоль паркового забора и скоро очутились на верхушке горы, за домом. Том сказал, что стянул с Джима шляпу и повесил ее на сук, прямо над ним, а Джим всего лишь пошевелился слегка, но не проснулся. На следующий день Джим рассказывал, что ведьмы заворожили его, вогнали в сон, а потом прокатились на нем верхом по всему штату и повесили его шляпу на сук, чтобы он знал, кто все это сделал. Еще через день он уже говорил, что ведьмы на нем в Новый Орлеан ездили, а после этого, при каждом новом рассказе заезжал все дальше и дальше, и кончил тем, что объехал с ведьмами весь белый свет и укатали они его чуть не до смерти, и всю спину ему седлом стерли. Гордился он этим страшно, а других негров вроде как и замечать перестал. Они готовы были пройти много миль, лишь бы послушать рассказ Джима, он стал самым знаменитым в нашем округе негром. Пришлые негры обступали его, разинув рты, и разглядывали, будто диво какое. А у негров же, как они рассядутся на ночь глядя у кухонного очага, непременно разговор о ведьмах заходит, и теперь, стоило кому рот открыть, как Джим перебивал его и говорил: "Хм! Да что ты смыслишь в ведьмах?", и этот негр мигом затыкался и тушевался. Монетку в пять центов Джим подвесил на веревочку и всегда носил на шее, уверяя, что это амулет, который дьявол выдал ему собственноручно, сказав, что этой штукой можно исцелить кого хочешь, да еще и ведьм вызывать в каком угодно месте, нужно только произнести над монеткой несколько слов - правда, каких именно, Джим никому не говорил. Негры, опять же, сходились со всей округи и отдавали Джиму все, что у них было, лишь бы взглянуть на эти пять центов, но никогда к ним не прикасались, потому как их же сам дьявол в руках держал. В общем, работником Джим стал никаким, уж больно он чванился тем, что знаком с дьяволом и ведьм на себе катал.
Ну вот, когда мы с Томом поднялись не верхушку горы, то взглянули вниз, на городок, - в нем мерцали три не то четыре огонька, наверное, там болел кто-то. И звезды сверкали над нами так красиво, а за городком лежала река шириной в целую милю, ужасно тихая и величавая. Мы спустились с горы, нашли Джо Харпера и Бена Роджерса, а с ними еще двух-трех мальчишек, они все в старой дубильне прятались. А потом отвязали чей-то ялик, проплыли две с половиной мили вниз по реке, к большой скале на склоне горы, и высадились на берег.
Там мы залезли в густые кусты и Том заставил всех поклясться в сохранении тайны, а после показал им дырку в земле, в самой гуще кустов. Мы зажгли свечи и на четвереньках поползли по проходу. И сотни через две ярдов оказались в пещере. Том ткнулся в один коридор, в другой и скоро нырнул под стену - там такая нора была, которую никто бы и не заметил. Мы доползли по узкому лазу до подобия комнаты - сырой, холодной, с запотевшими стенами, и в ней остановились. Том и говорит:
- Ну вот, здесь мы учредим нашу банду и назовем ее Шайкой Тома Сойера. И каждый, кто захочет в нее вступить, должен будет принести клятву и подписаться кровью.