- А что такое? О них можно сказать много хорошего.
- Не при мне. Ронни, подумай! Ну хорошо, когда ты был в Итоне, я бы стерпела. Но сейчас! Ты взрослый, вроде бы умный… Посмотри на людей, у которых такие жены. Дэтчет, этот жуткий Беллинджер…
- Какие "такие"? Нет, какие "такие"? Певицы бывают разные.
- Ты ошибаешься. На мой старомодный взгляд, все они - накрашенные штучки.
- На сцене надо гримироваться.
- Но не быть развязной. Не хапать моего сына.
- Как ты выражаешься!
- Да, сегодня мне трудно подыскать что-нибудь приятное. Ронни, подумай! Знаю, ты не привык, но попробуй хоть когда-нибудь. Дело не только в происхождении. У них все другое - вкусы, взгляды. Вероятно, ты хочешь жить по-человечески - а она? Что она видела? Сплетни, дрязги, романы. Да она изменит тебе, как только ты отвернешься!
- Только не Сью!
- Именно Сью.
Ронни снисходительно улыбнулся:
- Подожди, увидишь ее…
- Спасибо, видела.
- Где?
- В поезде.
- Что она там делала?
- Возвращалась из Лондона.
- Я не знал, что она уезжала.
- Так я и думала.
Недавно Ронни мечтал, чтобы леди Джулия улыбнулась. Теперь мечта сбылась, но он не обрадовался. Ему уже не хотелось, чтобы беседа шла в легком, шутливом тоне.
- Прости, - сказал он, - будем говорить прямо. Только что ты описывала женщин, которые могут обмануть. Теперь ты сообщаешь, что видела Сью.
- Да, все верно.
- Значит… ты ее имела в виду?
- Да, ее.
Ронни неприятно засмеялся:
- Из-за того, насколько я понял, что она съездила в Лондон. Вероятно, что-нибудь купить. Мне стыдно за тебя!
- Ну что ж, если хочешь, я видела ее в ресторане с Монти Бодкином.
- С Монти?
- Да. И в поезде. У них хватило наглости сделать вид, что они не знакомы.
- Она была с ним в ресторане?
- Была. Он гладил ей руку. Ронни, подумай! Да она такая, как все они! Неужели ты не видишь? Только полный идиот… Твой Бодкин нанялся в замок. Недавно он служил у Тилбери. Почему он ушел? Почему нанялся? Из-за нее, дураку ясно. Ты за дверь - она в Лондон, все обговорить. Если это не так, зачем им притворяться? Ты прав, я не очень радуюсь.
Она замолчала, поскольку открылась дверь и вошла леди Констанс.
Входя, она окинула взглядом сестру и племянника. Симптомы семейных ссор ей были известны. Сестра сжимала и разжимала руки. Племянник глядел куда-то красными глазами. Леди Констанс вздрогнула, как боевой конь при звуке трубы. Инстинкт делал свое дело.
Но был у нее и другой инстинкт. Общение с братом Кларенсом, способным прийти к обеду в охотничьей куртке, так обострило ее чувства, что она автоматически поправляла недочеты в одежде близких.
- Роналд! - сказала она. - В каком ты галстуке!
Ронни тяжелым взглядом посмотрел на нее. Только этого ему не хватало. Мир рушился, яд гулял в крови, а тут еще галстук. Представьте себе, что Отелло тронут за рукав, когда он уже схватил подушку, и скажут, что он не в том камзоле.
- У нас гости! - продолжала леди. - Немедленно повяжи белый.
Даже в бездне горя Ронни удивился. Что она о нем думает?
- И надень фрак!
Если ее слова хоть что-то значили, она могла предположить, что он способен сочетать белый галстук со смокингом. До этого мгновения он думал что-то ответить. Теперь понял, что слова бессильны. Кинув на леди Констанс взгляд, который нельзя бросать на тетю, он вышел из комнаты.
- Роналд чем-то расстроен, - сказала леди Констанс.
- Это у него семейное, - сказала леди Джулия.
- Что случилось?
- Я намекнула ему, что он не в себе.
- Вполне с тобой согласна.
- А теперь прибавлю, что и ты не в себе.
Леди Джулия часто дышала. С тех пор как она царапала леди Констанс, прошло тридцать пять лет, но голубая эмаль ее глаз так сверкала, что та попятилась.
- Джулия! Ну что ты!
- Как ты могла пригласить эту особу?
- Я ее не приглашала.
- Не приглашала?
- Конечно, нет!
- Значит, она сама приехала?
Леди Констанс издала тот звук, который напоминал фырканье.
- Да, под чужим именем. Помнишь, ты писала про мисс Скунмейкер? Мне показалось, ты надеешься… что они с Ронни…
- При чем тут Майра Скунмейкер?
- Ты послушай. Дней десять назад я встретила в Лондоне Ронни с какой-то девушкой. Он мне ее представил как мисс Скунмейкер. Естественно, я поверила и пригласила ее сюда. Она приехала. Вскоре выяснилось, что она, собственно, Роннина певичка…
- И ты предложила ей остаться? Понимаю, понимаю.
Леди Констанс вспыхнула:
- А что я могла сделать? У меня не было выхода!
- Почему?
- Потому что… О, Кларенс! - сказала леди Констанс с привычным отчаянием.
- Э? - откликнулся девятый граф, входя в комнату.
- Уходи!
- Хорошо. Хорошо, хорошо, превосходно.
Подойдя к роялю, он вытянул длинный палец и нажал на клавишу. Пронзительный звук подействовал на леди Констанс так, словно ей воткнули в ногу булавку.
- Кларенс!
- Э?
- Прекрати!
- Ой, Господи!
Он отошел от рояля, и леди Констанс удалось обозреть его целиком.
- Кларенс!
- Э?
- Что у тебя на манишке?
- А! Эта штука для бумаг. Такая медная. Я потерял запонку.
- У тебя одна запонка?
- Вот другая.
- У тебя две запонки?
- Три, - не без гордости сказал граф. - Для манишки - три. Очень неудобно. Откручивай, прикручивай.
- Иди к себе и прикрути третью.
Девятому графу редко удавалось хорошо ответить леди Констанс, но сейчас возможность эта представилась.
- Не могу, - спокойно и достойно ответил он. - Я ее проглотил.
Леди Констанс была сильна духом.
- Подожди, - сказала она. - Пойду спрошу у мистера Бодкина. Только не двигайся.
И вышла из комнаты.
- Вечно Конни волнуется, - сказал ее брат, подвигаясь к роялю.
- Кларенс! - вскричала другая сестра.
- Э?
- Оставь рояль в покое! Слушай! Что тут творится с мисс Браун?
- С какой мисс?
- Браун.
- А кто это? - приветливо осведомился граф, тыкая в ноту фа.
- Прекрати! Мисс Браун.
- А, Браун! Да. Да, конечно. Очень милая барышня. Выходит за Роналда.
- Это мы еще посмотрим.
- Нет-нет, выходит. Ты не волнуйся. Я дам деньги, он что-то купит, и они поженятся.
- Как могло случиться, что эта певичка…
Граф обрадовался.
- Певичка, - сказал он. - А не танцорка! Я говорил Конни, мне Галахад все объяснил. Танцорка - одно, певичка - совсем другое.
- Если ты разрешишь мне…
- Да-да, разрешу. А что?
- Как могло случиться, что в этом сумасшедшем доме обхаживают какую-то певичку? Ну хорошо, вас устраивает, что Ронни губит себя. Но она приехала под чужим именем…
- Да, - согласился лорд Эмсворт, - это странно. Говорит, моя фамилия Скамейкер. Ошиблась, наверное.
- Почему вы ее не выгнали?
- Из-за Галахада.
- Галахада?
- Ну, ты знаешь. Это наш брат.
Леди Джулия пылко вскинула руки.
- Вы что, - вскричала она, - совсем лишились разума?
Именно в этот миг вбежала леди Констанс, выкликая:
- Кларенс!
- Что "Кларенс"? - обиделся граф. - Ну что "Кларенс"? Может быть, я болонка? Что там еще?
- Слушай, - ясно и ровно сказала леди Констанс. - Мистер Бодкин в северной спальне. Ты знаешь, где она? Первый этаж, по коридору направо. Где правая рука? Так. Немедленно иди к нему. У него есть запонки. Он их тебе прикрепит.
- Мне казалось, - ответил язвительный лорд, - что он секретарь, а не нянька.
Леди Констанс устояла.
- Если ты думаешь, что перед званым обедом я допущу, чтобы ты сам…
- Хорошо, - сказал граф, - хорошо, хорошо, превосходно. Зачем так волноваться?
Когда дверь закрылась, леди Джулия вышла из оцепенения.
- Констанс!
- Да?
- Перед твоим приходом Кларенс сказал, что дело - в Галахаде.
- Это верно.
- Он защищает эту особу, а вы его слушаетесь.
- Примерно так.
- Если тебе не трудно, - попросила леди Джулия, мощным усилием воли подавляя чувства, - объясни, при чем тут Галахад. Почему не Бидж? Почему не Ваулз? Почему не чистильщик ножей?
Леди Констанс не отличалась терпением, но скидку на материнские чувства сделать могла.
- Я тебя понимаю, - сказала она. - Мне и самой невесело. К сожалению, Галахад - в сильной позиции. Он может указывать.
- Не мне. А зачем ему это нужно? Он что, ее ангел-хранитель?
- Ты помнишь, много лет назад он связался с некой Долли?
- Помню. И что же?
- Эта девица - ее дочь.
Леди Джулия помолчала.
- Так-так. И Галахада?
- Не думаю. Просто он о ней заботится.
- Кого-кого, а Галахада я в сентиментальности не подозревала. Что ж, если старая любовь жива, пускай, не нам с ней бороться. Даже трогательно, если подумать. Но я все равно не понимаю, почему вы его слушаетесь? Ты говоришь, он может указывать. С какой стати?
- К этому я и веду. Понимаешь, все дело в том, даст ли Кларенс Роналду его деньги. Если даст, Роналд может с нами не считаться. Если не даст, он не может ничего. В обычных обстоятельствах мы с тобой легко убедили бы Кларенса. Галахад это понял.
- Ну и что?
- Понял и кое-что предложил. Ты знаешь, что он пишет кошмарные мемуары. Так вот, если мы дадим деньги, он их заберет.
- В каком смысле?
- Ну, не будет печатать.
- По-твоему, это сильная позиция?
- Конечно. Шантаж, да, но ничего не поделаешь.
Леди Джулия схватилась было за волосы, но поняла, что это разрушит прическу, и опустила руки.
- Кто-то из нас сошел с ума, - сказала она с большим пылом. - Ты серьезно думаешь, что я дам погубить сына из-за каких-то мемуаров?
- Джули, ты их не видела. Вспомни, как Галахад жил. Он кутил и буянил с самыми достойными людьми. Я хочу сказать, они теперь достойные. Вот тебе пример - сэр Грегори. Сама я не читала, но он говорит, там есть одна история, что-то про креветок… словом, над ним будут смеяться. И так обо всех самых почтенных людях. Эти мемуары погубят их репутацию.
Леди Джулия и впрямь засмеялась.
- Знаешь, Конни, - сказала она, - меня не так уж волнуют чувства британской аристократии. Да, Галахад знает тайны едва ли не всех наших пэров. Что тут страшного? Пусть печатает. Пусть шокирует. Мой сын мне дороже.
- Ты будешь ему мешать?
- Конечно.
- Джули! С нами все поссорятся! Ты не знаешь…
- Я знаю, что мой сын не должен всю жизнь каяться. Пускай Галахад хоть треснет. А теперь, ты уж прости, я выйду на минутку, а то еще вспыхну, как сухой ствол.
С этими словами леди Джулия вышла в сад через окно до полу, а леди Констанс, немного подумав, нажала на звонок. Появился Бидж.
- Бидж, - сказала леди Констанс, - будьте добры, позвоните сэру Грегори. Передайте, что я хочу его видеть. Дело очень важное. Попросите прийти, пока никого нет. Когда придет, проводите в библиотеку.
- Хорошо, миледи, - отвечал Бидж с обычным своим спокойствием, хотя на самом деле был глубоко потрясен. Ему казалось, что каким-то таинственным образом, недоступным его разуму, вся эта суматоха связана с любовью, соединяющей его старого друга, мистера Роналда, и нового, но весьма почитаемого друга, Сью Браун.
Насколько он помнил, мистер Роналд остался с леди Джулией. Потом к ним вошла леди Констанс. Довольно скоро мистер Роналд выскочил из комнаты и побежал наверх, явственно страдая. А теперь, побеседовав с леди Джулией, леди Констанс звонит ему и дает вот такие распоряжения.
Если бы Бидж был Монти Бодкином, он бы вспомнил о скрытых пружинах. Но он им не был и, мягко вздыхая, словно подернутое водорослями море, пошел выполнять приказ.
Когда раздался звонок, сэр Грегори, уже одетый, курил у себя в спальне. Хорошо зная, что гости долго томятся перед званым обедом, он собирался выехать минут через двадцать, не раньше. Как многие немолодые холостяки, склонные ублажать себя, он по возможности обходил мрачную сторону жизни.
Однако сейчас он поскакал по лестнице и влез в машину с той скоростью, которая для его веса позволяла сказать "мгновенно". Он понимал, что речь идет об этих проклятых мемуарах, и, сгорая от тревоги, велел шоферу лететь на всех парах.
Седьмой баронет совершенно извелся за последние две недели. Узнав, что его былой соратник пишет мемуары, он испытал неподдельный ужас; узнав, что печатать их тот не будет, вознесся на вершины блаженства. Однако наступила реакция. Где гарантия, думал сэр Грегори, что старый гад не передумает? Этот звонок, вероятно, означал, что подозрения его оправдались.
Быть может, из всех столпов общества, поднявших панику при известии о том, что Галахад Трипвуд намерен открыть врата своей памяти, из всех этих столпов сэр Грегори особенно испугался. Он хотел пройти в парламент и прекрасно знал, как смотрят местные комитеты на людей с прошлым.
Так удивимся ли мы, что, взобравшись в библиотеку под водительством Биджа, он рухнул в кресло и уставился на леди Констанс? Годы довольства уподобили его вельможе, близкому к Принцу-регенту. Теперь он походил на этого вельможу перед беседой с фамильным юристом.
Леди Констанс была слишком взволнована, чтобы сообщить новости в мягкой, щадящей манере. После первых же ее фраз сэр Грегори выглядел так, словно его окатили холодной водой.
- Что нам делать? - горевала прекрасная дама. - Кого-кого, а Джулию я знаю. Она ни с кем не считается. Если она чего-то хочет, преграды ей нет. Это с детства. В общем, она их разлучит. Не знаю как, но разлучит, вы уж мне поверьте. Тогда Галахад напечатает эти мемуары. Отошлет на следующий день! Что-что?
Сэр Грегори, собственно, молчал, но застонал, а может быть - хрюкнул.
- Вам ничего не приходит в голову? - приставала леди Констанс.
Прежде чем баронет ответил - если он вообще бы ответил, - беседа их прервалась, ибо в щелке приоткрывшейся двери появилась голова. Она была небольшой, смазанной бриолином, а украшенной (вид спереди) юркими глазками под низким лбом и мерзкими усиками под юрким носом. Слабо улыбнувшись, голова исчезла.
Все это заняло две-три секунды, но леди Констанс успела взглянуть на Перси Пилбема своим прославленным взглядом. Покончив с этим, опустив брови и распрямив губы, она увидела, что ее собеседник смотрит на дверь так, словно он, в свою очередь, увидел дивное видение.
- Ы-э-ы?.. - сказал он.
- Простите? - сказала леди Констанс.
- Господи! Неужели Пилбем?
Леди Констанс неприятно удивилась.
- Вы знакомы? - спросила она.
Сэр Грегори был не из тех, кто скачет в кресле, но для своей комплекции практически подскочил.
- Знаком? Да он же вообще здесь из-за меня! Я его нанял, чтобы украсть эти мемуары.
- Быть не может!
- Может. Больше недели назад. Ко мне пришли Эмсворт с Трипвудом и обвинили в том, что я украл эту чертову свинью. Естественно, я возражал. Тогда Трипвуд сказал мне, что припомнит и опишет все грехи моей молодости. Я поехал в Лондон к этому Пилбему - он для меня как-то работал - и узнал, что Эмсворт его пригласил из-за свиньи. Ну, я предложил ему денег, чтобы он украл рукопись.
- Господи милостивый!
- Потом вы сказали, что свинья нашлась, а Трипвуд не будет печатать книгу. Я думал, он уехал. Если он здесь, все очень просто. Украдет рукопись, отдаст нам, мы ее уничтожим. Тогда не важно, женится ваш племянник или нет. - Он помолчал, оживление сменилось тревогой. - А вдруг есть копии?
- Их нет.
- Вы уверены? Под копирку, а?
- Уверена. Он не отдавал печатать. Он вообще еще не кончил. Попишет - и кладет в стол.
- Тогда все в порядке.
- Если мистер Пилбем сумеет украсть рукопись…
- Сумеет, сумеет! Очень способный человек. Помню, были одни письма… ну, не важно. Пилбем блестяще крадет компрометирующие документы. Это его стезя. Вот вы говорите: в стол. Столы для него - пустяк. Те письма… совершенно невинные, но кто его знает, все можно перетолковать… В общем, когда он крал письма, он притворился, что проверяет газ. Ваш случай - просто детская игра! Простите, пойду поищу его. Как жаль, что он испугался! Мы бы уже все уладили.
Сэр Грегори побежал по следу, словно одна из его собак, а леди Констанс, глубоко вздохнув, откинулась на спинку кресла… После того, что случилось за эти двадцать минут, ей хотелось отдохнуть хоть немного.
Глаза она прикрыла, и на лице ее мы увидели бы не только облегчение, но и то благоговение, которое бывает на лицах, когда человек созерцает работу Божьего Промысла. Леди Констанс поняла, что даже Пилбемы зачем-то посланы в этот мир.
Глава VII
Сью стояла на крыше замка, опираясь на бойницу, а подбородок охватив ладонями. Взор ее затуманился, губы сжались в алую черточку, морщинка страдания перерезала белый лоб.
Наверх ее загнал инстинкт, который загоняет на дерево маленькую нервную кошку. Бродя вокруг замка, она подметила открытую дверь, а за ней - таинственную лестницу и, пойдя по ней, оказалась на крыше, откуда открывался вид на все графство.
Однако легче ей не стало. Шел пятый час душного дня, мир окутало мрачное молчание. Жара, две недели изнурявшая Англию, готовила новую грозу. Под свинцовым небом Шропшир обрел какой-то зловещий вид. Цветы обреченно поникли. Озеро стало грязно-серым, река - мутно-серебристой. Кущи шотландских елей, рассыпанные по парку, утратили свою прелесть. Они были грязными и черными, словно внутри, в кривобокой хижине, там жили ведьмы.
- О-ох! - сказала Сью, ненавидя Шропшир.
До сих пор внизу никого не было, если не считать коров, предающихся тайной скорби; не было никого, словно жизнь, под влиянием погоды, махнула на все рукой и вымерла. Однако, пока Сью охала, внизу на дорожке появилось что-то знакомое. Оно взглянуло вверх, тоже махнуло рукой, исчезло в дверце, глухо протопотало по ступенькам и явилось в виде Монти Бодкина.
- Привет, Сью. Ты одна?
- Одна.
Монти попыхтел, снял шляпу, обмахнулся и положил ее рядом.
- Ну и денек! - заметил он. - Ты давно тут?
- Так, час.
- А я болтал с этим Пилбемом. Пошел взять сигарет, смотрю - он. Поговорили. Интересный тип.
- По-моему, он гад.
- Гад, конечно. Но знаешь, и гад интересен, если он сыщик. Ты слышала, что он сыщик?
- Да.
- Вот это работа!
- Ты бы не сумел, Монти. Следить, вынюхивать…
- Но с лупой! Вроде не так стыдно. Нет? Может, ты и права. А главное, тут нужен дар. Я бы не узнал улику, хоть подай ее на блюдечке. Какой денек! Задохнуться можно. Прямо как будто в плите. Здесь вообще-то получше.
- Да, получше.
Монти обвел пейзаж мечтательным взглядом.
- Пятнадцать лет тут не стоял. А тогда - стащить не могли. Выкурил первую сигарету… Вон там меня рвало, за той башенкой. Трубу видишь?
Сью видела трубу.