Большой, светлый и ухоженный дом резко отличался от других хат в селе. Высокая крыша под черепицей, полиэтиленовые теплицы до горизонта, цветочный палисадник и старый яблоневый сад. Рихард Ланге уже тогда был не молод, однако бодро перемещался по двору и двухпудовый чугунный казан с водой легко повесил на костровой крюк.
Николай Ланге никогда не рассказывал о своих родителях. Только один раз, когда Мамут пригласил его к себе на работу инструктором Заводского райкома комсомола, рассмеялся: "Сергей, я никогда не был не то что комсомольцем, даже в пионеры не вступал. У меня ж отец – немецкий военнопленный, за Гитлера воевал". Теперь я имею дело уже с третьим поколением Ланге.
Мамут вызвал секретаршу:
- Лиза, что у меня?
- Сегодня… - неловко раскрыла папку и уронила лист. – В двенадцать тридцать встреча с Бореем…
- С кем?
- С Бореем.
- Кто это?
- Борей, Сергей Гаврилович, это медведь.
Мамут сдержал своё обещание. Двухгодовалый белый медведь из Венского зоопарка был доставлен и растаможен на деньги банкира. Сегодня Веремеев будет показывать его прессе. Не стоит там светиться. Моя благотворительность явно кому-то поперёк глотки встала.
- Вот что… - Мамут поморщился. - Извинись красиво. Передай, что познакомлюсь с медведем позже, в частном порядке.
- К вам давно просится редактор "Нашего горожанина" Игорь Бряцалов.
- Этого мудака отодвинь на следующую жизнь.
- Ещё: в библиотеку Кропивницкого зовут на презентацию сборника молодых поэтов. Вы им давали деньги на книжку.
- Позвони, скажи мягко, что сейчас не до стихов. Пусть извинят. Всё?
- Нет, в приёмной опять немка. И опять без звонка.
Рита Штольц… головная боль! Клятая стерва на полной скорости врезалась в размеренную жизнь. Пауль Ланге надёжно спрятан в частной клинике. Там охрана и хороший уход. Доктора говорят, что через неделю поднимется. Немка хочет знать, кто покушался на Пауля. Хм… я сам хочу это узнать…
Вошла Рита Штольц. Строгий костюм, энергичное рукопожатие.
- Вам что-то удалось узнать? – села и нервно чиркнула зажигалкой.
- Пока ничего нового, – Мамут откинулся на спинку кресла. – Люди работают…
- Зато мне удалось… - Рита выдохнула белым дымом.
- Что именно?
- Всё. Я узнала, кто организовал аварию нашему юристу и незаконно удерживал Пауля Ланге.
- И кто же это? Вы уже сообщили имя преступника уголовному розыску?
- Пока нет. Но после разговора с вами обязательно сообщу.
- Не томите, Рита. Кто этот негодяй?
- Вы. Именно вы – Сергей Гаврилович Мамут – пытались устранить основного конкурента компании "Aker Kvaerner", интересы которой вы лично представляете на торгах! – Дама расплющила в пепельнице сигарету.
Отлично! Собрался пазл – танцуй, шлемазл! Мамут потряс головой.
- Да, да, именно вы пытались убить сына своего однокашника. Возможно, прямых намерений физически устранить юриста "Clever Yards" не было и ваши люди немного перестарались… но факт остается фактом.
- Объясните, Рита, - сумел вклиниться Мамут, - что всё это значит?
- Это значит то, что я нашла доказательства и свидетеля, который даст показания в суде против вас под присягой. И поверьте, этот суд будет не в Николаеве. Я уже созвонилась с консулом в Одессе…
- Чёрт возьми! – банкир ударил кулаком по столу. – Объясните всё с самого начала!
- С самого начала? - она вытащила ещё сигарету. – Хорошо, пусть будет с начала. Ваш начальник службы безопасности Вазген Шония встретил автомобиль Пауля Ланге на Киевской трассе, подстроил аварию. Затем доставил его в загородный дом и под предлогом лечения пытался изолировать до тех пор, пока не пройдёт аукцион. Без вашей санкции, господин Мамут, начальник службы безопасности вашего банка и пальцем бы не пошевелил.
Мамут оторопел. В нависшей тишине он смотрел сквозь собеседницу и никак не мог собрать в кучу мозги. Вот, новый поворот. Что он нам несёт? -звучал в его голове голос, знакомый с юности. Что она несёт?
- Кто этот свидетель?
- Ха, вам дать адрес и телефон?
- Пф-ф-ф, – банкир выдохнул сквозь сжатые губыи встал из-за стола. – Госпожа Штольц, мне придётся нарушить обещание, данное очень серьёзным людям, и поделиться конфиденциальной информацией, чтобы обрести ваше доверие. У меня нет выхода, поэтому предупреждаю: в случае утечки вся ответственность ляжет на вас лично. Не думаю, что в "Clever Yards" обрадуются, если о том, что я вам скажу, узнают третьи лица.
- Вы меня взбодрили, господин Мамут, говорите вашу тайну.
- Правила игры изменились. "Aker Kvaerner" и "Clever Yards" не являются больше конкурентами в войне за Черноморскую верфь. Две корпорации теперь выступают партнёрами. Никто не будет торговаться. Наша общая задача – дать третьему игроку возможность приобрести контрольный пакет за минимальные деньги. Соглашение о совместных действиях было достигнуто руководством компаний несколько дней назад в Лондоне.
Мамут открыл сейф и достал папку. Рита Штольц долго читала бумаги, затем вернула документы банкиру.
- Ничего не понимаю. Кто же тогда играет против нас?
- Я не меньше вашего хочу в этом разобраться, - Мамут опустился в кресло. – За моей спиной происходит возня, о которой мне ничего не известно. Я бы стал подозревать кого угодно, только не Вазгена, – банкир потер пальцами виски. – Но если… тогда… эх, Вазген, Вазген… Ладно, Рита, это уже мои проблемы. Теперь ваша очередь откровенничать. Кто вам рассказал эту историю? Мне нужно знать потому, что человеку грозит реальная опасность.
- Это, - Рита устало вздохнула, - случайная свидетельница. Именно она видела, как Шония привез раненого Пауля в свой дом. Она слышала, что разбитый автомобиль утопили в каком-то болоте. Наконец, она опознала в бандитах, напавших на дом Ланге, работников вашей службы безопасности.Может быть, она знает и ещё что-то. У меня пока не было времени на долгие беседы.
- Кто эта женщина?
- Девочка, - пожала плечами Рита Штольц, - обыкновенная николаевская девчонка. Как она сказала – невеста Рихарда Ланге.
- Сколько ей лет?
- Меньше двадцати.
- Невеста старого Ланге?
- Вас это удивляет?
- Нет-нет. Я просто уточняю… Где она сейчас?
- После меня её опрашивали милиционеры.
- Мне надо её найти.
- Она живёт в том же посёлке, что и ваш Вазген. Мать алкоголичка, сидела в тюрьме. Отец до сих пор в заключении.
- Суперневеста. Беспризорная…
- Не мне судить. Вы сами, наверное, знаете, что иногда мужчины думают не головой.
БЕСПРИЗОРНАЯ
Опять одна и приткнуться негде… Домой? Нельзя. К Маринке? Сдала один раз, сдаст и второй, сука. Олеся Макаронова наблюдала, как пожарники сматывают шланги, эксперты фотографируют двор и сгоревшую машину, а милиционеры затягивают сигнальным скотчем железные ворота.
От пережитого она раздвоилась. Одна Олеся отвечала на вопросы, долго говорила с незнакомой женщиной, потом беседовала с какими-то людьми, подписывала бумаги. Другая – видела цветной сон. Девушка превратилась в большую красивую бабочку и летела к большому огненному цветку. Он притягивал её, но стоило приблизиться – жёг нестерпимым огнём. Бабочке становилось больно, и она отлетала, но неведомая сила опять тянула в пламя.
Потом все забыли про Олесю. Она осталась одна. Опять одна… Нужно идти… Вышла из двора. По переулку двинулась в сторону трассы, на остановке села в маршрутку. Варваровский мост, тающий лед и одинокие рыбаки на середине опасной реки.
Самоубийцы. Если провалится лёд – они не взлетят. У них нет крыльев, как у бабочки. Надо выйти из автобуса. Две красные девятиэтажки и подъём на скользкую гору по Большой Морской. Широкая Пушкинская. Впереди старый центр, людная пешеходная Советская. Туда? Нет, на Советской с такой рожей появляться нельзя. Деньги есть. Надо покушать. При этой мысли её замутило. Шестая Слободская, супермаркет "Южный Буг", зоопарк… Выйду здесь. Тут моё место. Бабочка...
В зоопарке последний раз Олеся была давно, совсем маленькой. Ещё до первой тюрьмы её сюда водил отец. Яркая картинка из детства: белые лебеди на воде, красивые павлины в вольерах, громадный слон за низким забором. Поездка на пони по зелёным аллеям и ком сахарной ваты на палочке.
Она купила билет и вошла. Зимой большинство клеток были пустыми, птицы и животные прятались в обогреваемых павильонах и крытых вольерах. Макаронова побрела вдоль птичьих рядов, вышла на боковую аллею, миновала страусов и увидела вдалеке оживлённую толпу.
Возле забора круглого медвежатника стояли человек двадцать с фотоаппаратами и видеокамерами. Сквозь прутья решётки они снимали красивого белого медвежонка, который разгуливал по краю замерзшего бассейна.
- …Мы вновь возобновили видовую линию, которую утратили два года назад, – объяснял журналистам мужчина в очках. - Этот двухгодовалый самец прибыл к нам только что из Венского зоопарка по линии обмена. Большую помощь в доставке медведя оказал наш постоянный спонсор "АКТИВ-банк". Мы давно дружим с этим финансовым учреждением. Стараниями главы филиала Сергея Гавриловича Мамута нам удалось недавно приобрести ещё одного бегемота и пополнить коллекцию приматов…
Коллекцию кого? Что это ещё за животное – примат? С бегемотом понятно. Таким бы ртом водочки хлебнуть, как говаривал отец. Олеся почувствовала острый голод. Теперь при мысли о еде тошнота не пришла. И выпить. Водочки… да. Станет тепло. Хочу, чтобы было тепло…
Девушка торопливо выскочила из зоопарка, села в троллейбус. На улице Дзержинского вышла. Здесь на рынке было кафе, в котором когда-то с Мариной ели горячие чебуреки. Народ под вечер возвращался с работы, проходы были заполнены покупателями. Макаронова подошла к очереди у окошка с чебуреками. Людей было много, и она двинулась вдоль прилавков. Несколько раз останавливалась у стеклянных витрин с колбасами, смотрела на еду.
Взгляд упёрся в рекламную вывеску: бар "Серебряная рыбка". Ниже мелом на доске: "Недорогие обеды. Домашняя кухня. Спиртные напитки. Пиво. Кофе". Она потянула на себя обшарпанную дверь. В полутёмном прокуренном зале много людей. На стенах – аляповатые картинки, подсвеченные тусклыми бра. Отыскав свободный столик у стены, опустилась на стул и прикрыла глаза. Не нужно было рассказывать немцу всю правду. Особенно про то, что украла похоронные деньги. Теперь он будет попрекать её. Права мать: нельзя говорить о себе того, что может обернуться против тебя. Никому нельзя верить...
- …Эй, подруга, ты что здесь делаешь? – Олеся подняла глаза и увидела Вадима Сурка. – Какого чёрта шарахаешься по барам? Я ж тебе сказал залечь поглубже и носа не казать.
- Ой, Вадик, милый. Как хорошо, что ты… У меня тут такое… - сразу осеклась, чтобы не сболтнуть лишнего. – Слушай, я есть хочу…
Сурок присел рядом.
- Пожрёшь и вали. Подойди сюда, - махнул рукой официантке, - принеси что-то этой…
- Пить будете? – раздражённая девица спрятала блокнот.
- Водки, - быстро сказала Олеся.
Сурок кивнул.
- Двести водки, две рюмки.
- В меня стреляли… – глаза девушки наполнились слезами.
- В тебя? Кто? На хрен ты кому сдалась!
Принесли солянку, два салата и графинчик водки. Олеся расплакалась.
- Подожди, - Вадим наполнил рюмки, - выпей и успокойся.
Девушка рывком влила водку и поперхнулась.
- Они это… приехали, ворота выбили, стрелять начали. А потом он бросил бутылку – и они взорвались…
- Стоп, стоп! Давай сначала. Я тебя посадил в такси. Ты куда поехала?
- К своему жениху в Варваровку.
- К Геббельсу, что ли?
- Ну да…
- И что дальше?
- Там я увидела Пауля – внука Рихарда, которого Вазген сначала хотел убить, а потом закрыл у себя дома под охраной…
- Стой… что ты мелешь? Следи за базаром. Кого Вазген хотел убить?
- Пауля... - Водка упала, стало спокойно и тепло. – Я у Вазгена видела из окна, как вытаскивали носилки, а потом охранники сказали, что утопили машину. Потом Пауль очнулся и сбежал. Это же внук моего дедугана. Ты понял, как оно всё замутилось? Вадим, я загрызу пока…
Сурок мрачнел с каждой минутой. Всё, мне конец. Олеся стала говорить громче.
- Потом приехали бандиты и начали стрелять…
- Тихо, блин. А ты что?
- Патроны подавала, - прошептала Олеся. – И в санитарку играла. Хотела перевязать, он не дался.
Она всё видела. Сегодня в Варваровке зажмурили Славу и Димона… Вован вечером умер в больничке. Тачку сожгли… Вазген чёрный весь. Он меня грохнет, если узнает, что я с этой сукой связан. Хоть и не при делах, а всё равно… они сначала убивают, а потом разбираются…
- Я узнала всех. Это люди Вазгена, я их видела…
- Слушай, мать, ты кому-то рассказывала про это?
- Ну да. Менты были и какая-то баба.
- Какая баба?
- Сказала – за Паулем приехала. Ей рассказала, а ментам нет. Что я ссученная – с ментами связываться? Ничего не видела, ничего не знаю, зашла случайно…
- Давай ещё бахнем, Леська. За здоровье. Слава Богу,что выкарабкалась…
- Ты ещё водочки закажешь? Тут уже на дне.
- Конечно, конечно. Какие проблемы? Деньги есть.
Нужно срочно звонить Вазгену. Если я его предупрежу, мне зачтется. Он добро помнит...
- Сейчас ещё закажу, – Вадим встал. – Посиди, мне нужно позвонить. Тут музыка мешает.
Олеся нетрезвым взглядом обвела бар. На стойке тихо играло радио. Сурок вышел на улицу, набрал телефон Вазгена, всё ему быстро протараторил. Молча выслушал инструкции. Затем вернулся в бар и взял ещё водки.
- Так, что думаешь делать? – Сурок разлил по полной, придвинул рюмку к Олесе.
- Не знаю, домой нельзя – мать звереет. К Маринке тоже. Может, дядю Колю найти? Он завсегда мне рад.
Они посидели ещё некоторое время, болтая обо всём. Девушка быстро пьянела. Громко смеялась, много курила. Через некоторое время к столу подошли двое мужчин в одинаковых серых пальто.
- Олеся Сергеевна Макаронова?
- Да. А что такое?
- Майор уголовного розыска Вороненко, – вытащил из кармана какое-то удостоверение и поводил перед лицом пьяной девушки. – Вы должны проехать с нами.
- Шо это?
- Да не шо, - грубо сказал второй. – Встала и пошла с нами. Пока из свидетеля не стала подозреваемой!
- Это ваши вещи? – первый показал на дамскую сумочку.
- Мои, - нетвёрдо ответила Олеся.
В машине её плотно зажали с обеих сторон на заднем сиденье. У девушки от усталости и пьяной сытости слипались глаза. Ей было хорошо и впервые за много дней спокойно. Сквозь полудрёму она слышала разговоры, в которых мелькали знакомые имена.
Теперь она вновь была насекомым. Но уже не лёгкой и воздушной бабочкой, а толстой и тяжёлой гусеницей. С трудом ползла по ветке, которая гнулась под тяжестью сытого тела. Огненный цветок был хорошо виден внизу. Не стоило лезть на самый край ветки – она может сломаться. И тогда неминуемо падение в огненную пасть красного растения. Но какая-то внутренняя неведомая сила заставляла Олесю ползти вперёд и вперёд. Что это хрустнуло за спиной? Хр-р-русть! А-а-а!!! У гусениц точно нет крыльев? Жаль…
***
Вазген Анатольевич Шония за последние два дня сильно постарел. Как говорят, сдал. На работе всё шло спокойно, без особых происшествий, если не учитывать того факта, что двое его подчинённых были убиты в Варваровке, а третий скончался в ожоговом центре в Дубках. Один до сих пор находился в реанимации. А пятого Вазген прятал в квартире, которая была куплена им много лет назад для непредвиденных ситуаций.
Звонок Сурка отдельным штрихом дополнил картину последних дней. Люди Вазгена уже везли Макаронову в Одессу. Там, на старой даче в Золотых Ключах, девушку подержат пять-шесть дней. Дождутся парома Одесса-Стамбул, оформят загранпаспорт. В столице Турции клиентку примет Селим – добрый приятель Вазгена, владелец сети лицензированных борделей.
Олеся вела себя спокойно. Ехала молча и спала. Один раз только попросилась выйти по малой нужде в Коблево. Без всяких происшествий её доставили на место. Всё тип-топ. Устаканивается понемногу.
Теперь его беспокоил только Мамут. Управляющий ни разу не встретился с ним за эти дни, не вызывал, не звонил. Такого раньше никогда не было. Сам Шония не хотел торопить ситуацию и не проявлялсо своей стороны никакой инициативы. Начальник службы безопасности позвоночником чувствовал: от банкира следует ожидать неприятностей. И притом в ближайшее время.
***
- Одни проблемы от тебя, Макаронова… - Толстая директриса отложила в сторону личное дело. – Ты магнит, который притягивает неприятности. Понимаешь, с тобой неспокойно, поэтому все стараются от тебя держаться подальше. Я, по долгу своих обязанностей, не имею права дистанцироваться, хотя мне хочется это сделать. Но мне нужно заставить Олесю Сергеевну Макаронову учиться, чтобы она получила, в конце концов, аттестат об образовании и ушла из интерната во взрослую жизнь. А уж там ты можешь бежать куда угодно, спать с кем хочешь, общаться с кем угодно. А здесь, будь добра, веди себя согласно правилам поведения в интернате. Ещё один побег – и я передаю документы в комиссию. Пусть тебя переводят в спецшколу для малолетних преступников.
Олеся Макаронова открыла глаза и увидела некрашеный дощатый потолок. Она перевела взгляд на окно и застонала. Голова была налита чугуном, во рту было гадко, хотелось пить. Зачем я вчера нажралась, дура? Её чуть не стошнило на пол прямо возле раскладушки. Она забралась обратно под тёплое одеяло. Подтянула колени к груди. Охватила ноги непослушными руками.
За стеной кто-то разговаривал. Олеся поморщилась и напрягла слух.
- Нет, сейчас это уже не уровень. Раньше тут гостили уважаемые люди: и цеховики, и менты строптивые, и старпомы с иностранных пароходов. А сейчас кто? Вот босявку бухую привезли. Мельчаем, Сэмэн!
- Пить дайте, – прохрипела Олеся.
Её услышали за стеной.
- Опа. Как вы чувствуете после вчера, мадам? – в комнату вошёл смешной мужичок невысокого роста. Девушка припала к литровой бутылке газированного "Куяльника".
- Где я?
- На курорте. Головка болит?
Олеся кивнула.
- Будем лечить или сразу гильотину заказывать?
Мужичок принёс бутылку водки, вытащил гранёный стакан и налил на три пальца.
- Пей. Нет, постой, закусить нужно, - вынул из кармана яблоко и потер о грязный свитер.
Девушка выпила и не почувствовала водки.
- Как зовут? – Мужик в свитере достал из кармана ещё одно яблоко и громко откусил.
- Олеся.