- Вот и прекрасно, Олеся. Меня можешь звать дядя Жора, а там ещё есть дядя Игорь. Он на горшок сейчас откомандировался. Извините за интимную подробность...
Через полчаса Олесю вывели на экскурсию. Дачный участок был огорожен высоким кирпичным забором, ряды виноградника ползли на холм, где достигали верхушек плодовых деревьев. Дорожки вымощены древним гранитным булыжником. Высокие железные ворота обрамлялись старинной известняковой аркой с облупившейся штукатуркой.
Одноэтажный приземистый дом из старого красного кирпича стоял на каменном цоколе с маленькими окнами, наполовину утопленными в глубокие приямки. Центр двора занимал выбеленный сухой фонтан с разрушенной гипсовой скульптурой. Совсем близко штормило зимнее море.
Опять у меня неприятности… Права была директриса, я их притягиваю. Зачем меня сюда привезли? А куда делись менты? Чего хотят от меня эти дядьки?
- Ну, красавица, пойдём дальше осматривать владения.
- Дядя Жора, где я?
- На карантине, девочка. Органы опеки заботятся о несовершеннолетних. Чтобы не болтались по улицам без призора. Тебе шестнадцать есть хоть? Или?..
- Шутите? Мне восемнадцать уже. Будет девятнадцать.
- Когда?
- Очень скоро.
- Ну, девочка, заранее не поздравляют, но если будешь ещё у нас на карантине – мы тебя тут отхеппибёздаем так, что на всю жизнь запомнишь. В хорошем смысле! Правда, Игорь?
Игорь кивнул.
- Ты кем мечтаешь стать, когда вырастешь? – спросил Жора. – Стюардессой?
- Не знаю.
- Учиться хочешь?
- Да ну, нафиг!..
- Печальная картинка, - включился тот, которого нужно было называть дядя Игорь, - молодёжь не хочет учиться и её никто не заставляет. Я в твои годы тоже не хотел учиться. Мой папаша договорился с цеховиками, и они приковали меня к станку на подпольном заводе. Пришлось через "не хочу" осваивать токарное дело. И если бы не развал совка, я бы до сих пор работал токарем. Скажи, Жора…
Дом казался большой. Две спальни, столовая, рабочий кабинет с библиотекой. Стеклянная стена столовой открывала панораму на зимнее море. Олеся застыла, глядя на пейзаж.
- Пойдём, красавица, - тронул за локоть дядя Жора, -ещё насмотришься солёной воды.
Они спустились в полуподвал цокольного этажа.
- Здесь кухня. Умеешь готовить?
- Ну, не знаю…
- Мы не привередливые. Вот тут прачечная и ваннаяодновременно. Здесь холодильник, а здесь овощи. В этой комнате гладильня, а в этой – сухие продукты. Тут консервация, копчёности всякие. А это, красавица, - дядя Жора открыл тяжёлую деревянную дверь, - самое неприятное, что может с тобой случиться на нашем курорте. Это карцер. Если вдруг надумаешь борзеть или быковать, запрём тебя в одной каюте с крысами.
Олеся заглянула внутрь. Тёмный пенал без окна. В стене было вмонтировано ржавое железное кольцо, на котором болталась современная никелированная цепь с блестящими браслетами. Ну надо же, попала. Разберут на запчасти и продадут. Сбудется мечта идиотки – уеду за границу... По частям... Сначала почки, потом печень и матка. А мозги зароют на родине. Такие "умные" никому не нужны.
- Это для непослушных обитателей, – дядя Жора закрыл дверь. – Для послушных – спальня с тёплым одеялом и наше радушие. Итак, что у нас сегодня на обед?
- Не знаю, - девушка посмотрела на мужчин, - надо проверить холодильник. У вас ещё водка есть?
ЕЩЁ ВОДКИ
- Эй, – Сурок позвал официантку, - ещё водки принеси. - Он смотрел на дверь, через которую только что вывели Макаронову.
Уф-ф-ф, гора с плеч. Вазген прислал своих людей, чтобы забрали дуру. Или это были менты? Хрен поймёшь. Что с ней будет? Исчезнет. А может, и нет. Запрут где-нибудь, как того немца, постращают и отпустят. Нет, не отпустят. Кладбищ в Украине много…
- Здорово, Вадюля, - на плечо опустилась рука, - скучаешь? Или в печали? – Сурок обернулся. Подошёл его детдомовский брат Максим Проставнюк.
- Привет!
Обнялись.
- Ещё водки принеси, – щёлкнул пальцами Проставнюк.
- Не надо, я заказал.
- Водки много не бывает. Рассказывай… Чё сидишь качаясь?
Официантка принесла полный графин.
- Давай бахнем, – Сурок налил. Выпили и занюхали кусочками хлеба. – Нужно что-то пожрать взять.
Заказали пельмени и салаты.
- У меня товарищей убили.
- Каких товарищей? – Проставнюк наливал через край.
- Коллег по охране.
-…?
- Ты что, не слыхал про стрельбу в Варваровке? Весь город гудит…
- Дак это ваши стреляли?
- Наши. И наших. Давай помянем пацанов. Выпили не чокаясь.
- Что там было? – Проставнюк подцепил вилкой пельмень. – Разборки?
- Да нет, никаких разборок, – Сурок размял сигарету. – Один урод угнал у Вазгена "Фиат". Стали искать. Нарвались на пулю и гранаты. Если бы меня послали, то с тобой уже не сидел бы. Вот такие пироги, брат…
- Нашли машину?
- Да там такое завертелось, что не до того уже. Ну её к херам эту машину, когда людей кладут штабелями…
Выпили молча.
- Говорят, старику лет девяносто. Как это он так? Пацаны же твои крутые были? Афганцы…
- Да мало ли как! - разозлился Сурок. – Ты там не был, и я там не был. Может, расслабились… может, что-то не просчитали. На войне всякое бывает. А это, брат, чисто война. Наливай…
Проставнюк огляделся. "Серебряная рыбка" наполнялась гулящим народом. Вентиляция не справлялась с табачным дымом. Восточная музыка еле заглушала пьяные разговоры.
- У этого фашиста, - Сурок задавил в пепельнице сигарету, - дома целый арсенал был. Он из гранатомета машину завалил. Осколками соседние дома посекло. Пацаны же чисто по-человечески пришли. Побакланить. Без оружия. А тут старый козёл решил боевую молодость вспомнить. Ему-то что – пожил своё, а пацанам чуть за сороковник было… На нашей работе, брат, нужно всё предвидеть, - повернулся к бару. -Эй, ещё водки насыпь.
- Брат, не печалься, все там будем. Кто раньше, кто позже… – Проставнюк прищурился и махнул кому-то. – Жека! Чё стоишь? Давай к нам. Ну, сегодня прямо большой сбор, Куток подоспел.
- Где? – Сурок сквозь пьяную пелену пытался выхватить знакомое лицо.
- У двери стоит, болтает с кем-то.
- Привет, пацаны, - подошёл Краснокутский. - Что празднуем?
- Не гони волну, - Проставнюк поставил рюмку, - поминаем.
- Водки принеси! – крикнул барменше Куток.
- Да есть, успокойся…
- Это у вас есть, а у меня? Помер кто?
- У Вадика трёх товарищей застрелили…
- В Варваровке, что ли?
- Слыхал уже?
- Сегодня на работе только и говорили. Со мной двое варваровских в смене. У них в деревне все на ушах стоят. Ну, царство небесное…
Куток поднял рюмку и выпил один.
- Нужно какую-то закусь взять, – отодвинул от носа кусок хлеба.
- Не надо, – Сурок кивнул на тарелки с салатами. – Бери, закусывай.
- Давай что-то посерьёзней закажу. Я, пацаны, домой не хочу идти. Задрали меня жена с тёщей. И ребёнок постоянно тупит. Одни двойки из школы таскает. Урод. Было бы где – жил бы сам. Тут ещё на работе аврал. Начальство мусор разгребать заставляет. Понагнали технику, КамАЗов, кранов, солдат каких-то. Всё красят, белят… Готовятся.
- К чему? – Проставнюк наполнил рюмки.
- Говорят, покупатели приезжают. А хрен ли там смотреть? Всё давно растащили. Цеха пустые, ни одного станка не осталось. Мы у кранов движки ещё год назад поснимали. Ну, давайте ещё раз помянем. Пусть им там будет хорошо, а нам – тут.
Молча выпили. Сурок мутными глазами проследил за рюмками собеседников.
Все воруют, один я охраняю. И пацаны тоже охраняли… В Афгане – все ранены были, сумели уцелеть. Здесь в инкассаторах тоже ходили по лезвию… Такая дурацкая смерть. А может, так и нужно? Может, их для того Бог и послал, чтобы они от старика пулю словили…
А меня он зачем послал? Чтобы я эту дуру сначала трахнул, а потом сдал Вазгену? Нет, шмара эта никчемная. Дурная, как сто китайцев, одни проблемы от неё.
Сквозь пьяный шум он равнодушно принимал тихую беседу друзей.
- …после братов Чебыкиных там уже и воровать нечего… Два года вывозили машины с металлом круглосуточно… через проходную. Официалом, типа. Восемь бригад сварщиков в три смены резали все подряд… Давай пацанов помянем. Вадим, ты как? В норме?
- В норме, – Сурок взял рюмку. – Вот скажи, Куток, а ты смерть рядом видел?
- В смысле? – Краснокутский суеверно отставил рюмку.
- Ну так, чтоб совсем рядом… чтоб чувствовать её. Смотрел в глаза? А?
- Вадик, что ты трёшь? Обидеть хочешь? Не получится. Меня сегодня уже пытались обидеть…
- А-а, при чём тут обида… - Сурок поплыл. Он опустил голову на стол и закрыл глаза.
Тёмная спальня. Детские руки судорожно шарят по верхней полке чужой прикроватной тумбочки. Полотенце, мыло, зубная паста… Вот он, газетный сверток! Родительская передача. Домашний хлеб, котлеты, варёная колбаса и три шоколадные конфеты. Голодный желудок убивает осторожность. Котлета целиком пихается в рот и… свет загорается. Старшие пацаны стоят у дверей, пристально смотрят на него.
"Вот кто крыса!" Сурка хватают под мышки, волокут в пустую классную комнату на третий этаж, открывают окно и выпихивают на улицу. Он висит вниз головой, лодыжки ног держат нетвёрдые руки. Далеко внизу бетонная отмостка здания. "Три-четыре, отпускай". По лицу течёт солоноватая жидкость. "Хватит. Он уже обоссался, затаскивай"...
Сурок, поднял голову и повернулся к барной стойке.
- Ещё водки неси…
- Вадим, хватит, - Проставнюк вытащил сигарету, -водки полно.
- Пацаны! – Краснокутский разрезал жёсткую отбивную. – Есть предложение, подкупающее своей новизной. Давайте возьмем тёлок и почудим. Харе дрочить по углам!
Сурок отрицательно покачал головой. Не до тёлок сегодня.
- Ну, тогда ещё водки!
***
- Водки ещё нести? – Олеся убрала грязные тарелки из-под борща и поставила мелкие для плова.
- Думаешь? – Дядя Жора поскрёб небритый кадык. – Ну, давай, доця, из подвала неси.
Олеся быстро спустилась, взяла бутылку. Взлетела по лестнице в столовую и остановилась у приоткрытой двери. Дядя Жора и дядя Игорь о чём-то тихо говорили. Девушка напрягла слух.
- …Хорошая девчонка… Могла бы выровняться по жизни.
- Кто знает? Не нам судить.
- Жалко, дитё совсем. Вот и готовить даже толком не умеет.
- Может, Селим её потом к кухне приставит?
- Вряд ли, он триппер на кухню не берёт. После койки – на помойку.
Олеся тихо сделала несколько шагов назад, выдохнула и вошла в столовую обычным шагом. В висках стучало. Она с трудом заставила себя успокоиться.
- Дядя Игорь, банка с огурцами у вас за спиной… – Поставила бутылку на стол.
- Тебе налить, красавица?
- Чуть-чуть, дядя Игорь.
Третий день Олеся Макаронова живёт в чужом доме. По набору телеканалов поняла, что дача где-то рядом с Одессой. Охранники целыми днями играли в нарды, вечерами смотрели телевизор. Один раз во двор заезжал джип с продуктами.
Девушке даже нравилась эта неспешная жизнь. Онаготовила еду, мыла посуду, оставшееся время проводила в зимнем саду. Смотрела на февральское море. В доме было много книг, но Олеся не любила читать. Несколько раз пыталась начать, взяв с полки пыльный фолиант. Буквы складывались в слова, слова – в предложения, предложения – в абзацы. Но дальше ничего не происходило. Пропустив через глаза одну-две страницы, Макаронова ставила книгу на место. И что в этом интересного находят?
В один из дней приехал фотограф, чтобы сделать фото для "паспорта стюардессы". Олеся помнила о случайно подслушанном разговоре. Неясная тревога жила в ней всё это время, но не хотелось думать ни о чём, кроме сиюминутного сытого равновесия. Ночью её запирали в левом крыле дома, где рядом со спальней были ванна и туалетная комната. Сколько времени так будет продолжаться?
- Слушай, красавица, а ты давно пьешь крепкие напитки?
- Какие, дядя Жора?
- Ну, водку.
- Я не люблю водку, она горькая. Лучше вино…
- Какие проблемы, - Жора вытащил из кармана связку ключей и протянул напарнику, - принеси десертика из погреба. Мне тоже надоело водку бухать. Игорь принёс две пыльные бутылки.
- Вот… Болгария. Ещё с советских времен.
- Так, что это у нас? – Жора вытер рукавом свитера этикетки. – Ага, "Мурфатлар" и "Тамянка". Честный квадрат.
- Как это? – подняла брови Олеся.
- Шестнадцать процентов сахара и шестнадцать оборотов крепости. В общем, сладкое десертное. Игорь, где штопор?
- Пробка… настоящая. Не то что нынешнее дерьмо, – Игорь попытался силой вкрутить штопор. – Каменная...
- Дай я попробую, – напарник поставил бутылкуна пол и всем весом навалился на штопор. – Чёрт! – поднял руку с горлышком разбитой бутылки. Из глубокой раны большого пальца хлестала кровь.
- Нормально открыл, – Игорь кинул через стол полотенце. – Красавица, там в прачечной аптечка, пойди принеси чем-нибудь залить и перевязать.
Олеся порылась в коробке. Нашла бинт, но йода не было. Она вывалила лекарства на гладильную доску и наткнулась на коробку с ампулами. Клофелин! Пересчитала ампулы. Шесть штук. Хватит пол Одессы вырубить. Сунула коробку с ампулами в карман фартука. Быстро взяла зелёнку и поднялась в столовую.
- Йода нет, только вот это.
- Какая разница, - Игорь зубами открыл пузырек, -перевяжи.
- Нужно сначала промыть.
Олеся неумело перевязала рану.
- Лучше бы водкой залили, дядя Жора, больше пользы.
- Сейчас продезинфицируем… – Игорь налил полстакана и пододвинул напарнику. – Бахни, полегчает.
Оторвал кусок бинта, накрыл им чайную чашку и взял бутылку с разбитым горлышком.
- Держи, чтоб стекло не попало,– плеснул вина в чашку. – Ну, давайте, как там в кино сказали? Тост должен быть коротким, как команда: "За здоровье!".
Утром Олеся открыла холодильник и вылила в открытую бутылку водки три ампулы клофелина. Пожарила оладьи, нашла мёд, заварила чай. За завтраком никто о спиртном не вспомнил. На обед сделала харчо, селёдку под шубой и открыла острый салат с маринованными грибами.
- Так, что у нас сегодня? – Игорь потёр руки и проглотил ложку супа. – Класс! А это что? Селёдка! Красавица, не понял… ты ничего не забыла?
- Хлеб? Сейчас порежу…
- Какой хлеб?! Где водка?
Через десять минут охранники уснули. Олеся не спеша оделась, положила в сумку несколько бутербродов с колбасой и сыром. Немного подумала, взяла плоскую флягу и налила коньяку. Она была спокойна и уверена в себе.
Вернулась в столовую, брезгливо вытащила из карманов брюк ключи и бумажники. Денег оказалось много. Зелёные купюры с портретами президентов, желтые и сиреневые бумажки с мостами, знакомые гривни с поэтами и философами. Аккуратно сложила всё в сумочку.
Мобильные телефоны выключила, положила в отдельный полиэтиленовый пакет. Вышла и заперла входную дверь снаружи. Долго возилась с калиткой. Открыла и выбралась в безлюдный дачный проулок. Через два квартала выкинула пакет с мобильниками в мусорный бак.
На оживлённой трассе остановила фуру и попросилась до Николаева. Водитель с удивлением посмотрел на девушку:
- Это тебе в другую сторону, доця.
Перешла через дорогу. Очнутся часа через два-три. Пока дойдут до ума, пока выберутся из дома, пока свяжутся с бандитами в Николаеве, пройдёт ещё минут тридцать.
Подняла руку. Тут же возле неё остановилась дорогая иномарка. Весёлый цыган улыбался во весь рот:
- Куда, красивая?
- Мне в Николаев. Сколько будет?
- О чём ты шепчешь? Какие деньги? Поехали кататься.
Олеся соскучилась по приключениям.
- Поехали,– села в машину, достала фляжку, сделала большой глоток коньяку и протянула водителю. - Будешь?
ГЛОТОК КОНЬЯКУ
- М-да, интересное кино… - Шония с трудом сдерживал себя.
Собеседник вытащил из ноутбука диск и аккуратно вложил в конверт.
- Это оригинал. В одном экземпляре. Никаких копий не делалось.
- Верю. Сколько?
Сидевший напротив вынул из кармана мобильный телефон и набрал на нём пять цифр.
Начальник службы безопасности "АКТИВ-банка" подошёл к сейфу и отсчитал требуемую сумму. Вернулся за стол, плеснул в фужеры коньяк и пододвинул один из них гостю.
- Если копии где-то всплывут…
- Не стоит волноваться, уважаемый.
- Ну, будь здоров!
Пригубили. Невзрачный посетитель взял со стола деньги и вышел.
Вот всё и сложилось. Они попытались использовать меня втёмную. Вышли в Киеве на Сидора, а тот уже передал задание мне. Теперь вы хотите сделать меня крайним? Нет, господа-товарищи. С меня хватит. У меня трупы и подмоченная репутация...
В голове стучало. Он добавил коньяку в бокал. Не нужно больше пить. Хватит одного микроинсульта. Где живёт этот комбинатор? Шония поднял трубку, позвонил приятелю в Центральный райотдел. Улица Шкапина. Ну конечно, где ещё жить заместителю губернатора? Только в коттедже, только в Ракетной роще...
Скопировал диск в ноутбук, вытащил, вложил в конверт, набрал и распечатал на принтере сопроводительную записку, тщательно заклеил послание. Вызвал помощника.
- Отправь курьерской почтой. Срочно.
Теперь пускай у них голова болит. Завтра выйду на связь, пусть только попробуют не заплатить. Вазген посмотрел на бутылку с армянским коньяком, налил полфужера и сделал большой глоток.
***
Большой глоток коньяку прямо из бутылки. Четвёртый с утра. Анатолий Иванович Бычко, заместитель губернатора по экономическим вопросам, поставил бутылку на стол, посмотрел на неё и сделал ещё один глоток.
Алкоголь – плохой советчик, но хороший транквилизатор. Бычко в который раз смотрел видеозапись. Сценарий фильма был прост: по набережной старого яхт-клуба гуляют и мирно беседуют два брата.
"А что, закон, принятый парламентом, – туалетная бумага?" - "Не валяй дурака. Он начинает действовать со следующего года". – "И с какой суммы начнут стартовать?" - "Пока неизвестно, но цифры, скорее всего, будут увеличены минимум на порядок".
Танцы кончились. Бычко нажал на паузу. Теперь будем греть нары. Губернатор такого шанса не упустит. Прольётся кровь. Бычко сделал ещё глоток и нажал кнопку "play".