- Эти крысы растащат завод по мелким частям, потом его будут собирать в кучу совсем другие люди. Деньги пройдут мимо кассы, - Мамут отодвинул папку в сторону. – Мне кажется, что мы с вами сейчас по одну сторону баррикад…
- Так кто собирается участвовать в торгах?
- Солидная корпорация, профильная фирма. Не гинекологи…
- А точнее?
- От вас секретов нет – судостроительный холдинг "Aker Kvaerner". Американцы, англичане, греки. У них около полусотни верфей по всему миру. Строят всё: от рыбацких лодок до авианосцев.
- Ты их агент?
- Нет, просто старый знакомый. Меня просили узнать условия торгов: стартовую цену, аукционный шаг, ограничения, инвестобязательства… Ну, в общем, весь необходимый минимум. Они хотят полностью интегрировать завод в структуру своей корпорации. Нам, соответственно, рабочие места, налоги и прочие дела для хорошей статистики… предприятие возродится, останется единым имущественнымкомплексом, а это самое главное. Вот только зернотрейдер общую картину портит… - Его трогать не будем, - губернатор задвигал желваками. – Бог с ним.
Прижать бы этого зернотрейдера, да больно высоко взлетел. На мировом уровне крышуется – Международный продовольственный фонд... Не хрен собачий. Его теперь не прогнёшь ни налоговой, ни прокуратурой… Совсем от рук отбился…
- Бог с ним, - эхом ответил Мамут. - Есть уже какие-то бумаги, чтоб условия озвучить? Ну… кроме этих, понятно, - банкир ткнул пальцем в злополучную папку. - Василий Данилович, гоните своих замов поганой метлой. Они вас подставляют в открытую. Полно людей в городе для такой работы.
- У нас до сих пор "страна советов", каждый любит советовать, когда его не просят, – губернатор поднялся из-за стола, подошёл к окну и отодвинул тяжёлую штору. – Может, и на этот счёт найдётся у тебя умный совет?
На площади перед областной администрацией стояли две палатки, возле которых толпились усталые пикетчики с флагами и самодельными бумажными лозунгами. Комитет защиты Черноморской верфи требовал выплаты долгов по зарплате и отставки губернатора.
- Василий Данилович, мы же с вами взрослые люди. Это игра на публику. В преддверии будущей продажи миноритарные акционеры зашевелились, быдлу заплатили, чтобы постояли, покричали. Одни и те же рога торчат отовсюду. Торопятся… чувствуют, что настоящий покупатель где-то близко. Хотят шакалы оторвать кусок тёплого мяса, пока настоящий медведь не пришёл.
- Ладно, Сергей Гаврилович, - губернатор повернулся к Мамуту, - в четверг. После обеда.
- Раньше никак?
- Никак. В четверг озвучишь реальные условия.
Когда банкир вышел, Черняк вновь обернулся к окну. Справа открывалась красивая панорама Старой верфи. Поникшие портовые краны ржавели без движения уже два десятка лет. Завод, вокруг которого когда-то был построен большой город, умер окончательно и бесповоротно. Только сумасшедший может говорить о его возрождении. Губернатор был человеком разумным. Публичная политика требовала популистских речей о светлом будущем кораблестроения, но наедине с собой Василий Данилович Черняк был честен.
Николаев уже давно не столица корабельного края. Гигантские судостроительные мощности, которые двести лет подряд обслуживали агрессивные империи, никому сегодня не нужны. Инвесторы не изменят ситуации. Настоящие корабелы или разбежались по миру в поисках работы, или погрязли в болоте мелкой торговли. Город утратил самую главную мотивацию для иностранного капитала – дешёвую рабочую силу. Будут торги, не будет торгов – ситуацию с заводами это не поправит. Работать на них всё равно некому. Разве что массово завезти вьетнамцев или китайцев.
Внизу у пикетчиков началось непонятное шевеление. К мужчинам с флагами подошла тётка неопределённого возраста в грязном пуховике. Она что-то кричала, размахивая руками. Некоторое время её слушали. Затем с ящика поднялся здоровый детина, подошёл к ней и сильно ударил в лицо. Женщина свалилась на асфальт. Немолодая пикетчица помогла ей подняться. Пострадавшая, размазывая кровь на разбитом лице, медленно побрела с площади.
Где охрана?! Спят? Чёрт! Набегут газетчики и опять поднимут крик об избиении мирного пикета. Хотя, с чего это я нервничаю? Совсем плох стал, надо всё-таки кровь сдать… - Губернатор задёрнул штору.– Мало ли кто, кого, за что ударил. Может, это пролетарская любовь такая…
ПРОЛЕТАРСКАЯ ЛЮБОВЬ
Татьяна Седловицкая протрезвела от мужского удара. Языком облизала разбитые губы. Вкусовые присоски, обожжённые алкоголем, почувствовали солоноватую кровь.
Зря наехала на Володьку. После вчерашнего нельзя подходить к нему… надо было выждать пару дней. О-ох, вчера, вчера...
Седловицкая брела по Адмиральской улице в сторону Ингульского моста и пыталась собрать в голове мозаику под названием "вчерашний день".
Пришли в гости к куме, у которой раз в полгода праздник. Муж – загранщик-моторист, вернулся из рейса. Значит, вся родня будет неделю расслабляться. Это нерушимая традиция, поэтому народ заранее готовится: берёт отпуска, покупает больничные, забрасывает бизнес и бухает целую неделю без просыпу. Вчера был последний день – самый убойный. Зачем она при всех обозвала Володьку импотентом? Зачем болтала про ветвистые рога? Вот дура! Это ж надо такое придумать: "На твои отростки можно развесить шляпы со всей деревни".
Получила в харч... Суки, никто не заступился, не оттащил урода… Надо опохмелиться. Денег нет. Володька бабло за флаги получит только вечером. А может, уже получил? Нужно попробовать ещё раз…
Вернулась на площадь. Обошла пикетчиков стороной и присела на парапет фонтана. Бассейн был пуст, но в сливном приямке блестела небольшая тёмная лужа. Седловицкая достала из кармана маленькое зеркальце. Зачерпнула мутной воды, отёрла с подбородка кровь. В горле першило. Она прокашлялась и двинулась к палаткам.
- Вова, вон опять твоя бикса шкандыбает, не трогай её. Хватит ей одного раза. Бугор тошнить будет…
Здоровый детина с транспарантом обернулся и сплюнул.
- Лярва, за бабками на бухло тащится. Щас я ей в ухо накапаю, подержи-ка…
- Вован, не метушись, – пожилой пикетчик удержал мордоворота за локоть. - Вон уже журналюги понаехали, камеры расчехляют. Тебя ж предупредили, чтобы без шума. Потерпи два часа, после разберёшься… Бабки получим – хоть убей её потом...
- Мальчики, мужчины, нет чего-нибудь попить? – Седловицкая предусмотрительно остановилась в трёх шагах от палаток.
- Тебе шампанского или виски? – глумливо осведомился прыщавый подросток с флагом. - А может, конины с лимоном? Мужики, - пацан прищурился и посмотрел на подельников, - а пусть она в камеру покричит: "Черняка на свалку!", "Долой губернатора-коррупционера!". Пусть поработает горлом, я бригадиру скажу, он ей премиальные выпишет на поправку.
- Ша! Закрой пасть, штымп! Звякало выдерну, – здоровяк повернулся к подруге. – Иди сюда. Не боись, не трону, – порылся в карманах, протянул двадцать гривен. – Бахни сотку и топай в деревню. Вечером разберёмся…
- Володя, - Седловицкая проворно спрятала купюру в карман, - приходи поскорее. Я ужин сготовлю, посидим как люди. Душевно…
- Брысь, я сказал! Мотай отсюда!
- Приходи скорее, Володя…
В древней бодеге на углу Потемкинской и Московской она взяла сто граммов и стакан "Дюшеса". Бармен на глаз плеснул в пластиковый стаканчик дешёвой водки. Спиртное легло на старые дрожжи, и мир стал добрее. Седловицкая огляделась по сторонам. В кафешке людей было не много. Никто на неё не обращал внимания.
Кому нужна подряпанная красотка с фингалом под глазом? Только Володьке и нужна. Я ему посылала письма в зону, я его пригрела на воле… я…
Два парня присели за соседний столик. Официантка принесла им салат, варёных сосисок, чекушку водки и два стакана с томатным соком.Красиво живёт молодняк. Седловицкой захотелось курить. У парней на столе призывно белела пачка "Парламента".
- Пацаны, угостите даму покурить, – протянула руку и улыбнулась щербатым ртом.
- Девчонкам вредно, – парень в кожаной куртке обернулся и посмотрел на неё. – От дыма цвет лица портится… верно, Максим?
- Куда там уже портить! – откликнулся второй. - Всё испорчено до нас…
- Пацаны, не жлобитесь, я вам в матери гожусь...
- Мамаша, сиди спокойно, пока есть на чём сидеть, – тихо буркнул тот, которого назвали Максимом.
- Тьфу, - сплюнула в сердцах, - пи…сы, жлобы николаевские!.. За соседними столами народ затих и прислушался.
- Пошла ты… - Чтоб дети на старости вам так отвечали! Уроды!
Парень в кожаной куртке поднялся, взял её за локоть и легко вытолкнул из бара на улицу. Седловицкая опешила, прошла несколько шагов и какое-то время изумлённо оглядывалась по сторонам. Внезапно накатило раздражение. Тёмная безысходность, накопленная за три дня, требовала немедленного выхода.
Она открыла дверь в пивную, твёрдыми шагами подошла к парням и рванула стол на себя. Томатный сок застыл на лицах. Наступила короткая тишина. Седловицкая проворно схватила пачку сигарет, выскочила из бара и побежала в сторону центра.
Эх, не надо было бежать в центр. Куда с такой рожей прятаться? Ушла бы по Московской черезпроспект и затерялась на канаве… Блин! Всё не ко времени. Володька придёт на ужин и не застанет меня… совсем разозлится. Уйдёт к чеченской вдове, она его давно приваживает. А без Володьки мне сейчас никак нельзя. Я его люблю, козла…
Парни догнали Седловицкую на углу Адмирала Макарова и Советской. Сразу бить не решились, притащили в бар. К этому времени уже приехала милиция. Сержанты долго мусолили протоколы с опросом и подписями свидетелей. Потом увезли дебоширку в районный "обезьянник" на Декабристов. Здесь в знакомой клетке Седловицкой предстояло коротать ночь.
ПУСТАЯ КЛЕТКА
- …Конечно, это в какой-то степени недостаток работы всех наших служб. Однако мы виновны в смерти малыша только косвенно. Он уже попал к нам смертельно больной. Интенсивная терапия и антибиотики не помогли…
Чёрт возьми! Что произошло? Мамут сидел перед большой плазмой. Муниципальный телеканал транслировал сюжет о ЧП в николаевском зоопарке: трагически погиб пятимесячный белый медвежонок по кличке Ледок. Детёныш ещё вчера был здоров, игрив и весел, а сегодня утром его нашли мёртвым в вольере.
Банкир плеснул в фужер коньяку, поправил очки в золотой оправе и придвинулся ближе к экрану. Корреспондент с микрофоном на фоне пустой клетки беседовал с директором зоопарка Веремеевым.
- Андрей Сергеевич, не могло ли послужить причиной смерти медвежонка пищевое отравление?
- Нет, конечно. У нас вековой опыт содержания белых медведей. Есть устоявшийся рацион возрастного питания, ветеринарный контроль. Вот здесь и доктор, не даст соврать…
- Так что, получается, спонсор вам подарил больное животное?
- Не говорите глупостей! Зачем так ставить вопрос? Этот человек помогает нам бескорыстно уже столько лет, - директор покраснел от возмущения.
Вот журналисты суки, могут же испортить настроение. За свои личные бабки имеешь себе головную боль.
Мамут был знаком с Веремеевым всю сознательную жизнь. Ещё пионером-юннатом он целыми днями пропадал в зоопарке. Кормил морскими свинками питонов, расчёсывал волосатую шею дромадеру и давал зебрам печенье с руки. Увлечение прошло сквозьвремя и окрепло в новом качестве. Банкир выкупал львов, умирающих от голода в бродячих цирках, подбирал верблюдов, которых пляжные фотографы бросали зимой на пляжах Коблево, привозил еду для зверей в голодные девяностые.
Белого медвежонка Мамут выменял в Канаде у китайских метеорологов за четыре комплекта полярных костюмов на гагачьем меху. Долго бодался с одесской таможней и за минимальные взятки привёз пушистого детеныша в корабельный край.
Это был царский подарок. Радовались все. Недавно в Николаеве оборвалась линия этого вида. Старые медведи умерли без потомства, а обмен с другими зоопарками стопорился из-за нехватки средств на доставку и растаможку животных. Полярный малыш в один момент стал всеобщим любимцем. Над ним тряслись, уделяли повышенное внимание. И... вот его уже нет.
Мамут качал в ладонях бокал, грея коричневый напиток.Нехорошо получается, не аккуратненько. На экране журналист нацелился микрофоном в следующую жертву – ветеринарного врача Докукина. Пожилой человек в очках, приглаживая лысину, что-то быстро бормотал.
- … Это, скорее всего, самая опасная для медведей болезнь – трихинеллёз. Но пока нет окончательных анализов, говорить о ней можно только с определённой долей вероятности. Смертельное заболевание вызывается мелким паразитическим червём – трихинеллой, который у белых медведей выражается в его "арктическом штамме"…
Мамут удивлённо приподнял брови.Боже мой! Ванечка разговорился. Они действительно все расстроены, если даже доктор, из которого в будние дни слова не вытянешь, тараторит попугаем.
- … у белых медведей, заразившихся трихинеллами,бывает сильное истощение и расстройство пищеварения. Звери, попавшие в зоопарки больными, часто погибают, однако в природе многие медведи, вероятно, переносят заболевание легче и даже при неоднократном заражении могут ещё долго жить.
Детеныш до зоопарка с разрешения Веремеева провёл карантинную неделю в вольере загородного дома Мамутов. Это было то немногое, чем директор мог отблагодарить доброго друга и спонсора.
Репутацию жалко, денег жалко. Но больше всего медвежонка жалко. Когда дочка узнает, будет истерика. Лиза привыкла к нему, сама придумала имя... Нужно будет как-то сгладить ситуацию.
Хлопнула входная дверь и – дробь дочкиных башмаков по лестнице. Ворвалась с зарёванным лицом в кабинет, уткнулась отцу в грудь.Уже узнала. Ну и хорошо. Теперь хоть врать не надо …
- Ничего, ничего, Лизонька, – Мамут погладил дочку по голове. - Мы ещё одного медведя привезём. Большого, здорового…
Он хотел выключить телевизор, но девочка придержала руку с пультом. На экране "молчаливый" доктор Докукин размахивал руками, выплёскивая эмоции в камеру.
- …Зоологи ещё в прошлом веке обнаружили, что трихинеллёз встречается по всей Арктике и им заражено около половины белых медведей. Этим заболеванием в Гудзоновом заливе страдает около семидесяти процентов особей, на Аляске – пятьдесят, а на территории бывшей Советской Арктики – сто процентов животных…
- Нужно покупать на Аляске, – Елизавета подняла на отца заплаканные глаза. – На Аляске можно выбрать здорового медведя. Там только пятьдесят процентов. Ты слышал?
- Хорошо, малыш, подумаем об этом завтра, на свежую голову.
Под занавес репортажа "добрый" режиссёр дал длинный неподвижный план пустой клетки на фоне траурной музыки.
***
Карасёв удовлетворённо отметил, что горячий материал про мёртвого медведя быстро набирает количество просмотров, и открыл файл, озаглавленный "Не дадим погубить город корабелов". Автор - И. Бряцалов.
"Комитет спасения верфи провёл акцию протеста возле обладминистрации. По мнению лидеров комитета, ситуация вокруг завода обострилась, однако государство не спешит с наведением порядка"...
Твою мать! – чертыхнулся редактор -в Школе журналистики учат писать исключительно в стенгазеты! В дипломе выпускников нужно так и писать: "редактор дацзыбао".
"…работы по строительству судов по заключённым ранее контрактам не ведутся, графики сорваны. Контейнеровоз, строящийся по заказу компании "Nader ", должны были спустить на воду ещё в декабре прошлого года. Сроки перенесены, однако комитетчики уверены, что и на этот раз время перенесётся. Очередным гендиректором верфи стал человек без опыта работы в судостроительной отрасли, продолжив, таким образом, "традицию" предыдущих собственников – Чебыкиных".
М-да… опять во всём виноваты братья Чебыкины? Кстати, один из них по первому образованию гинеколог. Конечно, именно они абортировали николаевское судостроение?
"...По словам первого секретаря обкома компартии, действия администрации предприятия и попустительство власти ведут к уничтожению судостроительного комплекса мирового масштаба".
А, вот оно что! Игорь, мил человечек, что же ты всё тупо передрал с коммунистического пресс-релиза? Какого хрена я должен бесплатно размещать в новостях политическую рекламу? Так, где этот мастер мёртвого слова Бряцалов? Пусть явится пред мои ясны очи!
***
- Никакой это не трихинеллёз. Его отравили, – директор зоопарка рассказывал Мамуту подробности несчастья. – Вечером кинули кусок мяса, напичканный цианидом, а ночью он околел.
- А что видеонаблюдение? – поинтересовался банкир.
- Какое? – махнул рукой Веремеев. – Эти таблички для понта, чтоб народ не хулиганил. Камер нет и в помине. Депутаты третий год обещают денег…
- Ладно, - Мамут хлопнул ладонью по столу, - в обменном фонде что-то есть?
- Белый верблюд.
- И?
- Венский зоопарк предлагает двухгодичного медведя.
- Хорошо, Андрей Сергеевич, начинай оформлять сделку.
- А депутаты? Не будут против?
- Они тут при чём?
- Исполком принял решение, что все операции с животными проходят через комиссию горсовета по культуре. Это же живая коммунальная собственность.
- Подожди… Первый раз слышу.
- А кто из нас член исполкома? Ты или я? Наверное, сам и голосовал за это.
- Да какое голосование? Ты что, не знаешь, как заседания проходят? Собрались, друг на друга посмотрели. Клуб почётных горожан… Всё за спиной решается...
- Ну, если и ты ничего не решаешь, то что говорить нам, простым смертным?
- А есть мысли, кто отравил?
- Даже не могу представить. Может, кому-то не нравится, что ты деньги на животных тратишь? Знаки тебе посылают? Мерзкие рожи…