Посланные не нашли никого на месте прежнего стана и засели в своих тропинках, ожидая, когда будут ехать Кудеяр и Урман. В тот же день они услыхали лошадиный топот: появился на тропинке Урман, за ним, один за другим, ряд незнакомых им всадников, а за ними вьючные лошади.
- Вот вам, - сказал Урман, - новые гости и товарищи, дорогие гости с Дону прибыли и нас зовут к себе.
- А наши, - сказали ему товарищи, - вышли отсюда оттого, что была на нас высылка, только той высылке на нас не было удачи.
- Я догадался, - сказал Урман, - по дороге следы вашей работы… орлы и вороны благодарствуют вам! Он намекал на трупы побитых слуг.
На другой день приехал Кудеяр с своею покупкою. Урман рассказал ему, что в Болхове была большая ярмарка, деньги он променял, накупил оружия, накупил также тулупов на деньги, которые ему давали для того удалые, припасая на зиму теплую одежду.
- А вот, - говорил он, указывая на десятерых своих товарищей, с которыми приехал, - это молодцы с Дону, приехали закупать оружие и лошадей для своей ватаги и прикинулись детьми боярскими; я их спознал зараз, какого полета они птицы; они ехали с тем, чтоб с нами сговориться. Собралось, видишь, четыре ватаги вместе, четыре атамана у них, и стоят на Дону; и про нас они послышали, что тут ватаги ходят в нашем краю в лесах, так они и велели им разузнать про нас и позвать нас к себе, чтоб мы заодно с ними были.
- А где ваш стан? - спросил Кудеяр.
- На Дону, - отвечали пришельцы, - неподалеку от того места, где река Быстрая Сосна устьем в Дон входит.
- А много вас будет? - спросил Кудеяр.
- Сотни почитай четыре, - сказали пришельцы. - Мы ходили повыше - около Венева до Рязани, только на нас была высылка: дети боярские на конях, а стрельцы пешие с огненным боем! У нас оружья мало, мы и ушли подалее, на Дон.
Кудеяр поехал с ними на новое место стоянки разбойничьего стана и роздал всем удалым купленное оружие: его оставался еще большой запас, и Кудеяр обещал раздать его тем, что стоят на Дону, когда придет к ним на сход. Удалые дивились, как это все удается Кудеяру, считали его всесильным ведуном и готовы были во всем повиноваться.
- Мы за тебя словно заложились, - говорили они ему, - куда ты поведешь нас, туда и пойдем, что велишь, то и будем делать. Ты все знаешь: что скажешь, так тому быть.
- Укромно вы, братцы, здесь и поместились, да недолго тут вам гостить, - сказал Кудеяр, - надобно будет сниматься, пойдем на сход к нашей братье, что на Дону. Слыхали мы от тех, что к нам с Дону приехали: по Муравскому шляху будет идти большой караван из Москвы в Крым и в Царьград, как говорят, а в нем много везут мехов дорогих, и хлебного зерна, и муки, и всякого запасу. Мы разобьем его и пойдем на Дон, а потом станем купно с нашею братьею, что на Дону, промышлять нашим великим делом. Здесь нам оставаться и зимовать не годится для того, что про нас уже проведали и пошлют на нас большую высылку, а у нас не весьма людно, не отобьемся.
Никто не стал и не смел перечить. Все поклали свои пожитки в сумы, которые висели у каждого за спиною, по обоим бокам лошади. Седел было мало, у многих их заменяла подостланная одежда. За плечами удалых были луки и колчаны, а сзади, за сумками, поперек лошади, привязывалось ружье. Лишнее оружие и запасы везли на вьючных лошадях. Разбойники ехали медленно, пробирались лесами, чтоб не быть замеченными, должны были в некоторых местах прорубливать заросли и засыпать рвы, когда это казалось легче, чем делать большие обходы. Они дошли до Оки, и там два дня занялись рубкою леса: срубленные, нерасколотые и не совсем очищенные от ветвей деревья, связанные вместе, послужили им плотами; они переправились через Оку и, пройдя двадцать верст, увидали табун лошадей и отбили его; таким образом, у них было теперь много лишних лошадей. Потом атаман Толченой со своею ватагою отделился и сделал набег на вотчину, откуда пригнал коров, быков и овец для продовольствия.
Разбойники двинулись на юг, покидая жилые места, и очутились на Муравском шляху немного ниже того места, где построен был город Ливны. Чуть только они пришли на Муравский шлях и хотели располагаться станом, как увидали толпу конных, едущих к шляху: то были станичники, высланные из Рыльска для провожания каравана через степь. Станичники, завидевшие конных, а за ними стада, сначала думали, что это татары, но, приглядевшись, смекнули, что это русские, и, по всем признакам, воровские люди. Станичники сообразили, что у воров огнестрельного оружия нет, а у них самих есть, стало быть, они с ворами сладят, хотя бы воров было и больше. Станичники бросились на них, но разбойники схватились за свои ружья, приложили фитили и были готовы наклонить их на порох, в то самое время как станичники только брались за ружья. Станичники увидали множество ружейных дул, направленных на них, повернули назад и поскакали прочь.
- Это плохое дело, когда мы дадим им убежать, - сказал Кудеяр, - они дадут про нас весть, и на нас вышлется большая высылка. На коней, братцы, а у кого кони потомились, кидайте их и садитесь на молодых из табуна, скачите за ними.
Разбойники стали соскакивать со своих коней и хватать запасных лошадей из табуна, садились на них; но необученные лошади относили их в сторону. Станичники, увидя это, думали, что их не догонят, но обманулись: Кудеяр летел прямо на них, ободряя своим примером удалых.
Станичники остановились и нацелились. Разбойники не подъезжали к ним и также остановились и нацелились.
- Биться или мириться? - кричал Кудеяр.
- Мириться, - сказал голова станичный, - ведь вы крещеные люди, не татары.
- Зачем вы здесь? - спросил Кудеяр.
- Караван оберегать.
- А вы зачем? - спросил в свою очередь голова.
- А мы, - сказал Кудеяр, - караван разбивать! Царя-мучителя посол ехать будет, мы у него казну возьмем. Мы умыслили царя-мучителя извести за кровопийство его над христианами, а на престол Российского царствия посадить хотим князя Владимира Андреевича. Земские бояре за нас. Приставайте к нам. Нас много. Кто теперь пристанет и поможет нашему государю взойти на престол, те у него первые люди будут. Наш государь не велел никого силовать: хотите с нами идти - будет вам хорошо, а не хотите - судья вам Бог!
- Что ж? Это хорошее дело, - произнес кто-то из станичников. - Давно пора. Что, братцы, пристанем, что ли?
- Да коли земские бояре за них, так пристанем, - сказал другой.
- Пристанем, пристанем, - раздались голоса. - Царь больно лют стал! Другой будет милостивее! А нас наградит.
- Наградит, наградит! - говорил Кудеяр. - Я по его приказу тотчас всем вам жалованье денежное раздам, а караван наш будет! Наш государь нам его жалует.
- Хорошо, хорошо! - кричали станичники.
- Что вы, собаки, - закричал голова, - в петлю вам захотелось, что ли? Вы им, дурни, верите. Они все то затеяли сами. Князь Владимир Андреевич ни духом ни слухом про то не ведает и вас, собак, повесить велит за то, что вы его на царство возводите! Мы знаем одного царя, Ивана Васильевича, нашего и его государя. Князь Владимир Андреевич его раб и ему верен.
- Правда, правда! - закричали другие станичники. - Это воровские затеи; не слушайте их, братцы, беда будет.
- Будьте верны мучителю, когда хотите, - сказал Кудеяр, - мы вас не силуем, а кто хочет с нами стать за князя Владимира и за всю землю Святорусскую, тот к нам переходи!
Сорок человек перешли к разбойникам.
- Будьте вы прокляты! - кричал голова. - Трусы, псы смердящие! изменники! Быть вам всем на колу!
- Не ругайся, голова, - сказал Кудеяр, - не хочешь Русской земле служить - Бог тебя рассудит и осудит. Мы тебя не силуем. Побросайте ружья, слезайте с коней и идите себе куда знаете.
- Чтоб мы оружие свое покидали? Что, мы изменники такие, как ты? - сказал голова.
- Братцы, стреляйте в них! - закричал Кудеяр.
Разбойники выстрелили и убили человек пять. Станичники выстрелили и убили шесть человек разбойников; пуля повредила ухо Кудеяру; кровь струилась; разбойники рассвирепели, бросились на станичников, дрались и копьями, и саблями; и ружейными прикладами… под Кудеяром убили коня, а станичник ударил его по голове так, что он лишился чувств. Разбойники, остававшиеся позади, бежали на битву, окружили станичников и всех до одного перебили, но потеряли довольно своих.
Кудеяр приподнялся; к его ране приложили пороху с землею, обвязали тряпьем. Оглядевшись, он увидал более десятка мертвых разбойников и столько же раненых. Те, которые были ранены тяжело, просили себе смерти. Кудеяр приказал перерезать им горло, чтоб они не мучились, а прочим велел перевязать раны тряпьем.
После этой свалки Кудеяр заснул таким богатырским сном, что проснулся только на другой день. Ему стало легче, но головная боль долго мучила его после полученного удара.
Караван, которого тогда ожидал Кудеяр, был особенно важен. Вслед за послом, приехавшим в Москву из Крыма вместе с Кудеяром, прибыл от хана к царю гонец с тайным известием, что турецкий царь непременно хочет будущею весною идти на Астрахань и что хан поневоле должен будет пристать к нему. Теперь хан всеми силами отговаривает турецкого царя, а если не отговорит, то из братской любви к московскому государю будет нарочно делать так, чтоб турки Астрахани не завоевали; за такую дружбу хан требовал с московского государя таких тяжелых поминков, каких еще царь Иван ему не давал. По этим вестям царь московский отправлял с караваном в Крым своего гонца, со множеством мехов и с большою денежною казною. В караване было много купцов-армян; кроме мехов и воску, вывозимого из Московской земли, они везли значительное количество хлебного зерна и муки. В Московском государстве был в тот год урожай, но к концу лета стали появляться тучи полевых мышей, истреблявшие хлеб в копнах и скирдах. Весть об этом бедствии произвела повсюду ужас; хлеб поднялся в цене. В амбарах и лабазах торговцев, однако, было еще довольно запасов; в подобных обстоятельствах такие люди, замечая повышение цен, обыкновенно приберегают хлеб, чтобы его продать тогда, когда он достигнет наибольшей цены. При Иване Васильевиче купцы боялись, чтобы царь не велел отнять у них хлеба ради людской нужды или даже для того, чтобы самому продавать с барышом; они продавали свой хлеб на вывоз из государства. Таким образом, караван, шедший в то время, был особенно богат. Для сбереженья этого каравана в степи велено было провожать его трем станицам: первая шла за ним из Новосиля, вторая и третья должны были встретить его у Быстрой Сосны, прибывши из Рыльска и из Путивля.
Мы видели, как неудачно исполнили рыльчане свою обязанность. По указанию передавшихся рыльчан Кудеяр велел двинуться поближе к урочищу Ливнам, где был переход через Быструю Сосну и где уже заводилось поселение. Подходя к этому месту, разбойники увидали толпу люден, сидевших спокойно около огня. Их кони паслись спутанные.
Кудеяр догадался, что это путивляне, приказал одной части своей ватаги зайти в тыл сидевшим и стать за лесом, чтобы по данному знаку выскочить из своей засады и стрелять в путивлян, а сам с конными ехал прямо к последним; у разбойников наготове были ружья с горевшими фитилями, которые нужно было только посредством пружинки наклонить к пороху, чтобы выстрелить. Путивляне смотрели на едущих к ним верхом людей и думали, что это рыльчане; они уверились в этом тем более, когда действительно узнали в лицо нескольких рыльчан из передавшихся разбойникам, а потому подпустили их к себе и не предпринимали никаких мер осторожности.
- Бог в помощь вам, братья-путивляне, - сказал Кудеяр, - вы пришли караван оберегать, а мы пришли его разбивать. Знайте, братцы, что мы за люди. Мы все опальные. Царь-мучитель нас из домов своих выгнал, родных наших помучил… царь-мучитель много крови неповинной пролил… мы задумали, ради всего христианства и всей земли Святорусской, извести его и посадить на престол Российского царствия князя Владимира Андреевича. С нами заодно земские бояре. Мы теперь пришли сюда затем, чтобы караван разбить, у гонца царского казну отнять, чтобы было чем войско князя Владимира Андреевича содержать. Хотите с нами заодно? Мы вам тотчас дадим жалованье от князя Владимира: я от него присланный человек. И караван себе раздуваним. А как Бог пособит князю Владимиру сесть на престол, так он вельми вас пожалует.
Станичный голова Егор Шашков дал Кудеяру такой ответ:
- По твоей речи вижу, что ты не прирожденный московский человек. Бог тебя знает, кто ты таков, только я по душе тебе скажу: для нас что ни поп, то батька - будет ли Иван сидеть на престоле или Владимир, тому мы и холопы. Коли б у твоего князя Владимира Андреевича была сила велика, так иное дело, ина речь была бы… А то у него силы нет; доселева мы ничего такого не слыхивали. Опальным людям мало что от сердца скажется. Как идти против царя Ивана, когда за него весь русский народ! Нас побьют и отведут к царю Ивану, а, каков он в гневе, всем то ведомо. У царя Ивана ратных поболе, чем у тебя.
- У царя-мучителя, - сказал Кудеяр, - ратные отправлены в немцы, а сам он остается с небольшими людьми. Мы улучим час способный, нападем на него, изведем, а царем будет Владимир Андреевич.
- У царя два сына, - сказал Шашков. - Если бы вам и была удача, извели бы вы царя Ивана, так не Владимира, а царевича Ивана, старшего царского сына, земля поставит царем.
- Он такой же мучитель будет, как и отец: земля поставит царем Владимира. На том у нас уговор с земскими боярами.
- От земских бояр, - сказал Шашков, - мы того не слыхали, а коли б и земские бояре нам то сказали, так еще надобно было бы подумать. Нет, мы с вами не идем и к вашему умыслу не пристаем.
- Так что же, - сказал Кудеяр, - хотите с нами биться?
- Давай и биться, коли хочешь, - сказал Шашков.
- Биться, биться, - закричали путивляне, схватившись за ружья, но из лесу выскочили разбойники, выстрелили и сразу положили человек пять.
С своей стороны, разбойники стали стрелять в путивлян и также ранили несколько человек.
- Стойте, - закричал Шашков, - перестаньте стрелять; мы пристаем к князю Владимиру Андреевичу.
- Пристаете? - сказал Кудеяр. - Пристаете поневоле, как увидали, что у нас сила есть.
- Да, оттого и пристаем, - сказал Шашков. - Я тебе давеча сказал, что коли б у князя Владимира сила была впрямь большая, так ина речь была бы… Сам посуди, умный ты человек: ништо можно так всему поверить, что кто скажет? Я из рязанских: царь Иван отнял у меня поместье, что было от отца и деда справлено, и взял поместье в опричнину, а меня перевел в Путивль… Я сам обиженный, а ты говоришь: поневоле я пристаю к тебе? Не хотел сперва приставать оттого, что не поверил тебе, а теперь верю, когда вижу, что у тебя сила есть.
Кудеяр роздал часть жалованья передавшимся путивлянам и обещал остальное доплатить после разбития каравана.
Шашков сказал:
- Будут новосильчане за караваном идти; не отпустил ли бы ты меня наперед, я бы учал уговорить их пристать к Владимиру Андреевичу, чтоб не было напрасного пролития крови, как у нас случилось.
- Нет, - сказал Кудеяр, - по твоей новости тебе доверять еще не стать. Мы засядем в кустах и нападем на ново-сильчан сзади, пропустивши их за караваном. Пристанут к князю Владимиру - хорошо, а не пристанут - биться с ними будем.
На ночь разбойники расположились близ самого шляху. Шашков подозвал к себе толпу путивлян и сказал:
- Когда эта сволочь уснет, скорее садитесь на коней и вместе со мной побежим. Надоть знать дать в разные города, в Путивль, в Рыльск, в Болхов… Дело не пустотное, на царя-государя идут ратью, другого царя хотят ставить! Коли мы успеем да их переловят, будет нам от настоящего государя награда поболе и повернее, чем от того, который еще не царствовал.
Некоторые из слышавших путивлян тотчас сообщили о замысле Шашкова Кудеяру.
Кудеяр сказал Окулу, Урману, Толченому, велел прикинуться спящими и быть между тем наготове…
В полночь Шашков, думая, что все спят, вскочил, сел на коня; путивляне, - ему послушные, - за ним вскочили на лошадей, поскакали в поле, но вдруг позади их раздался оглушительный крик - громада разбойников была уже на конях и скакала за путивлянами. Кудеяр летел впереди, догнал Шашкова, схватил его за плечо и свалил с лошади.
- Вяжите его, - кричал он.
Путивляне бежали; разбойники их догоняли и били; несколько легло на месте, несколько было схвачено живьем, нескольким удалось уйти далее, но по приказанию Кудеяра разбойники погнались за ними и били их.
Кудеяр притащил связанного Шашкова в стан. Утром рано собрался круг. Кудеяр объявил, что Шашков достоин за свою измену того, чтоб его живого сжечь на огне.
- Суд праведный! - закричали все.
Разложили огонь и положили на него Шашкова.
- Умру за великого государя, - кричал он, - умру за правду! Бог милосердый примет мою душу, а вас, злодеев, покарает.
Пойманным путивлянам отрубили головы.
Через час после этой расправы разбойники увидели идущий караван и станицу новосильцев, провожавшую его сзади. Караван состоял из множества вьючных лошадей и двуколок, к которым были прицеплены за шеи пленные немцы и чухны, так же, как в том караване, который Кудеяр встретил, возвращаясь из Крыма.
Разбойники разделились на две половины: одна ехала верхом прямо навстречу каравану, другая скрылась в кустах, намереваясь броситься на новосильцев сзади. Новосильцы, видя ехавших прямо к ним конных, думали, что это путивляне и рыльчане.
Караван прошел. Разбойники пропустили его и стали лицом к лицу с новосильцами. Из-за кустов выскочили удалые; и конные и пешие нацелились в новосильцев.
Новосильцы растерялись от такой неожиданности.
- Биться или мириться? - кричал Кудеяр.
- За что биться, с кем? - спрашивали новосильцы.
- Если хотите мириться, - сказал Кудеяр, - приставайте в службу князя Владимира Андреевича; мы идем на мучителя христианского, кровопийцу Ивашку, что в Александровской слободе, хотим его извести, а на царство посадим Владимира Андреевича. Идите к нему на службу: вот вам денежное жалованье, и караван раздуваним.
- Мы верою-правдою присягали служить царю Ивану Васильевичу, всея Руси самодержцу, а князю Владимиру Андреевичу не присягали и присягать не хотим, - сказал станичный голова.
- Так вы биться хотите! - сказал Кудеяр. - Братцы, стреляйте в них.
- Постойте, - сказал голова, осмотревшись и увидя, что станица его со всех сторон окружена, - дайте подумать.