"Кое чаго може вы покуль дити не осмыслете, повторяти будем и речь держати не раз об том. Часами до усяго дойдете. Расскажу-ка я вам чада маи ишо стАрину одну. Як Дажьбог – сын Перуна многа думавши о сябе и о силе сваей, поплатился за то. Напал он в стары времена на Златогорку, коя с темными силами сражаиться, покуль в холода сильны сама в Марену не превратитси. Она спамши в ен раз была, он и задумал совладать с ею. Она проснулась, да и подняла Дажьбога уместе с канем, и положила в ларчик, а ларчик заперла ключиком, а той запрятала в карман. И запамятовала, а як припомнила, достала Дажьбога из ларца и требовати начати:
– Ты вазьми-ка мяне в замужество, хоробрый воин. Будешь жить тады по-доброму. А коли откажешьси, – глаголит она ему, – ведаю тябе не жити. На длань паложу, а другой сверху прижму.
– Делать нечаго, признался он тады Майе Златогорке, што она ужо давно ему люба и согласившси приняти золотой венец.
– Паехали оне с нею по Святым горам, а по пути наехали в поле на камены гроб. Златогорка захотела примеряти чудо гэнто, залезла в гробницу и заперлася. Посля не смогла выйтить, ибо был заколдован той гроб Черны Богом. Дажьбог хотел разбить яго мечом Кладенцом, стукнет он мечом по гробу тута жа ишо один железны обруч на ем прибавляится. Тады Дажьбог к Вию царю подземного царства сыну Чернобога пришел, шоб выспросить волшебно кольцо, шо поможить сняти заклянание. Вий отдал яму кольцо, и Дажьбог расколдовал Майю. Но жисть Майе была возвращена токо на время, покуль она не родить Коляду. И оне поехали по чисту полюшку.
– Иде Дажьбог проедить – тама он жито посеить. Златогорушка иде проедить – золоты колосья спеють.
– И скоро у Майи Златогорки и Дажьбога народилси сын Коляда.
– Вырос Коляда и пришел в один день походить по берегу моря. А по морю плавала бела лыбедь. Она спивала Коляде, што отче яго Дажьбога захватил Кощей и заморозил на ладье во льду.
– И пойди тада Коляда в море Белое широко спасати отче сваво Дажьбога. Растопил он глыбы ледяны и возвративши пасля того с отче в море Русское. Тута догнал и напал на яго Кощей – Чернобог, оборотившийся пятиглавым драконом. Омотал тады яго Коляда цепью якорною, оседлал и, покинув землицу, улетел на ем к трону Солнца по пути Крышни, таго што огонь людям дал и по пути самого Вышни".
– Он Богом стамши, – проронил Смешок.
– О – так оно и было, – согласился с ним Ярилко. И стал ишо один Боже у нас – Коляда и дал он людям звездну книгу, разделенну на двенадцать нитей клубочков. По оной мы зараз судьбу може кажному распутать. Медлено вращаетси Коло, оное исть жа Колесо Сварога, движимое Перуном. Числобог жа числа яму глаголит. Помните, чада, шо Перун сын Сварога, Дажьбог сын Перуна, Коляда сын Дажьбога. Мы же внуци Дажьбожьи.
– Памятуйте, што посля отца приходить сын, посля нощи настаеть день, посля смерти наступаить жисть, а посля Нави Явь. То и исть Правь. Этак вращаетси колесо жисти. Колесо Сварога – звездно небо. Сварог и Перун исть жа оное и Святовит. Сие узрите вы духовными очами. А Чернобог и Белобог, Кривда и Правда завсегда воюють промеж сабою и не може одержать верх, равновесие держа меж Явью и Навью, нощью и белы днем. Сваргу поддерживають, кабы не рухнула. В борьбе этой и есмь Правь. Триглава великаго суть. И идеть коловращение, правя мирами.
– Памятуйте отроки – не всё силою берётьси. Многая мыслию постичь предстоить, покуль мудрость не придёть.
Закончив свою речь, Ярилко смотрел на сидевших на камнях перед ним ребят. Лад поправил небольшой кинжал на боку и поднялся со своего насиженного места:
– Благодарны, отче, за науку. Дозволь до дому возвернуться.
– Ступаючи дити до дому. Не забывайте сказа маго о Дажьбоге и не будьте никада в силу сваю чрез меры уверены. Посля продолжим. Усе о чем глаголили, – Ярилко бросил внимательный взгляд на Смешка. – Коли будуть выспрашивать – порасскажи. А када зараз начнем тайны веды получати, из Голубины книги – молчи навеки. Будем и воду из семи источников собирати и в ступе толочь до святой чистоты. Вилами на воде писати, баклуши вучитися бити. Мыслию по древу растекаться, писалом пользуясь. Другой ряд обряды делати. То тож усех не след посвящать. Многа у нас чаго напереди. Спрашивай совет завсегда у старших, Смешок. Посля наречения Златогором будешь. Чти сродников сваих. Ибо яку чести принесешь сваим родным, дык и ты чай от сваих чад не стерпишь.
– Добре, отче Ярилко, – поднялся с камня и Смешок.
Старый волхв положил им на головы свои руки, что-то пробормотал, устремляя взгляд куда-то поверх и, уже снимая ладони со светлых волос ребятишек, громко сказал:
– В добры путь.
5
На рассвете неподалеку от впадения Ладожки в Волхов чуть далее крепостных стен у пологого берега застыли в наступившем неожиданно безветрии многочисленные суда. Тут были и узкие с высокими загнутыми кверху носами норманнские драккары. Они точно хищные головы сказочных драконов с пустыми глазницами взирали на домики ладожан. Покачивались длинные кнорры, более приспособленные, нежели чем первые для перевозки товаров, а не к разбойничьим набегам. Стояли змееподобные шнеки, ощетинившиеся из уключин до поры до времени рядами весел, но уже готовые расстаться со своими гнездами и передохнуть после дальних походов. Русские ладьи с квадратным ветрилом из грубой холстины над темной водою, с изображенным на нем символом солнца. Были и арабские купеческие корабли, и простые челноки однодеревки местных охотников и рыбаков, уткнувшиеся в берег.
На широкой площади перед приставшими судами толкался народ. На сколоченных прилавках пестрели яркие ткани. Выставлялись корчаги с медом. Шкурки зверей, доставшиеся удачливым охотникам в зимнюю пору, заманчиво поблескивали в лучах, так кстати выглянувшего из-за серых туч солнышка. Звучали меж продавцов и покупателей разные наречия.
Не все выкладывали приехавшие купцы на прилавки, у большинства из них путь предстоял неблизкий. Кого в Царьград дорога вела: из варяг в греки, а кого из варяг в арабы, кто обратно шел. Но многое приобреталось и на месте – без той же пушнины куда поедешь. Из северной стороны везли железо, моржовую кость, китовую кожу, оружие. Царьград поставлял ткани, ювелирные и стеклянные изделия, вина, пряности. От берегов с моря варяжского доставлялся янтарь. Сами Ладожане были богаты мехами от соболя до белки, медом, воском. Купцы из Киева доставляли хлеб. Арабы везли ткани, серебро.
Рюрик во главе небольшой свиты обходил шумевшую на все лады площадь. С ним рядом важно вышагивали в полном вооружении Олег, Аскольд и посадник Дедила. Несколько отстав, шли несколько варягов, уже прочно и надолго обосновавшиеся в Ладожской крепости и составлявшие теперь основу новой княжеской дружины, а уже за ними вышагивали дородная Дубрава с юной супругой Рюрика Ефандой.
Лица варягов были радостными. Еще бы! Совсем недавно за эту добычу им приходилось нападать на купеческие суда и добывать её во что ни на есть настоящем бою. Купцы того времени были неплохими воинами и умели постоять за себя. Теперь то же богатство выкладывалось перед ними и сияло во всей своей красоте.
Аскольд склонился к Олегу.
– Ты вящий брат есмь вельми мудр. Мы богатеть тута.
– Будем, коли ты алчность с очей людски подале не приберёшь
Аскольд с пониманием кивнул в ответ.
От свиты отделился рослый краснолицый Веремид. Он вдруг обрадовано замахал руками, из-за прилавков к нему бросился высокий широкоплечий мужчина с длинным франкским мечом на боку. Они крепко обнялись и тут же шутливо ухватили друг друга за бороды, каждый в меру своих сил стараясь повалить другого на землю. Вдоволь навозившись, стали хлопать друг друга по плечам. Обменявшись несколькими фразами, Веремид бросился вслед за важно шествующей свитою.
Олег недружелюбно покосился на догнавшего воина.
– Гэнто Квист, – тихо проговорил ему Веремид, – бывши с нами одночасье. Привез богату добычу.
– Не памятую, – ответил Олег. – Мыто пущай платить, як усе.
– Добре, Олег, – прислушавшись к разговору, оглянулся к ним Дедила. – Зараз у кажного своя доля. Единого приголубишь, другой ряд спросють – с чаго така блажь?
Рюрик остановился перед сухим и жилистым человеком с огромными черными глазами, на его прилавках пестрели вышитые золотом ткани. Рядом лежали дорогие браслеты из золота и серебра и множество женских украшений. Князь пристальным взглядом оглядел иноземного купца. Осознав, что перед ним находится не простой горожанин, тот склонил голову, сложив руки перед грудью:
– Ассаламу алейкум, – произнес купец благоговейным голосом.
Рюрик, отметив про себя обилие товара на прилавках, оглянулся на Дедилу:
– Нада ль с им здоровоться?
– Уа алейкум ассалам, – ответил за князя Дедила.
– Откеля будишь? – поинтересовался Рюрик.
– Абу – Али Ахмад Ибн Омар из града Исфаген, Великий хакан русов, – отвечал по-русски ему купец.
– Твае прозвание больно мудрено, – усмехнулся князь.
– Кликай меня Ахмедом, великий хакан, – поклонился низко купец все так же со сложенными у груди руками.
– Як добиралси до наших краев? – поинтересовался у купца Рюрик
– Моя быль долги путь по Хвалынскому морю, дале по Итиль реке плыть и многа ишо рек малы до Ильмень озера и дале по Волхову к Ладоге.
Ефанда с прислужницей, оставшись поначалу позади всех, не выдержала и бросилась к прилавку с дорогой материей. Она тут же примерила кусок переливавшегося темного бархата к своей груди и обернулась на Рюрика, потом на дородную Дубраву и та подзадорила:
– Ой, пригожа будеть одежа. Очей не отвесть.
Ефанда снова посмотрела на Рюрика и, капризно поджав губки, произнесла:
– Эрик, исть пригожа?
Ахмед протянул ей небольшой золотой браслет:
– Подарока тябе жинка хакана русов.
Браслет тут же засиял на запястье у молодой женщины.
Рюрик усмехнулся:
– Лады, купите чаго душе угодно. А мы дале пойдем. Недосуг нам бабьи примерки зрить.
Веремид тут же застыл за спинами двух женщин, а остальные варяги во главе с Олегом, Рюриком и Дедилой тронулись дальше.
Они остановились у прилавка с ровными рядами обоюдоострых мечей. Рядом стояли большие корчаги, наполненные зерном.
Рука Олега потянулась к одному из искусно выкованных изделий. Он взял меч за рукоять-крыжу и слегка щелкнул по мечу, вслушиваясь в чистый и долгий звук, прокатившийся по клинку. Положив его на голову, взялся руками за оба конца и согнул меч на своей голове, приближая к своим ушам. Тот с легкостью прогнулся, а когда Олег ослабил руки, также легко распрямился. Он осмотрел плоские стороны клинка – голомени и остался доволен. Неподалеку от рукояти был инструктирован серебром геометрический узор.
Олег взглянул на широкоплечего продавца:
– Чыё творение будеть?
– Ладоты Коваля с Киеву, – ответил продавец.
– А ты сам откеля будешь? – спросил купца Рюрик.
Тот усмехнулся и ответил:
– Стало быть, оттуда же.
– Славно оружие имеешь, – сказал Олег.
– Тады и бери, коли по нраву, посекоша нещадно кто покусится, – отвечал купец.
– Усё у тябе возьмем, – пообещал ему Олег, – и хлеба, и пива, – он кивнул на стоявшие подле прилавка корчаги. – И мечи тваи славны, – Олег пристально посмотрел на крепыша. – Давно с товарами ходишь?
– Давненько, – ответил, не вдаваясь в подробности купец.
– Кликать-то тябе як?
– Кличут Молчаном, – заулыбался продавец, своей разговорчивостью явно не соответствуя своему имени.
– В Царьград ведаешь як дорога идеть? – спросил Олег.
– К Царьграду итить надо от Киева по Днепру на полдень, патома через Понт-море, оное же и Русско море кличут, дый и к Царьграду придешь под звездами, або по солнцу и с парусом. – Он помолчал. – Дале можно, ажно до Рима, – продолжал купец, разочаровав Олега последними словами. – Токмо я давненько да туды не хаживал.
– А сюды, як дошел? – снова спросил его Олег.
– Сюды тожа от Киеву иттить верх на полночь по Днепру, а тама по мелким рекам, дале будеть волок до Ловати и по Ловати внити в Ильмень озеро. А из него потечеть Волхов…
– Дале Ладоги бывал? – остановил его на полуслове Олег.
– Тябе и толкую, – удивленно продолжал купец. – Дале по Волхову в озерцо Нево из таго озерца ведеть устье в море Варяжское, а патому морю путь до самого Риму. Оттель к Царьграду, от Царьграда в Понт море, в кое втекаить Непра.
– Стало быть, в Киеве обитамши? – спросил Олег.
– Стало быть у Киеве, – согласился продавец. – Спытай купца Молчана, усякий до мяне дорогу укажить.
– Кто тама княжить?
– Дирос Эллинский.
– Должно – грек?
Молчан задумался:
– Шо бы ты понял, я издалече сказ начну. Было время вадил нас прежни князь на Царьград, и ставили мы на место греков-ромеев. А на чатверой године посля последняго тагоо похода у нас случился неурожай, и мор был велик и стали мы сирыми, да нищими. Пришли греки до нас и отобрали край Сурожский, многа тады народу и в ваш край перебралися, – Молчан поморщился. – Дажить хотяши окрестить нас по вере своей, штобы мы забыли Богов наших и к ним оборотилися, а они дань стричь магли с нас, яко пастыри, обирающие край наш. Но воспротивилися оставшиеся, однакоже из-за усобиц и раздору уся ж таки князя оне сваго нам дали, хоць и славянску роду, токмо из Грецколани. Ось така правь была, – купец открыто и смело взглянул в глаза Олегу.
– Добре, – закивал тот головой, – то нам след проведати. Давай готовь товар свой, – распорядился Олег.
– А че спытывал, про дарогу-то? – спросил его, Молчан.
– То испытывал, шо бы проведать пути-дороги, да и ведати не брешешь ли, яко пес у подворье. С мечами тваими нам може многа чаго хлебнуть придетси, и товар треба дуже добры, – ответил Олег.
– Ось што, – проронил купец.
В крепость все члены свиты, включая Дубраву и Ефанду, вернулись загруженные покупками. Рюрик довольно улыбался, по-хозяйски осматривая товар от хорошо запечатанных кувшинов с виноградным вином до отделанных серебром и золотом ножен с булатными мечами из Киева. Добытые ранее франкские мечи уступали русскому оружию – из тех не каждый мог сослужить добрую службу особенно в морозную погоду.
Один Дедила удовольствия не проявлял и хмуро как бы вскользь заметил Рюрику:
– Дуже щедро, ты княже, купцов одарил, казны може не хватити.
Рюрик всего на секунду задумался и, нахмурившись, ответил:
– Будешь полюдье боле собирати. По две чёрны куне с дыму велю брати, а для сбору гридней из варягов боле возьми, пошто им зазря трапезничать.
– Дык, без Вече не може така делати, – развел было руками Дедила.
– Князю перечишь! – не ожидая такого ответа, вскричал Рюрик и схватился за рукоять меча.
Дедила, потрясая жиденькой бороденкой, обратил, было, свой взгляд к более рассудительному Олегу, но тот за спиною Рюрика развел руками.
6
Смешок встретился с Ладом на Святилище. Они, как взрослые мужчины обменялись крепким рукопожатием и уселись на застланные шкурами согретые первыми солнечными лучами камни. Ярилко встал как обычно напротив статуи, и Смешок услышал слова, обращенные к деревянному изваянию:
Боже, мой, Боже!
Боже ярый,
Ясный, сияющий,
Сияющий, живящий
Живящий, мой дивный,
Дивный, мой премудрый, пречистый,
Пречистый Боже, мой, вышний,
Вышний мой тайный,
Боже суть один!
Закончив молитву, Ярилко обернулся к ребятам.
– Здраве буде, Ярилко, – соскочил со своего места, не дожидаясь приветствия, как и водится младшему по возрасту, первым поздоровался Смешок.
– Здраве буде, Смешок, – ответил волхв, жестом показывая, чтобы тот сел.
Он оглядел учеников:
– Сегодни, чада, проведаем с вами кроху малу о народе нашем, откуда мы вышли и кто по роду племени. – Он устремил свои глаза поверх их голов, глядя на белые облака, плывшие над ними, и заговорил, будто вслед за ними уплывая в вышину. – Было время, кады жили дальни праотцы наши уместе с Богами. Сторона та была полна лесов, в полях цветы красоты неписаной цвели, реки полны рыбы, и дичи вокруг видимо невидимо было, иде не умирал никто. Токо настали нечакана негадана жутки холода. Люди глаголили – оттого, што влюбился Дажьбог в дщерь Сварога, а той запрет на свадьбу наложил и, перестал тады Даждьбог за солнцем следить и, не стало яго на долго времечко. Взмолилися волхвы, придя к Сварогу, шобы запрет он свой отменил. И сыграли тады свадьбу, и наступил день и тоже надолго. И стали в той земле длина ночь, да длины день попеременно и стужа бесконечна. А свадьбу зачали, з той поры кажны год справляти. И повел тады прародитель Яр предков наших из той страны, ставшей непригодну для живи на полдень.
– Остановилися они в краю зеленом. Стали рода создавати. Имели много скота и делали сосуды гончарные и многа чаго ишо умели наши предки. Има – царем тады выбран был. И родам нашим названия даваться стали абы от прародителей наших, абы от мест, иде вставали мы и Богам требу давали.
– Боги наши, чада мои, – Ярилко внимательно посмотрел на ребят, сидевших перед ним, – не берут на смерть ни людей, ни животны, токмо плоды, овощи. Цветы, молоко, зерно. Сурью питную на травах и мед. Мы Дажьбоговы внуки и своим путем итить должны, а не красться никада по стопам други языков, кои могуть и людями жертву приносить.
– Сурью же дали Иму-царю Боги наши, кады у Велеса с жинкою Азовушкой детишек не было. Лада – жонка Сварога обяснила Квасуре як сей напиток приготовить и як надать просить Денницу-утреннюю зорюшку желание исполняти. Той князю нашему усе передал. Стали с этих пор и мы ведати сей напиток священный. Кликали Има – царя князем Богумиром.
– Долго жили наши пратцы в краю зеленотравном. Рода стали многия. Места стало требоватьси все боле и боле. А земля скудела та. Посля Богумира Арий был утвержденный старшим в князьях, и повел он нас из края зеленого, и Желя – сестра Кручины была в пути долго з нами.
– Доля – сестрица Макоши, што судьбой правит, пряла золотисту нить жисти человека, и нам путь-дорогу вязала. И шли мы, да и Матерь Сва – Слава сияла нам. И перья яе были черлены – красны, златы и серебристы, голубы, желты, зелены, белы и други разноцветами чудесны. Шли мы век и пришли в земли неведомы, а тама остановилися, и воевали сваею конницею. Посля часть родов наших в Египте пребывали данью обложенны, унижения терпя, доходя мыслею, што коли рабами при жисти будути, то и посля смерти ими застанутси, покуль не покинули края те, и к остальным не присоединивши. А хтой-то недалече от Цинь– царства осталси и в други края ушёл, язык потеряв свай. Знова шли мы горами великими и долами иде на век, иде боле останавливалиси. Скифами были наречены, и антами нарекалися, и венедами, и русами, и сурожцами, и борусами. Русколань велику посля сотворили. В славны века Трояновы было единение Антское. Было время Бусова – князя славного, Русколанью правившего в Царь-граде Кияре у горы Алатарь.