- Без закуски? Я без закуски даже пиво не пью, - сказал Пархоменко, - а это он сидел рядом… рядом с Котовским, который замаскировался на этом собрании благородных непьющих спортсменов нудистом. - Зачем ты это сделал? - спросил после второго глотка Пархоменко.
- А что заметно?
- Наоборот, нет, хорошо, я бы тебя ни за что не узнал, если ты сам не сказал, что нудист.
- Я ничего такого не говорил.
- Ты сказал Мяу.
- Я? Нет. Если, кто и сказал Мяу, то это только ты Парик.
- Хорошо, хорошо, ты хочешь записаться на следующий бой?
- Да.
- Запишись, грохнешь ее - я выйду.
- Как ты выйдешь, ты уже сейчас заговариваешься, тебе нельзя пить, а ты носишь в кармане целую бутылку Хени. Дай ее мне.
- Нет.
- Почему? Не могу, понимаешь.
- Почему?
- Ты сам заговариваешься.
- Мы уже договорились, чтобы я тебя грохнул во втором раунде? Ты должен, должен продержаться до второго раунда, ты понял?
- Зачем? Ибо… ибо я уложу тебя в первом, скажи только:
- В начале, в конце, или в середине раунда?
- Нет, это ты мне скажи в каком углу тебя положить, в Сонькином, или у этого Фрайера?
- Я агент Фрайера, - признался Пар.
- Нет, точно, или ты просто так думаешь? - спросил Катовский.
- Нет, просто уверен.
- Ну, откуда?!
- Знаю и всё. А откуда не знаю. Ну, ты видел, что сейчас он мне подмигнул?
- Сомневаюсь, с такого расстояния это может быть просто аберрация точки зрения. Цвета глаз даже не различить? Он кто вообще?
- А я помню? Тайный агент вроде из Хермании.
- Что говорит?
- Говорит, что всё в его огромных лапах. Ты видел, какие у него лапастые лапы?
- Он, что пингвин?
- Почему? Он как раз наоборот: пишет книги, а на ринге не дерется.
- Тогда думаю, как раз это ему и придется делать, - сказал Кат.
- Почему? - спросил Пар.
- Так, а здесь всё делается через жопу.
- Это да, но может обойдется. У меня же ж здесь больше абсолютно нет покровителей, отнимут ведь всё, что было нажито непосильным трудом, - он заплакал, уронив лицо своё на опустившиеся руки.
- Выпей еще, - сказал Кат-Мяу, и протянул другу, задержавшуюся в его лапах бутыль Хени. - И да: много у тебя было? Завод, фабрика, али может ты был кулаком на деревне у дедушки? Признавайся, фермер, что ли? - и он заржал, как лошадь, которую к счастью сегодня не повели на мясокомбинат. Впрочем, чему тут радоваться, до завтра всё равно не убежать. Дали бы хоть побольше времени на адаптацию к переходу в мир иной:
- Авось Там действительно лучче.
- Да - нет, че-то неохота, страшно, муторно даже как-то. Так бы и жили здеся, если бы побольше везло.
- Это ошибка: нам везет, - сказал Котовский. - Вот сам подумай, что бы было, если бы не сидел здесь, со мной, не рассказывал сказки про золото и бриллианты - лучше друзья тех, кто их умеет хранить, а валялся на ринге в нокауте? Голова - болит, руки-ноги - парализованы, и за всё это не предполагается никаких премий, нет даже выходного пособия.
- Нет, бывают случаи, когда договариваются. Если ты выиграешь, то мне все равно сорок-то процентов отдадут за это избиение, - сказал Пархоменко.
- А мне тогда чего?
- Чего тебе, мало?
- Дак, естественно. В случае проигрыша скажешь, куда дел мол большой Бриллиант Сириус.
- Я не брал.
- Брал, брал, ибо сказано: если не ты, то кто? Больше некому.
- Тогда другая альтернатива, - сказал Парик: - Это наоборот был мой брилик, а ты, да, я теперь вспомнил, ты его у меня и украл.
- Да ты уже перепил, парень, пора, брат, пора тебя лезть на ринг.
Как хговорится: пахать подано - ваша очередь трахаться. Иди, иди, она тебя трахнет, - и Котовский подтолкнул падающего уже с ног друга вперед:
- К славе. Кто был на ринге они и не видели, так только по логике рассудили:
- Кто-то должен быть.
Щепка как раз пошла на Болевой из Стойки. Но какой-то дурак крикнул из зала:
- Болевые из Стойки запрещены, ибо не русский беспредел, а японское дзюдо, возможно, как плюс еще английский бокс, но не мешать же с первым и вторым еще и третье. Я бы этого не понял, - добавил он. Это был Махно, но по своему обыкновению в женском платье, как лучшем способе маскировки, если позволяет личность. Он не мог допустить, чтобы какая-то Питербурхская Актриска переиграла его любовницу и шпионку Нику Ович. А она ее действительно переигрывала.
Более того, некоторые даже кричали иногда из зала:
- Играет, как кошка с собакой. - И даже:
- Как хитрая кошка с глупой собакой. - Более того:
- Как хитрая и злая кошка с тупой и добродушной собакой, не понимающей своей огромной силы.
- Разбудите, наконец, судью, - рявкнул Амер-Нази, она сломает ей руку.
- Наконец ты додумался сказать своё слово, - сказала Агафья.
- Это было надо сказать пять минут назад, - добавил и Оди.
- Так давно? - даже удивился Нази. Но Лева Задов сам уже это понял, и стоял с чашкой горячего дымящегося кофе, но пока что не на ринге, а рядом, и поглядывал, чуть пригнувшись из-под нижнего каната, как бывало делал Георгий Вицин, пытаясь выполнить сразу две задачи:
- И спрятаться, и показать себя, прикрывшись веточкой. - В том смысле, что предъявлял претензию не только на первое место, но и на второе, а именно:
- Я не только Адам, о чем все знают, но и Ева, напрасно претендующая на личность. - Душу. А какая у нее душа? Так только:
- Футбол, борьба да бокс, - а больше-то ничего нет - Трахаться? И то надо уговаривать.
- А нам это надо? - спросил Котовский Пархоменко, забыв, что друг уже ушел в поход к рингу.
- Стоп, стоп! - сказал громко Лева Задов, - так долго нельзя ломать ей руку, - и полез под канатом на ринг. Но сделать это оказалось не так просто.
- Че, пузо мешает! - крикнула одна приятная девушка из зала.
Некоторые, пожалуй, даже многие засмеялись. Из-за этих аплодисментов Лева слишком наклонил чашку, и кофе пролилось на ринг. Он допил последний глоток, и рявкнул:
- Меня никто не подсадит? Агафья хотела ему помочь, как забытая уже Майно жена, но Амер-Нази не разрешил:
- Ты что?!
- А что?
- Ничего да… да… да я лучше сам тобой займусь вплотную.
- Оди, ты свидетель, он сказал, - и Агафья так хлопнула Амера по спине, что даже дым пошел, хотя все понимали: это просто пыль.
- Откуда столько пыли? - удивился главный судья, - я иво только что купил.
- Не думаю, - сказал мудрый Одиссей, - подарили, скорее всего.
- А разница? - удивился Нази. - Или вы считаете, что могли подарить старый фрак. - И даже не поставил знак вопроса. - Ну, я встречу того духа!
- Забыл, кто подарил?
- Ты что ли?
- Я барахло не дарю.
- Хорошо, подаришь мне…
- Сына или дочь, или обоих вместе?
- Подаришь мне Бриллиант Сириус - женюсь. Одиссей схватился за сердце, а Агафья прямо-таки упала со стула.
- Вы что испугались, я не понял?
- Так он же ж был у тебя, - сказала Агафья, - как сказал бы незабвенный Василий Аксенов, обратившись к Чехову по поводу пропавшей во время секса с Дамой собачки.
- Он шутил, - наконец со вздохом сказал Одиссей.
- Нет, я с собой никогда не шучу. Но Нази не стал пока заострять ситуацию, понадеявшись от страха, что:
- Конечно найдется.
Пархоменко вылез на ринг, столкнулся с Левой Задовым и провел ему Подхват. Зачем, спрашивается? И что удивительно, он ответил:
- Я хотел размяться перед боем. Лева хотел сказать, что больше никого судить не будет, и добавил, что наконец нашелся повод жить по Библии. Но тут же передумал, ибо:
- А на что жить? - Пахать и сеять уже не удастся, ибо, ибо:
- Инопланетяне прилетели - каки тут сеялки-веялки? - И так всё будет хорошо. Или - что то же самое - никогда все равно уже не будет. Лева полез на Пархоменко, а Нику и Щепку секунданты пока откачивали в углу.
- Она мне сломала руку, - пожаловалась Ника Фраю. На что он ответил:
- Че-то я забыл: ты у меня стажировалась? Она ответила устало:
- Прости, но теперь я уже ничего не помню.
- Тебе делали болевой на что, на голову?
- Нет, на руку, она же ж как-то связана с памятью. И знаешь почему? У меня руки и ноги думают сами. И, между прочим, не только.
- Что не только?
- Не только руки и ноги, но и вот это, - она приставила локоть к животу.
- Тебе на эту руку делали болевой?
- Да.
- Значит прошла уже?
- Та не, болит и очень. Это сука, скорее всего Инопланетянка с Альфы. Другую я бы давно уложила сама.
- Хочешь, я выйду вместо тебя и уложу ее? - спросил секундант.
- Давай, если разрешат, а я пока посужу.
- Како посужу? Я был секундантом.
- Ну, хорошо по… по… посмотрю просто. И в итоге вышел Вильям Фрей и Пархоменко. Они узнали друг друга, как только бросили друг друга по два раза.
- Это ты?
- Нет. И знаешь почему?
Глава 16
Но пока что место было занято. Какая-то девушка уже не в первый, кажется, раз вмешалась в ход непрерывного действия. Она разнимала Леву Задова и Парика, который хотя и был пьяным, но раз за разом бросал и бросал толстопузого судью, а Щепка сидела в кресле и читала своего Шекспира, которого принес ей Дэн, а секундант этого Белого угла Сонька пыталась ей мешать, дождалась:
- Шекспир пошел по назначению. - И именно в голову Соньке. Именно В, имеется в виду, торцом толстого тома. Наблюдавший эту схватку литературы и приставания в надежде неизвестно на что Одиссей предсказал:
- Это может быть очередной схваткой.
- Вряд ли, - сказал Нази. - Там, видите, и так уже очередь.
- Я и говорю, что эти на очереди, - ответил остроумный Оди. А Сонька, между прочим, подошла к судейскому столу и сказала с заплаканными глазами:
- Так можно делать?
- Как? - спросила Агафья.
- Ну, она же ж избила меня Шекспиром.
- Если без мата, то у нас нет такой статьи, чтобы ее снимать с соревнований.
- А это очень хорошо, потому что я прошу записать меня в очередь на эту неблагодарную Инопланетянку.
- Вы уверены, что она с Альфы?
- Вот и проверим, - ответила Сонька, и пошла назад, на свое место у ринга, но Щепки там уже не было. Пархоменко избил Леву Задова и принялся за Нина по кличке Фрей.
Секундантом у Фрея была Ника с недоломанной рукой, а у Пахоменко избитый до полусмерти Задов. И Сонька сказала:
- Тогда я буду судьей. Амер-Нази посмотрел на своих судей, и они кивнули. Хотя разве так можно делать? И эту мысль как раз подтвердила девушка, которая до этого разнимала Леву и Парика.
- Я буду судьей, - сказала она, или пожалуйста, бой.
- Это не чемпионат самой Альфы Центавра, - сказал один из судей за столом, - у нас только один ринг.
- Я могу и без ринга. Соньке показалось, что она где-то видела эту торфушку. Она не стала даже просить перчатки, а так, как раньше в городе Ландоне:
- Намотав на костяшки пальцев манжет спортивного свитера, ударила ее в лоб. - Но лоб, как известно, самая твердая часть тела, если бить в него практически голой лапой. - Фекла, как звали эту достойную леди, была уже женой одного из присутствующих здесь джентльменов. Сонька Золотая Ручка открыла рот, но после удара - нет, не забыла, что хотела сказать, а просто на-просто вообще всё забыла.
Кроме одного:
- Так не делается. - Но поздно ее положили рядом с другими выбывшими из соревнований бойцами. Как-то:
- Колчак, Василий Иванович, Лева Задов, Ника Ович, Щепка, которую я даже не видел, кто бил, и били ли вообще, но она тоже сидела на полу и пила переваренный, как она сказала, кофе, с тремя пирожными сразу, а именно:
- Откусила понемножку от каждого, чтобы никто не украл. - Ибо, если уж бьют просто так ни за что, то съесть пирожные им не принадлежащие для них вообще ничего не стоит.
- Как угорели, - добавила она вслух, впрочем без эмоций, ибо не на кого было злится: она не помнила, кого так и не добила, и более того, против кого выходила на ринг. Надо бы спросить у подруги Кали, но та была где-то далеко в зале.
- А если я не помню ряд и номер места, где мы сидели, то значит кто-то меня ударил. - Вспомнить бы кто. Фрай и Пархоменко запротестовали, что их будет судить какая-то Фекла. А она уже дала отмашку:
- Дзю До.
- А мы умеем? - спросил Парик.
- Я да, а ты - не знаю, - ответил Фрай, и тут же провел бросок Через Бедро с Захватом, ну, прием простой, если вам разрешают повернуться к избе, так сказать, задом.
- Нет, я против, чтобы обыкновенная баба меня судила, - сказал Пархоменко, - ибо я пришел не только того, а для другого, а именно, для бокса.
- Ну, тогда получи, - сказала Фекла, и хотела опять ударить в лоб, но рука дала знать:
- Очень больно. - Фекла, которую на самом деле звали О - Ольга, пожалела свою вторую руку, и провела Пархоменко Дэмет - удар в падении ногой по пяткам противника.
- Судья, - сказала, подползая поближе с кофе и пирожными Щепка, - почему судьи бьют подозреваемых?
- В чем подозреваемых? - не понял Нази.
- Подозреваемых в стремлении к правде, естественно.
- Дай попробовать пирожного, - попросил Нази, - а то у меня мало глюкозы осталось в мозгу, не могу понять ваших претензий.
- Иди сюда.
- Боюсь.
- Почему?
- Такая, как ты может и ударить ни за что.
- Да ладно.
- Точно. Амер-Нази встал и прикоснулся к одному, последнему оставшемуся, но все равно откушенном уже пирожному.
- Бери, бери, - и когда он съел иво, улыбнулась.
- Что?
- Ничего, кофе, пожалуйста.
- Это последнее?
- Ничего, ничего страшного, я заварю еще, у меня собой китайский кипятильник. Как говорится:
- На неделю хватит.
- Я бы с вами поспорил, китайские фабричные хорошие.
- Фабричные? вы уверены.
- Уверен ли я? Да.
- На что спорим, что вы ошибаетесь?
- На нашу победу.
- Вы сразу ставите на кон всё, что у вас есть?
- Так вы Инопланетянка? Как я сразу не догадался.
- Я не знаю, думаю, что нет. Как проверить?
- Пойдем, проверим.
- У меня здесь жених в реанимации.
- Кто?
- Не скажу, вы можете использовать эту информацию в своих интересах.
- Может у нас общие интересы?
- Да?
- Да.
- Тем не менее, я прошу на этот раз решить инцидент проще.
- Ясно, но я судья, мне не положено выходить на ринг.
- Я могу грохнуть тебя и здесь.
- Хорошо, можешь считать, что ты меня разозлила. - Амер снял свою тужурку, и попросил дать ему что-нибудь покрепче.
- Да ладно, не заморачивайся. - И она его бросила Задней Подножкой, да так сильно, что Нази, хотя и не упал на свой стол, но сбил его, а его сотрудники Оди и Аги, попытавшись выбраться из-за стульев, наоборот, вылетели из них, как с катапультой. Далее, Нази не встает, а Агафья дерется с Артисткой Щепкой. Пархоменко и Фрай продолжили бой в стиле По Очереди:
- Сначала один проводит прием из Бокса, потом другой из Дзюдо. И так до тех пор, пока не поняли, что надо всё-таки защищаться, а то так быстро кто-то из них больше не встанет после проведенного приема. А это значит, Пархоменко проводил Двойку, и пытался третьим ударом, в подбородок, отправить Фрая хотя бы в нокдаун, а лучше, конечно, в нокаут, а Фрай проводил Подхват, и пытался задушить Парика окончательно.
- Зачем ты меня душишь, амиго? - говорил ему Пархоменко.
- У меня не хватает веса провести Удержание.
- Нет, я имею в виду: ты не узнал меня.
- Если я тебя узнаю, нас заподозрят в связи, и ты будешь раскрыт, как секретный агент Коминтерна.
- Да?
- Да. Бейся по-честному.
- Да?
- Да. Пар вырвался, и ударил Фрая в лоб. Правда Парик не знал, что лоб этого парня защищен капитально, Фрай невероятным образом успел пригнуться, и взял Парика на Мельницу. Оди за столом судей спросил:
- А… это можно? - За столом в том смысле, что Оди с Агафьей сели за отдельный журнальный столик, пока Низи лежал без успеха подняться, и ему вызвали врача, а столяр пытался сделать, как он сказал:
- Будет, как новый, - старый судейский стол древнего производства, и принадлежал раньше одной из английских принцесс, занимавшейся, между прочим Садо Мазо, и надо сказать не без успеха.
- Прости, прости, - сказала Агафья Учительница, - совсем забыла: мне надо идти, надо отомстить за нашего Главного судью, который не может подняться после того, что она с ним сделала, - и Аги показала на Щепку, опять принимавшую тарелку, и опять с тремя пирожными, только вместо кофе был зеленый чай с жасмином. - Ты теперь будешь Главный здесь, пока мы все ушли на фронт.
- Я не разрешаю этот бросок, - сказал Оди, - не по правилам.
- Я назначаю тебя моим заместителем, - сказал Фрай, продолжая держать, как коршун в когтях Пархоменко над головой.
- Ты спутал, батя, - ответил Оди, - его назначь. - И указал на все-таки шевелящегося Амер-Нази.
- Он может не выжить.
- Тем не менее, я настаиваю.
- К сожалению, я тогда не знаю, что делать.
- Хорошо кто-то может его подержать, - сказал Оди.
- Кто все заняты, - ответил Фрай, и в подтверждение его слов, пролетела тарелка.
- Летающая тарелка! - закричал из зала нудист Катовский. А Дэн:
- Вот как надо! - Он имел в виду, что летающая тарелка с пирожными попадет в Агафью Училку, которая пошла учить Щепку за бросок Главного судьи Нази и поломку стола, за которым, мы, судьи, можно сказать:
- Мирно жили. Но в следующий момент Артистка Щепка и Агафья Училка, бывшая жена Батьки Махно, так сцепились, что обе упали на статую, можно сказать:
- Рабочий и Колхозница в исполнении Фрая и Пархоменко:
- Колхозник и Рабочий, поднявшиеся на дыбы. И… и они сбили эту Статую. Всё так, единственно, что не очень понятно, как Фрай и Парик оказались вне ринга, на площадке рядом, где отдыхали раненые в предыдущих боях участники соревнований, как например, Щепка с кофе, зеленым чаем и шесть пирожными, и то это были те пирожные, которые мы видели, возможно, их было еще больше. Не может быть? Бывает. С голодухи столько, разумеется, не съешь, только от чрезмерного нервного перенапряжения.
Остались только два неповрежденных участника соревнований, а именно:
- Фекла и Оди, хотя он был судьей, а Фекла, имела одну сильно поврежденную руку, и хотела остаться только судьей, точнее:
- Тоже судьей, но на самом ринге. И тогда вышел Катовский, и запрыгал на ринге в шикарном зеленом халате, что должно было означать: