- На самом деле я красный.
- Кто выйдет против этого Геракла? - спросил Оди, - найдется ли тот Одиссей, который сможет его укротить, точнее, укоротить? Кто вышел? Дэн? Или кто-то другой? Может быть, Махно?
А вышел сам Одиссей. Зачем? Он хотел проверить:
- Та ли эта дама, за которую выдает себя. - А если точнее, то как раз наоборот.
- Я с ней, - сказал Одиссей, - и показал на Феклу.
- Како с ней, я уже здесь прыгаю, хочешь с ней, пожалуйста, но только через мой э-э, ну, не труп, а хотя бы просто бездыханное тело.
- Я буду с ним драться, - сказала Фекла и зажала рукавом раненую руку.
- Ты больна, пожалуйста, не лезь, дорогая, - сказал Оди.
- Что значит: больна?
- И тем более, что значит: дорогая? - влез Катовский. - Вы знакомы? Не думаю, и поэтому предлагаю не церемониться:
- Будем биться за нее.
- С тобой, - добавил Кот.
- Я согласен, - сказал Оди, - если, разумеется, дама, не против.
- Я против, я сама хочу набить ему морду. Мордашку, знаете ли, вот эту, - она взяла Катовского за подбородок, потрепала слегка, и сделала саечку. Он схватился за щеку, и ошарашенно посмотрел на даму, в том смысле, что понял:
- Если это не любовь, то что же это? Примерно тоже самое понял и Одиссей, он даже обиделся:
- Ты почему меня не обняла при встрече, как…
- Как Клеопатра Александра Македонского, - решил не падать духом Котовский. Тем более, что никто не знает точно, кто кого любил в детстве. Фекла задумалась.
- Так это ты, что ли?
- Кто? - решил просто так не сдаваться Одиссей. Тем более, они не помнили имени его первой жены: Пенелопы. Даже если ее никогда и не было, все равно надо было для приличия запомнить ее легендарное имя. Катовский, как хитрый нудист понял, что Одиссей его переигрывает в любовной интриге, поэтому схватил Феклу, и потащил к канатам, чтобы в дальнейшем преодолеть их, как заградительную колючую проволоку на подступе к позициям Белых на Турецкому Валу. Почему так страшно? Ему казалось, что взять их будет затруднительно. И точно, Одиссей не придумал на этот раз ничего хорошего, остроумно-заумного, а просто подставил ему Подножку. Ребята упали, и что самое замечательное:
- Преодолели заграждение, пролетели под-над канатами - между вторым и третьим, а не по полу, как думали получится, большинство зрителей. Тогда Одиссей подумал, как их остановить теперь? Ну, чтобы это было не только умно, но и возможно. И он бросил в затылок наглому нудисту Бриллианат Сириус, который по пути к рингу забрал в корчащегося в муках Нази. Все упали.
- Только бы попал не в нее! - крикнул из зала Дэн, который даже забыл, где теперь находится его невеста. А она была рядом. - Прости, я даже не заметил, когда ты вернулась.
- Ладно, ладно, пока не отвлекайся, смотрим кино, это же ж очень интересно, почти, а точнее даже без почти:
- Великолепная Семерка. Далее, Катовский утаскивает Феклу-Ольгу. Да, Катовский смог утащить упитанную Феклу. Как? Сейчас посмотрим. Он бросил Одиссея, также неожиданно, как Щепка главного судью Нази: прижал к себе, потом оттолкнул на подставленную уже ногу - Задняя Подножка. Дама посмотрела на него разочарованно.
- Ты не Одиссей, - сказала она.
- Нет, нет, подожди, ты просто меня не узнала. Он нарочно упал - почти нарочно - чтобы она получше узнала его, а вышло наоборот:
- Одиссей никогда не должен проигрывать.
- Но это неправильно, - сказал он, - ибо я слушаю, - он хотел сказать:
- Богов, - но решил сказать правду:
- Я слушаю Альфу Центавра.
- С Альфы не могли приказать тебе падать от такого Гераклито, - она почти ласково потрепала Ката за ухо, и он полез с ней через канаты, точнее: через-под. Как обычно, ибо иначе с ринга не выйдешь, так сказать:
- Заколдованный Квадрат.
- Почему, непонятно? - сказал Оди.
- Чего тебе еще не ясно? - сказал Кати, и добавил: - А то ведь я могу подойти.
- С того света не возвращаются. И знаете, почему? У нас на Альфе Центавра был Круг.
- Да ладно.
- Точно.
- Ничего особливого, - ответила Фекла, - у нас тоже был, и более того, даже сейчас есть, - и добавила: - В деревне.
- Ах, так ты из деревни, что ли? - даже улыбнулся Катовский. - Я думал, ты здесь на продуктовой бале подъедался. - И добавил обидное:
- Водила с Нижнего Тагила.
- Пусть сыграет что-нибудь в подтверждение своих слов, - сказала Фекла, можно сказать, уже лежа между канатами.
- Прости, но на роялях, даже на домашних пианинах я не умею, - сказал Оди.
- А чего же тебе, трубу, что ли, дать большую? - заржал Кат.
- Тока на баяне.
- Да, пусть, - сказала Фекла, - думаю и на баяне ничего не получится.
- Ладно, играй, эй! эни боди, подайте ему фисгармонию. И он спел, так сказать, что многие заплакали:
- А поезд уходит в далека-а, скажем друг другу:
- Прощай-й! - Если не встретимся - Вспомни!
- Если приеду - Встречай! Одиссей уже хотел сложить инструмент, но многие не только из зала, но и раненые за рингом закричали:
- Ишшо! Пажалста.
- Помню тебя перед боем, в дыме разрывов грана-а-т-т.
- Платье твое голубое-е, голос, улыбочку, взгляд.
- Ишшо! - опять заорали не только некоторые, но и многие.
- Много улыбок на свете, много чарующих гла-а-а-з-з.
- Только такие, как эти в жизни встречаются - Раз! Он надеялся, что на этот Раз Фёкла, как смелая щука, сможет выбраться из сетей Ката, но она, как крикнула любовница Дэна Коллонтай:
- Не смахгла! - Смех сменил минорную ситуацию на жестко мажорную, в том смысле, что:
- Смело мы в бой пойдем, а потом умрем. - А конкретно:
- Бой, бой, бой!
Глава 17
- Если Одиссей не хочет драться за свою любовь, можно я выйду? - спросила Коллонтай своего Дэна.
- Так, естественно. Только зачем? - ответил генерал.
- Знаешь, открою тебе тайну:
- Мне всё равно: любить иль наслаждаться.
- Вот так, значит?
- Нет, я тебя спрашиваю:
- Ты не против, если что?
- Что?
- Ну, если я ее выиграю, то мы можем потом продать ее Одиссею, как наш общий трофей.
- Ничего не понял! - рявкнул Дэн.
- Ответь просто:
- Ты в доле?
- Хорошо, да.
- Тогда давай залог.
- Сколько? Рублей двести хватит?
- Лучше триста, и да: нет ли в долларах?
- Прости, с собой нет.
- Это плохо. И знаешь почему? Если нам придется отчаливать с острова Крым, то в Туркистане лучше иметь доллары или фунты их стерлингов.
- Почему?
- Рубли могут не взять на Тараканьих Бегах.
- Мы будем играть на Тараканьих Бегах?
- А почему нет?
- Я думаю, это… э-э… бесчеловечно.
- Тем не менее, это делается. И более того, не только в Турции, но и повсеместно.
- Повсеместно, - повторил Дэн.
- А ты, что таракан, что ли, что так заморачиваешься по этому поводу? - Кали удивленно посмотрела ему в лицо.
- Нет, это только одна из моих Эманаций, - ответил Дэн. - Ты, кстати, в курсе, что такое Эманация?
- Ну-у, это, собственно, и есть то, что мы видим. Он удивленно посмотрел на подругу:
- Откуда ты знаешь? Ты с оттуда, с Альфы?
- А ты забыл? Ты все забыл, осленок ты не оседланный, а ведь, как я тебя любила тогда. Ты помнишь, какой бар у меня был, какой бар, фантастика! Хеннесси, пожалуйста, Итальянский Вермут тоже был.
Помнишь ты иногда давал мне на чай, заказывая для меня сто писят Мартини с маслиной? Вкус-сно, здесь так не делают.
- Так ты на самом деле инопланетянка?
- А ты думал?
- Я всегда, нет, не всегда, но часто считал, что ты только прикидываешься Инопланетянкой, а так-то…
- А так-то, приставлена ко мне шпионом.
- Я тебе этого недоверия, наверное, уже не прощу никогда.
- Да?
- Да.
- Тогда ответь все-таки на контрольный вопрос.
- Я вас слушаю.
- Назови мне Эманацию картины Ван Гога Лес Роулоттес.
- Извольте, но… но есть, как здесь иногда говорят, одно но.
Заплати сначала. И знаешь, почему? А потому, что ты может сам не знать ответа.
- Сколько?
- Сириус.
- Во-первых, это слишком много, а во-вторых, у меня его нет.
- Где он?
- Бриллиант Сириус часто воруют, и я не знаю, где он сейчас.
- Ты считаешь меня не достойной быть Доктором Зорге?
- Он был…
- Ты имеешь в виду, что он мужчина? Где это написано? Хорошо, считай меня тогда Абелем. Да ладно, не мучайся, для тебя я буду Элен Ромеч.
- По забывчивости я могу приказать тебя расстрелять.
- Это моя забота, а ты лучше помни, что моя ночь, а иногда даже час стоят пять тыщ баксов.
- Я верю, что ты на это способна, но способен ли я, вот в чем вопрос. Хотя, понял, понял, за это и платят такие деньги некоторые американские президенты, что за ночь, и иногда даже за час, узнают о себе то, что никогда бы не смогли узнать самостоятельно. Наконец, Кали удалось выяснить, что у Дэна действительно есть Радар, настроенный на поиск Сириуса, но он:
- Не переносной.
- Как это? Танк, что ли?
- Нет.
- А что?
- Не скажу, сначала ты.
- Что я? Ах, я должна назвать имя того, чей Портрет находится на картине Ван Гога Лес Роулоттес.
- Не совсем так.
- Да, сама Картина - это портрет…
- Ну!
- Не могу. И знаешь почему? Это большая тайна.
- Хочешь посмотреть мой пупок?
- Пожалуй.
Далее, это портрет Монтесумы, или Кецалькоатля?
- Одно из двух можно?
- Хотелось бы узнать точно.
- Прости, но ты слишком много хочешь. Тебе все мне - ничего.
- Говори, что ты хочешь?
- Обвенчаться. И знаешь почему?
- Почему?
- Я всегда должна носить тебя с собой.
- Хорошо, я согласен, изволь.
- Никаких - изволь, а встань на колени, и целуй мне колени, и проси стать твоей женой. Я спрошу:
- А кто-ты, юноша?
- И я скажу, что?
- Ты скажешь, ведь я же ж:
- Монтесума.
- Ай! Ая-яй!
- Что?
- Хотел тебя спросить второе имя, но пупок запищал.
- Это значит, что сигнал принят. Тут других вариантов нет.
Далее, продолжение боя на ринге, где находятся Одиссей, Котовский и Ольга-Фёкла.
- Мы уходим, - сказала Фекла.
- Нет, нет, пажался, не уходи, я умоляю, - сказал Оди.
- Не видно, что ты умоляешь, - повернулся Кат. Оди встал на колени, и изобразил лицо вампира, понимающего, что пил кровь, а не надо было.
- Что, больше не будешь? - спросила Фе.
- Так естественно.
- Я, между прочим, спрашивала не просто так, а про любовь. Более того, про большую, большую любовь ко мне, - с ужасом ответила она, понимая, что Оди нечаянно, не нарочно, но отказался от нее в пользу конкурента Котовского. А ведь тому по барабану, кого иметь. Лишь бы наслаждаться. Хотя, может быть, и не в этом случае. Может быть, Катовский и хотел ее, но в тайне от себя, потому что не знал еще, как подобраться поближе к:
- Дочке Камергера. - Да, вот так бывает:
- Вроде телятница только, но уже по походке и по лицу видно:
- А не стукачок ли ты, мил человек. - Прошу прощенья, это из последующих материалов, а пока, что:
- Дама из царской прислуги. - Пусть и не нашей, а только Украинской. Дак ведь, как говорят многие, хотя пока еще только некоторые:
- Всё наше. - Извольте, извольте, но мы сдаваться не будем, ибо, ибо:
- Не для того сюда прилетели. - Считайте нас Варягами.
- А вот это не хотите? - как раз спросил Оди, и хлопнул одной рукой по сгибу локтя другой.
- Мама! - крикнули не только из зала, но и раненые бойцы за рингом. В том смысле:
- Неужели это не мешает в бойбе и боксе, а тем более думать? Кали как раз сказала Дэну:
- Они не понимают, что делу час, а потехе время.
- Наоборот.
- Почему? Но тут Оди всё-таки начал драться с Катиком, а Фекла со вздохом согласилась их судить. Оди несколько раз упал, на что Фекла сказала:
- Ты, че, в натуре, хочешь разыграть Похищение Европы? Действительно, зачем ее взяли. Татары вот не захотели попадаться на эту приманку. Ибо:
- Ведь все равно же ж трахнут. - А потом расхлебывай:
- Никто не хочет быть Простым Человеком - дайте бизнес. А какой бизнес в степи, так только если тушканчиков разводить, но кому они нужны? Где найти того Спинозу, который докажет, что они очень вкусные, или что их можно с успехом использовать вместо тараканов в любимых эмигрантами бегах. К тому же при цивилизации коней куда девать? Тем более, что среди них могут быть Кентавры, так и непонятые после исчезновения Древности. Вот эта породистая телка, лошадь, можно сказать, считала себя:
- Кентавром. - Она с иронией древнего человека наблюдала возню Оди и Котика, как кричали некоторые доброжелательницы будущего Командарма Зеленых. В частности Агафья, хотя и любила другого. Она считала, что если уж судьба посадила ее за один судейский стол с Оди и Нази, то их и надо брать, зачем размениваться на других, тем более, они сначала прикидываются плохими, а потом оказывается, что есть нечто еще более худшее. Хороших-то ведь днем с огнем еще поискать. И, следовательно, если уж брать, то тех, кто ближе, кто уже, так сказать:
- Попался. - А это были Амер-Низи и Одиссей. - Амер до сих пор еще не очухался после элементарной, но неожиданной Задней Подножки Артистки Щепки, а Одиссей - вот он бьется с легендарным Катовским.
Зачем он этой Фекле? С такой рожей надо какого-нибудь Пиратора искать.
- Чего? - перегнулась через перила, в том смысле, что канаты ринга, и спросила Фекла.
- Я грю: иди сюды.
- Зачем?
- Дак, по морде дам, - спокойно сказала Агафья Учительница и по совместительству бывшая жена Махно, мечтавшего, между прочим, стать золотопромышленником. Как говорится:
- Я очень люблю золото. - И готов стоять за ним в магазин Для Новобрачных, если дают иво без тугаментов о будущей женитьбе. Тем более, если оно Белое. Ибо:
- Я очень люблю Белое Золото. - Почти, как Белое Солнце, в том смысле, что наоборот.
- Я не поняла, ты чё, просишь, что ли?
- Можно сказать и так.
- Но я сейчас сужу, мне некогда.
- Че их судить, сами разберутся.
- Это да, но хочется всё сделать по Пушкину, чинно и благородно.
- А именно?
- По правилам искусства.
- Ладно, - Агафья взяла чей-то валявшийся рядом ботинок одной из знаменитых фирм Запада, и бросила его в Феклу.
- Послушайте, э-э, Аги, - один парень приподнялся на локте, - не мешайте судье, пожалуйста.
- Ты кто такой? - спросила Агафья, - что вмешиваешься в разговор еще живых людей, Ино, что ли?
- Что значит, Ино?
- Инопланетянин, или это слово тебе неизвестно?
- Я на самом деле Инопланетянин.
- Почему тогда ты проиграл, и валяешься здесь, как скотина?
- Я не ожидал…
- А-а! думал о благородных намерениях.
- Да, я Белый.
- И не сможешь меня ударить, так как я женщина?
- Не знаю, думаю…
- Поменьше думай, милок, давай попробуем лучше. И они встали.
- А то у меня ноги чешутся, бросить кого-нибудь куда-нибудь подальше, - сказала Аги, и добавила: - Была тут у меня одна должница да скрылась куда-то.
- Как ее звали?
- Артистка.
- Она ушла в буфет.
- Опять за пирожными?
- Скорее всего, за пивом.
- Разве можно пить пиво после пирожных с чаем и кофием?
- Она их никогда не совмещает, а наоборот: когда одно наскучит - занимается другим.
- Я не понимаю, как она могла пройти в зал - нам путь туда заказан.
- Почему?
- Как написано в Библии, когда там тоже попросили:
- Хотя бы поесть, - точнее, наоборот:
- Хотя бы попить!
- Нельзя, сказано же.
- Я сам приду.
- Ни нам к вам, ни вам к нам ни-ни, нельзя. - Партер и кресла может сколько хочешь кипеть, но только в другом котле страстей. На сцену их всё равно не пустят.
- Не думаю, что вы правы. И знаете почему? Кто был уже в зрительно зале, та в следующий раз будет выступать на ринге.
- Проверим.
- Проверяй. Они взяли друг друга за отвороты. Что означало: только Дзюдо и никакого Бокса. Ну, если всё по-честному. А так-то, конечно, можно и Дэмет провести, если по-настоящему разозлиться. Агафья любила делать Подхват под Неопорную ногу: сначала надо постучать по опорной ноге, чтобы вся тяжесть тела перевалилась на неопорную, и потом именно ее зацепить и поднять, как очередную квартирную панель с помощью башенного крана. Только не равномерно и прямолинейно, а наоборот:
- Всё быстрее и быстрее, - а в конце вообще:
- Молниеносно. - Так сказать:
- Еще свет она может захватить, а вот звук так и не сможет долететь до уха. - Ибо, ибо, оно будет уже в партере, прижато к татами. И чисто его провела. Но Ко поднялся, и сказал, что:
- Я просто проверял тебя.
- Так, а что мне сделать, чтобы ты признал себя побежденным, голову оторвать, что ли?
- Лучше руку, - пошутил Колчак. И она тут же пошла на болевой из Стойки. Но Ко, хотя и был еще слегка контужен, сделал шаг назад. Но не новичка хотел обмануть, Аги смогла ударить его задом в грудь, и села на шею. Парень растерялся, так как увидел свою Щепку, возвращавшуюся с пирожными - фантастика, я думал на самом деле будет пиво, хотя бы Двойное Золотое - и на этот раз с пол-литровой банкой чая на подносе, и закрытой еще одним маленьким подносиком. Некоторые даже восхищались:
- Наверное, будет показывать цирковой номер. А Колчак тем более испугался:
- Еще можно защитить просто девушку, даму с веером, но с такими конструкциями, да еще наполненными кипятком - катастрофа:
- Кто-то может сильно пострадать, даже остаться инвалидом. И точно Щепка встала, как замороженная. А уже была у самого ринга, но еще не поднялась полностью по лесенке, ведущей на сцену, где был разбит Ринг. В том смысле, что наоборот: установлен. Но она и отсюда уже видела Агафью, сидящую на шее ее жениха. Если она правильно помнит, они еще не венчались. Да, такой был стресс, что она точно уже не могла сказать:
- Было или нет? - Ни золота, ни бриллиантов в виде свадебных подарков она не помнила. И даже крикнула на весь зал с предпоследнего - до сцены - Зиккурата:
- Где мои свадьбашные драгоценности? - Многие дрогнули. Даже Одиссей и Котовский отпустили свои захваты. Фёкла неожиданно для самой себя перепрыгнула через канаты, и пошла к Щепке, чтобы помочь с приношением чайных принадлежностей. Но не смогла это сделать, ибо расстроенная видением Ко с Аги на шее, Артистка Щепкина-Куперник дрогнула при резком движении Феклы, которая показалась ей Кентавром.
- Только не бросай в меня горячим чаем, - быстро сказала Фекла.
- Тогда отойди на пять шагов.
- Я Фекла, ты что, не помнишь? Ну бал в Крыму, в нашей резиденции, ты и я в одной комнате.
- Ну, ты была мужчиной?
- Я была кавалергардом в зеленом мундире со шпорами.