В этот апрельский день холоднокровная тварь облюбовала себе выжженную солнцем полоску песчаной дороги и впитывала тепло, не замечая все растущей публики. Тварь была чудовищно огромной, даже для этих мест, известных особенно крупными гремучими змеями - можно было запросто разглядеть узор из бурых крапин с черными ободками на светло-коричневом фоне. Конюхи замерли на почтительном расстоянии, стоя позади, у хвоста - никто не осмеливался подойти к голове. У гремучих змей нет век, закрывающих жуткие глаза-прорези, и невозможно было определить, спит змея или нет.
- Глядите, какая, кэп Чарли! И что вы с такой змеюкой сделаете? Может, сбегать за мотыгой? - вызвался один из конюхов, Санни Колквитт, предлагая отрубить змее голову.
Чарли посмотрел на конюха. Потом - на змею, на эту поистине великолепную зверюгу. И вдруг почувствовал, что все остальные, включая Дервуда и Мага, глядят на него, кэпа Чарли.
Поэтому он сказал Санни, махнув в сторону конюшен:
- Сгоняй-ка за джутовкой.
Санни во весь опор помчался за джутовкой - так местные называли мешок из джутовой ткани. Ожидая возвращения конюха, Чарли скинул пиджак и ослабил узел галстука. Ну и пусть станут видны эти седельные вьюки - никто ведь не догадается, откуда они, да и вид вспотевшего человека здесь никого не удивит. Чарли хотел произвести на них впечатление своей широкой грудью, спиной, мощной шеей. Подумаешь, хромота… он все тот же кэп Чарли Крокер, что и прежде.
Немного погодя прибежал Санни и передал боссу джутовку. Чарли перебросил мешок в левую руку и прошел через полукруг глазевших на змею, прямо между Мелвином Боннетбоксом и недавно взятым конюхом из черных, Кермитом Хойером. Шаг и крен вправо, шаг и крен вправо, шаг и крен вправо… Чарли шел медленно и осторожно… Вот он остановился около погремушек на хвосте… этих восьми роговых конусов… все еще сохранявших прежнюю шишку… Крокер начал подкрадываться к голове и тут почувствовал нечто удивительное - боль в колене стала слабеть. Он подкрался поближе и теперь мог разглядеть красивую, сердцевидной формы змеиную голову со зловещей, однако не лишенной красоты черной маской, находившей на глаза. Чарли переступил через змеиное туловище - гигантская дремлющая тварь оказалась между его ног.
Чарли отдавал себе отчет в том, что с его стороны это сущее безрассудство, но знал, что на попятную не пойдет. Разумнее всего было бы сломать ветку, обстругать ее, сделав рогатину, и пригвоздить голову змеи к земле. Но пока он раздобудет эту самую рогатину, тварь проснется и уползет в кусты. А все вокруг будут глазеть на беспомощного, хромого кэпа Чарли. Нет, у него только один путь, самый безрассудный из безрассудных.
Чарли больше не замечал, что творилось вокруг. В голове у него пронзительно звенело - будто струя пара выбивается под давлением. Он уже не отдавал приказаний своему старому, шестидесятилетнему телу, лишь пригнулся, подобрался и…
…Белая вспышка накрыла мозг, рука метнулась и обхватила змеиную голову у основания черепа. И тут же, одним махом Чарли выпрямился, держа вытянутую руку как можно дальше от себя - пресмыкающееся повисло над землей.
"Получилось! Прошло как по маслу! Схватил-таки змеюку! Прямо позади челюстей! Чуть ниже, чуть выше, и тварь впилась бы в руку! Но нет, я все сделал правильно!"
Змея яростно извивалась всем своим непомерно длинным телом. Из огромной, широко распахнутой пасти торчали два толстых, как иглы для подкожных инъекций, клыка, из которых выстреливали струи желтоватого яда. Черный раздвоенный язык стрекал во все стороны, из горла вырывалось шипение. Сплошные мускулы, панцирные волноводы и ребра, которых было не меньше сотни; яд хлестал в разные стороны с такой силой, что Чарли забеспокоился - надолго ли его хватит. В воздухе разлился тяжелый, удушающий, похожий на вонь скунса запах, однако для Чарли он был ароматом почище ладана и мирра. И все-таки змея еще шипела, встряхивая погремушками на хвосте.
Гремящим страхом полон мир!
Это о гремучей змее… написал этот… как же его?.. Гарт… Гарт… еще в старших классах проходили. Одно из тех немногих стихотворений, которые Чарли охотно заучил наизусть.
Заслышав, птица льнет к скале
И, звуком сбита, по земле
Кружит, как на одном крыле.
"…Звуком сбита…" Да кони весом в тонну взвиваются на дыбы, едва только заслышат жуткие кастаньеты гремучей змеи. Как будто память о звуке прочно сидит в любом живом существе, даже в человеке, и действует как спусковой крючок, порождая страх.
Чарли повернулся к остальным и выставил гремящую змею перед ними. Все, даже Дервуд, отшатнулись, как будто безумный кэп Чарли задумал вонзить брызжущие ядом змеиные клыки кому-нибудь из них в горло.
Чарли же тем временем думал о том, сколько еще он сможет продержать эту адскую тварь. Гремучая змея редко весила больше пяти фунтов, но эта была гораздо тяжелее, она дергалась и сжималась в конвульсиях. С другой стороны, и Чарли это понимал, змея не могла хлестать как кнут и оборачиваться вокруг руки, она только раскачивалась из стороны в сторону: потеряв связь с землей, пресмыкающееся перестало ориентироваться в пространстве. Чарли с чувством некого злорадства отметил про себя, что Маг отошел футов на двадцать, не меньше. Тот, Кто Планировал Жить Вечно, мгновенно просчитал наилучшую стратегию поведения: оказаться как можно ближе к "шевроле" и как можно дальше от белой песчаной дороги, над которой металась гигантская, наводящая своим треском ужас гремучая змея, зажатая в тисках окончательно спятившего босса.
Чарли еще немного постоял, демонстрируя всем леденящую душу разверстую пасть, изрыгающую яд. Потом одной рукой рывком раскрыл джутовку и сунул голову гремучей змеи внутрь. Как только змея оказалась в мешке, он тут же разжал пальцы, быстро вынул руку из мешка и резко затянул шнур. Мешок превратился в гнездо слепой ярости, он метался во все стороны, наводил страх доносившимся изнутри треском погремушек; через неплотную ткань то тут, то там просовывались клыки, из которых выстреливал все никак не кончавшийся яд.
- Ну, ладно, будет, парни, - как ни в чем не бывало скомандовал Чарли. - Давайте-ка ее туда.
И направился в сторону Змеиного дома, стоявшего ярдах в пятидесяти от конюшен. Джутовку Чарли держал на вытянутой руке, взявшись за концы шнура. Ему доводилось слышать о том, как змея кусала тех, кто нес мешок слишком близко от себя. Он из последних сил напрягал руку, но просить о помощи даже не думал - только не теперь, когда тварь уже поймана. Боковым зрением Чарли видел, как остальные гуськом тянулись за ним, замыкал шествие Маг. Он услышал, как двое конюхов обменивались восхищенными возгласами: "Ух ты!" - "Вот это да!" Их восклицания казались ему сладчайшей музыкой.
Крокер шагал, чуть прихрамывая, но боли не замечал. Напротив, в ногах чувствовалась легкость, он как будто парил над землей. А ведь у него получилось! И это еще не все!
Змеиный дом был небольшой постройкой, изумительной по красоте как снаружи, так и внутри. По крайней мере, на взгляд Чарли. Снаружи это было восьмиугольное, почти круглой формы строение, возведенное из старинного красного кирпича, раздобытого Рональдом Вайном. Белые деревянные торцы и тяжелая шиферная крыша делали строение похожим на один из тех аккуратных домиков, которые Чарли встречал в Вирджинии, когда ездил в Монтиселло и Колониальный Уильямсбург. На крыше, там, где сходились все восемь секций, вместо флюгера возвышалось бронзовое изображение свернувшейся в кольцо гремучей змеи. Внутренняя отделка Змеиного дома получилась особенно удачной - небольшое по размерам помещение Рональд Вайн придумал отделать материалом, на первый взгляд казавшимся блестящими обоями. Но при более внимательном осмотре полосы оказывались шкурами гремучих змей, расправленными и растянутыми сверху вниз. Между шкурами не оставалось ни единого просвета, и создавалось впечатление широкого поля из жестких чешуйчатых крапин. Нижняя часть восьмигранного помещения была из красивой белой обшивки, по верху которой шел широкий белый борт. По центру борта на каждой из семи стен восьмиугольника - восьмая служила входом - находилось по большому стеклянному аквариуму, а точнее, по террариуму. В каждом террариуме сидели ползучие твари, принесенные с полей и болот Терпмтина: мокасиновые змеи, водяные щитомордники, королевские аспиды… Все они были ядовитыми - укус любой приводил к смертельному исходу.
Многие работники в Терпмтине боялись даже зайти в Змеиный дом. Ими руководил инстинкт самосохранения: змей надо сторониться, а если и увидишь какую, сразу убивай. Кое-кто из парней верил, что змеи служат самому дьяволу. Потому горстка вошедших следом за кэпом Чарли сразу присмирела, как будто вступила под своды методистской церкви.
Чарли понес джутовку к дальней стене, туда, где стоял террариум с шестью огромными гремучими змеями, лишь немногим меньше пойманной. Змеи скользили, обвиваясь друг вокруг друга, - прямо дьявол, явившийся на землю в образе склизкого, копошащегося клубка из колец, ощерившегося клыками и пропитанного ядом, вот-вот готовым выплеснуться наружу. Санни, Дервуд, Кермит, Джонни и Мелвин Боннетбокс, или Бонни, - все отшатнулись. Маг оказался самым проворным, встав чуть ли не у самого выхода.
Чарли перехватил джутовку правой рукой, а затем, без всякой помощи, ни на кого не глядя, приподнял угол металлической ячеистой сетки над стеклянным террариумом и просунул горловину джутовки к краю стекла. И приподнял дно мешка. Змеи на дне террариума смотрели на мешок и оголенную руку Чарли. Из горловины показалась голова гремучей змеи, ее ядовитые клыки были всего в шести дюймах от левой руки Чарли, державшей стеклянную крышку. Огромная змея высовывалась все больше и больше. Внезапно пресмыкающееся метнулось из мешка и шлепнулось на дно террариума, к собратьям, влившись в лоснящийся клубок.
Чарли с необычайной прытью опустил стеклянную крышку, одновременно выдергивая джутовку. Мгновение он просто стоял, уставившись на змей. Самая большая, та, которую он только что изловил голыми руками, находилась в состоянии крайнего возбуждения, ее скрученное в смертоносные кольца тело поблескивало.
Чарли, все так же не отводя взгляда, немного отступил. Краем глаза он видел, что парни, в том числе и Маг, теперь подались вперед, желая разглядеть змею. Сунув руку в карман, Чарли нащупал ключи от машины и, зажав их в кулаке, незаметно вытащил руку. Он еще немного постоял и вдруг бросил ключи - те ударились о стенку террариума. Только что пойманная змея первой злобно метнулась к месту удара, стукнув по стеклу клыками; остальные последовали ее примеру, запоздав на долю секунды. Все, кроме Чарли, отскочили, точно их сдуло ударной волной от взрыва. Даже Дервуд. Даже Санни. А уж Маг, Тот, Кто Планировал Жить Вечно, вообще оказался чуть ли не снаружи.
Чарли обернулся и медленно, одного за другим, оглядел всю компанию. После чего спокойно, как ни в чем не бывало сказал:
- Ну что, парни… а змейка-то ничего.
Выйдя из Змеиного дома, все разбрелись группами и стали оживленно обсуждать происшествие. Все, кроме Мага - он стоял поодаль, сунув руки в карманы. Чарли подошел к помощнику (когда он шел, хромоты совсем не чувствовал). Положив тому руку на плечо, Чарли сказал:
- Ну, Маг, я все обдумал. И вот что решил. Мы пойдем на это - сократим выплаты на пятнадцать процентов.
Маг даже не обернулся к боссу, только кивнул в знак согласия, продолжая смотреть прямо перед собой. За титановыми оправами сканеров его широко распахнутые глаза как будто вбирали в себя весь мир.
Чарли Крокер вновь обрел прежнее равновесие.
ГЛАВА 4. Братья, разбавленные молоком
Офис Уэсли Доббса Джордана, мэра Атланты и давнего приятеля Роджера Белла еще по студенческому братству "Омега дзета дзета" в Морхаусе, находился на втором этаже мэрии, в новом крыле, пристроенном в 1989 году, - в так называемой новой мэрии, выходившей на Тринити-авеню. Войдя, Роджер сразу оказался в фойе-ротонде. И с удовлетворением отметил про себя, что фойе хотя и современное, но не лишено величественности и отделано с большим вкусом. Роджер не признавал современной архитектуры и дизайна - все, что строили после знаменитого британца Эдвина Лютьенса, однако ротонда ему понравилась. Сложенная из серого джорджийского мрамора, высотой с трехэтажный дом, она была увенчана великолепным стеклянным куполом, даже в такой пасмурный день пропускавшим достаточно света. Мраморные ступени ротонды вели на балкон второго этажа; блестевшие медью перила балкона короной опоясывали фойе.
"Надо же, - подумал Роджер, почувствовав укол зависти, - Уэс добился своего - вон каким царством правит!" Ну да что тут завидовать, Уэс всегда выделялся. Что бы ни случилось, никогда не пасовал. Парень был толстяком, этаким упитанным коротышкой, но в Морхаусе считался не просто образцовым, а образцово-показательным студентом - возглавлял общество "Омега дзета дзета" и студенческий комитет. Уэс Джордан был из семьи "голубых кровей", со светлой кожей, имел связи среди старой доброй "черной элиты" Суит Оберна и с самого начала метил в вожаки, потому что… потому что иначе и быть не могло. Роджер и сам происходил из не менее благородного семейства, у него тоже была светлая кожа, среди его родни тоже имелось немало заметных личностей, но у него никогда не было этой непотопляемой уверенности в себе, свойственной Уэсу, или того убийственного цинизма, с помощью которого Джордан расправлялся со своими врагами. Ни один черный не мог наехать на Уэса - тот в два счета ставил глупца на место, вгоняя его же слова ему промеж ребер и запихивая в глотку. Причем все происходило так быстро, что болван и сообразить ничего не успевал. И вот Уэс - мэр Атланты. Он же, Роджер, простой смертный, приближается к трону монаршего правителя Мраморной Ротонды с прошением, как и все остальные. Ладно, подумал Роджер, я-то хотя бы могу обратиться к нему по имени. Не придется стоять со шляпой в руке и мямлить "господин мэр". И не потому, что нет шляпы. Однако Роджер все же позаботился о том, чтобы явиться в самом дорогом костюме: темно-синем приталенном пиджаке из превосходной шерсти в тонкую полоску, накрахмаленной рубашке в бледно-голубую полоску, с белым, со спрятанной пуговицей воротником, в шелковом ультрамариновом галстуке парижской фирмы "Шарве" и начищенных до блеска черных туфлях на аккуратной подошве, с острыми, несколько закругленными носками, идеальных в подъеме и сидящих на ноге как влитые. Из нагрудного кармашка пиджака выглядывал белый шелковый платок с ультрамариновой каймой.
Поднявшись по лестнице и переступив порог мэрского владения, Роджер сразу оказался перед длинной, оформленной в современном стиле стойкой, за которой сидела хорошенькая секретарша-негритянка. Роджер прикинул, что ей около тридцати; негритянка была не очень темной, с тщательно уложенными в прическу распрямленными волосами. Как только он назвал свое имя, секретарша оживилась:
- Мистер Белл! Конечно-конечно! Присаживайтесь. Вас сейчас примут.
Сказала она это даже с преувеличенной живостью и так искренне улыбнулась ему, что Роджер, опасавшийся, что его могут посчитать за рядового просителя, пришедшего на аудиенцию к Его Высочеству, тут же перестал волноваться за свой статус.
В дальнем конце приемной стоял стол, за которым сидел огромный белый полицейский с бесстрастной физиономией. Роджер посмотрел на него в упор, и полицейский едва заметно, из вежливости улыбнулся. "Мда-а… охрана белая… секретарша черная… Белый коп и черная секретарша…" Роджеру стало интересно, всегда ли Уэс действует таким образом - и черное и белое, и то и другое, - ведь просители, приходящие к нему, могли оказаться как белыми, так и черными. Сейчас же кроме него, Роджера, на диване в приемной сидел только мужчина лет пятидесяти, бизнесмен из белых. По крайней мере, Беллу так показалось. Одет он был как типичный белый бизнесмен в Атланте - неприметный, темного цвета мешковатый костюм, купленный в отделе готовой одежды, рубашка в полоску и галстук "Взорвавшаяся пицца" - так Роджер называл про себя галстуки, недавно вошедшие в моду. Как будто прямо на ткани разлетелась на куски пицца с оливками и острой колбаской. Даже черные бизнесмены перешли на такие! А Роджер всегда считал, что черные одеваются с гораздо большим вкусом, гораздо более стильно, чем белые. Ну а туфли… В обуви белые вообще ничего не смыслят: напяливают ботинки с выпирающей подошвой - как тротуар на мостовой.
Роджер Белый сел напротив бизнесмена; когда он опустился в мягкое, обтянутое кожей кресло, кожа с шикарным вздохом опала под ним. От нечего делать Роджер стал разглядывать интерьер. В приемной оказалось много английской мебели, той, которая так нравилась Уэсу, от "Шератон" и "Хепплуайт"; точно такая же стояла у Уэса дома в Каскадных Высотах. Приемная походила на традиционный клуб для солидных джентльменов, вроде "Коммерс-клуба" или "Кэпитал-сити", где Роджеру доводилось бывать на ланчах.
Однако что-то… что-то все же выбивалось из общего стиля… Тут Роджер заметил портьеры по обеим сторонам окна. Огромные портьеры, в складку, сильно задрапированные, сшитые из… йорубского хлопка! Вот оно что! Не узнать яркий, в черно-красно-желтых красках узор невозможно, пусть даже портьеры и были задрапированы. А высоко на стене, над диваном, висели на темном фоне фантастические африканские картины… из камня и слоновой кости… антилопы, львы, гепарды… сказочные существа из йорубских мифов… На соседней стене красовались мастерски выполненные зловещие маски знахарей и два перекрещенных копья с характерными йорубскими кистями, подвязанными под наконечниками.
Роджер сразу узнал их, еще бы! На первом курсе в Морхаусе он попал в группу студентов, которых на весенние каникулы повезли в йорубские земли, - и почему современные студенты не могут придумать что-нибудь дельное вроде этого! - в самое сердце Нигерии - город Лагос. Группу возглавляли доктор Майклз и доктор Померой. Возили студентов с вполне определенной целью - чтобы те познали свои корни. Среди ученых бытовало мнение, что в Америку рабов ввозили в основном из йорубских земель, этой колыбели великой цивилизации, возможно величайшей во всей Африке. Дома вождей в самом деле впечатляли. В некоторых было до пятидесяти комнат, богато украшенных резьбой и всякими предметами культа, вроде тех, что на стенах приемной. Роджер вспомнил - Уэс ведь тоже был в составе той группы. И точно так же, как и он, Роджер, запомнил эту поездку на всю жизнь.
Роджер поднялся с кресла и подошел к стойке.
- Простите, - заговорил он с секретаршей; ее хорошенькое, улыбающееся личико тут же повернулось к нему. - Мне просто любопытно, - Роджер показал на резьбу, висевшую над диваном, - давно они здесь?
- Что-то около двух недель.
- А вон те? - Он махнул в сторону масок и копий.
- Тоже, - ответила секретарша. - Господин мэр сам принес их. Кажется, из дома.
- Шутите?! - вырвалось у Роджера. Но он тут же понял, что сморозил глупость, совсем как на днях у Макнаттера, и поспешно добавил: - Они просто великолепны!