Мужчина в полный рост (A Man in Full) - Вулф Том 12 стр.


Возвращаясь к креслу, Роджер несколько раз задумчиво повторил про себя: "Да, они великолепны… они великолепны…" И в то же время с удивлением думал: "Из дома? Дома? Чтобы Уэс Джордан - и коллекционировал йорубское искусство?"

Роджер все еще удивлялся - Уэс никогда не проявлял ни малейшего интереса к подобным предметам, ни после той экскурсии, ни даже в конце шестидесятых - начале семидесятых во время всплеска афроцентристских настроений. Роджер все еще ломал голову над услышанным, когда в дверном проеме за стойкой показалась женщина. Она стремительно подошла к нему и улыбнулась открытой, теплой улыбкой:

- Мистер Белл? Я - Глэдис Цезарь. Пойдемте со мной - господин мэр будет очень рад встретиться с вами!

Роджер тут же окинул Глэдис Цезарь оценивающим взглядом. Это была невысокая, полноватая дама средних лет, энергичная и предельно организованная. Кожа не то чтобы светлая, но и не иссиня-черная. Наверняка в своей среде имеет репутацию человека, способного убеждать и добиваться своего. Он проследовал за ней по длинному коридору, с одной стороны которого тянулись застекленные полки с целой батареей самых разных экспонатов: двумя японскими керамическими куклами, облаченными в настоящие, изумительно красивые кимоно замысловатых фасонов, украшенные какими-то лакированными красными дисками; чашей из стекла французской фирмы "Лалик" с обнаженной фигурой в стиле "ар деко", поднимающейся с ободка; осколком, хотя и немаленьким, напоминавшим древний римский барельеф; бронзовой скульптурой нью-йоркского усатого полицейского высотой дюймов в шестнадцать, восседающего на лошади; искусно сработанной моделью корабля девятнадцатого века, помещенной в большую бутыль с узким горлышком… Все эти экспонаты, один другого дороже, тянулись нескончаемыми рядами. Не успел Роджер и рта раскрыть, как Глэдис Цезарь пояснила:

- Подарки от высоких гостей. Японцы, к примеру, никогда не приезжают с пустыми руками. У них это считается дурным тоном.

Они прошли мимо небольших офисных помещений и дошли до двух внушительного вида дверей из красного дерева. Когда они поравнялись с левой, Глэдис остановилась и, вынув ключ, отперла дверь, жестом приглашая Роджера войти и присесть на большой, обтянутый белым твидом диван. Мягко, с самой теплой улыбкой, какую только можно было ожидать, она сказала:

- Располагайтесь. Мэр будет с минуты на минуту.

Роджер осмотрелся. Помещение выглядело как гостиная, современная, но не безликая. В комнате было одно-единственное окно, однако оно отличалось размерами - от пола до потолка - и отодвигалось наподобие раздвижной двери, открывая вход на балкон. Балкон, как и все здание, был из бледно-серого сборного бетона, но модерновые, темного металла перила и балясины придавали ему исключительно стильный вид. Диван стоял совсем рядом с балконом, повернутый спинкой; перед диваном был стеклянный журнальный столик с крышкой не меньше двух дюймов в толщину, заключенной в простую на вид, но искусно сделанную под бронзу раму. На полу лежал ковер с густым ворсом - на белом фоне повторялся темно-коричневый геометрический рисунок. Всмотревшись, Роджер разглядел феникса, мифическую птицу, возрождавшуюся из пепла, - символ Атланты, города, который дважды сгорал дотла и снова отстраивался. На одном конце столика лежала кипа иллюстрированных книг большого формата, а по центру… по центру стояла увеличенных размеров йорубская гадательная чаша, покоившаяся на высоких, в фут высотой, фигурках лошади и всадника, вырезанных из красноватого дерева в стиле древнего африканского государства Ойо. Какое великолепие! Взгляд Роджера уперся в стены, которые из-за своего темного оттенка поначалу показались ему сплошным красным деревом. Только теперь он разглядел, что на самом деле они эбонитовые… с пола до потолка… без всяких вычурностей… Прямо напротив висела целая коллекция йорубских мечей, по всей видимости ритуальных, - каждый был дюймов восемнадцати длиной, затейливо вырезанный из слоновой кости. На эбонитовом фоне вся эта кружевная резьба смотрелась особенно эффектно… Вот это великолепие! Вот это да!

Роджер все еще завороженно глядел на мечи, когда послышался звук открывающейся двери. От боковой стены, вероятно соединявшей гостиную с небольшим кабинетом, по ковру шел невысокий, всего пяти футов семи дюймов, Уэс Джордан, всем своим видом выражавший радость от встречи.

Подняв руки и будто бы раскрывая объятия, он низким голосом воскликнул:

- Белл! Братишка Белл!

Роджеру знакома была эта интонация Уэса, это его ироническое подражание манерам чернокожих братьев. Знакомо было и то, что "братишка, брат" имеет два значения и оба не лишены иронии: брат Белл из студенческого братства "Омега дзета дзета" и брат Белл из духовного братства всех чернокожих Америки.

Подойдя ближе, Уэс, однако, не заключил гостя в объятия, как Роджер ожидал, а вскинул левую руку, выставив ладонью вперед:

- Ну-ка, дай пять!

Роджер из вежливости послушно хлопнул пятерней по ладони мэра, хотя и понимал, что со стороны Уэса это натуральное кривлянье.

Мэр вскинул правую руку, выставив ладонь:

- Ну-ка еще, брат! Выше!

Роджер ударил по высоко поднятой ладони. Мэр опустил левую руку почти до самого колена:

- А теперь, брат, ниже!

Роджер ударил по низко опущенной ладони. После этого, к удивлению Роджера, мэр обнял-таки его. Обхватил и на секунду замер, коснувшись щекой щеки Роджера. А потом совершенно нормально, с неподдельной искренностью в голосе сказал:

- Рад тебя видеть, братишка! Сколько лет, сколько зим!

Внезапно он отступил на шаг и оглядел всего Роджера, от начищенных до блеска изящных туфель до белого воротничка и галстука от "Шарве".

- Так-так-та-а-ак… - Снова низкий, насмешливый голос черного парня из гетто. - Классный прикидон, братан! Ну, колись - как житуха-то?

- Откуда ты, братан, знаешь про "прикидон"? - Роджер невольно заговорил в той же нарочитой манере, что и Уэс.

- Да ладно те, братан, - ответил мэр, - не в курсах, что ли, - перед тобой свой кореш. Мистер "Гроза Атланты". А ты колись давай. Откуда такой чувак в костюмчике из "Ринджер Флизом энд Тик" знаком с "прикидоном"?

- А я те вот чё скажу, братан, на случай, если не в курсах, - продолжал Роджер все в той же манере, что и мэр, - у меня пацан растет, одиннадцать уже. Так что всю эту дрянь с улиц твоей "деревни" он тащит прямиком в дом - всякие словечки из гетто, все, что у этих пацанов клево.

Оба рассмеялись, и Роджер воспользовался моментом, чтобы окинуть взглядом старинного приятеля по студенческому братству. Перед ним был все тот же Уэс Джордан, пусть и слегка округлившийся, с пухлыми щеками, в отличном, но не идеального покроя темно-сером костюме с белой рубашкой и… "Взорвавшейся пиццей"! И этот туда же! Однако в лице Уэса появилась какая-то твердость, даже жесткость, а волосы сильно поредели. "Оно и к лучшему, - рассудил Роджер, - ведь старинный приятель - теперь мэр Атланты". С волосами Уэсу повезло - они всегда были прямее, чем у других, и послушно ложились волнами. Роджер вдруг подумал, что Уэс вполне мог бы сойти и за белого. Мог бы, задайся такой целью, пожелай он переехать в другой город и начать все сначала. Но для чего такому, как Уэс Джордан, становиться белым и начинать сначала? В сорок три он уже мэр города. Города, который входит в пятерку, а то и четверку главных городов Америки.

Нет, Уэсу не требовалось ничего доказывать в мандатной комиссии. Он принадлежал к самой настоящей высшей касте черных. К такой, что выше уж некуда. При первом же взгляде на Уэса Роджер убедился, что тот остался верен себе - блистал убийственной иронией, отточенной еще во времена учебы в колледже. Уэс оказался первым в их группе - по крайней мере, так считал Роджер, - кто стал отпускать шуточки по поводу бытовавшего среди чернокожих интеллектуалов и специалистов высокого класса обычая: приветствовать друг друга на языке черной подворотни. Таким образом, у черной элиты происходило подсознательное вытеснение чувства вины, вины за свою неизмеримо большую успешность в сравнении с чернокожими братьями, истинными обитателями улиц. Высококлассные специалисты и люди умственного труда выражали тем самым солидарность, извечную настороженность и бдительность перед лицом белых, по сути своей не видевших, да и не желавших видеть разницу между успешным предпринимателем и бедняком с улицы.

Однако Уэс всегда считал такое поведение притворством и, подражая манерам чернокожей братии, делал это с такой иронией, что только совсем уж недалекий пропускал ее мимо ушей. Уэс тоже был не без недостатков, однако никогда не терял уверенности и не сомневался насчет своего места в жизни.

Роджер сказал:

- Угадай, о ком я подумал, как только вошел в приемную?

- О ком?

- О профессоре Милфорде Померое.

- А-а-а… - протянул мэр, вспоминая. - Тот самый Пом-Пом Померой…

- А вот угадай почему.

- Попробую, попробую… Уж не потому ли, что разглядел на стенах кое-какие сокровища Ойо и Ово?

- Так и есть, - подтвердил Роджер, - что меня, надо признаться, поразило. Ты - и вдруг йорубское искусство?

- Да уж, постарался… развесил тут кое-что из этих… йорубских корней.

- Твоя секретарша…

- …Мисс Бизли, - все с той же улыбкой уточнил мэр.

- Очень привлекательная молодая особа, - заметил Роджер.

- Да, - согласился с ним мэр.

- Так вот, мисс Бизли рассказала мне, что это ты принес все эти штуковины. Не знал, что ты коллекционируешь йорубские предметы искусства. Уж не обессудьте, господин мэр, но такое коллекционирование совсем не вяжется с образом Уэса Джордана.

- Мисс Бизли сказала, что я коллекционирую йорубские предметы искусства?

- Ну, не совсем так… но что-то вроде того. Что ты принес их из дому - так она, кажется, сказала.

- Тут она права, - подтвердил Уэс, - тут секретарша действительно права. Вот в этом она безусловно права. - Еще одна отличительная черта Уэса: повторять одну и ту же фразу по нескольку раз, пока она не начинает звучать насмешливо или не преисполняется таинственного смысла. - Все это действительно принес я. В смысле, оно появилось здесь по моей инициативе. Вот что я скажу тебе, Роджер. Иногда быть мэром Атланты очень даже приятно. Все эти штуковины я получил в дар или на время, набрав всего лишь с десяток телефонных номеров, а с половиной собеседников так и вообще переговорил мой помощник. Все они из кожи вон лезли, стремясь оказать мне услугу. Я позвонил в Нигерию в лагосский Национальный музей, позвонил в Хаммеровское собрание… Арманда Хаммера, помнишь? Позвонил в Германию, в Линденский музей, который в Штутгарте, в нью-йоркскую Пэйс Гэллери… Кстати, Роджер, брат, это только между нами, идет? Между братом Уэсом и братом Роджером.

- О чем речь, конечно! - заверил его Роджер.

- В смысле, я ведь даже не знаю, почему ты здесь. Со слов Глэдис, беседовавшей с тобой по телефону, я понял, что ты был не больно-то разговорчив. Да, не очень-то разговорчив… - Снова улыбка.

- Сейчас все узнаешь. А пока продолжай, расскажи мне про все это. - Роджер широким жестом обвел гадательную чашу и мечи из слоновой кости.

- Ну так вот… Я им объяснил, чего именно хочу. Пообещал, что штуковины их возьму на время и если выставлю, то обеспечу надлежащие условия хранения. Насчет сроков ничего не говорил, а они и не спрашивали. Ну не то чтобы совсем… интересовались, конечно… однако ни на чем не настаивали.

- Но ты-то сам, Уэс, а? Ты же высмеивал все эти афроцентристские закидоны! То ли в восемьдесят седьмом, то ли в восемьдесят восьмом - помнишь? - была та самая пресс-конференция, в Чикаго кажется, на которой Джесси Джексон выступил со своими "афроамериканскими" заявлениями… все тогда начали вместо "черный" говорить "афроамериканец"? Ты же так потешался над этим Джексоном, что Альберт Хилл чуть животик не надорвал - я уж боялся, с ним плохо станет. А ведь он уважал Джексона, еще как уважал.

- Что ж, - мэр наклонил голову вбок и мудро улыбнулся, - времена меняются. Времена меняются… Да, времена меняются… И общественное мнение тоже.

- Общественное мнение?

- Общественное мнение и мнение группы целевого опроса.

- Группы целевого опроса? Ты прибегаешь к их помощи?

- Ну да. Впрочем, сейчас речь не об этом. Ты давай садись, - он показал Роджеру на белый диван, - выкладывай, с чем пришел. Чем я обязан такой чести?

Роджер присел на диван, а Уэс с другой стороны журнального столика подтянул внушительных размеров кресло и удобно устроился в нем, утонув в мягком сиденье.

Роджер начал:

- Уэс… ты ведь знаешь Фарика Фэнона, футболиста?

- Спрашиваешь! - закатил глаза Уэс. - Знаю, как же не знать. На открытии юношеских Олимпийских игр мы даже, кажется, рядом стояли, на одном помосте. - Уэс скривил губы в сардонической усмешке. - А что?

- Я представляю его интересы, - ответил Роджер.

- Ты? С чего это вдруг?

Роджер глубоко вдохнул и начал свой рассказ. Про Фэнона, про вечеринку, про белую студентку, каким-то образом очутившуюся в комнате у Бомбардира в два часа ночи и теперь заявляющую об изнасиловании.

Когда Роджер произнес: "Ее отец - Инман Армхольстер", мэр выпрямился в кресле. И, подавшись вперед, выпалил:

- Шутишь?!

- Именно это вырвалось и у меня, когда Макнаттер сказал, чья она дочь, - ответил Роджер. - Не самый подходящий для юриста ответ, но именно это у меня и вырвалось: "Шутите?!" Макнаттер не шутил.

- Но почему ты? Разве это твоя компетенция? - Мэр теперь сидел на самом краю кресла, сцепив ладони и положив локти на колени. Казалось, еще чуть-чуть - и он потеряет равновесие.

- Вот и я подумал о том же, - сказал Роджер. - Они наняли еще двух: Джулиана Сэлисбери - отличный адвокат, ведет дела белых, и Дона Пикетта - не менее отличный адвокат по делам черных. Их двое и я.

- Да-а… этих двоих я знаю, - подтвердил мэр.

- А меня они взяли… Слушай, Уэс, ты только что сказал: между братом Роджером и братом Уэсом. Наш уговор еще в силе?

- Разумеется.

- Тогда буду говорить прямо, без обиняков. Они в курсе, что я знаком с тобой. И в курсе, что мы вместе учились: в начальных классах, в старших, да и в воскресную школу тоже вместе ходили, если уж на то пошло. Им известно, что в Морхаусе мы состояли в одном студенческом братстве. И они считают, что ты прислушаешься ко мне, не отмахнешься - я ведь тебе не посторонний. Такие вот дела, больше я пока ничего не знаю.

Уэс вскочил и заходил по гостиной, потирая костяшки левой руки ладонью правой; вид у него при этом был такой, будто его оглушили.

Потом он замер:

- Ну ладно, допустим, расчет их не лишен основания. Но о чем они собираются просить? Инман Армхольстер! Ничего себе! И потом, кто это "они"? Кто музыку заказывает?

- Новая группа футбольных фанатов - "стингеры" из "Стингерс-клуба".

Понятно… А в клубе сплошь белые. И наверняка знают Инмана Армхольстера. Ты хоть представляешь?.. - Мэр не договорил, продолжая ходить взад-вперед. - А впрочем… Так в чем ты должен убедить меня?

- Ну… они… то есть мы… в общем, мы хотели бы…

Мэр, задумчиво глядя в окно на тяжелые, плотные облака и как будто ничего не слыша, перебил Роджера:

- Ты хоть представляешь, во что все это может вылиться? Один из самых знаменитых спортсменов, выходец из южной Атланты, из черной Атланты, и дочь одного из богатейших и влиятельнейших людей северной Атланты, белой Атланты, жителя Бакхеда… - Тут он глянул на Роджера и, чуть заметно улыбнувшись, спросил: - Так что твои наниматели хотят от меня?

- Понимаешь, Уэс, прежде всего мы хотим избежать огласки. Сэлисбери и Пикетт, может, чертовски замечательные адвокаты, но дело заведомо проигрышное. Как только история просочится наружу, пиши пропало. Однако просто замолчать такое невозможно. Необходимо, чтобы кто-то выступил посредником… повел переговоры с Инманом Армхольстером… успокоил эту разъяренную птицу. И они, мои наниматели, - а тут я с ними полностью согласен - считают, что на эту роль не подходит никто, кроме тебя. Тебе люди вроде Армхольстера доверяют.

Уэс стоял не двигаясь, уставившись в большое тонированное окно; лицо его начало расплываться в улыбке. Как будто только что за окном - в округе Полдинг или Даглас - он разглядел нечто забавное. Уэс повернулся к Роджеру; на лице его играла все та же улыбка.

- Роджер, - начал он, - тебе приходилось что-нибудь слышать о "деньгах на разводку голосов"? Иногда это еще называют "деньги на мелкие расходы"?

- Так… в общих чертах… краем уха, - ответил Роджер. - А что?

- А то. И как ты понимаешь смысл этих выражений? В общих чертах.

- Ну, вроде как это деньги, которые тратятся в день выборов. Или за несколько дней, чтобы расшевелить избирателей из бедных кварталов. Пускают агитационные машины с громкоговорителями и платят тем, кто стоит за углом избирательного участка, распространяет листовки… еще выделяют микроавтобусы… чтобы подвозить избирателей до участков… что-то типа этого. А почему ты спрашиваешь?

Уэс усмехнулся; Роджеру усмешка показалась слишком уж высокомерной.

- Когда-то я тоже так думал. Но стоило мне выставить свою кандидатуру на пост мэра, как Арчи Блаунт - помнишь конгрессмена из Пятого округа? - зашел ко мне и сказал: "Уэс, ты первый раз баллотируешься на выборах такого масштаба. За первый месяц предвыборной кампании твои познания в области настоящей политики умножатся на сто процентов. За второй месяц они умножатся уже на двести процентов. А за третий - на четыреста. Но и тогда ты все еще будешь оставаться детсадовцем в ясельной группе". Я, конечно, поблагодарил его за участие, может быть немного свысока, - он мне был симпатичен, но не казался шибко умным. А сам продолжал готовиться, возлагая надежды на одну лишь свою честную репутацию и думая, что все складывается в мою пользу.

Назад Дальше