В хронике-эпопее писателя Русского зарубежья Евгения Николаевича Чирикова (1864–1932) представлена масштабная панорама предреволюционной России, показана борьба элит и революционных фанатиков за власть, приведшая страну к катастрофе. Распад государства всегда начинается с неблагополучия в семье - в отчем доме (этой миниатюрной модели государства), что писатель и показал на примере аристократов, князей Кудышевых.
В России книга публикуется впервые. Приведены уникальные архивные фотоматериалы.
Содержание:
Евгений Николаевич Чириков 1
Вступительная статья 1
Отчий дом - Семейная хроника 7
Книга первая 8
Книга вторая 44
Книга третья 80
Книга четвертая 118
Книга пятая 148
Иллюстрации 177
Примечания 179
Евгений Николаевич Чириков
Вступительная статья
С творчеством Евгения Николаевича Чирикова (1864–1932) современный читатель смог познакомиться лишь недавно. Имя художника, не принявшего Октябрь 1917 г. и вынужденного эмигрировать, в советское время замалчивалось, его книги не издавались. Только в 1961 г., когда разрешили вернуться из эмиграции потомкам писателя, появилось единственное переиздание ранних произведений Чирикова - сборник "Повести и рассказы". Однако и после этого упоминания о нем были весьма редки, внимание уделялось только его ранним, остросоциальным произведениям. Все тексты, созданные художником в изгнании, оценивались исключительно как идеологически чуждые, и в целом эмигрантский период рассматривался как свидетельство упадка его творческих сил. Характеристика же начального этапа творчества Чирикова повторяла оценки дореволюционных критиков, которые видели в нем исключительно бытовика, обличающего социальное зло и продолжающего реалистические традиции писателей-шестидесятников. Творческая эволюция, произошедшая в результате совершившегося в его мировоззрении в 1910-е гг. перелома, когда писатель-традиционалист начал превращаться в художника-философа, ориентированного на народно-православные основы русской культуры, была проигнорирована.
Несколько изменило положение дел появление в 2000 г. сборника его прозы , где были напечатаны самый злободневный, написанный в эмиграции роман "Зверь из бездны" (1926), вызвавший бурю возмущения во всех слоях эмигрантского общества поведанной о Гражданской войне правдой, легенды и сказания из книги 1916 г. "Волжские сказки", лирические рассказы 20-х гг. и произведения для детей (надо заметить, что Чириков - великолепный детский писатель, творец "животного эпоса" и создатель волшебного путешествия маленького мальчика "В царство сказок").
Эта книга доказывала, что произведения периода эмиграции стали вершиной творчества писателя. В них в полную силу раскрылось не только его окончательно определившееся мировоззрение, но и художественное мастерство. С годами Чириков сумел выработать и оригинальный стиль, в котором соединились яростные публицистические высказывания, напряженные философские раздумья, скрупулезный исторический анализ с пронзительной лирической интонацией. Произведения, начавшие выходить почти сразу же, как только писатель очутился на чужбине (показательно, что под ними стоят цифры 1921, 1922, т. е. он писал не просто "по горячим следам", а во время самих переживаемых событий), - содержат глубокие размышления автора о судьбе России, попытку разрешить загадки ее бытия, вскрыть пороки и язвы, толкнувшие страну в "бездну". Подробно он рисует трагедию беженства, крушение трогательного и хрупкого мира обычных людей, ввергнутых в круговорот ненависти и преследований, где каждый на какое-то время становился то палачом, то жертвой. И хотя Чириков постоянно подчеркивал, что является не судьей, а лишь свидетелем, описание наступивших хаоса, темноты и повсеместно творимых ужасов и преступлений говорило о том, что чаша мук и страданий, которую ему довелось испить вместе с тысячами русских людей, терзала его душу и не давала застыть в спокойном величии бесстрастного аналитика событий. Постепенно, в течение почти 10 лет готовил он исчерпывающий ответ на вопрос о том, что же привело Россию к пропасти, почему в основание ее будущего были положены тела невинных, а скрепили этот фундамент обман и предательство новоявленных пророков? Ответом стало его последнее и самое масштабное произведение - семейная хроника-эпопея "Отчий дом" (1929–1931).
К этому, можно сказать, жизненному подвигу Чириков готовился давно: еще в 90-е гг. XIX в. пытался определить, какой же путь уготован России, кто станет у кормила - народники или марксисты, кто окажется вождем, способным не только увлечь за собой, но и действительно обеспечить народу справедливое и достойное существование. Размышления на эту тему пронизывают его самые заметные произведения тех лет - повести "Инвалиды" (1897) и "Чужестранцы" (1899). Чуть позже, в пьесах "Евреи" (1904) и "Мужики" (1905) он, затрагивая острые социальные конфликты и обнаруживая их неоднозначность и противоречивость, вскрывал демагогию "друзей народа" и беспардонность "друзей гласности" (так называлась еще одна его пьеса).
Со второй половины 1900-х гг. взгляды писателя кардинально меняются. Создается впечатление, что повесть "Мятежники" (1906) и пьеса "Легенды старого замка" (1906) написал уже другой человек: четко осознавший, что бунт и порывы к немедленному осуществлению справедливого мироустройства чреваты морями крови и чаще всего играют на руку проходимцам от политики, а политика и общественная деятельность всегда увлекали Чирикова. С юности он принимал самое непосредственное участие в народническом движении, за что несколько раз побывал в тюрьме и ссылке, а когда стал членом "Крестьянского союза", неоднократно получал угрозы со стороны черносотенцев.
Однако после 1905 г. писатель охладел к "интеллигентской грызне" , как он назовет партийные споры впоследствии. Сам художник в своих воспоминаниях так объяснял этот внутренний переворот: "Лик революции, явленный в Московском вооруженном восстании, искусственно созданном <…> безумстве, окончательно охладил мои чувства, вскормленные наследственным боготворением Великой Французской революции. Всего более меня оттолкнула от профессиональных революционеров демагогическая ложь и неразборчивость в средствах и безжалостность по отношению к трудовым массам, которые они толкают на смерть, в жертву своим фанатическим идеям <…>" . Боль от невозможности облегчить страдания умиравшей от рака матери, которая сумела, будучи оставленной мужем, воспитать и дать образование пятерым детям, разочарование в политических методах борьбы, а также проявление отталкивающих черт в людях, которых он считал своими соратниками (здесь сыграли свою роль разрыв с горьковским издательством "Знание" в 1908 г. и столкновение с коллегами по драматургическому цеху в 1909 г., так называемый "чириковский инцидент" , обозначивший межнациональную рознь в интеллигентских кругах), обусловили глубокие внутренние изменения. Теперь в качестве основы жизненного поведения Чириковым утверждаются не протест и социальная борьба, а нравственный стержень и религиозное очищение. То, что с ним произошло, писатель определил формулой: художник победил общественника, расшифровав ее следующим образом: "Я почувствовал себя не просто человеком, а человеком и писателем русским" .
В 1910-е гг. Чириков начинает писать своеобразный "отчет" о содеянном в жизни, который воплотился в цикл автобиографических романов о формировании писательской личности - "Юность" (1911), "Изгнание" (1913) и "Возвращение" (1914), вместе с последней частью "Семья" (1924), написанной уже в эмиграции, составивших тетралогию "Жизнь Тарханова". Импульсом к созданию этого произведения послужили душевные - тягостные, но и просветляющие - переживания. После смерти матери, вспоминал художник, "впервые встала передо мною человеческая жизнь в ее роковой трагичности", а предсмертные беседы, которые они вели, заставили "оглянуться на свой пройденный путь, почувствовать малоценность всей прежней революционной суеты и вернуться к вечному: душе человеческой, со всеми отражениями в ней Божеского лица и борьбы индивидуальной, к красоте и чудесам творения Божьего", и он ощутил себя так, "словно сейчас только получил аттестат писательской зрелости".
Однако главным доказательством писательской "состоятельности" Чирикова стала эпопея "Отчий дом", воссоздающая панораму общественной, политической и духовной жизни России последних десятилетий XIX и начала XX столетия. Эта книга заметно выделяется своей основательностью среди большого ряда произведений подобной тематики других литераторов Русского зарубежья, тексты которых представляют собой либо документальные свидетельства произошедшего со страной в 1917 г. ("Окаянные дни" И. А. Бунина, "Слово о погибели Русской земли" А. М. Ремизова), либо рисуют ностальгические картины прошлого ("Юнкера" А. И. Куприна, "Лето Господне" И. С. Шмелева и др.).
Одним из первых в эмиграции попытку дать панораму русской жизни на всем протяжении царствования Николая II и в первые революционные годы предпринял П. Н. Краснов, бывший генерал царской армии, опубликовавший в 1921–1922 гг. двухтомный роман "От двуглавого Орла к Красному знамени". Но Краснову, не обладавшему крупным художественным талантом, удались только батальные сцены, психология же людей - а это самое интересное - оставалась нераскрытой. Тем не менее роман сравнили с "Войной и миром" Толстого, и это было симптоматично: эмигрантская общественность явно находилась в ожидании появления большого исторического полотна, надеясь обнаружить в нем ответ на вопрос - почему миллионы русских людей были объявлены врагами своей родины и изгнаны за ее пределы?
Впрочем, ответ был известен заранее: виноваты революционеры, взбаламутившие народ и игравшие на руку немцам, жаждавшим крушения Российской Империи. Чириков же, в отличие от многих современников, возложил вину за свершившееся не только на большевиков, но и на самих изгнанников. Однако открыто высказав свое мнение, писатель "неосторожно" "ковырнул подлинное больное место", и это раздосадовало представителей всех лагерей.
Подобное уже имело место, когда дискутировался общественный смысл "Инвалидов" и "Чужестранцев", и все критики пытались выяснить, кто же для писателя является настоящими "инвалидами", а кто "Иванами, не помнящими родства". И позже, нарисовав в романе "Зверь из бездны" жуткие картины одичания и белых, и красных, художник повторил "ошибку" прежних лет, вновь вызвав в свой адрес жесткие нарекания. В частности, на Чирикова ополчился П. Струве, по инициативе которого была проведена акция публичного осуждения книги, а писателю было направлено открытое письмо студенчества с упреками в клевете на Белое движение. И все потому, что "защитники Отечества" предстали под его пером отнюдь не агнцами Божьими, а запутавшимися, потерявшими нравственные ориентиры людьми. Чириков писал этот роман, опираясь на собственные воспоминания, буквально переливая на бумагу пережитое им в годы войны в Крыму, которую вели белые, красные и зеленые, когда он воочию убедился, что борьба за "правое дело" ведется каждой из сторон без сострадания и учета людских потерь.
И "Отчий дом", в свою очередь, явился развитием этих взглядов. Замысел эпопеи можно сопоставить с идеей, послужившей толчком к созданию "Войны и мира". Исследуя истоки декабристского движения, Толстой счел необходимым обратиться к эпохе Отечественной войны 1812 г. и даже более ранним годам, определившим бунтарские настроения будущих дворянских революционеров. Чириков же, осветив в своей книге более чем 25-летнюю историю России, пришел к выводу, что предпосылки разыгравшейся в 1917 г. трагедии были заложены именно в периоде начала 1880-х гг. до 1905 г. И корень бед писателю виделся в деятельности революционных фанатиков, которая брала начало в "Народной воле", а затем расцвела в левых партиях, одна за другой возникавших в России на рубеже XIX–XX вв. Утверждая, что цель оправдывает любые средства, а политическое убийство не только допустимо, но и необходимо, революционеры начали преступать нравственные законы, чем ввели русскую совесть "в неописуемое смущение". (Сомнения в нравственной чистоте революционеров возникали у писателя и раньше, - еще в "Жизни Тарханова" он обрисовал колонию ссыльных как сборище пустых, глупых и озлобленных людей, потонувших в мелких дрязгах, самодовольных и обладающих непомерными амбициями.)
Для воплощения своего грандиозного замысла Чириков избрал особую жанровую форму - семейную хронику. В "Отчем доме" описывается жизнь семьи аристократов, бывших князей Кудышевых. Некогда блиставшие при дворе, они лишились - как оппозиционеры - титула еще при Павле I. Представители же сегодняшнего семейства и его оплот - "старая барыня" Анна Михайловна, мать троих непутевых сыновей - окончательно растеряли свое былое величие, утратив не только прежний блеск и влиятельность, но и променяв свой радикализм на велеречивость и оппозиционность по инерции. Однако они по-прежнему гордятся участием во всех исторических преобразованиях, которыми так богато указанное время, и по-прежнему хотят определять (и думают, что определяют) судьбы родины.
Здесь следует указать на отличие эпопеи Чирикова от "классических" образцов этого жанра - семейных хроник С. Т. Аксакова, Н. С. Лескова, Н. Г. Гарина-Михайловского, И. А. Бунина и др. Если в "традиционной" семейной хронике описывается жизнь нескольких поколений дворянского рода, то "Отчий дом" знакомит читателей с судьбой только одного поколения Кудышевых - сыновей Анны Михайловны, о нравах же предков сообщается в самом начале повествования. Характеристика почившего в бозе отца семейства, помещика Николая Николаевича - "помеси крепостника с вольтерьянцем, самодура с сентиментальным мечтателем, одинаково способным как к рыцарскому поступку, так и к варварскому своеволию", - нужна автору, чтобы обнаружить "генезис" поступков братьев. Судьба же "внуков", детей старшего брата Павла Николаевича - Петра, Наташи, Женьки и сына среднего брата Дмитрия - якутенка Ваньки, остается проясненной лишь отчасти.
Однако несколько весьма красноречивых фактов из их повседневной жизни приводятся, и они свидетельствуют о несостоятельности дворянского сословия, об исчезновении в нем последних признаков вольнодумства. Так, Петр, недолго погостив в отчем доме, уезжает, предварительно вырезав из рам портреты своих предков, очевидно, для продажи, что неудивительно, поскольку придерживается гедонистической философии: ""Жизнь для жизни нам дана", и никаких рассуждений. <…> В конце концов человек - раб желудка и полового инстинкта", "просто усовершенствованная обезьяна…". Тем не менее его цинизм не мешает ему стать героем на полях сражений: за храбрость, проявленную в Русско-японской войне, Петр награжден Георгиевским крестом. Больше других он печется о кудышевском наследстве. Однако ему не суждено им воспользоваться: "служа царю и отечеству", он гибнет при усмирении восставших в Москве рабочих. О Наташе как наследнице традиций вообще говорить не приходится. Ее поэтическая натура не позволяет ей погружаться в сферу материального. И, освободившись из-под опеки приземленного мужа, она, завороженная атмосферой театра, устремляется навстречу новой любви и большому искусству.