Дочери обнимают Кандиа. Женщины, державшие на головах корзины, снимают их и кладут на землю, прежде чем встать с колен. Мила ди Кодра, все еще подавленная, поднимает с земли свой платок и закрывает им свою голову. Потом, точно скользя по земле, идет к двери. Быстро и безмолвно выпрямляется у стены, прислонясь к ней. И, неподвижная с покрытой головой, ждет момента, чтобы скрыться.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Пещера в горах с широким выходом на каменистую тропинку. С одной стороны пол пещеры частью закрыт досками и брусками дерева. В широкую арку в глубине пещеры видны зеленые луга и далекие снежные вершины гор, по которым бродят облака. В пещере - покрытые овчинами ложа, грубые деревянные столы, мешки, мехи для вина, полные и пустые, станок для токарной и резной работы и на нем разные инструменты: нож пила, резак; возле - изделия из дерева, веретена, большие и малые ложки, ступки, пестики, подсвечники, свирели. Справа большой ствол орехового дерева, внизу еще покрытый корой, а в верхней части обработанный в виде человеческой фигуры с крыльями, до пояса она еще едва отделана резцом, но крылья почти закончены. С левой стороны, в углублении скалы вроде ниши, горит лампада. Возле висит корнемуза. Вдали слышится изредка звон колокольчиков на животных в стадах среди тишины горного уединения, под вечер, вскоре после осеннего равноденствия.
Сцена I
Мальде, искатель кладов, и Анна Онна, собирательница трав, старуха, спят в своих рубищах, вытянувшись на овчинных шкурах. Косма, отшельник, в темной длинной одежде, также спит, но сидя, обняв колени руками и положив подбородок на колени. Алиджи работает своими инструментами над изваянием из орехового ствола. Против Алиджи сидит Мила ди Кодра и смотрит на него.
Мила ди Кодра.
Безмолвный стоит Покровитель,
искусно изваян из древа,
не внемлет речам изваянье,
усердной мольбе нет ответа.
Тут третья дева сказала
(милость да будет над нами!),
Прекрасная дева сказала:
Вот мое сердце готово!
Если кровь вам нужна для лекарства,
то в моем сердце возьмите!..
Не внемлет речам изваянье,
усердной мольбе нет ответа,
только вдруг все покрылось ветвями!
Зеленая ветвь на устах распустилась,
пальцы стали живыми ветвями…
Изваянье цветет, зеленеет!
Она наклоняется и собирает возле ствола щепки и стружки.
Алиджи. И это изваянье тоже из дерева, Мила. И оно зазеленеет?
Мила(наклонясь к земле).
Если кровь вам нужна для лекарства,
то в моем сердце возьмите!..
Алиджи. И мое изваянье зазеленеет, Мила?
Мила. "Усердной мольбе нет ответа…"
Алиджи. Мила! Мила! Чудо даст нам свободу. Безмолвный ангел еще нас охраняет. Потому что ради него я работаю не моей сталью, а всей моей душой… А ты что делаешь там?.. Потеряла что-нибудь?
Мила. Я собираю стружки. Мы их сожжем и на каждой из них сожжем по зерну фимиама… Спеши с работой, Алиджи! Уходит время. Осенняя луна уже на ущербе, и пастухи начинают расходиться по разным краям: кто идет в Апулию, кто к Риму. А куда пойдет любовь моя?.. Всюду, куда пойдет Алиджи, пусть будут перед ним луга и водные источники и да не будет бури!.. И пусть вспоминает он меня, когда наступает ночь.
Алиджи. В Рим пойдет Алиджи. Туда, куда ведут все дороги. Пойдет со своим стадом к Риму великому, чтобы о милости молить наместника Господа нашего. Он пастырь всех пастырей… В Апулию не пойдет теперь Алиджи, а прежде всего к Госпоже нашей Богоматери Славянской и через Алаи д’Аверна пошлет в дар два этих подсвечника кипарисовых и с ними две восковые свечи, да не забудет о нем Святая Дева, покровительница путешествующих! А потом, когда изваян будет этот ангел, положит Алиджи изваяние на мула, который шаг за шагом повезет его.
Мила. Спеши с работой, спеши! Уходит время. До пояса он еще скрыт в стволе древесном, ноги еще связаны, руки без перстов, и очи не смотрят. Постарался ты сработать крылья, перо к перу, но летать он еще не может.
Алиджи. Пособит мне Костанцо-живописец, Костанцо ди Бизенья, что пишет картины на повозках. Я с ним договорился, и он мне покроет изваянье лучшими красками. А еще, может быть, в обмен на барашка дадут мне братья в аббатстве немного золота в листах, чтобы украсить крылья и ворот одежды.
Мила. Спеши, спеши! Уходит время. И ночь уже длиннее дня. Мрак поднимается с равнины, когда еще не ждешь его, глаз перестает управлять рукой, и слепая сталь не помогает художнику.
Косма вздрагивает во сне и жалобно вскрикивает. Издали доносится пение пилигримов.
Мила. Грезит Косма праведный. И кто знает, о чем он грезит?.. Слушай! Слушай! В горах поют паломники, верно, идут ко святой Марии Всесильной, Алиджи, в твой край, где дом твой, где твоя мать! И, может быть, пройдут близко-близко, и мать услышит их, услышит и Орнелла, и они скажут: "Эти богомольцы пришли с гор, где пастухи со стадами, а Алиджи нам не прислал привета".
Алиджи, наклонившись, работал топором в нижней части ствола. Пораженный ее словами, он выпускает из рук топор и, взволнованный, поднимает голову.
Алиджи. Ах, зачем ты коснулась там, где сердцу больно!.. Мила! Я побегу за ними, догоню их на дороге и буду просить их крестоносца, что идет впереди, передать привет мой… Но что же я скажу?..
Мила. Ты скажешь: "Добрый человек, прошу тебя, если пойдешь долиной Сан-Бьяджо, мимо деревни Акваргова, вызови там из дому женщину по имени Кандиа делла Леонесса… И остановись там на отдых, потому что принесет она тебе чашу вина, чтобы освежиться, и еще что-нибудь, наверное… Остановись там и скажи ей: "Твой сын Алиджи приветствует тебя, а вместе с тобой и сестер… и Виенду, супругу… И обещает он тебе спуститься с гор, чтобы снова принять от тебя благословенье в мире. И еще извещает он тебя, что был избавлен от всякого зла и опасности и от лукавого врага… и что никогда больше не принесет он ни раздора, ни слез матери, супруге, сестрам…""
Алиджи. Мила, Мила! Какая буря потрясает твою душу и ее покоряет? Буря внезапная, буря страха! И голос угасает на твоих губах, и кровь уходит с твоего лица… Зачем ты хочешь, чтобы лживый привет послал я моей матери?
Мила. Правду, правду говорю я тебе, брат мой дорогой! Такую же правду, как то, что не согрешила я с тобой ни в чем, а как свеча, зажженная пред твоей верой, горела я чистой любовью. Правду, правду говорю я тебе. Иди, иди! Беги на дорогу к богомольцам, и пусть их крестоносец передаст послание мира в Акванову… Для дочери Иорио настал час разлуки. И да будет так!
Алиджи. Верно, ты съела дикого меду, и он помутил твой разум. И куда пойдешь ты?
Мила. Пойду туда, куда ведут все дороги.
Алиджи. Так ты пойдешь со мной! Ты пойдешь со мной! Долгий путь. Но я посажу тебя на моего мула. И с надеждой пойдем к Риму великому.
Мила. Надо мне идти в другую сторону, моими быстрыми ногами… и без надежды…
Алиджи(к спящей старухе). Анна Онна! Слушай! Проснись!.. Встань! Пойди и отыщи мне черный корень, чтобы он возвратил разум этой девушке!
Мила. Не гневайся, Алиджи! Если и ты будешь в гневе на меня, то не дожить мне до вечера. Под твоей пятой умрет мое сердце.
Алиджи. В мой дом я возвращусь только с тобой, с тобой, дочь Иорио, когда ты станешь моей в святом браке.
Мила. Алиджи, как перейду я тот порог, где ты положил знак нашего спасения? Появился тогда человек окровавленный, и его сын сказал: "Если кровь эта неправедна, ты не перейдешь через порог…" Было то в полдень, в канун святого Иоанна. Было тогда время жатвы… Теперь мирно отдыхает серп, висящий на стене, в житнице лежит зерно, а горе, посеянное людьми, растет.
Косма делает во сне тревожные движения и стонет.
Алиджи. Знаешь ли ты, Мила, кто поведет тебя за руку?
Косма(вскрикивает). Не развязывайте его уз! Нет, нет! Не развязывайте!
Сцена II
Косма опускает руки с колеи и поднимает голову, пробуждаясь.
Мила. Косма! Косма! Что ты видел во сне? Скажи, что видел?
Косма встает.
Алиджи. Что ты видел? Скажи, что ты видел?
Косма. Ужасы восстали против меня. Я видел… Но не все я должен говорить. Всякий сон, посланный от Бога, да очистится огнем, прежде чем поведан будет людям. Я видел сон и расскажу его. Но да не произнесу я недостойно имя Божие в рассуждениях моих, пока над головой моей еще туман.
Алиджи. О, Косма! Ты святой и праведный человек. Много лет ты омывал себя водами снегов. Водами, бегущими с гор, ты утолял свою жажду пред небом. Сегодня ты спал в моей пещере на руне овечьем, очищенном серой для того, чтобы бежал от нас инкуб, дух наваждения. Во сне видел ты видения. Око Божие над тобой. Помоги мне твоим разумением. Я буду говорить, а ты мне дай ответ.
Косма. Не научен я премудрости, юноша. И разума у меня не более, чем у камней на дороге твоей пастушеской.
Алиджи. О, Божий человек, выслушай меня! Прошу тебя во имя того ангела, что скрыт еще в дереве и, не имея ушей, все слышит.
Косма. Говори правдивые слова, пастух! И доверие имей не ко мне, но к святой истине.
Алиджи. Косма, вот святая истина. С равнин Апулии возвращался я в горы с моим стадом в праздник Тела Божия. Выбрал я место, где поставить овец, и пошел к себе домой на три дня. Застал я дома мать, и она сказала мне: "Сын, хочу я тебе дать жену". Я ей ответил: "Мать, всегда я исполняю твою волю…" Она мне говорит: "Хорошо, вот твоя жена…" Была свадьба. Пришла родня и проводила новобрачную в дом ко мне. Я был точно человек, что все видит с другого берега реки, а пред ним на его пути бежит вода, бежит вечно. Косма! Это было воскресенье. В вине я не пил сок мака, так почему же лег мне на сердце крепкий сон и сердце позабыло обо всем? Будто проспал я семь веков… В понедельник мы проснулись в поздний час. Мать разломила надвое хлеб над головой девы плачущей… Я к ней не прикасался… Родные пришли с корзинами пшеницы. Я же сидел как немой, в великой тоске, будто надо мной была тень смерти…
И вдруг вбегает к нам в страхе эта девушка. Жнецы за ней гнались, злые псы! Хотели взять ее! У нас просила она защиты. И никто из нас не сделал шага, Косма! Только младшая моя сестра бросилась к двери и заперла ее. И вот на нашу дверь кидаются скверные псы со всякими угрозами. С их языков сыплются постыдные слова против этого бедного создания. А родные хотят ее бросить злому стаду! Она в тоске, у очага, молит спасти ее от позора!.. А я… я под властью гневных слов женских схватываю ее руку и влеку ее… И точно я вырываю рукой мое сердце из груди! Она кричит и плачет, а я поднимаю мой посох над ее головой… И мои сестры плачут… И вот за ней я вижу, Косма, моими глазами вижу ангела в слезах! Праведный человек, я его видел! Ангел смотрит на меня, и плачет, и молчит… Упал я на колени, умоляю о прощении. И чтобы наказать за грех вот эту мою руку, беру я огонь из очага… "Нет, не жги себя!" - кричит мне девушка. И еще говорит мне…
О, Косма, о, праведный человек, снеговыми водами ты омывал свое лицо на зорях утренних!.. И ты, старая Анна. Знаешь ты все травы, исцеляющие тело христианское… И ты, Мальде, твоей веткой умеешь ты отыскивать сокровища, зарытые у ног умерших тысячи лет тому назад. Так ведь? А недра гор глубоки… Вас всех спрашиваю я… Вам слышно далекое-далекое… Скажите, почему я, Алиджи, услышал далекий голос, точно из иного мира? Скажите мне!..
И говорит она: "Как будешь ты пасти свое стадо, если изувечишь свою руку, Алиджи?.." И этими словами вырвала она душу из моих костей, вот как ты, старая, вырываешь из земли лечебную траву!
Мила молча плачет.
Анна Онна. Есть одна красная трава, зовется вайда, а другая трава белая, зовется эгуза. Обе растут врозь, далеко, а корни их сходятся в слепой земле и там сплетаются. Тонкие, что не нашла бы их сама святая Лючия. Разная у них листва, а цветы дают одинаковые каждые семь лет. И об этом написано даже в книгах. Косма знает силы Господа.
Алиджи. Слушай, Косма! Сон забвения кем был послан к моему изголовью?.. Невинная рука заперла дверь для спасения, и мне явился ангел для вразумления. И одно лишь слово на устах стало мне заветом навеки. Так что мне та жена с доброй пшеницей, и с чистыми хлебами, и цветами?
Косма. Пастух Алиджи! Верные весы только у Бога. Ищи вразумления у того, кто охранил тебя от греха. От него прими завет оберегать чужестранку. Но та, к которой ты не прикасался, где она?
Алиджи. Я ушел из дома на пастбище после вечерни, в канун святого Иоанна. Перед зарей я уже был в горах выше Капрачинты и ждал восхода солнца. И в его кровавом круге увидел я лик Обезглавленного… Потом пришел я на пастбище, и снова начал пасти стада, и был в горести. И казалось мне, что все еще длится сон… и что мое стадо поедает мою жизнь, как траву… Кто тогда взвешивал мое сердце? А здесь, Косма, здесь у входа увидел я сперва тень, а потом человека. Было то в День святого Теобальдо. На камне сидела эта девушка и не могла встать, потому что ее ноги были изранены. Сказала она: "Алиджи, узнаешь меня?.." Я ей ответил: "Ты Мила…" И больше мы не говорили. И ни в тот день мы себя не запятнали грехом, ни после того. Говорю я истину.
Косма. Пастух Алиджи! В твоей ночи ты зажег светоч чистоты, ты его поставил выше того древнего предела, что еще не переходили твои отцы. Поколебал ты тот заветный предел. А если твой светоч угаснет?.. Разуменье скрыто в сердце человека, как вода на дне глубокого колодца. Смиренный зачерпнет ее.
Алиджи. Я молю Бога, чтобы наложил он на нас печать вечного таинства. Видишь ли, душа работает моими руками над этим деревом, чтобы дать ему подобие того, кто мне явился. Начал я в день Успения, а хочу кончить ко Дню Розарио. И вот мое намерение. Пойду я с моим стадом к Риму и повезу с собой это изваяние на муле. Пойду я к святому отцу, к пастырю всех пастырей, с моим приношением. И буду умолять его, чтобы дал он разрешение: пусть та, которой я не коснулся, вернется к своей матери, свободная от союза, а к моей матери приведу я эту чужестранку, что плачет молча и неслышно. И вот прошу я твоего наставленья, Косма: будет ли дарована мне милость?
Косма. Пути человека всегда кажутся прямыми человеку. Но Господь взвешивает сердца. Высоки стены, высоки стены города и велика в нем дверь железная, а вокруг, вокруг него - могилы, поросшие травой. Твой агнец, Алиджи, не пасется на той траве… Спроси твою мать…
Голос(издали кричит). Косма! Косма! Если ты в пещере, выйди к нам!
Косма. Кто звал меня? Вы слышали голос?
Голос. Выйди, Косма, ради крови Иисусовой! О, христиане, осените себя крестным знамением!
Косма. Здесь я. Кто зовет меня? Что надо?