"Я НЕ ХОТЕЛА ЕГО СМЕРТИ"
Уже третий час стояли Шяштокас и Дмитриев у входа в Губернаторский сад: Антонова задерживалась. Это было настолько необычно, что в голову лезли догадки и предположения. Однако делать было нечего - оставалось только ждать.
Шяштокас поинтересовался:
- Николай, ты Антона Михайловича о Злобиче не спрашивал?
- Как же. Мужик оказался честнее, чем я думал. Вчера сам пришел к Крылову и рассказал, что Антонова принесла ему чемоданчик: в нем, мол, ее и его, Злобича, будущее.
- Он не открывал чемоданчик?
- Тоже скажешь. Интеллигент. А ключик-то она себе оставила.
В этот момент Шяштокас тронул Дмитриева за рукав:
- Идет!
Дмитриев обернулся и увидел вдалеке одинокую фигуру.
- Да, она. Но не из дому идет. Потому, наверное, и опаздывает.
- Ничего, наши хлопцы не спускают с нее глаз. Куда бы ни зашла - будем знать.
Антонова спешила.
- Здравствуйте, извините, что задержалась. Ну, как дела?
- Ваши дела в ажуре, - хмуро ответил Шяштокас.
- Что, все? - ломающимся голосом спросила Антонова.
- Мы слов на ветер не бросаем, но это было не так просто. - Шяштокас достал из кармана рецепт. - Это единственное, что оказалось у него в кармане.
Антонова взяла рецепт, руки у нее мелко дрожали.
- Он сам не захотел брать с собой документ. Тогда я настояла, чтобы он взял с собой рецепт: ему накануне врач выписал лекарство.
- Значит, этого достаточно? Если нет, мы готовы показать труп. Правда, он несколько обгорел, как, впрочем, и автомобиль.
- Не понимаю.
- Пришлось пожертвовать автомобилем. Полиция, простите, милиция, наверняка, уже засвидетельствовала автомобильную катастрофу.
- Почему ж мне ничего не сообщили?
- Скорее всего потому, что единственный документ, что помог бы при опознании, находится у вас в руках.
- Да-да, верно. - Антонова вдруг оживилась. - Вы не обижайтесь. И не подумайте, что я не хочу рассчитаться с вами. Мне просто надо самой убедиться...
- Тогда вот что, - вступил в разговор Дмитриев, - вам надо немедленно пойти в милицию и заявить о пропаже мужа.
- И вы так считаете? - Антонова вопросительно взглянула на Шяштокаса.
- Конечно. Во-первых, если вы станете тянуть, у них может возникнуть вопрос: почему вы молчали? Во-вторых, как же они догадаются, что погибший есть не кто иной, как ваш супруг? И, в-третьих, не в ваших интересах, чтобы он числился в пропавших. В этом случае, насколько я понимаю, вы не сможете получить наследство.
-Да-да, я немедленно сообщу в милицию. Пойду домой и позвоню. А с вами давайте встретимся завтра в семь вечера здесь же. Надеюсь, к тому времени все уже прояснится.
- Завтра так завтра, - ответил за двоих Шяштокас и, выждав, чтобы Антонова немного отошла, посмотрел на Дмитриева. - Коля, ты легче на ногу. Давай в штаб. Предупреди дежурного и возвращайся.
Едва Дмитриев свернул за угол, как к Шяштокасу с недоуменной миной подошел Алексей Крылов.
- Зачем вы отпустили ее?
- Не захотела рассчитываться. Подавай ей более веские доказательства.
Шяштокас рассказал о разговоре и в свою очередь спросил, что делала Антонова до встречи с ними.
- Одиннадцать адресов посетила. Наверное, боится у кого-либо одного ценности оставить, прячет по разным точкам. - Крылов вдруг сменил тему: - Альгис, а ты слышал, что контра вытворяет?
- Что?
- Выпустили на улицы банды, которые срывают большевистские воззвания и обращения. Я, когда проходил мимо городского Совета, заскочил и позвонил Михайлову. Он рассказал, что обстановка в городе резко обострилась. Контрреволюционные силы объединились и пытаются перейти в атаку. Вчера спровоцировали срывы собраний на шести заводах и фабриках, организовали несколько своих сборищ.
- Никто и не ожидал, что они будут сидеть сложа руки.
- И то правда, - согласился Алексей. - Ладно, бегу догонять своих хлопцев - они за Антоновой пошли.
- Давай. Я дождусь Николая, а потом подойду к вам.
Шяштокас остался один. Он вдруг поймал себя на том, что завидует Алексею; хорошо, когда рядом отец, мать. Его, Альгиса, родные тоже недалеко, но такова уж доля профессионального революционера: не то что повидаться с ними - даже письма не мог получить, точно так же, как и сам им написать.
В этот момент появился Дмитриев. Часто и тяжело дыша, стал рассказывать:
- Вовремя прибежал. Только объяснил дежурному, как тому вести себя и что говорить - она тут же позвонила. Дежурный пригласил ее в штаб, а я, повидавшись с Антоном Михайловичем, - прямо сюда. Приказано, чтобы мы с тобой дожидались в третьем отделении: он туда будет звонить.
Антонова тем временем была уже у дежурного. Сквозь слезы рассказывала, что уже более суток как ее муж ушел из дому и пропал и она очень волнуется, как бы с ним чего не случилось.
- В больницы не обращались? - спросил дежурный.
- Нет, как-то не пришло в голову, - машинально ответила Антонова и мысленно выругала себя: "Дура, надо было для видимости хоть в пару больниц обратиться".
Дежурный, действуя по инструкции, недавно полученной от Дмитриева, доложил о происшествии Крылову. Тот приказал привести гражданку к нему. Антонова, поминутно прикладывая к глазам платочек, повторила свой рассказ. Антон Михайлович тут же позвонил начальнику третьего отделения. Трубку взял Дмитриев. Произошел заранее отрепетированный разговор:
- Леонид Леонтьевич, ты сегодня присылал телефонограмму, что в автомобильной катастрофе погиб неизвестный. Не выяснили фамилию? - выслушав ответ, Крылов уточнил: - А как он был одет? Да... Да... Ну ладно, все.
Положил трубку на рычаг и некоторое время молча продолжал смотреть на аппарат.
- Надеюсь, это не мой муж? - тихо спросила Антонова.
- Трудно сказать. Понимаете, какие-то злоумышленники похитили автомобиль, принадлежавший автомобильным курсам. Вчера этот автомобиль был обнаружен за городом, недалеко от деревни Узборье. Он лежал на боку и почти весь сгорел. А рядом с автомобилем обнаружили сильно обгоревший труп неизвестного мужчины. У нас две версии. Первая - что погибшим является похититель автомобиля. Не имея достаточных навыков, он перевернулся, получил травму и не смог спастись, когда загорелся автомобиль. Вторая версия: похититель совершил наезд на неизвестного гражданина и при этом автомобиль перевернулся. Бензин вспыхнул, вор убежал, не подумав даже оказать помощь своей жертве.
- Нет-нет, - с жаром заговорила Антонова, - мой муж никогда не был вором. К тому же он ни разу не сидел за рулем.
- Ну что вы, я и не думал обвинить в краже вашего супруга, - успокоил ее Крылов. - Но вот одну неприятную формальность нам придется соблюсти. Надо пройтись в больницу и взглянуть в морге на труп. Я не хочу верить, что это ваш супруг, но сами понимаете...
- Да-да, я понимаю, пойдемте.
По дороге Крылов как бы между прочим сказал:
- Правда, труп настолько обгорел, что его практически не узнать.
- А одежда?
- Одежда сгорела почти полностью.
Антонова не сомневалась, что речь идет о ее муже. Она уже и не пошла бы в морг, но давать обратный ход было поздно. Спустились в темное, пахнущее карболкой, хлоркой и еще чем-то сладковатым помещение. Там их дожидались врач - высокий пожилой мужчина - и старушка-санитарка. Врач открыл дверь в боковую комнату, где в углу на сооружении, напоминавшем топчан, лежало нечто черное, продолговатое. У Антоновой закружилась голова, и ей чуть не стало плохо на самом деле.
Крылов негромко спросил:
- Ничего не видите схожего?
- Он, он, - также тихо ответила она и пошатнулась. Ее подхватил под руку врач и вывел из комнаты. На лестнице она прибавила шагу, чтобы скорее выйти на улицу - к солнечному свету и чистому воздуху.
Пряча глаза, спросила у Крылова:
- Когда я могу забрать его?
- Мы вам скажем. Думаю, завтра-послезавтра.
Возвратились в штаб, где Крылов поручил одному из работников составить акт опознания.
Домой Антонова летела как на крыльях: все задуманное осуществилось как нельзя лучше. В этот день она никуда больше не пошла. Обзвонила знакомых и друзей, у которых были телефоны. Не забыла позвонить и Злобичу в банк. Поведав ему о смерти мужа, удрученным голосом сказала:
- Милый, мне тяжело, что так с ним случилось. Он был неплохим человеком, и, видит бог, я не хотела его смерти. Меня только что вызывали в милицию и показали его. Он выглядит ужасно. Сначала друзья просто сказали мне, что он попал под автомобиль. Они пощадили мои нервы и умолчали о том, насколько ужасной была его смерть. Оказывается, автомобиль перевернулся и загорелся. Бедный Любомир Святославович...
Надо же: убила человека и делает вид, что ей жаль его! О, как хотелось Злобичу высказать Антоновой все, что он о ней думает. Но он дал слово в милиции молчать. Поэтому только и спросил:
- Когда похороны?
- Я думаю, не раньше, чем через два дня, скорее всего, послезавтра. Эти дни мы с тобой, конечно, не встретимся. Но ты потерпи, скоро мы сможем быть вместе. Я увезу тебя отсюда. Поверь, мы будем счастливы.
Злобич не выдержал:
- Ты извини, я ведь на службе... К тому же здесь уже три человека дожидаются очереди позвонить.
Положив трубку, Злобич постоял немного словно в забытьи и снова потянулся к аппарату...
Звонок Злобича прозвучал для Крылова-старшего как бы сигналом: в деле Антоновой пора ставить точку. Требовалось только согласие начальства.
В кабинете у Михайлова шло совещание. Увидев в приоткрытую дверь Мясникова, Кнорина, Ландера и других - почти все руководство минских большевиков, - Крылов хотел было вернуться, но Михайлов жестом остановил его:
- Входи, входи, Антон Михайлович. Мы не хотели тебя отрывать от дела, а коли ты пришел - садись и слушай.
Обсуждался проект протеста, который Минский комитет большевиков решил вынести губернскому комиссариату. Затем перешли к другому вопросу: о мерах по организации работы с солдатами, арестованными за отказ идти в наступление. Докладывал Жихарев. В нем - высоком, стройном - и без офицерской формы легко угадывался военный.
- В новом наступлении буржуазия видит единственную возможность покончить с революцией - раздавить большевиков, смять Советы и твердо взять власть в свои руки. Сейчас по всему Западному фронту командование, эсеры и меньшевики создали настоящий наступательный бум. На фронт прибыли Керенский и шеф французской миссии Жонкен. Идут повальные аресты.
- Оно и видно, - кивнул Мясников. - В Минске забиты тюрьма, гауптвахты, казармы, даже Доминиканский костел и женская гимназия.
- Да, многие арестованы, среди них немало большевиков, активистов. Мы уже начали чувствовать их отсутствие. Это вызывает тревогу. Тем более что на фронт в ближайшие дни прибудет еще одна делегация: командующий Черноморским флотом адмирал Колчак послал к нам группу провокаторов во главе с неким Баткиным. Баткин выдает себя за матроса, но он такой же матрос, как я папа римский. Эта банда разъезжает по всем фронтам и от имени моряков Черноморского флота призывает к наступлению. Предусмотрено и посещение Минска для проведения сборища с участием представителей гарнизона.
Михайлов спросил у Онищука:
- Вячеслав Дмитриевич, а в губернском комиссариате знают об этом?
- Да, сегодня пришло указание Временного правительства организовать тщательную подготовку этого собрания. Просят проект резолюции прислать в Петроград.
Михайлов, обведя поочередно всех присутствующих взглядом, спросил:
- Не будет возражений, если я тоже приму участие в этом собрании?
- Считай это поручением комитета, - тут же ответил Мясников. И, заметив, что Жихарев сел на свое место, продолжил: - Я думаю, что, помимо письменного заявления, текст которого мы с вами обсудили, необходимо в ближайшие две недели подготовить и провести в городе массовую демонстрацию протеста, а в разных районах и кварталах города - митинги. Это станет смотром революционных сил.
- За подготовку демонстрации надо взяться всем членам комитета, - заметил Кнорин. - Каждого из наших товарищей закрепим за конкретным заводом, фабрикой, мастерской.
- Правильно. - Мясников выждал, пока Михайлов откроет окно - в кабинете стало душно, - и говорил дальше: - Комитет принимает энергичные меры по укреплению партии. Вы уже знаете, что в городе созданы и начинают действовать районные комитеты большевиков, на заводах и фабриках увеличивается количество партийных ячеек. Мы можем на них опереться. У кого есть вопросы?
- У меня, - встал Онищук. - Насколько мне известно, губернский комиссариат учитывает возможность проведения в Минске массовой демонстрации. В ближайшие дни по всему городу будут расклеены воззвания партии кадетов, готовят большую группу агитаторов, которые должны отговаривать население от демонстрации под тем предлогом, что она может перейти в вооруженное столкновение. Разработан план травли большевиков в газетах. Кроме этого, они хотят, если демонстрация состоится, устроить ряд провокаций, в том числе вооруженных.
Мясников обеспокоенно посмотрел на Михайлова:
- Михаил Александрович, сможет ли одна милиция взять на себя ответственность за порядок и безопасность демонстрации?
- Мы принимаем меры. Ряды милиции пополняются. На всех крупных заводах и фабриках, в железнодорожных мастерских созданы рабочие дружины. Принято решение многие из них вооружить, чтобы они под руководством работников милиции обеспечили охрану колонн и митингов. Создаем несколько ударных отрядов для отпора вооруженным провокаторам. Думаю, мне удастся на следующей неделе освободить из-под ареста человек сто пятьдесят - двести солдат-большевиков. Считаю целесообразным не направлять их сразу во фронтовые части, а привлечь к участию в охране демонстрации.
На этом совещание закончилось. Вскоре в кабинете остались только Михайлов и Крылов.
- Извини, Антон Михайлович, - сказал Михайлов. - Я готов тебя выслушать, только сперва еще одно дело. - Он позвонил дежурному и попросил разыскать Гарбуза. - Вот теперь слушаю.
Крылов обстоятельно доложил о том, к чему пришли его работники в деле Антоновой. Михайлов, немного подумав, сказал:
- Несколько неэтичным выглядит то, что мы вынуждены обманывать эту даму. Но, как я понимаю, иного выхода нет. Когда вы намерены ее арестовать?
- Завтра, в момент встречи с нашими хлопцами.
- Хорошо, держи меня, Михалыч, в курсе. Сам видишь, руки не доходят.
- Не только вижу, - улыбнулся в пышные усы Крылов, - но и диву даюсь, как тебя на все это хватает.
Дверь бесшумно отворилась, и в кабинете появился Гарбуз.
- Звал, Михаил Александрович?
- Звал, - Михайлов сразу же приступил к делу. - Нам стало известно, что меньшевики и прочие сторонники войны до "победного конца" заслали в места, где содержатся арестованные солдаты, своих агитаторов. Надо проникнуть в тюрьму, в казармы - словом, куда только можно, и нейтрализовать их работу. Подумайте вдвоем, что можно сделать. У Иосифа на этот счет опыт есть, так что давайте, братцы, займитесь.
Возвратившись к себе, Крылов первым делом позвонил в третье отделение и переговорил с Шяштокасом. Речь шла о деталях предстоящей операции, а точнее - о том, как обставить завтрашний арест Антоновой.
Назавтра все было разыграно точно по плану. Шяштокас и Дмитриев по лицу приближающейся Антоновой видели, что она на седьмом небе от счастья. Подошла, поздоровалась с обоими за руку и оживленно заговорила:
- Спасибо, теперь я вижу, что вы - люди дела. Хочу немедленно с вами рассчитаться. - Она открыла свою сумочку. Шяштокас сделал вид, будто стряхивает пыль с брюк, и по этому сигналу из-за угла выехал легковой автомобиль. Остановился. Из него вышли мужчина и женщина. Мужчина сказал:
- Мы из милиции, прошу в автомобиль.
Женщина взяла растерявшуюся до немоты Антонову под руку и, слегка подталкивая, повела ее к автомобилю.
А спустя каких-нибудь десять минут Антон Михайлович Крылов уже начал допрос:
- Гражданка Антонова, мы располагаем неопровержимыми доказательствами вашей преступной деятельности. Речь идет об убийстве бывшей супруги Любомира Святославовича Антонова, его дочери и, наконец, о попытке убить его самого. Надеюсь, вы понимаете, что чистосердечное признание может отчасти облегчить вашу участь?
Антонова, как и ожидалось, не стала спешить с признанием. Она возмущенно воскликнула:
- Это произвол! Как вы смеете говорить мне такие вещи! Я требую прокурора, я немедленно обращусь к властям, в газеты! Как вы смеете так вести себя с женщиной, которую знает и уважает все общество?
- Успокойтесь, Людмила Андреевна, - не повышая голоса, прервал ее Крылов. - Ваши знакомые это еще не все общество. Коль вы не хотите рассказать правду, придется во всем разбираться по порядку. Итак, первый вопрос: знаете ли вы жителей Смоленска Писляка Георгия Андроновича и Проскурина Виктора Евгеньевича?
Это был первый удар. Антонова хотела что-то сказать, но так и осталась сидеть с отвисшей челюстью.
- Что же вы не грозите нам больше властями и газетами? - улыбнулся Крылов и, не дожидаясь ответа, задал новый вопрос. - Возможно, вас не затруднит сказать, с кем вы посещали деревню Залужье незадолго до того, как там сгорел дом вашего нынешнего супруга? Я имею в виду неких двух мужчин, которые якобы брали на себя ремонт этого дома. А заодно поясните, с какой целью вы обрабатывали двух мужчин, в обществе которых были задержаны, и за какую услугу принесли им монеты из червонного золота? Может, хватит вопросов?
Антонова, бледная как полотно, во все глаза смотрела на Крылова. А он между тем позвонил дежурному.
- Пришлите ко мне старшего группы по изъятию ценностей.
Вошел Крылов-младший. Антон Михайлович протянул ему лист бумаги:
- Вот тебе список. Разбей своих хлопцев на четверки, пусть пойдут по этим адресам и, допросив хозяев, потребуют с них то, что оставила Людмила Андреевна на хранение.
- Да, но тут же семнадцать адресов, - возразил Алексей. - У меня людей не хватит.
- Зайди к Гарбузу, он выделит из резерва.
Алексей ушел, а Антон Михайлович снова обратился к Антоновой:
- Итак, семнадцать человек. Мы никого не упустили? - Он взял со стола копию списка и протянул ей. - Вот, извольте проверить.
Антонова механически протянула руку, взяла бумагу. Пробежала ее глазами и положила на стол.
- Господи, что ж мне делать?
- Говорить правду. Пожалуй, в этом единственное для вас спасение.
- Скажите, а как вы узнали про пожар? - Этот вопрос означал, что запирательство кончилось.
Крылов чуть заметно улыбнулся:
- Нет ничего тайного, что не стало бы явным.
- У меня еще один вопрос. Стало быть, вы знали, что готовится убийство Антонова?
- Как видите, знали.
В этот момент ожил телефон. Звонил Шяштокас:
- Антон Михайлович, имей в виду, что мы нашли то самое письмо Антоновой в Смоленск. Оно лежало в дамской сумочке в ее спальне.
- Хорошо. А он как ведет себя?
- Кто, Антонов? Говорит, что теперь ему не о чем жалеть и он готов дать любые показания.