В это же время. Аллея у источника.
По аллее шла Катя в новом платье. Рядом с ней шёл X. Вдали слышалась музыка, играл духовой оркестр. Катя торопилась, но X. пытался её задержать.
- Погодите, Катя, не уходите, я ещё не сказал вам самого главного.
- Я не хочу ничего слышать. Я ещё раньше сказала вам...
- Но вы же не знаете, зачем я здесь, на что пошёл, чтобы иметь возможность видеть вас, какие унижения стерпел и терплю только ради того, чтобы мельком увидеть вас.
- Я не желаю знать ваших обстоятельств, увольте меня от них. Один раз вы навязали мне своё общество, чтобы обманом поставить меня в ужасное положение. Тогда ваш план не вышел, вы хотите снова повторить его...
- Это не мой план, я и не знал, с какой целью мною воспользовались.
- Ну так скажите тому, кто вас снова послал, что второй раз...
- Меня никто не посылал. К вам - никто. Я взял на себя некую обязанность здесь, чтобы иметь возможность приехать сюда, мои обстоятельства не позволяли мне этого, а ждать, пока вы вернётесь, было выше моих сил. Да и здесь нам легче видеться. Там я вынужден скрываться, я сменил имя, живу по подложному паспорту, вот и внешность пришлось... Меня могут искаться коли нашли бы...
- Я же просила вас не посвящать меня в ваши обстоятельства. Они мне вовсе не интересны.
- Но они же и ваши обстоятельства. И ваши.
- Мои? С какой стати?
- С той, что кто-то ведь тогда хотел причинить вам зло. С моей помощью, винюсь, и всю жизнь буду молить прощения, но этот кто-то ведь и сейчас опасен вам, и даже более, чем тогда, раз тот план не удался... И кто знает, может, сейчас, в эти минуты, делается что-то ещё, чтоб погубить вас? А вас некому защитить.
- Меня есть кому защитить.
- О, нет, вы заблуждаетесь. Если вы думаете, что вас может защитить тот, кто невольно является причиной вашей опасности, вы очень заблуждаетесь. Он слишком высоко, а подлость творится внизу. И я умоляю вас позволить мне защитить вас... Если я не прав, если вам ничего не грозит, тем лучше. Но если хоть в малой степени мои опасения окажутся справедливы...
- То я обойдусь без вас, - перебила его Катя. - И прошу вас никогда больше не приближаться ко мне и не вынуждать меня обращаться к помощи тех, кто сможет меня от этого наверняка уберечь.
- Вы мне грозите?
- Я вас предупреждаю.
- Ну что ж... Тогда и я предупреждаю вас: мы всё равно ещё увидимся. Но если обстоятельства, при которых это произойдёт, вам покажутся ужасными, пеняйте только на себя - я хотел иного...
2 июля 1871 года. Эмс. Вилла "Петит Элизе".
Варя ворвалась в комнату Кати - возбуждённая, помолодевшая.
- Ну, слава Богу, всё решилось.
- Что решилось?
- С концессией. Пусть будет фон Мекк, нам теперь всё равно.
- Что так?
- Он нам даёт те же условия, что и Ефимович - полтора миллиона и акции. Так что можешь ни о чём не просить Государя.
- Но он уже переиграл всё.
- Ну и что? Мы-то в выигрыше в любом случае.
- Но как же так? Я же просила его, унижалась. Да и ему отменить своё прежнее решение...
- Господи, что за нежности. Он же император, что ему стоит сделать такой пустяк.
- Ты неверно судишь о нём. Любому чиновнику нарушить правила - это одно, а Государю...
- Знаешь, дорогая моя, что я тебе скажу. Если ты будешь так понимать своё положение, что ещё и жалеть станешь не себя, а его, ты знаешь, что с тобой будет? Вон пойди погляди на всех этих фрейлин, из бывших "умилений". Без семьи, без детей, без средств к самостоятельному существованию - на казённой милости. Выгони их завтра из Зимнего - куда они денутся, кому нужны? Этого ты себе хочешь? Доживать век в воспоминаниях?
- Александр Николаевич очень добр ко мне и щедр.
- Да, да, слышала. И вижу. Но он на тридцать лет старше, милая, ты это понимаешь? Хорошо, что Господь дал ему счастье быть здоровым до его лет. Но он не вечен. Романовы вообще долго не живут.
- Я не хочу вообще об этом думать, зачем ты?
- Затем, что я люблю тебя и не хочу, чтоб ты повторила судьбу многих.
- У меня своя судьба.
- Особая?
- Особая.
- Ну хорошо бы так. А коли нет?
- Ну, значит, такова Божья воля.
- Ты поговорку знаешь: на Бога надейся...
- Ну, а ты-то сама, что ж ты оплошала?
- Потому что тоже дура была, тоже думала, что всё это вечно и что у меня особая судьба. Вот и додумалась - в приживалках у другой такой дуры хожу.
- Варя, как ты можешь! Ты как сестра мне. Маша даже ревнует, говорит, я с тобой ближе, чем с ней. И верно - разве она знает обо мне всё, что ты знаешь? И не смей говорить так никогда. И думать даже так не смей. Обещаешь?
- Ладно, ладно.
- Нет, обещаешь?
- Ну, хорошо - обняла Варя её, - обещаю. Я хотела сказать тебе, - она шёпотом произнесла это в самое ухо, - ты не будешь против, если я сегодня вечером уйду?
- Нет, конечно, - Катя отстранилась и посмотрела на неё. - А куда, если не секрет?
- А если секрет?
- Да? Ой, Варя, я так рада за тебя. А то мне даже неловко было. Я тут... - она смущённо улыбнулась, - а ты всё одна, да одна. А кто он? Из наших? Или иностранец?
- Наш, наш.
- А кто такой?
- Да сама ещё не поняла.
- Ну ладно, дай Бог тебе. А в чём ты пойдёшь? Возьми моё новое платье. Он тогда положительно не устоит.
5 июля 1871 года. Эмс.
Варя торопилась, шла по парку к видневшейся вдали гостинице. Навстречу ей проехала карета. Вдруг она остановилась, и Варя услышал голос Александра: "Катя!" Она обернулась - из кареты вышел Государь.
- Ах, это вы, Варвара Игнатьевна... Я обознался, думал Катя. Платье, похоже.
- Ах, да, да... я заказала себе такое же.
- На прогулку?
- Да, Ваше величество.
- Ну что ж, желаю приятно провести время.
И карета уехала.
Этой же ночью. Вилла "Петит Элизе".
Варя сидела на постели около Кати. Та была со сна, но, видя, что Варе необходимо выговориться, пыталась прогнать сон.
- ...Он такой странный, - шёпотом почему-то говорила Варя. - Представляешь, не позволил снять платье. Не могла же я сказать, что оно не моё. Ты не сердись, я завтра поглажу, будет как новое.
- Ну и что, Саша тоже иногда...
- Их разве угадаешь. Одному темноту подавай, другому - чтоб все свечи горели.
- Ты у него была?
- В гостинице.
- А который час теперь?
- Заполночь. Я разбудила тебя? Извини.
- Не важно. Я ждала, ждала и... - Катя зевнула.
- А Александр Николаевич не приезжал разве? Я видела его, он ехал в эту сторону.
- У него приём сегодня в честь Бисмарка.
- А я есть хочу - как сто волков. Ты не хочешь за компанию?
- Нет, я поздно ужинала. Думала, ты вот-вот придёшь.
- Ну уж дай погулять от души.
- А он хорош собой?
- Да, очень. Один недостаток - молод. Моложе меня.
- Сильно?
- Вечером ещё ничего, а как днём меня увидит...
- Вздор, ты прелесть как хороша. Завтра же позовём парикмахера. Вы завтра опять встречаетесь?
- Да, вечером. Если я не нужна тебе.
- Нет, нет, иди конечно же. А в другой раз позови его к нам.
- Ты думаешь, удобно?
- Когда Саши не будет.
7 июля 1871 года. Вилла "Петит Элизе".
Варя накрывала на стол к чаю.
- Я пирожных купила, - сказала она Кате. - Будем толстеть.
- Нет, ты знаешь, я пирожные не буду. Саша так неравнодушен к моей фигуре.
- Выпьешь английской соли.
- Ну что за резон: наслаждаться, чтоб потом страдать?
- А, по-твоему, лучше совсем ничего, да? Ни наслаждений, ни страданий?
- Ну, есть другие наслаждения кроме гастрономических.
- Но и страдания при них свои есть тоже. Тебе просто пока везёт, что ты избежала последствий.
- Везёт?
- Конечно, ты знаешь, сколько женщин после родов теряют фигуру или вообще болеть начинают. Ты сейчас для него совершенство - и молода, и хороша. А родила бы... Больная и усохшая у него уже есть.
- Фу, какая ты злая. - Зазвонил колокольчик. - Это он?
- Да, наверное. А где же фрау Минх?
- Я отпустила её до завтра.
- Я тогда открою. - Варя вышла из комнаты.
Из коридора донеслись голоса. Катя у зеркала поправила волосы. В зеркале она увидела, как вернулась Варя вместе с каким-то мужчиной, но разглядеть его Катя не могла - Варя заслоняла его.
- Вот, - сказала Варя, - позволь тебе, Катюша, представить нашего соотечественника. - Варя чуть отошла в сторону, и Катя увидела X. Тот смотрел на её отражение в зеркале, чуть усмехаясь. Катя словно онемела, не решаясь повернуться. Ты чего, Катя? - удивилась Варя.
Катя справилась с собой и повернулась к ним.
- А это моя подруга, - сказала Варя X. - Но раз вы не желаете говорить своего имени... Представляешь, - сообщила она Кате, - упорно не говорит, как его зовут. Икс - говорит. Ну да ладно, а ты тогда К. будешь. Вот ему. Господин X., позвольте представить вас госпоже К. А я тогда буду госпожа В. Вот, и давайте играть в алфавит. Господин Икс, не желаете ли выпить ч.?
- С удовольствием, дорогая В. И ч. и п. они очень аппетитны, - X. поглядел на пирожные. - А я, как вы уже знаете, сластёна.
Варя разлила чай.
- А тебе, моя дорогая К., налить? - спросила она у Кати.
- Нет, спасибо, у меня что-то голова вдруг... Мигрень, верно.
- Вот видите, противный X., как вы действуете на незнакомых женщин - сразу мигрень.
- Я пойду к себе, лягу. Вы извините меня.
Катя обращалась подчёркнуто к Варе. Не дожидаясь ответа, она вышла.
Варя посмотрела на X.
- Вы что, знакомы с ней?
- Нет, отчего ты так решила?
- Как-то странно она себя вдруг повела.
- А я всегда так на женщин действую: или сразу нравлюсь, или сразу мигрень.
- Ну, мне ты не сразу понравился, хотя и мигрени не вызвал.
- Это хороший признак, значит - надолго.
- До чего же ты самоуверен.
- Отнюдь, я скорее уверен в тебе. - Он привлёк её к себе и поцеловал. Она отстранилась.
- Не надо, она может вернуться.
- Пойдём тогда к тебе.
- Нет, неудобно. Лучше знаешь как? Ты уходи, а потом тихонько вернёшься. Я дверь не закрою.
В это же время. Комната Кати.
Катя лежала на постели в платье, повернувшись лицом к стене. Варя тихо постучала, приоткрыла дверь, заглянула. Шёпотом спросила:
- Ты спишь?
Катя, закрыв глаза, не отвечала.
Варя постояла немного и тихо вышла.
Чуть позже. Комната Кати.
Катя лежала в постели, но уснуть не могла. Сверху, с мансарды, слышались приглушённые голоса - мужской и женский. Затем они смолкли, но послышались стоны, сначала короткие, потом всё протяжней и протяжней... Катя накрыла голову подушкой, спряталась под одеяло, но потом вдруг резко села, взяла с тумбочки пузырёк с лекарством, вылила его на пол. И стала стучать кулаком в стену и звать громко:
- Варя! Варя!
Наверху все звуки смолкли. Потом послышались шаги по лестнице и в дверь вошла Варя - в халате, встрёпанная.
- Ты что, Катя? Ты звала?
- Мне нехорошо, Варя. А лекарство пролилось. Руки не держат. Сходи, пожалуйста, в аптеку, попроси новых капель.
Но теперь ночь.
- Разбуди аптекаря, он там же живёт, наверху. Объясни - приступ мигрени. Я прошу тебя. - Последнюю фразу Катя произнесла тоном приказа, а не просьбы.
- Хорошо, Катя, ладно. Я только оденусь.
Слышно было, как хлопнула входная дверь. Катя подошла к окну. В слабом свете газовых фонарей виднелась удаляющаяся фигура Вари. Катя накинула халат, открыла свою дверь и прислушалась.
В это же время. Комната Вари.
X. сидел в Вариной постели по-турецки и курил папиросу. Вдруг, скрипнув, медленно открылась дверь и в проёме появилась женская фигура. Сначала она лишь угадывалась в темноте, но потом оказалась в полосе света, падающего из окна. X. узнал Катю.
- Зачем ты пришёл? - тихо спросила она.
- Увидеть тебя. Я же обещал.
- Ты знал, что мы с Варей вместе? - Он не ответил. - Знал. Зачем ты это, - она сделала ударение на слове "это", - сделал?
- Чтобы ты пришла ко мне. Сама. Не я к тебе, а ты ко мне.
- Негодяй.
- И ты пришла.
- Зачем ты Варю обманул? Она-то тебе что сделала?
- Она не внакладе.
- Негодяй, - повторила Катя. - Какой же ты негодяй.
Чуть позже. Вилла "Петит Элизе".
Варя вошла в дом, прислушалась. Всё было тихо. Она открыла дверь в Катину комнату - та лежала к ней спиной. Она подошла, заглянула ей в лицо. Катя, похоже, спала.
Варя поставила на тумбочку пузырёк с лекарством и вышла из комнаты.
Открыв свою дверь, она увидела, что постель пуста...
10 июля 1871 года. Эмс. Окрестности.
Александр и Катя ехали в открытой коляске по лесной дороге. Александр правил лошадьми сам. Сзади ехала вторая коляска с охраной и императорским кучером.
- Но что случилось вдруг? - спросил Александр Катю. - Вчера нельзя к тебе, сегодня нельзя...
- Я же сказала - Варя заболела.
- Ну так она на другом этаже.
- Там всё слышно.
- Не знаю, как-то странно всё. Ну хорошо, она заболела, но ты-то что такая?
- Какая?
- Не такая как всегда. Сторонишься меня.
- Я же с тобой сейчас.
- Внутри себя. Я ощущаю это. Ты третий день даже не дотронулась до меня. Я тебя что, чем-то обидел?
- Да нет, - она отвечала вяло, нехотя.
- Так в чём же дело?
- Да ни в чём. Ну просто... Ну может же быть у меня настроение, отличное от твоего.
- Может, конечно.
- Или нездоровье?
- Может. И бывало. Но ты никогда при этом не сторонилась меня.
- Саша, ну что ты мучаешь себя и меня. У тебя же тоже есть здесь и дела свои, и обязанности. И ты бываешь в разном настроении. Ну что за претензии...
- Помилуй, Катенька, у меня нет никаких претензий. Но мы придумали поехать сюда, чтобы быть вместе...
- Да, тайком, как шпионы, по чужому паспорту.
- Для нашей же пользы.
- Там всем врала, что еду в Ригу, здесь всем вру, что я рижская гражданка...
- Но, Катя...
- Должна усылать Варю из дому...
- Но это ведь...
- А ты не приходишь, и я сижу вечерами одна.
- Это было один раз.
- А потом ты удивляешься, почему я такая, а не такая. Я вообще удивляюсь, что я какая-то. Мне иногда хочется закрыть глаза и не открывать их больше. И не видеть все эти взгляды - сочувствующие, презрительные, жалостливые, злые... На тебя так не смотрят, поди-ка попробуй, а на меня можно - за двоих. Тебе одни удовольствия, а платить за них мне одной.
- Но это вздор, Катя. И я не понимаю, почему ты вдруг, ни с того ни с сего...
- Я устала, Саша.
- От меня?
- И от себя, и от Вари, и от этой жизни...
- И от меня?
Она не успела ответить. Они в это время проезжали мимо придорожной таверны, где столики стояли прямо на траве под цветными зонтами, и за одним из столиков сидели Варя и X. Они повернулись, увидав коляску, и улыбнулись им. Александр с удивлением посмотрел на Катю.
- Но, позволь... Ты же сказала, она больна? - Катя молчала. - А кто этот человек? Он знаком тебе? - Катя покачала головой. - Но он посмотрел на тебя так, словно вы хорошо знакомы, на незнакомых так фамильярно не смотрят. - Катя молчала, отвернувшись. - Катя, что это всё значит? Не молчи. Что за странности сопровождают последнее время наши отношения? То история с брошью, теперь вот болезнь Вари... Знаешь, я всегда очень чувствую неправду, фальшь, и вот здесь мне что-то говорит, что что-то здесь не так, ты мне что-то недоговариваешь или говоришь неправду... Объясни, Катя...
Она вдруг заплакала.
- Хочу домой... Домой... К своим, к Маше хочу... Я уеду, отпусти меня...
- Но мы скоро уже едем вместе, неделя осталась.
- Не хочу этих красот украдкой, прогулок подальше от города, чтоб, не дай Бог, не увидел никто... Хочу ходить, куда я хочу, с кем хочу...
- А со мной не хочешь?
- Пусти. Останови. Я сойду.
- Куда ты пойдёшь? До города же...
- Останови, или я выпрыгну!
- О, Господи, что с тобой? - Александр остановил коляску. Катя вышла и пошла назад. Когда она проходила мимо второй коляски, сидящие там мужчины как по команде стали смотреть в другую сторону. Кучер слез и побежал к царской коляске.