2 июня 1871 года. Царское Село. Парк.
Коляска с Катей и Варей подкатила к поляне, где стояла вторая коляска, в которой находились Александр и Рылеев. Рылеев выскочил, сделал знак кучеру, чтоб тот слез, помог Кате пересесть, и Александр с Катей, правя лошадьми, скрылся за поворотом. Рылеев жестом велел и второму кучеру сойти с облучка и занял его место.
- Мы скоро вернёмся, отдыхайте покамест, - сказал он обоим кучерам и тронул лошадей в другую сторону. Некоторое время он ехал молча, потом, когда вокруг никого не было, остановил лошадей и повернулся к Варе.
- Я рад с вами познакомиться, мадемуазель. Екатерина Михайловна лестно о вас отзывается, надеюсь, не зря, и я тоже, вслед за ней, смогу убедиться в ваших высоких достоинствах. Я хочу спросить вас вот о чём... Варвара Игнатьевна, да? - Варя кивнула. - Понимаете ли вы в полной мере, что, согласившись на близость с Екатериной Михайловной и на сопровождение её в поездке, вы взяли на себя большую ответственность? Не только в смысле заботы о человеке, который очень дорог Его величеству. Я не скрываю это от вас, да вы, верно, это уже и сами знаете, но я имею в виду иное... Вы будете подле неё, вы станете невольным свидетелем её жизни, возможно, её доверенным лицом, когда надо будет что-то передать мне или Его величеству. Вы будете, следовательно, приближены к особе Государя, к его частной жизни. К его тайне. И многие...
- Я понимаю, ваше превосходительство.
- И многие, очень многие дорого бы дали, чтобы знать то, что можете знать вы. И кто-то из этих многих может попытаться сделать это - дать дорого, - он в упор взглянул на неё, - вам, мадемуазель.
- О, что вы...
- Хорошо бы я ошибался, но лучше ошибиться в этом, чем в ином. Так вот, мадемуазель, готовы ли вы к тому, что это может произойти?
- Нет, я не думала даже об этом.
- Ну, а теперь, когда подумали? Уверены ли, что избежите соблазна или страха? Эти люди могут и пряником, и кнутом.
- Ноя так люблю Катю...
- Л коли поссоритесь с ней завтра?
- Что вы? Отчего же это?
- Отчего женщины ссорятся? Кто вас знает.
- Это невозможно. Да и потом, я предана не только ей, но и Его величеству, и преданность Государю никак не связана с моей привязанностью к Кате, хотя конечно же ещё более усиливается этим.
- Ну что ж, хорошо, коли так. Но уж если споткнётесь - не взыщите. В такой близости от престола, в какой вы оказались, всякие игры опасны, даже смертельны. Ошибок тут не прощают.
- Вы меня пугаете, ваше превосходительство.
- Теперь вот что. Если всё же кто-то станет говорить с вами, задавать вопросы, намекать на ваш долг... Вы сразу же - ко мне. Я всегда подле Его величества.
- Ну что вы, кому я нужна, я маленький человек.
- Я даже могу сказать вам, кому вы будете нужны в первую очередь. Третьему отделению. Так вы поняли - сразу ко мне.
- Поняла, ваше превосходительство.
- Меня звать Александром Михайловичем. Уж коли мы будем вблизи одной особы, давайте без церемоний, Варвара Игнатьевна.
- Хорошо, ваше пре... Александр Михайлович.
- Екатерина Михайловна сказала вам, когда вы едете?
- Сказала - послезавтра.
- Сказала - куда?
- Да. В Эмс.
- Нет. Вы едете в Ригу. Понятно? Для всех вы едете в Ригу.
21 июня 1871 года. Эмс. Терраса кафе.
Варя шла по улице к вилле "Петит Элизе". Поравнявшись с террасой кафе, она взглянула в конец улицы, где располагалась их вилла, и увидела, что там стоит экипаж императора. Она в нерешительности остановилась. За ней наблюдал сидевший за столиком кафе X. Но его нелегко было узнать - он был в штатском, сбрил усы и носил круглые очки.
- Он ещё там, - сказал X. Варе.
- Что? - вздрогнула она от неожиданности. - Вы мне?
- Я говорю, он ещё там. Вы, верно, рано вернулись. Присаживайтесь. Здесь неплохой кофе по-венски.
- А вы кто?
- Как видите, ваш соотечественник.
- Но я не имею чести...
- Здесь, вдали от дома, это не так важно. Садитесь, на нас смотрят.
Она настороженно присела.
- А что вам угодно?
- Того же, что и вам - видеть вашу приятельницу. Но мы оба пришли не вовремя.
- А вы что, знакомы с ней, чтобы надеяться, что она пожелает вас видеть?
- Да. Немного. Но достаточно, чтобы изложить дело, по которому я приехал.
- Ах, так у вас дело... Какого же свойства? Можете изложить мне, делами всё равно я занимаюсь.
- Да? Ну что ж, тем лучше. Речь идёт о железнодорожной концессии, в которой заинтересованы те люди, которые прислали меня сюда, и в которой, по их сведениям, заинтересованы и вы.
- Ах, вот что... Но там дело уже решённое.
- Не совсем. Договор ещё не заключён, и если мы сговоримся...
- То что тогда?
- Вы могли бы рассчитывать на комиссионные.
- И сколь велики бы они были?
- А сколь великими вы бы хотели их видеть?
- Вам это будет не по карману.
- Это не мой карман.
- А чей же, если не секрет?
- Ну вообще-то я имею полномочия открыть имя только вашей компаньонке.
- Но я же сказала: делами занимаюсь я. Она вообще от этого в стороне. Так кто?
- Господин фон Мекк, если вам что-то говорит это имя.
- Ах, он... Он всё же надеется. Надо же, не поленился послать вас сюда. Ему же сказали - нет.
- Но на каждое "нет" есть своё "но". Вопрос в цене.
- Ну что ж... Полтора миллиона.
- Ну знаете... Это нелепо, по меньшей мере.
- А во сколько господин Мекк оценивает "но"?
- У меня указания не подниматься выше семиста тысяч. Это крайний предел, но я сразу же его обозначаю, чтобы сэкономить ваше время.
- Об этом не может быть и речи. И передайте господину фон Мекку, чтобы он не рассчитывал на помощь министра. Мы уже знаем о его попытках, но он только подставит его под удар. Государь, - Варя многозначительно посмотрела в сторону виллы, - как вы догадываетесь, выберет не вашего покровителя.
- Я сам ничего не решаю, а лишь курьер. Я передам всё, что вы сказали. Как мне сообщить вам результат?
- Через моего брата, ротмистра Шебеко.
- Александр? Из кавалергардов?
- Вы знакомы? Тем лучше, - она поднялась, увидев, что карета отъехала от виллы.
- Я надеюсь, мы ещё увидимся.
- Я надеюсь - нет.
- Однако вы не очень любезны.
- У нас же деловое свидание.
- Это верно, но тем не менее оно доставило мне несомненное удовольствие, которое во многом скрасило его результат. К тому же мне почему-то кажется, что мы с вами ещё встретимся и по другому поводу, а я редко ошибаюсь.
- Значит, сегодня тот редкий случай...
23 июня 1871 года. Эмс. Вилла "Петит Элизе".
Катя, стоя перед зеркалом, одевалась. Варя сбоку смотрела на неё.
- Так хорошо? - спросила Катя.
- По-моему, чудно. Я вот смотрю на тебя и думаю: сколько же мы тратим перед свиданием времени на одевание, чтобы потом снова всё это снять.
- Да ну тебя... Всегда у тебя какие-то повороты мыслей.
- А как же им не поворачиваться - мыслям, коль, говорят, в мозгу у нас сплошь извилины. Иначе им наружу и не выйти. Вот, кстати, ещё один поворот, совсем уж в другую сторону. Ты говорила с Государем о нашем деле?
- Насчёт концессии? Нет, Варь, совсем к слову не приходилось. Как это - вдруг, ни с того ни с сего.
- С того, милая, что это твоё будущее. И не надо стыдиться этого, это натурально, он поймёт. Объясни ему, что этот Ефимович тебе никто, ты знать его не знаешь, но что он знаком с твоим братом и предлагает хорошие деньги за комиссию и акции в будущем предприятии. Государю стоит намекнуть министру путей сообщения, и все мы станем богаче на пятьсот тысяч каждый. Одно слово - и полтора миллиона. Плохо ли?
- Ну ладно, я попробую.
- Ты уже два раза собиралась. А время идёт, и соперник тоже не дремлет. Тут вот один уже заявился - отступного предлагает.
- Так, может, оно и лучше. Те же деньги, но не надо одалживаться ни у кого.
- Если бы те же, я бы не настаивала. А они только семьсот тысяч дают. На троих вовсе ерунда. Неужели трудно?
- Ну ладно, ладно, поговорю. Как зовут этого подрядчика?
- Ефимович.
- Противная фамилия.
- А фон Мекк лучше?
Вечером этого же дня. Вилла "Петит Элизе".
Теперь уже Александр одевался перед зеркалом. Катя, лёжа в постели, глядела на него.
- Завтра, свет мой, я приду немного позже. Приезжает мой дядя Вильгельм. Мне всё же хочется примирить их с Францией. Хотя их неприязнь зашла так далеко, что не знаю, удастся ли. Но всё же попытаюсь, может, послушает племянника. А нет, так и не знаю, что Тьеру сказать - он тоже желает прибыть сюда. Я просил Горчакова отписать в Париж, чтобы пока воздержался. Встречаться здесь им ни к чему. Да и у меня тогда совсем свободного времени не останется, и так у нас его похищают каждый день.
- А ты отставь их всех.
- Всех нельзя. Барон Дельвиг, например, вчера специально из России приехал.
- А кто он?
- Товарищ министра путей сообщения. Мы строим новую железную дорогу.
- Ой, Сашенька, хорошо ты напомнил. Нам предложили акции этой дороги. Мне и Мише. И Варе.
- Фон Мекк?
- Нет, другой претендент, Ефимович.
- Да? Что ж ты не сказала раньше. Министерство уже рекомендовало отдать концессию фон Мекку. И Комитет министров поддержал.
- И ты?
- Я не возражал. Отчего же?
- Сашенька, а нельзя переменить дело? Чтоб этому отдать - Ефимовичу.
- А тебе-то что за разница, Катенька?
- Ну как, Саша, он акции нам даёт и комиссионные.
- Ну что за беда, ты разве нуждаешься. Скажи, сколько тебе нужно...
- Ах, нет, Саша, это не то. Это на будущее, мало ли что. А потом не только мне, но и Мише, и Варе. Они же так преданы нам. Если б не их помощь... Ну да ты сам знаешь, они весьма стеснены в средствах, и для них эти комиссионные... Ладно? - Она поднялась в постели и, стоя на коленях, смотрела на Александра. Он приблизился, прижался лицом к её груди. - Пусти, ты щекочешь. Ну так что - решено? Сделаешь?
- Но как, Катя, как? Я только что дал согласие на фон Мекка. Государь не может менять свои решения каждый день...
25 июня 1871 года. Сад виллы "Петит Элизе".
Катя, Варя и Александр играли в беседке в карты. Варя сделала ход и сказала:
- А если бы Ваше величество сказали, что у вас появились новые сведения о личности этого фон Мекка и, учитывая открывшиеся обстоятельства, вы не можете доверить ему такое важное дело?
- Какие обстоятельства, Варвара Игнатьевна, - Александр положил карту.
- Ваша бита, Ваше величество, - сказала Варя. - Да любые обстоятельства. Ну, скажем, агенты господина Потапова обнаружили его связи с немецкими банками. Он же из немцев?
- Ну и что с того, любезная Варвара Игнатьевна, - Александр сделал новый ход. - Я тоже из немцев, как вы говорите. Моя матушка, как вы знаете, была немецкой принцессой. Так и меня теперь заменить прикажете?
- О нет, что вы, Ваше величество! У меня и в мыслях не было ничего подобного.
- Вот видишь, Катенька, - Александр обратился к молчавшей до сих пор Кате, - когда я говорил тебе, что у женщин словам не всегда предшествуют мысли, ты спорила. Теперь ты видишь, что я был прав? Твой ход.
- Какой ты противный, - сказала Катя, кладя карту, - Варя просто неудачно выразилась.
- Вот-вот, я об этом и говорю. Нет уж, мои любезные дамы, в картах можно взять ход назад, - Александр бросил карты на стол, - да и то вы мне не даёте, а в государственных делах... Никак невозможно.
Варя выразительно поглядела на Катю и сказала:
- Я пойду лимонаду принесу, что-то пить хочется, - и она пошла в дом.
Катя подождала, пока она скрылась, и сказала недовольно:
- Саша, ты меня ставишь в такое положение перед всеми...
- Перед кем - всеми, ангел мой?
- Да хоть даже и перед Варей. Не желаешь исполнить мою просьбу и ещё выставляешь меня дурой.
- Да что ты, Катенька, не о тебе же речь шла - вообще о женщинах, да и потом, я в шутку это сказал.
- Конечно, разве это серьёзно - моё будущее, будущее людей, которые тебе служат верой и правдой, хоть и навлекают этим на себя всеобщее презрение. И ты не хочешь им подарить... да нет, не подарить даже, это не от тебя лично и не от казны, это чужие деньги. Не всё ли тебе равно, кто будет строить эту дорогу.
- Я полагаюсь на рекомендацию министра путей сообщения.
- Вот-вот, видишь. Ему не всё равно, потому что он лично заинтересован в Мекке. Значит, министру можно получать комиссию, а нам нельзя.
- С чего ты взяла это, Катя? Что за вздор огульно обвинять человека?
- А то ты не знаешь, что твои министры берут взятки.
- Да тут весь Комитет министров поддержал проект фон Мекка.
- Ну значит, он всем им дал. Им ты позволяешь думать о своём будущем, а нам нет, хотя их будущее и так обеспечено.
- Но твоё будущее...
- Ах, оставь, Саша, это ты сейчас так говоришь. А бросишь меня...
- Катюша, да разве это возможно?
- А другим, другим ты что говорил?
- Что говорил?
- Ты что им говорил в самом начале: я вас скоро оставлю? Вот потанцуем немного, и оставлю? Ты говорил так?
- Нет, естественно.
- Естественно...
- Но что ж ты сравниваешь - их и себя.
- А ты, ты разве не сравниваешь нас?
- Я?
- Когда ты говоришь, что я лучше всех, что ты так никогда никого не любил...
- Но это всё правда, только при чём тут железная дорога?
- Ты опять всё к шутке сводишь. Тебе забавно видеть, как кто-то заботится о своём будущем, тогда как твоё предопределено свыше от рождения. Да?
Александр встал.
- Что-то я сегодня всё время в проигрыше. Пойдём, поднимемся к тебе.
- Нет, я не хочу. У меня голова болит. Хочу побыть на воздухе.
- Но здесь неудобно говорить. Вон Варя идёт.
- А что говорить, Саша? Ты всё сказал: тебе твои министры дороже меня. Ну вот с ними и уединяйся...
26 июня 1871 года. Эмс. Отель "Катр-Тур".
В своих апартаментах Александр беседовал с бароном Дельвигом.
- Барон, скажите господину Бобринскому, что я решил отменить своё решение по поводу концессии и более склоняюсь отдать предпочтение заявке господина Ефимовича.
- Но господин фон Мекк уже уведомлен, что Ваше величество соизволили высочайше одобрить его представление.
- Ну так извинитесь перед ним за этот раз, мы найдём способ компенсировать его потери.
- Я непременно тотчас же по приезде доложу господину министру Ваше высочайшее указание, но, боюсь, я не смогу объяснить ему, чем оно вызвано. В техническом и финансовом отношениях проект господина Мекка заметно предпочтительней.
- Вы полагаете, барон, что я во всех случаях обязан объяснять причины своих решений?
- Нет, Ваше величество, я далёк от этой мысли. Более того, я полагаю, что такие случаи могут иметь место. Но я также думаю, что в этих случаях преданные слуги Вашего величества, коими являемся, я и мой министр, могут расценить это как знак недоверия себе и скрытое пожелание Вашего величества, чтобы мы подали в отставку.
- Ну что ж, барон... Если вы и господин Бобринский ставите свою преданность Государю в зависимость от какого-то подрядчика, то я не смею удерживать вас от этого шага...
В этот же день, часом позже. Вилла "Петит Элизе".
Коляска Александра подкатила к дому. Ему навстречу вышла Варя и сказала:
- А Кати нету.
- Как нет? - изумился Александр. - А где же она? Она в это время всегда дома.
- Она в салоне, платье мерит.
- Платье? Она мне ничего не говорила про это.
- Она, верно, хотела сделать вам сюрприз.
- А как скоро она вернётся?
- Не знаю, Ваше величество. Я уж и сама беспокоюсь.