Феофилакт подождал, пока служанки взберутся на лошадей, и махнул рукой Василию, повелевая трогаться.
Незнакомка завела разговор с Еленой, но говорила нарочно громко, словно желала, чтобы и Феофилакт, ехавший сбоку, принимал участие в досужей беседе.
- У тебя доброе сердце, дитя моё, однако я не стану немедленно благодарить тебя, ибо надеюсь, что когда-нибудь смогу достойно отплатить тебе за твою доброту... Ваше превосходительство, какие у вас прекрасные лошади! Я сама давно мечтала иметь каппадокийских жеребцов. Какие красавцы!.. У вас, должно быть, лучший выезд в Константинополе?
Феофилакт сдержанно кивнул в знак согласия.
- Как бы я желала когда-нибудь прокатиться на одном из этих красавцев верхом...
- Думаю, что это желание исполнить несложно, - сказал Феофилакт.
* * *
Поглядывая сбоку на беззаботно болтающих женщин, Феофилакт сравнил достоинства своей дочери и её случайной попутчицы и нашёл, что дорожная незнакомка действительно красива, но напоминает летнюю, пышно расцветшую розу, в то время как Елена представлялась нежным весенним бутоном. Цветение его было ещё впереди, но была надежда, что в пору расцвета он сможет затмить своей красотой все прочие цветы...
Однако дорожное происшествие лишь ненадолго оторвало протоспафария от собственных раздумий.
Всё последнее время Феофилакт жил с ощущением грядущей катастрофы. Более всего удручало государственного мужа то обстоятельство, что высшим сановникам Константинополя не было ясно то, что представлялось Феофилакту самоочевидным. Никого не тревожит дальнейшая судьба христианской империи, никому нет дела до вселенского распространения великой спасительной Идеи...
На служение великой империи должны быть направлены помыслы самых достойных, самых благородных и честных людей государства, но помыслы членов синклита не простирались дальше удовлетворения собственных капризов.
Всякий народ, согласуясь с велением времени, избирает для себя такие цели, которые соразмерны имеющимся у него средствам к их достижению. Высшая цель Ромейской империи - продвинуть во все стороны света свои границы, как можно шире распространять по миру свет христианской веры... И в этом был не только идейный смысл.
Для того чтобы ромейские риторы и философы могли уделять время совершенствованию своих умений, искусники и поэты могли целиком отдаваться своим занятиям, а политики и придворные могли без помех углубляться в изучение хитросплетения связей между отдельными людьми и государствами, - должны были существовать полчища послушных рабов, безропотно исполняющих самую трудную работу.
Поставщиками рабов для цивилизованных христианских государств Европы всегда служили дикие племена, недостаточная организованность которых не позволяла им эффективно противостоять экспансии Константинополя.
С течением времени происходили лишь некоторые изменения в способе получения рабов: если прежде приходилось совершать многотрудные завоевательные походы против сопредельных племён, то нынче эти варвары сами привозят своих закованных в цепи соплеменников, чтобы обменять их то ли на парчу, то ли на пряности, то ли на золото, то ли на вино...
Империя поощряла подобное развитие отношений с дикарями, и приезжающим с торговлей тавроскифским гостям оказывались всяческие мелкие поблажки, разумеется, не затрагивавшие коренные интересы казны.
Варваров следовало всячески привлекать в империю, следовало всячески способствовать увеличению количества привозимых рабов. Цель была двоякая: укрепить империю и одновременно ослабить варваров.
Ослеплённые блеском золота, они готовы продавать своих братьев и не могут уразуметь, что рубят сук, на котором сидят...
Ромейская империя - единственная на всей земле подлинно великая империя, полноправная наследница античности и Великой Римской империи... Константинополь - око и центр вселенной. Император - глава всех народов земли. Патриарх - духовный отец всех христиан... И сами ромеи - народ особый, отмеченный свыше... Все прочие - варвары, удел которых состоит в служении ромеям. Константинополь - второй Рим. И если древнему Риму суждено было погибнуть из-за своего неверия в Истину, то уж Константинополь находится под надёжной защитой Провидения... Христианский Рим, преславный Константинополь будет царить над миром вечно!..
Важнейшая забота всякого христианина - забота о спасении собственной души. Самый реальный путь к этому - служение христианской империи.
Эту формулу Феофилакт открыл для себя в ранней юности и всю жизнь следовал ей.
Всё, что бы ни делал Феофилакт, он совершал ради блага христианского государства, как он сам понимал это благо.
Вероятно, в каждом человеке, независимо от того, какого он происхождения и на какой ступени социальной лестницы находится, живёт неизбывная тоска по управлению своим государством. В глубине его души смутно брезжат контуры идеального общественного устройства.
Некоторым счастливцам удаётся достичь властных вершин, и что же? Куда деваются их мечты?! Почему мы не знаем в истории примеров идеального государства? При столкновении с грубой реальностью жизни былые иллюзии так и остаются нереализованными. В том нет вины правителя. Повинно лишь время, в которое ему выпало жить и царствовать.
Добро приходилось зачастую осуществлять при помощи зла, красоту творить при помощи уродства, а свободу утверждать насилием...
Воевать с дикарями всегда сложно.
Они не признают никаких законов, не знают ни стратегии, ни тактики, их действия абсолютно непредсказуемы, но они крайне редко терпят поражения...
Если уж у варваров так устроена душа, что они не могут прожить без грабежей и разбоя, нужно по меньшей мере указать им, куда следует устремлять свои походы, кого грабить и на кого поднимать меч.
Было бы в высшей степени справедливо и угодно Господу, если бы тавроскифы и прочие обитатели варварского мира избирали объекты для своих набегов во владениях врагов империи - например, на землях багдадского халифата...
Нужно доходчиво объяснить им, что сокровищ они смогут приобрести ничуть не меньше, чем в землях ромеев, но опасностей там гораздо меньше...
Увидеть и оценить результаты того или иного действия способен и дурак. Умный же будет стремиться к тому, чтобы понять глубинные причины поступков, чтобы в дальнейшем предотвращать их пагубные последствия.
Феофилакт считал, что главная причина набегов северных варваров на города Ромейской империи - не столько их врождённая жадность, но отсутствие знания о Боге истинном.
Одурманенные ложными верованиями, они и не догадываются о существовании истинного пути к спасению, они отягощают свои души грехами, причиняя империи убытки...
Просветить дикарей светом истины и тем самым избавить границы империи от постоянной опасности - вот главнейшая цель подлинного патриота своего Отечества.
Река Истории то течёт по гулким ущельям, сметая всё на своём пути, то растекается по равнине и неспешно несёт в своём потоке народы и государства...
В периоды равнинного течения Истории человек сравнительно мало подвергается риску, однако столь же мала и вероятность крупного выигрыша.
А в эпохи бурных преобразований всякий, кто осмеливается избрать великую роль, рисковал порой всем своим достоянием и даже самой жизнью, зато и выигрывал в случае удачного стечения обстоятельств весьма многое - либо царскую корону, либо великую славу, либо несметные сокровища, либо победу в сражении и лавры полководца...
Феофилакт был убеждён в том, что своих подлинных вершителей и творцов История отнюдь не выставляет напоказ. Истинные вершители судеб всегда остаются невидимыми. Ведь порой для того, чтобы пришпорить клячу Истории, требуется совершить вовсе незначительное действие, приложить минимальные усилия, хотя последствия подобных деяний могут затрагивать судьбы миллионов...
Всякому вершителю Истории следует искать самый короткий и простой путь к достижению цели.
Себя самого Феофилакт склонен был причислять именно к таким творцам, к немногим посвящённым, коим открыт был глубинный смысл Истории.
Феофилакт желал перемен в империи и, в отличие от весьма многих, знал, что именно для этого следует предпринять.
Всякая перемена без нужды и без видимой пользы вредна, все лёгкие средства в делах государственных - по большей части средства ненадёжные... Перемены могут быть лишь на некоторое время блистательны, но со временем зло преобладает...
Для любого государства нет выше блага, чем иметь вблизи трона мудреца. Однако не видим ли мы, что правители приближают к себе отнюдь не самых достойных, но самых льстивых, оттесняя мудрецов подальше от себя...
Истинный преобразователь государства - скорее Садовник, нежели Строитель... Сообщество людей не есть здание, каковое обновить можно враз, перестроив своды и перебрав стены, но более походит на сад, для обновления которого тот много сделал, кто умел избрать и насадить первый корень, хотя взрастить дерево может одно только время...
А между тем хорошенькая женщина в коляске беззаботно болтала с Еленой.
И поскольку голова протоспафария Феофилакта в ту пору была занята лишь государственными заботами, при взгляде на красавицу он подумал, что с её помощью он легко мог бы заручиться поддержкой сильных мира сего.
Красавица, вне всякого сомнения, принадлежала к числу женщин знатных, но не слишком благочестивых. Такие не могут не нравиться мужчинам. В её доме наверняка будут частыми гостями важные вельможи... Не исключено, что и сам государь станет время от времени посещать эту диву...
Про себя протоспафарий решил, что непременно разыщет её в столице.
* * *
Когда Елена увидела, какими глазами смотрел на незнакомую красавицу её отец, она почувствовала в душе ревность, смешанную с детской обидой.
Многоопытная незнакомка случайно поймала ревнивый взгляд девушки, но скоро сумела расположить к себе сердце юной монастырской воспитанницы тем, что беседовала с ней как с равной.
Разумеется, единственной темой непринуждённой беседы двух молодых красивых женщин была... любовь.
В последние годы Елена много раз слышала о любви, но - лишь к Господу Богу. Это внушали Елене наставники.
Когда Феофилакт поместил дочь в монастырский пансион, ей едва исполнилось семь лет, и юная дева, выросшая за высокими стенами монастыря, видела жизнь только через решетчатое окно кельи, так что не было ничего удивительного в том, что Елена смотрела на мужчин как на диковинные создания, не имеющие ничего общего с женщинами.
Зато Анастасия - так звали прекрасную незнакомку - относилась к представителям сильного пола с лёгким пренебрежением" порой доходящим до презрения.
Из её пространного монолога следовало сделать вывод, что всякая женщина должна любить не мужчину, а лишь саму любовь.
- Грешно так говорить, - робко заметила Елена и краем глаза поглядела на конюха - ведь он всё слышит и может подумать Бог знает что!..
А у попутчицы оказалось своё мнение относительно греха.
- А что - не грешно? Можно ли прожить хотя бы один день без греха? Это невозможно даже в раю!.. Господь Бог создал Адама и Еву... И они тут же согрешили. И нет ли в том вины их создателя?
Елена смущённо прыснула й отвела в сторону глаза. Ей, воспитанной в строгих монастырских правилах, и в голову не могло прийти обсуждать божественные установления. А бесстрашная незнакомка продолжила:
- Я терпеть не могу святош, которые все самые естественные человеческие устремления объявляют греховными!.. Почему? Да потому, что так выгодно священникам. Так удобнее церкви. Человек всегда должен чувствовать себя виноватым. Всегда!.. И он должен молить прощения у всякого скопца, одетого в чёрную рясу. И приносить богатые дары. Служить неведомо чему до самой смерти. А ради чего?..
Анастасия возмущённо фыркнула и стала обмахиваться пышным веером.
- И ты, прелестное дитя, не верь ни единому слову этих лгунов, обряженных в златотканые ризы...
- Вы так отзываетесь о священнослужителях... А я вначале подумала, что вы благочестивая дама, которая совершает паломничество по святым местам, - призналась Елена.
- Неужели меня можно принять за пилигрима?! Нет, просто я хочу пожить какое-то время в столице. Мне до смерти надоела тупая провинциальная глушь! Надеюсь, что в Константинополе смогу найти светскую жизнь - всё-таки присутствие двора ко многому обязывает...
По молодости и неопытности Елена не могла взять в толк, к чему именно обязывает жителей Города присутствие в нём императорского двора.
- Да, что там ни говори, а в столице жизнь более весёлая, - мечтательно закатывая глаза, нараспев произнесла попутчица.
- Наша матушка игуменья часто повторяла, что жизнь в столице полна соблазнов и оттого порочная, - сказала Елена.
- Порочная, греховная!.. Это всё - только слова!.. Что есть порок?.. Если так называемый порок делает человека хоть чуточку более счастливым, никто не сможет расстаться с порочной склонностью даже под страхом смерти, не так ли? - загадочно улыбнулась Анастасия.
- Человек слаб... - копируя голос матушки игуменьи, сказала Елена. - Диавольские искушения подстерегают на каждом шагу, прелесть бесовская лезет в душу, не всякий может уберечься...
- Не всякий и желает уберечься!.. Человек стремится к удовольствиям, и если он порой творит зло, то только потому, что это ему приятно. Да никто и не считает, что сеет зло. Всякий желает добра, а для окружающих это добро представляется злом, - отвечала Анастасия, надеясь, что смелость её суждений не останется незамеченной благородным мужчиной.
Расчёт оказался точным - если вначале протоспафарий Феофилакт лишь любовался попутчицей, рассеянно слушал её монолог, то вскоре он начал прислушиваться к её откровениям. Он уже был благодарен судьбе за то, что Елене была послана такая попутчица. От мимолётной дорожной беседы дочь может получить больше пользы, чем от многолетних проповедей монастырских наставников.
Елена должна понемногу привыкать к тому, что во взрослой жизни свои убеждения нужно уметь или тщательно скрывать, или убедительно отстаивать.
- Жить, прелестное дитя, - это значит иметь, пользоваться и наслаждаться! Все люди ищут наслаждений и стремятся избегнуть страданий.
Анастасия произнесла эту тираду намеренно громко, и Феофилакт понял, что предназначены были эти слова не дочери, а ему.
- Не все! - чуть осмелев, возразила Елена. - В монастыре девы бегут от наслаждений и подвергают себя страданиям. Тем самым они возвышают свои души. Они ведут целомудренную жизнь и находят в ней радость, она доставляет им высшее наслаждение.
- Это наверняка дурнушки.
- Среди монахинь не так уж много дурнушек, - с обидой возразила Елена.
- А если девушка хороша собой, зачем ей становиться Христовой невестой? Ты бы хотела навеки заточить себя в монастырской келье?
- Я?.. Я не знаю. Если это будет угодно Богу...
- Нет, ты не в Его вкусе. Мне кажется, что нашему Богу больше нравятся страшненькие. Он ненавидит красоту. Почему-то повсюду в Священном Писании прославляется телесное убожество...
- Грех так говорить! - робко заметила Елена.
- Что в нашей жизни - не грех?! - лукаво спросила Анастасия и посмотрела на протоспафария Феофилакта так зазывно и кокетливо, что Елена снова почувствовала укол ревности.
- А кто ваш супруг? - осмелилась спросить Елена, дождавшись крохотной паузы в монологе разговорчивой попутчицы.
- Кто? Мой супруг?.. - удивлённо переспросила Анастасия. - А зачем он мне нужен? Для соблюдения пристойности? Потому что у всех есть? Если хочешь знать, это самая гнусная разновидность порока - любовь по обязанности. "Жена да убоится мужа своего!" Нет, это не для меня! Женщина выходит замуж из опасения, как бы назавтра её избранник не предпочёл ей другую. Брак порождается недоверием. Брак возникает из чего угодно, только не из любви. А я хочу - любить. Потому что быть любимой - основная потребность всякой души, и уж тем более - души женской. Неужели и ты направляешься в столицу только затем, чтобы навеки заточить себя в монастыре? - полюбопытствовала Анастасия.
Елена смущённо призналась ей, что едет в Константинополь, чтобы предстать перед молодым монархом.
- Девочка моя!.. Да у тебя впереди ещё столько приятного! - живо воскликнула Анастасия.
- А я испытываю только какой-то страх, - призналась Елена. - Мне кажется, что меня подстерегает опасность...
- Это правильно... Не следует ожидать от жизни только наград и приятных сюрпризов. Не будь легковерной!
- Совсем никому не верить? - вздохнула Елена.
- Я не верю никому... Когда мне кто-то говорит, что превыше всего почитает добродетель, долг и благочестие, я вижу, что за этими словами кроется честолюбие, страсть к обладанию золотом и почестями, а также грязный разврат. Дорвавшимся до власти не даёт покоя жажда славы и богатства. И для того, чтобы утолить эту жажду, властители готовы на любую подлость. Уж лучше не кривить душой, принимать мир таким, каков он есть.
- Как это грустно, - вздохнула Елена.
- Обычно я никому не даю никаких советов, ведь всякий совет указывает человеку на его недостатки. А кому это понравится?.. И ты никогда этого не делай. Твои друзья не станут ни лучше, ни умнее от твоих пожеланий, зато перестанут тебе доверять. Но ты мне нравишься, девочка, и потому я слегка отступлю от своих правил. Во-первых, ты должна совершенно определённо знать, чего ты желаешь добиться. Во-вторых, ты должна идти к намеченной цели, не обращая внимания на то, что будут говорить и думать окружающие. Значит, твоя цель - покорить сердце государя. Чтобы завлечь того мужчину, который тебе понравится, не жалей золота на притирания, румяна и благовония. Всякий мужчина, и монарх в том числе, очень остро реагирует именно на запах, не хуже собаки!..
Елена от души расхохоталась, представив монарха, увенчанного короной, бегущим по следу зайца, а Анастасия продолжала:
- Господь даровал женщине право на слабость, и было бы непростительно не воспользоваться этим правом... Никакая сила в мире не может противостоять женской слабости. Но при дворе каждую минуту будь начеку! Там нельзя расслабляться ни на миг. В окружении хищных и сильных тебя не оставят в покое. Где дело доходит до когтей и зубов, там такие слова, как скромность, честность, порядочность и благородство, прилагаются лишь к тому, кто сумел вырвать победу...
- Разве жизнь при дворе состоит только из постоянного соперничества? - несмело спросила Елена. - А как же они, соперничая друг с другом, помогают его величеству править?..
- К сожалению, прелестное дитя, не только при дворе монарха, но и во всех прочих, гораздо менее бросающихся в глаза местах вражда между людьми не прекращается ни на один миг, - грустно усмехнулась Анастасия. - Разве в твоём монастыре её не было?..
- Да, даже в монастыре была... - припоминая давние обиды, сказала Елена.
- Увы, человек человеку - волк. Господь создал женщин для того, чтобы они весело и приятно губили свои души любовными приключениями, чревоугодием и бездельем... А нам приходится денно и нощно вести лютую схватку за место под солнцем... Мужчины же порой даже не замечают наших сражений! А мы их так любим! Потому что не можем обойтись без них.