- Я был продавцом зерна, имел красивый дом, вел спокойную жизнь... И совершил серьезную ошибку, изменив своей жене.
- Бог наказал тебя.
- Ты прав, но это не ему я обязан своим несчастьем. Один человек обнаружил мою связь, вымогал деньги, разорил меня и разрушил семью. Моя жена умерла от горя.
- Ты говоришь о каком-то чудовище!
- Чудовище, которое продолжает свирепствовать и распространять несчастья... Будут и другие страдать, как я, от его жестокости.
- Как его имя?
- Мне стыдно его произнести.
- Почему?
- Потому что он еврей, как ты и я.
- Меня зовут Аарон, и я имею некоторое влияние в нашем сообществе. Ты не должен больше молчать, потому что паршивая овца все стадо портит.
- Не все ли теперь равно... Я один и безутешен.
- Несмотря на свою беду, ты обязан подумать о других. Этот человек должен быть наказан.
- Его зовут Абнер, - прошептал нищий.
На этот раз у Аарона был серьезный повод, чтобы пожаловаться на поведение Абнера. В тот же вечер он собрал совет старейшин и рассказал им о несчастьях торговца зерном.
- Когда-то, - признал один старейшина, - Абнер будто бы вымогал деньги у каменщиков, но они хранили молчание, и только слухи достигали наших ушей. Теперь понятно, почему у Абнера нет желания появиться перед судом. Он предпочитает, чтобы волнение утихло.
- Моисей в тюрьме, и свидетельство Абнера могло бы его спасти!
Старейшинам явно не хотелось принимать чью-либо сторону. Один из них выразил общее мнение.
- Скажем честно: Моисей совершил убийство, бросившее тень на всех евреев. Справедливость восторжествует, если он будет наказан. Более того, он вернулся, чтобы сеять волнение среди нас своими безумными идеями. Осторожности ради позволим событиям развиваться своим чередом. Аарон пришел в ярость.
- Трус среди трусов! Значит, вы предпочитаете помочь такому прохвосту, как Абнер, и отправляете на смерть Моисея, который боролся за вас? Пусть Яхве утопит вас в несчастьях и невзгодах.
- Аарон прав, - вмешался один из собравшихся, - наше поведение непростительно.
- Мы защищали Абнера, - напомнил другой, - и не имеем права заставить его предстать перед судом.
Аарон гневно стукнул об пол посохом.
- Может, и тебе Абнер помог обогатиться?
- Как осмеливаешься ты так говорить?
- Сведи нищего с Абнером.
- Предложение принято, - объявил старейшина.
Абнер прятался в центре квартала каменщиков в доме, откуда он решил выйти только после осуждения Моисея. Став богатым и уважаемым, он сытно ел и большую часть времени спал.
Когда совет старейшин призвал Абнера к ответу, он рассмеялся. Как смеет какой-то нищий обвинять его? Это он, Абнер, обвинит евреев в том, что они оставили человека в нищете, что противоречило египетскому закону. Ну, а если дело примет плохой оборот, его сообщники заставят исчезнуть этого жалкого обвинителя.
На совете старейшин присутствовали вожди еврейских племен, посланные своими собратьями, и Аарон, который поддерживал нищего, почти не способного передвигаться.
Абнер был насмешлив.
- Этот бедняга бредит... Только способен ли он говорить? Более мудро было бы дать ему пищи и отправить доживать свои дни на ферме в Дельте.
Аарон помог нищему сесть.
- Мы не станем обвинять тебя, Абнер, - объявил старейшина, - если ты согласишься свидетельствовать в пользу Моисея в суде.
- Моисей - беспокойный и опасный человек. Я помог многим нашим братьям! Зачем я буду зря рисковать?
- Правда должна восторжествовать, - вмешался Аарон.
- Она изменчива... И будет ли достаточно ее, чтобы освободить Моисея? Он все же убийца! Мы ничего не выиграем, вмешавшись в эту историю.
- Моисей спас твою жизнь, и ты должен спасти его.
- Это старые события, мои воспоминания тусклы... Не лучше ли подумать о будущем? И затем, мое письменное показание поможет Моисею. Если использовать благоприятное сомнение, он не будет приговорен к смертной казни.
- А длительное заключение - более завидная участь?
- Моисей должен был держать себя в руках и не убивать Сари.
Взбешенный Аарон ударил посохом об пол.
- Не горячись, - потребовал старейшина.
- Этот мерзавец предал своих и еще предаст.
- Сохраняй спокойствие, - посоветовал Абнер, - я умею быть благодарным и обязуюсь помочь в твоих нуждах. Для меня уважение старших имеет первостепенное значение.
Если бы не присутствие старейшин и вождей, Аарон разбил бы Абнеру голову.
- Остановимся на этом, друзья, и отпразднуем наше примирение за хорошим обедом, которым я с удовольствием угощу вас.
- Ты забыл о нищем, Абнер?
- А! Нищий... Что он может сказать?
Аарон обратился к несчастному.
- Не бойся, говори свободно.
Человек продолжал молчать, Абнер расхохотался.
- Это и есть ваш великий обвинитель! Покончим с ним... Передайте нищего моим слугам, они накормят его на кухне.
Аарон был раздражен.
- Говори, я прошу тебя.
Медленно нищий поднялся, снял капюшон и открыл лицо.
Ошеломленный, Абнер едва смог произнести имя этого неожиданного и опасного гостя.
- Серраманна...
- Ты арестован, - объявил сард.
Пока происходило слушание показаний Абнера, Серраманна был охвачен противоречивыми чувствами. С одной стороны, он не желал искать Абнера, так как считал Моисея виновным в заговоре; с другой - справился с поручением Фараона. Только способность Рамзеса оказывать сильное влияние на людей вызвала в нем подобное подчинение. Серраманна был уверен в опасности еврея и считал, что царь не прав, доверяя ему. Но убедить в этом Фараона не представлялось возможным. Моисей являлся его другом, а дружба для Рамзеса священна.
Весь Пи-Рамзес замер в ожидании решения суда. Этот процесс значительно поднял авторитет Моисея; простые люди и почти все каменщики теперь полностью поддерживали его. Они видели в нем своего защитника.
Серраманна втайне надеялся, что Моисей будет выслан и не станет больше досаждать Фараону своими идеями и сеять смуту в стране.
Когда Амени вышел из зала суда, сард пошел ему навстречу. Личный писец Рамзеса сиял от счастья.
- Моисей оправдан!
ГЛАВА 21
Двор собрался в зале приемов дворца Пи-Рамзеса, в который вела величественная лестница, украшенная фигурами побежденных врагов. Никто не знал, для чего Фараон созвал всех высших сановников и придворных, но каждый предполагал, что будет объявлено о важных решениях, касающихся будущего страны.
Проходя через парадную дверь, где были выгравированы титулы Рамзеса, Амени плохо скрывал свое недовольство: почему царь не доверяет ему? Глядя на высокомерный вид Аша, он понял, что и его друг знает не больше, чем он.
Придворных собралось так много, что невозможно было разглядеть пышное и великолепное убранство зала. Люди сгрудились между колоннами и около стен, на которых художники изобразили цветущие сады, пруды с резвящейся в них рыбой.
Взгляд Сетау задержался на одной из картин, где была изображена молодая женщина, размышляющая перед розовым кустом, очень похожая на царицу. Фризы лотосов, маков, маргариток и васильков воплощали мирную и улыбающуюся природу.
Вельможи, высокие сановники, царские писцы, хранители секретов, жрецы и жрицы и другие важные лица замолчали, когда Рамзес и Нефертари вошли в зал. Мощь Фараона была неоспоримой, его величие - несравненным. Увенчанный двойной короной, означавшей господство над Верхним и Нижним Египтом, одетый в белое платье и позолоченную набедренную повязку, Рамзес держал в правой руке "магический" жезл, посох пастуха, служивший ему для того, чтобы созывать свой народ в незримом мире и удерживать его сплоченность в реальном.
Нефертари казалась самой грацией, Рамзес - могуществом. Каждый из собравшихся почувствовал глубокую любовь, которая объединяла их и придавала обоим очарование вечности.
Главный жрец прочитал гимн Амону, чествуя присутствие бога, скрытого во всех формах жизни. Затем заговорил Рамзес.
- Я сообщу сейчас несколько решений, чтобы рассеять волнения, и объясню некоторые действия, которые я собираюсь предпринять немедленно. Все это - плод долгих размышлений, моих и Великой Супруги Фараона.
Царские писцы приготовились записывать слова Фараона.
- Я решил усилить северо-восточную границу Египта, построить там новые крепости, укрепить старые стены, удвоить отряды воинов и улучшить их оплату. Царская Стена должна стать непреодолимой и защитить Дельту от любых попыток вторжения. Завтра же каменщики отправятся туда, они должны начать необходимые работы.
Слово попросил один из сановников.
- Ваше Величество, будет ли достаточно Царской Стены, чтобы остановить нашествие хеттов?
- Нет; она только последний элемент защитной системы. Благодаря недавним успешным действиям нашей армии, мы вновь вернули себе провинции.
- Не предавали ли нас наместники провинций?
- И не раз: вот почему я доверил административное и военное управление защитной системой Аша, ему я передаю неограниченную власть на территориях Ханаана, Амурру и Южной Сирии. Я поручаю ему также контролировать местных правителей, создать там осведомительную службу и подготовить отборный гарнизон, способный сдерживать атаки хеттов.
Аша оставался невозмутимым, хотя он и стал объектом внимания всех присутствующих. Одни смотрели на него с восхищением, другие - завидовали. Верховный сановник становился главным лицом государства.
- Кроме того, я решил предпринять длительное путешествие с царицей, - продолжал Рамзес, - во время моего отсутствия Амени займется текущими делами государства и, при необходимости будет советоваться с моей матерью Туйей. Мы будем поддерживать связь с помощью посыльного, ни один указ не будет принят без моего согласия.
Двор был ошеломлен. Роль тайного советника Амени не была новостью, но почему царская чета удаляется из Пи-Рамзеса так спешно?
Глава службы депеш осмелился задать вопрос, который был у всех на устах.
- Ваше Величество... Не согласитесь ли вы открыть нам цель вашего путешествия?
- Упрочить священное основание Египта. Царица и я, мы отправимся сначала в Фивы, чтобы проверить, как продвигается строительство Храма Миллионов Лет, затем поедем на юг.
- До Нубии?
- Вот именно.
- Простите, Ваше Величество... Но так уж необходимо это путешествие?
- Необходимо.
Двор понял, что Фараон больше ничего не скажет. Поэтому о причинах этого удивительного решения придется только догадываться.
Дозор, золотисто-желтый пес царя, лизал руку царицы-матери, а лев лежал у ее ног.
- Мои верные спутники оказывают тебе почтение, - заметил Рамзес.
Туйя умело составляла большой букет, который будет установлен на столе подношений, предназначенных для богини Сехмет. Как была величественна царица-мать в длинном льняном платье с золотой каймой, ее плечи были накрыты короткой накидкой, талия затянута красным поясом с кистями, падающими до земли! Как было благородно ее лицо, пронзительны ее глаза! Царицей восхищались и одновременно побаивались. Властность, требовательность и неуступчивость этой женщины были известны всем.
- Что ты думаешь о моих решениях?
- Нефертари мне о них долго рассказывала, и я боюсь даже, что сама подтолкнула вас к этому. Только надежность защиты северо-восточных границ сможет помещать хеттскому вторжению, поэтому необходимо контролировать наши провинции и управлять ими твердой рукой.
- Ты управляешь страной так же мудро, как и твой отец. Девять лет царствования, сын мой... как выносишь ты бремя власти?
- У меня нет даже времени подумать об этом.
- Тем лучше, продолжай идти вперед. Уверен ли ты, что твои приказы выполняются четко и правильно?
- Мое близкое окружение очень невелико, и у меня нет намерений увеличивать его.
- Амени замечательный человек, - оценила Туйя, - даже если его кругозор и недостаточно широк, он обладает двумя очень редкими качествами: честностью и преданностью.
- Будешь ли ты также хвалить Аша?
- Он тоже обладает исключительной добродетелью: смелостью, особенной смелостью, основанной на глубоком анализе ситуации. Кто лучше, нежели он, подходит для наблюдения за нашими северными провинциями?
- Может ли Сетау снискать твое расположение?
- Он ненавидит условности и искренен: как не отметить такого драгоценного союзника?
- Остается Моисей...
- Я знаю твою дружбу с ним.
- Но ты не одобряешь ее.
- Нет, Рамзес; этот еврей преследует цели, которые ты будешь вынужден осудить. Какими бы ни были обстоятельства, ставь государственные интересы выше своих чувств.
- Моисей еще не является виновником волнений.
- Если он им станет, только Законы Маат, они, и только они должны определять твое поведение. Испытание будет опасным даже для тебя, Рамзес.
Туйя расправила стебель лилии; букет имел блеск ста цветов.
- Согласишься ли ты управлять Двумя Землями во время моего отсутствия?
- Ты же знаешь, годы начинают тяготить меня.
Рамзес улыбнулся.
- Я не верю.
- Ты еще слишком молод, чтобы понять это. Теперь ты откроешь мне настоящую причину такого длительного путешествия?
- Любовь к Египту и Нефертари. Я хочу вновь оживить тайный огонь храмов, от них должно исходить больше энергии.
- Но являются ли хетты нашими единственными противниками?
- Ливийский маг Офир использует против нас темные силы; может быть, я ошибаюсь, придавая слишком большое значение его действиям, но я ничем не рискую. Нефертари уже достаточно настрадалась от его колдовства.
- Боги благоприятствуют тебе, сын мой; могли бы они дать тебе большее счастье, чем такая прекрасная супруга?
- Было бы тяжелой ошибкой не боготворить ее так, как она того достойна; у меня есть великий замысел, чтобы имя царицы славилось миллионы лет и, чтобы царская чета служила бы тем неосязаемым основанием, на котором построен Египет.
- Если ты возымел это намерение, твое царствование будет великим. Нефертари владеет магией, без которой ни одно действие не будет иметь успеха. Насилие и мрак исчезнут, пока поколения будут сменять поколения, но гармония будет жить на этой земле, пока правит царская чета. Укрепляй ее, делай из нее краеугольный камень здания. Когда любовь освещает народ, она дает ему больше счастья, чем богатство.
Букет был закончен, и он был великолепен.
- Ты думаешь иногда о Шенаре?
В глазах Туйи появилась грусть.
- Как мать может забыть сына?
- Шенар больше не твой сын.
- Царь прав, я должна бы его послушать... Простит ли он мне мою слабость?
Рамзес нежно прижал Туйю к себе.
- Лишив его могилы, - добавила она, - боги обрекли его на ужасное наказание.
- Я сталкивался со смертью в Кадеше, Шенар встретил ее в пустыне. Может быть, она очистила его душу.
- А если он еще жив?
- У меня тоже была эта мысль... Если он прячется в тени с теми же намерениями как прежде, будешь ли ты к нему снисходительна?
- Ты - Египет, Рамзес, и кто бы ни напал на тебя, он встретит меня на своем пути.
ГЛАВА 22
Рамзес остановился перед статуей Тота при входе в управление верховного сановника и положил букет лилий на жертвенник. Воплощенный в большой каменной обезьяне, господин иероглифов, "речи богов", устремил взгляд к небесам.
Визит Фараона был счастьем. Посещению царя радовались служащие управления; Аша встретил правителя и склонился перед ним. Когда Рамзес обнял его, подчиненные молодого сановника почувствовали гордость от сознания того, что работают под началом человека, которому царь оказывает такой знак доверия.
Оба закрылись в кабинете Аша. Обстановка кабинета соответствовала утонченным вкусам хозяина: розы, привезенные из Сирии, в растительных композициях с ними соседствовали нарциссы и ноготки, сундуки из акации, стулья с панно, украшенные лотосами, искусно вышитые подушки, столик с бронзовыми ножками. Стены разрисованы сценами охоты на птиц.
- Убранство комнаты нельзя назвать скромным, - отметил Рамзес, - не хватает только экзотических ваз Шенара.
- Слишком плохое воспоминание! Я приказал продать их, и использовал деньги на нужды моего управления.
Элегантный, в легком парике, с маленькими, ухоженными усиками, Аша, казалось собирался, присутствовать на званом пиру.
- Когда мне удается прожить несколько спокойных недель в Египте - признался он, - я упиваюсь неисчислимыми удовольствиями, которые он мне предоставляет... Но пусть царь успокоится: я не забываю о работе, доверенной мне.
Таков был Аша: противоречивый, непредсказуемый, законодатель мод, отчаянный волокита, но и государственный деятель, опытный дипломат, талантливый переводчик.
- Что ты думаешь о моих решениях?
- Они меня удручают и радуют, Ваше Величество.
- Я хотел бы принять еще одно решение.
- Самое главное, не правда ли? И именно это является причиной твоего визита. Позволь мне догадаться: это... Кадеш?
- Я не ошибся, назначив тебя верховным сановником и главой дипломатической службы.
- Ты все еще думаешь овладеть этой крепостью?
- Кадеш был местом победы, но крепость цела и невредима и продолжает притягивать взоры хеттов.
Несколько раздраженный Аша налил восхитительного красного вина в серебряные кубки, ручки которых были сделаны в форме газелей.
- Я сомневаюсь, чтобы ты вернулся к Кадешу... Рамзес не смог бы перенести поражения. Да, эта крепость бросает нам вызов; да, она так же сильна, как и вчера.
- Вот почему я рассматриваю ее как постоянную угрозу Южной Сирии; именно на Кадеш будут направлены атаки хеттов.
- На первый взгляд рассуждения кажутся безупречными.
- Но ты не можешь с ними согласиться, ведь так?
- Представь себе на мгновение разжиревшего вельможу, обладающего большими привилегиями, занимающего высокий пост и ведущего спокойную жизнь, который пал бы перед тобой ниц и сказал бы примерно так: "Рамзес Великий, могущественный царь, отправляйся на завоевание Кадеша!". Такого придворного сочли бы опасным идиотом.
- Почему же необходимо отказаться от завоевания Кадеша?
- Благодаря тебе, Рамзес, миф о непобедимости хеттов развеян. Конечно, их армия остается сильной, но среди воинов замечены волнения. Муваттали пообещал своим подданным легкую победу, а должен с трудом оправдывать возвращение войск в столицу. Разворачивается и другой конфликт: война между его сыном Урхи-Тешшубом и его братом Хаттусили.
- У кого больше шансов победить?
- Невозможно предугадать: и тот и другой располагают равными силами.
- Падение Муваттали неминуемо?
- По моему мнению, да: при хеттском дворе убивают охотно. В воинственном обществе вождь, проигравший сражение, должен быть уничтожен.
- Не правда ли, идеальный момент, чтобы атаковать Кадеш и овладеть им?
- Конечно, если наша цель - подорвать основы Хеттской империи.
Рамзес ценил проницательность своего друга Аша и его колючий характер, но на это раз он был удивлен.