ГЛАВА 18
Уже десять дней в Хаттусе, столице Хеттской империи, основанной на Центральном Анатолийском плато, где пустынные степи чередовались с ущельями и теснинами, шел дождь.
Усталый, сутулый, с короткими ногами, с постоянно бегающими глазами, император Муваттали все время зяб. Даже около камина он оставался, не снимая шерстяной шапки.
Несмотря на неудачу при Кадеше и поражение в провинциях, Муваттали чувствовал себя в безопасности в своей столице, состоявшей из нижнего и верхнего города с акрополем, где возвышался императорский дворец. Гигантские укрепления, благодаря рельефу местности, превращали Хаттусу в неприступную крепость.
Однако в гордом и непобедимом городе против императора поднималось скрытое недовольство. Впервые за все время правления Муваттали дважды потерпел поражение.
На девять километров в окрестности, ощетинившейся башнями и укреплениями, воины несли неусыпную охрану, но каждый спрашивал себя, продолжит ли завтра Муваттали вершить судьбу империи. До сих пор тот, кого называли "великим вождем", предотвращал попытки захвата власти, уничтожая самых дерзких; но последние события сделали его правление уязвимым.
Два человека страстно стремились к трону: его сын Урхи-Тешшуб, поддерживаемый военачальниками, и Хаттусили, брат императора, создавший мощную союзную армию против Египта. Союз, который император пытался поддерживать, преподнося большое количество дорогостоящих подарков правителям провинций.
Муваттали провел умиротворенно полдня в обществе очаровательной молодой женщины, забавной и образованной, заставившей его отвлечься на время от забот. Он предпочел бы, как и она, посвятить себя любовной поэзии, чтобы забыть обо всем. Но это только мечта, а хеттский император не имеет ни времени, ни права мечтать.
Муваттали согрел руки. Он еще колебался: кого нужно уничтожить, брата или сына, или обоих? Несколько лет тому назад он бы использовал грубое, но надежное средство; все интриганы при хеттском дворе умерли от яда. Теперь враждебность между двумя претендентами на трон могла послужить ему. Быть может, они станут действовать друг против друга, позволив ему выступить необходимым посредником?
Еще одно обстоятельство диктовало ему его поведение: империя была на грани распада. Повторяющиеся военные поражения, тяготы войны, трудности торговли изрядно пошатнули гиганта.
Муваттали предался размышлениям в храме бога урагана, самом красивом украшении квартала святилищ нижнего города, который включал не менее двадцати одного монумента, посвященного божествам. Подобно жрецу, император разломил три хлеба и вылил вино на каменный блок, произнося ритуальную формулу: "Чтобы ты мог длиться бесконечно". Муваттали хотел именно такого будущего для своей страны. В кошмарах он не раз видел себя побежденным Египтом и преданным своими союзниками. Сколько еще времени с высоты акрополя он будет разглядывать террасы, сооруженные из плотно прилегающих камней, прекрасные жилища знати, величественные ворота, закрывающие проход в его столицу?
Слуга предупредил императора, что к нему прибыл посетитель. Последний прошел многочисленные посты охраны, прежде чем достичь апартаментов императора, окруженных резервуарами с водой, конюшнями, оружейной мастерской и казармой.
Муваттали любил принимать гостей в зале с темными и строгими колоннами, украшенными памятным оружием - символом побед хеттской армии.
Тяжелые четкие шаги Урхи-Тешшуба можно было узнать среди тысяч. Высокий, мускулистый, крепкий, с длинными волосами, он выглядел как суровый воин, всегда готовый ринуться в бой.
- Как ты себя чувствуешь, сын мой?
- Плохо, отец.
- Однако твое здоровье кажется превосходным.
- Вы меня звали, чтобы смеяться надо мной?
- Не забывай, с кем ты разговариваешь!
Урхи-Тешшуб усмирил свое высокомерие.
- Простите меня, моя душа в смятении.
- От чего?
- Потому что я был главой победоносной армии. А теперь низведен в ранг подчиненного. Поставлен под командование Хаттусили, побежденного при Кадете!
- Без Хаттусили не было бы союзной армии.
- Для чего она нам нужна? Если бы вы доверяли мне, я бы победил Рамзеса!
- Ты упорствуешь в своем заблуждении, сын мой; зачем без конца вспоминать прошлое?
- Прогоните Хаттусили и передайте мне командование!
- Хаттусили - мой брат, он уважаем нашими союзниками и пользуется расположением торговцев, без которых ослабла бы наша военная мощь.
- Итак, что вы предлагаете мне?
- Забыть ссоры и объединить усилия, чтобы спасти страну.
- Спасти страну... Но кто ей угрожает?
- Вокруг нас меняющийся мир; мы не победили Египет. Некоторые союзы могут распасться быстрее, чем я предполагал.
- Я ничего не понимаю в этой речи! Я рожден, чтобы сражаться, а не для того, чтобы плести интриги.
- Поспешные и неверные выводы, сын мой. Если мы хотим установить господство на всем Ближнем Востоке, начнем с устранения внутренних разногласий. Есть спасительный и необходимый шаг: примирение с Хаттусили.
Урхи-Тешшуб стукнул кулаком по одной из колонн.
- Никогда! Никогда я не соглашусь унизиться перед этим ничтожеством!
- Положим конец раздорам, и мы станем более сильными.
- Заточите вашего брата и его жену в храм и дайте мне приказ напасть на Египет: вот спасительный шаг!
- Ты отказываешься от примирения?
- Отказываюсь.
- Это твое последнее слово?
- Если вы устраните Хаттусили, я стану вашим верным помощником. Я и армия.
- Сын, торгующий своей любовью к отцу?
- Вы много больше, чем отец, вы - император хеттов. Только интересы державы должны диктовать нам решения. Моя позиция правильная, в конце концов, вы признаете это.
Император казался усталым.
- Может быть, ты и прав... Я должен подумать.
Выходя из зала для приемов, Урхи-Тешшуб был уверен, что убедил отца. У стареющего императора, не будет другого выбора, кроме как предоставить ему полную власть, прежде чем оставить трон.
Одетая в красное платье, золотое оплечье, серебряные браслеты и кожаные сандалии, Путухепа, супруга Хаттусили, жгла ладан в подземном зале храма Иштар. В этот поздний ночной час акрополь был тих.
Два человека спустились по лестнице. Маленький, одетый в просторное платье из разноцветной ткани, с браслетом на левом локте, Хаттусили выступал впереди императора.
- Как холодно, - пожаловался Муваттали, запахивая полы своего шерстяного одеяния.
- Эта комната очень неудобна, - признался Хаттусили, - но она имеет и немалое преимущество, будучи самой спокойной.
- Хотите присесть, Ваше Величество? - осведомилась Путухепа.
- Эта деревянная скамья не подойдет. Несмотря на долгое путешествие, мой брат кажется менее усталым, чем я. Что ты узнал важного, Хаттусили?
- Я обеспокоен нашим союзом. Некоторые из союзников, кажется, вот-вот забудут свои обязательства. Они становятся все более ненасытными, но мне пока что удалось их удовлетворить. Знайте, что этот союз становится дорогостоящим; однако есть нечто более важное.
- Говори, прошу тебя.
- Ассирийцы становятся опасными.
- Это жалкий народ.
- Они берут пример с нас и считают, что наша империя ослаблена по причине поражений и раздоров.
- Мы могли бы их раздавить за несколько дней!
- Не думаю; разве было бы мудро разделить наши силы в тот момент, когда Рамзес готовится напасть на страну?
- Вы располагаете точной информацией?
- По сведениям наших осведомителей, армия Рамзеса как будто готова вновь начать наступление. На этот раз ханаанцы и бедуины не будут больше противостоять царю Египта. Путь в нашу страну окажется свободным. Поэтому начать войну против ассирийцев - это безумие.
- Что ты предлагаешь, Хаттусили?
- Нам необходимо внутреннее единство; ссора между мной и вашим сыном слишком затянулась и ослабила нас. Я готов встретиться с ним и поговорить, чтобы он осознал всю серьезность момента.
- Если мы будем продолжать упорствовать и выступать друг против друга, мы погибнем.
- Урхи-Тешшуб отказывается от примирения и требует передать ему командование войсками.
- Чтобы броситься сломя голову против египтян и потерпеть поражение!
- По его мнению, упреждающий удар - наш единственный выход.
- Вы император, и вам выбирать между сыном и мной. Если вы поддержите вашего сына, я уйду.
Муваттали сделал несколько шагов, чтобы согреться.
- Существует только одно разумное решение, - спокойно заявила Путухепа. - Будучи императором, вы должны предпочесть всему величие державы. Пусть Хаттусили - ваш брат, а Урхи-Тешшуб ваш сын, это не имеет значения, наше царство в опасности, и вы хорошо знаете, что воинственная ярость Урхи-Тешшуба приведет нас к катастрофе.
- Каково ваше решение... разумное?
- Никто не может убедить бешеного. Поэтому его нужно уничтожить. Ни Хаттусили, ни вы не должны быть замешаны в его исчезновении; поэтому я сама займусь этим.
ГЛАВА 19
Моисей поднялся.
- Ты здесь?
- Правосудие разрешило мне увидеть тебя.
- Разве Фараону нужно просить разрешения, чтобы посетить свои тюрьмы?
- В твоем случае - да, потому что ты обвиняешься в убийстве. Но, прежде всего ты мой друг.
- Итак, ты не отказался от меня...
- Разве покидают друга в несчастье?
Рамзес и Моисей застыли в долгом объятии.
- Я не верил тебе, Рамзес, и не думал, что ты придешь.
- Недоверчивый человек! Почему ты сбежал?
- Я подумал сначала, что паника могла бы объяснить мое поведение... Но в стране Мадиана, где я спрятался, у меня было время на размышление. Это не побег, а призыв.
- От кого исходил этот призыв?
- От бога Авраама, Исаака и Иакова. От Яхве.
- "Яхве" - это название горы в пустыне Синая; сделать из нее символ божественности - в этом нет ничего удивительного. Не укрывает ли богиню тишины гора Востока в Фивах?
- Яхве - единый бог, он не сводится к ландшафту.
- Что произошло во время твоего изгнания?
- На горе я встретил Бога в обличии горящего куста. Он открыл мне свое имя: "Я есть".
- Почему он ограничивается одним наполнением существующего? Атум - создатель, одновременно "Тот, кто есть" и "Тот, кого нет".
- Яхве доверил мне миссию, Рамзес, священную миссию, которая может тебе не понравиться. Я должен вывести из Египта еврейский народ и повести их в святую землю.
- Ты хорошо услышал голос Бога?
- Он был так же ясен и глубок, как твой.
- Разве пустыня не населена миражами?
- Ты не введешь меня в сомнение; я знаю, что я видел и слышал. Мое предназначение было установлено Богом, и я его выполню.
- Ты говоришь обо всех евреях?
- Весь еврейский народ свободно уйдет из Египта.
- Кто мешает еврею свободно передвигаться?
- Я требую признания веры евреев и разрешения предпринять исход.
- В ближайшее время нужно вытащить тебя из тюрьмы, поэтому я приказал найти Абнера. Его свидетельство будет решающим в пользу оправдательного приговора.
- Может быть, Абнер покинул Египет?
- Даю тебе слово: не пожалею никаких усилий, чтобы привести его в суд.
- Моя дружба с тобой безупречна, Рамзес, и я желаю тебе победы в борьбе против хеттов; но ты Фараон, а я - будущий вождь еврейского народа.
- Если ты не уступишь моему желанию, я стану самым непримиримым твоим врагом.
- Разве друзья не смогут найти точки соприкосновения?
- Наша дружба будет значить меньше, чем моя миссия; даже если мое сердце будет разрываться, я должен подчиниться голосу Яхве.
- У нас будет время поговорить об этом; прежде всего ты должен обрести свободу.
- Заключение не стесняет меня. В одиночестве я готовлюсь к будущим испытаниям.
- Первым из них может стать тяжелый приговор!
- Яхве помогает мне.
- Я желаю тебе этого, Моисей, и прошу тебя подумать, может, ты вспомнишь какие-нибудь моменты, полезные для твоей защиты.
- Я сказал правду, и правда победит.
- Ты мне не слишком-то помогаешь.
- Когда ты друг Фараона, зачем заботиться о несправедливости? Никогда ей ты не позволишь захватить царство и души судей.
- Ты встречал человека по имени Офир?
- Я не помню...
- Вспомни: Офир, мнимый архитектор, который встречался с тобой в Пи-Рамзесе, когда ты строил мою столицу; несомненно, он расхваливал достоинства религии Эхнатона.
- В самом деле...
- Он тебе делал какие-нибудь предложения?
- Нет, но он мне показался понимающим бедствия евреев.
- Бедствие... Не слишком ли сильное слово?
- Ты египтянин, ты не можешь этого понять.
- Этот Офир - хеттский шпион, он плетет заговор против Египта; он также и убийца. Любое соглашение с ним навлечет на тебя подозрение в государственной измене.
- Кто бы ни помогал моему народу, он достоин моей признательности.
- Ты ненавидишь землю, видевшую, как ты рождался?
- Детство, отрочество, наша учеба в Мемфисе, моя служба тебе... - все это мертво и забыто, Рамзес. Я люблю только одну землю: ту, которую Бог пообещал моему народу.
Неджем, земельный управитель, был необычно нервозен. Всегда приветливый и жизнерадостный, он грубо и без причин оттолкнул писца. Неджем не мог сосредоточиться на документах, и, покинув кабинет, отправился в лабораторию Сетау и Лотос.
Присев на корточки, прекрасная нубийка держала змею с красной головой.
- Подержите эту медную чашку, - попросила она сановника.
- Я не знаю, если...
- Поторопитесь.
Колеблясь, Неджем взял сосуд, содержавший коричневую тягучую жидкость.
- Ничего не пролейте, это очень едкая жидкость.
Неджем задрожал.
- Куда я могу ее поставить?
- На полку.
Лотос уложила змею в корзину и накрыла крышкой.
- Что я могу сделать для вас, Неджем?
- Вы и Сетау...
- Что хотят от Сетау? - раздался резкий голос заклинателя змей.
Раздражающие пары поднимались от фильтров различных размеров; на полках горшки соседствовали с цедилками, фляги с трубками, отвары с микстурами.
- Я хочу сказать...
Приступ кашля помешал сановнику продолжить.
- Итак, говорите, - потребовал Сетау. Плохо выбритый, хмурый, едва видимый в дыму, заполнившем часть лаборатории, где он работал, Сетау переливал из сосуда в сосуд разжиженный яд.
- Это по поводу маленького Ка.
- Что с ним случилось?
- Это спрашиваете вы, кто... Я хочу сказать, что до сегодняшнего дня я занимался обучением этого ребенка. Он любит читать и писать, Ка исключительно умен для своего возраста и уже обладает культурой, которой позавидовал бы любой писец, не колеблется изучать секреты неба и земли, хочет...
- Я все это знаю, Неджем, у меня работа. Переходите к фактам.
- Вы... Вы тяжелый человек!
- Жизнь не легка. Когда ежедневно сталкиваешься с рептилиями, нет времени на светские разговоры.
Неджем был шокирован.
- Но... но мой визит не светский!
- Итак, говорите, наконец, что у вас.
- Хорошо, я буду более откровенным: почему вы увлекаете Ка на опасную дорогу?
Сетау поставил чашу, с которой возился, и вытер тряпкой лоб.
- Вы приходите ко мне, Неджем, отвлекаете меня от работы, и более того, оскорбляете! Каким бы вы ни были вельможей, у меня есть желание дать вам пощечину.
Неджем отступил, толкнув Лотос.
- Извините меня... Я не думал... Но этот ребенок...
- Приобщение Ка к магии вам кажется преждевременным? - спросила нубийка с чарующей улыбкой.
- Да, да, именно так, - ответил Неджем.
- Сомнения делают вам честь, но ваши опасения беспочвенны.
- Такой маленький ребенок должен изучать такую сложную и опасную науку...
- Фараон приказал мне защитить его; чтобы добиться этого, нам необходима помощь Ка.
Сановник побледнел.
- Защитить его... От чего?
- Вы любите говяжий маринад?
- Я... Конечно.
- Это одно из моих лучших блюд; согласитесь разделить с нами трапезу?
- Принуждать меня так, в последний момент...
- Это уже сделано, - рассудил Сетау, - Ка не маленький, слабый ребенок, а старший сын Рамзеса. Нападая на него, хотят ослабить царскую чету и всю страну. Мы возведем магическую стену вокруг Ка, чтобы уничтожить зло, направленное против него. Наше дело требует точности, оно будет трудным и рискованным. Любая добрая воля хороша.
ГЛАВА 20
На улочке еврейского квартала царило оживление, укрепленные между домами балки были накрыты тростником, который защищал прохожих от солнечных лучей, давая тень и прохладу. Сидя на порогах своих домов, беседовали домохозяйки. Когда проходил водонос, они утоляли жажду и возвращались к нескончаемым беседам, к ним присоединялись ремесленники, используя момент отдыха, и каменщики, возвращаясь со строек.
Единственная тема занимала все мысли: суд Моисея. По мнению одних, он будет приговорен к смертной казни, по мнению других - к тюремному заключению. Некоторые горячие головы призывали к восстанию, большинство же склонялось к покорности: кто осмелится выступить против армии и стражи Рамзеса? И, кроме того, Моисей испытывает только то, что заслуживает: разве он не убил человека? Как ни строг был закон, этот факт ни у кого не вызывал возмущения, даже если Моисей и убил, он оставался уважаемым человеком в квартале; как не вспомнить о его самоотверженности по отношению к каменщикам и о материальных преимуществах, которых он добился для них? Многие рабочие желали, чтобы он снова стал зодчим и занимался их судьбой.
Аарон разделял общий мрачный настрой. Конечно, судьба Моисея была в руках Яхве, так как египетское правосудие не проявляло снисходительным к преступникам. Если Абнер согласился бы засвидетельствовать показания в суде, то Моисей был бы спасен; но каменщик упорно утверждал, что Моисей лжет. Он также отказывался выйти из своего укрытия до конца суда. Аарон ни в чем не мог упрекнуть Абнера, как не мог и потребовать, чтобы тот явился в суд.
Проходя по улочке, Аарон заметил нищего, голова которого была покрыта капюшоном. Прислонившись к стене, человек выпрашивал у прохожих куски хлеба. Аарон вначале старался не замечать несчастного, затем сам дал ему поесть, и, наконец, решился с ним заговорить.
- У тебя нет семьи?
- У меня ее больше нет.
- Ты был женат?
- Моя жена умерла, а дети ушли...
- Что за горькая судьба выпала на твою долю?