Теперь, работая на "Дженерал электрик", он высказал пару раз эту свою гипотезу по поводу переменного тока, но, поскольку Эдисон реагировал на нее так болезненно, словно ему предлагали познакомиться с Антихристом, он и тут не посмел настаивать. Однако ему все же удалось завоевать уважение своего патрона успешным решением многочисленных технических проблем, трудясь семь дней в неделю по восемнадцать часов в день, и в недоверчивой душе Эдисона зародилось сомнение: а вдруг этот одаренный и усердный парень действительно нашел альтернативу постоянному току? Эта мысль только пробудила, а затем и укрепила его подозрительность. И когда Грегор объяснил Эдисону, каким образом он мог бы усовершенствовать работу его генераторов, патрон ответил: "Ладно, валяйте. Получите от меня пятьдесят тысяч долларов, если добьетесь успеха". Грегор тотчас взялся за дело, потратил на разработку шесть месяцев, и генератор в самом деле заработал "на отлично", о чем Грегор поспешил сообщить своему шефу.
"Хорошо! - воскликнул Эдисон, угнездившийся в своем кресле, - очень хорошо!" - "Вы вправду довольны?" - с беспокойством спросил Грегор. "Восхищен, - объявил Эдисон, - просто очарован!" - "Следовательно…" - промямлил Грегор, не смея закончить фразу. - "Следовательно, что?" - вопросил Эдисон, и лицо его потемнело. "Н-ну… мне казалось… - сказал Грегор, набравшись храбрости, - я так понял, что пятьдесят тысяч долларов…" - "Слушайте, Грегор! - оборвал его Эдисон, закинув ноги на письменный стол и скрестив их поудобнее, - вы что, не понимаете американский юмор?"
На сей раз Грегор встал, направился к вешалке, чтобы снять с нее свой котелок, потом к двери, чтобы не закрыть ее за собой и покинуть кабинет не попрощавшись, потом к кассе, чтобы забрать жалованье, и, наконец, к выходу, чтобы оказаться на улице, спрашивая себя, как ему жить после такого гнусного обмана.
Что ж, пришлось попробовать разработать эту скромную идейку о переменном токе самостоятельно. За три года работы у Эдисона он сразу же выделился из общей массы сотрудников быстротой мышления, эффективными результатами и оригинальными идеями, поэтому очень скоро его репутация прекрасного инженера стала известной за пределами "Дженерал электрик". Итак, Грегор отправился в офис одной финансовой группы, где изложил свои соображения. Состояние системы, критика системы, способы усовершенствования системы, четкие сроки выполнения при просчитанном бюджете.
И что же вы думаете: дела пошли превосходно. Благодаря врожденной способности к иностранным языкам и хорошему знанию английского, Грегор смог в эти первые годы жизни в Америке усовершенствовать свою речь, и это, вкупе с его природным ораторским талантом и даром убеждения, постоянно будет идти ему на пользу. Господа бизнесмены посовещались и решили: в этом парне несомненно что-то есть. Вызвав Грегора через пару дней, они объявили, что их заинтересовали его идеи, и предложили основать фирму под его собственным именем - "Грегор электрик лайт компани", - в которой он сможет беспрепятственно заниматься своими исследованиями. Разумеется, финансируя эту деятельность, они будут мажоритарными владельцами фирмы - вы же понимаете, что это такое! - однако Грегору также следует вложить свою долю, дабы оправдать название предприятия и его новый статус. Грегор признал, что это вполне справедливо, и без колебаний отдал все, что заработал на трехлетней службе в "Дженерал электрик": на самом деле не так уж много, но эти деньги составляли все его богатство. Кроме того, поскольку этого "всего" было мало, он отважно решился на заем.
Ну а дальше события развивались стремительно. Не успел он изобрести дуговую лампу, немедленно запатентованную, пущенную в производство и тотчас принесшую огромную прибыль, как его партнеры вспомнили про его инвестиции и честный дележ доходов и моментально выставили Грегора из фирмы, завладев ею целиком и полностью и прилично нагрев на этом руки. А Грегор очутился на улице без гроша в кармане, весь в долгах, ему пришлось в течение четырех лет трудиться грузчиком, чернорабочим и землекопом на строительных работах.
5
Таким был этот новый подлый удар судьбы; однако в данный момент мы находимся на стройплощадке, где начался обеденный перерыв, Грегор сидит, не снимая с головы котелка, ибо он никогда его не снимал, что зимой, что летом. Так вот, на дворе стоит зима, и, чтобы согреться, Грегор ест картошку с горячей ветчиной. Ветчина завернута в пергаментную бумагу, на которой проступило жирное пятно, весьма похожее очертаниями на тот самый уголок Восточной Европы, где Грегор появился на свет; он усердно жует и одновременно раскладывает на обертке кусочки жесткой ветчинной кожуры, воссоздавая из них в мельчайших деталях два горных хребта, что окружают его родную деревню; саму деревню он обозначил комочком хлебного мякиша. Поскольку точное время своего рождения Грегор не знал, таким затейливым образом он сумел показать место своего рождения прорабу, который относился к нему с некоторой симпатией, хотя Грегор никогда не стремился внушить окружающим это чувство.
Мы видим Грегора сидящим на мешках с цементом, на ящиках возле костра, где горят доски, покрытые пятнами гипса, посреди стройки, раскинувшейся на широкой бруклинской улице, в тени ручек лопат и мотыг, воткнутых в кучу песка. Решетчатая загородка отделяет стройку от этой грязной суматошной улицы, откуда на нас с Грегором обрушивается шум и грохот и где давятся в густой толпе прохожие, всадники, повозки, запряженные волами, ручные тележки и омнибусы на конной тяге - словом, все виды транспорта, которые Грегор старательно, хотя и машинально, классифицирует, как он привык раскладывать по полочкам все, что ему встречается на жизненном пути. А еще по улице ездят взад-вперед новые, работающие на электричестве, трамваи, которые частенько ломаются, а то и опрокидываются прямо на ходу, приводя в ужас как пассажиров, так и пешеходов, за что их ругают все кому не лень.
"Нет, эти трамваи - дохлый номер! - заявляет прораб, сидящий рядом с Грегором. - Они ведь к нашим улицам не приспособлены". - "Отчего же, - возражает Грегор, - они обязательно когда-нибудь, в конце концов, приспособятся. Все дело в энергетической системе: проблема кроется в постоянном токе". - "А вы-то откуда знаете?" - удивляется прораб. "Дело в том, что я, видите ли, инженер, - чопорно отвечает Грегор, - и это моя настоящая специальность. Электричество".
И он пытается объяснить в коротких, простых и удивительно доходчивых фразах, каковы недостатки постоянного тока в сравнении с переменным, который позволил бы использовать трансформаторы, способные повышать и понижать напряжение. Благодаря таким трансформаторам можно было бы когда угодно передавать электроэнергию под напряжением в тысячи вольт на сотни километров, по высоковольтным линиям передачи. Слабая сила электрического тока позволяет нам снизить его потери, вы понимаете?
Прораб сперва поглядывает на него как-то недоверчиво, разрываясь между странным ощущением, что он вдруг начал понимать чужеродный язык, и подозрением, что его собеседник бредит, однако, по мере того как Грегор излагает ему свои идеи, недоверчивость во взгляде прораба мало-помалу гаснет.
- А перед конечным потреблением, - завершает Грегор, - напряжение понижается до необходимого уровня. Таким образом можно было бы передавать ток на большие расстояния, и тогда вовсе не обязательно жить рядом с электростанцией, чтобы иметь дома электричество. В этом случае переменный ток - оптимальный вариант. Он и стоил бы намного дешевле, и работал бы куда лучше. То же самое и с трамваями. Но я вам, верно, уже надоел своим электричеством.
- Совсем нет, - сказал прораб, - ничуть.
- Вот как, - удивился Грегор, - неужели вам интересно?
- Да не то чтобы очень, - ответил прораб, - просто я знаю кое-кого, кто мог бы… Ну, в общем, есть тут у меня один дружок…
6
Дружок прораба сам по себе интереса не представляет, зато он знает кое-кого еще, вернее, служит у него в качестве дворецкого. А дворецкий, надо вам сказать - если, конечно, он хороший дворецкий, - вполне может стать доверенным лицом, с которым его наниматель будет обсуждать не только ведение домашнего хозяйства, но и куда более интимные, супружеские или профессиональные проблемы. Волей случая хозяин этого дворецкого как раз занимает высокий пост в "Вестерн юнион телеграф компани", возглавляемой предпринимателем Джорджем Вестингаузом, а компания эта, между прочим, конкурирует с "Дженерал электрик", возглавляемой Эдисоном.
Прорабу приходят на память некоторые беседы у барной стойки с его дружком-дворецким, когда тот, между двумя пинтами, упоминал о своем хозяине, с течением времени сделавшем его своим конфидентом. Наниматель дворецкого не только обсуждал с ним домашние вопросы, обозначая многозначительными вздохами подозрения, внушаемые слишком молодой супругой, но и посвятил его в некоторые затруднения фирмы "Вестерн Юнион", в числе коих, не считая газовых поставок и телефонных линий, фигурировало электричество, настоящая головная боль Джорджа Вестингауза. Прораб заодно припомнил, что два загадочных слова "переменный ток", произнесенные Грегором, как раз и прозвучали в том разговоре с дворецким. "Если хотите, - говорит он, - я могу замолвить за вас словечко своему дружку. Чем мы рискуем?"
Поскольку Грегор не возражает против подобной инициативы, прораб в течение нескольких дней добирается через дворецкого до его хозяина, а затем, совсем уж непонятно как, до самого Джорджа Вестингауза, который воскликнул: "Черт подери, хотел бы я узнать об этом инженере побольше!"
Предложение явиться к Вестингаузу в середине дня застало Грегора в его жалкой комнатушке и привело в смятение. Не подумайте, что он усомнился в себе - нет конечно, - он беспокоился о своем внешнем виде!.. На такую встречу в строительной робе не пойдешь, туг необходима приличная одежда, и наш герой выходит из дому, чтобы купить новые манжеты и пристежные воротнички, затем до блеска драит башмаки, старательно чистит свой единственный костюм и - с особенной тщательностью - свой любимый котелок.
Вот и головной офис "Вестерн юнион": за вестибюлем тянутся другие необъятные залы (люстры, мрамор, ковры, статуи, картины, драпировки и швейцары у каждой двери); с трудом преодолев эти расстояния, Грегор, наконец, видит самого Джорджа Вестингауза, сидящего за старинным письменным столом в глубине кабинета размером со стадион. Это человек с обрюзглыми щеками и головой, растущей прямо из туловища, высокий, весьма корпулентный, чтобы не сказать массивный, обвешанный часовыми цепочками и украшенный усами, как у тюленя, скупой на слова. Холодный взгляд голубых глаз мгновенно охватывает Грегора сверху донизу, пухлая холеная рука, украшенная массивным литым перстнем, указывает ему на кресло: здесь даром времени не тратят.
Присев на правый уголок сиденья, сложив руки на коленях и даже не подумав опереться на подлокотники или откинуться на спинку кресла, Грегор чувствует, что нужно идти прямо к цели; для начала он торопливо и коротко перечисляет свои прежние работы - вращающееся магнитное поле, концепцию асинхронного двигателя, но все это так, между прочим, а затем излагает главную идею по поводу переменного тока. Эту тему он развивает подробнее, даже не снисходя до нападок на систему постоянного тока, которую Эдисон сделал своей монополией. Он говорит почти то же самое, что объяснял прорабу, хотя мог бы пуститься в сложные рассуждения, коль скоро сидит перед инженером, и представляет свои аргументы и расчеты так уверенно, что после получасовой беседы его нанимают на работу с испытательным сроком в качестве консультанта. Вестингауз соглашается выделить Грегору средства для разработки его проекта - лабораторию, двух ассистентов и необходимое оборудование, а также крошечную зарплату, - требуя добиться результатов в самые короткие сроки.
Остается только оформить уход со стройки и угостить выпивкой прораба-благодетеля; это занимает оставшуюся часть дня, а на следующее утро Грегор берется за дело. Чтобы не томить читателя, скажем сразу: всего за несколько месяцев он реализует свои идеи, создав опытные образцы двигателя, генератора и трансформатора. Испытания и доводка, регистрация патентов, скупое одобрение Вестингауза и, как результат, решение внедрять эти машины где только можно. Похоже, все в порядке - жизнь как будто налаживается.
Жизнь в самом деле стала куда веселей, и в некоторые вечера, выходя из лаборатории, Грегор даже позволял себе прогуляться по паркам, в частности, по Резервуар-скверу; там он покупал попкорн для себя и зерно для голубей, которые дружно слетались к своему кормильцу. Он всегда ходил туда в одиночестве, ибо он всегда был один, и в отличие от других представителей мужского пола, выказывал большую склонность к созерцанию пернатых, нежели, к примеру, молодых девиц.
Вскоре жизнь становится еще более благосклонной к нашему герою: Вестингауз предлагает Грегору подписать контракт с фирмой "Вестерн юнион". По условиям контракта, помимо жалованья он будет получать деньги с продажи электричества, два с половиной доллара за одну лошадиную силу электрической мощности; возможно, на первый взгляд, не больно-то и жирно, но уж как есть. Итак, с этого момента электроэнергию начнут продавать и продавать всерьез. После проведения рекламной кампании фирма будет внедрять переменный многофазный ток с максимальным размахом, дабы охватить всю Северную Америку. Всем уже ясно, что речь идет о весьма масштабном проекте. Об очень значительной операции. О беспрецедентном плане. О гигантском предприятии. Все газеты трубят об этом открытии. А Эдисон читает газеты.
7
В последующие месяцы в окрестностях лаборатории и офисов "Дженерал электрик" все чаще и чаще, притом, в невероятных количествах, пропадают животные - сиамские и персидские коты, мастифы и мопсы.
Начитавшись газет и наслушавшись тревожных сообщений, Эдисон решил действовать. Перспектива победы переменного тока представляла серьезную опасность для его монополии; необходимо было срочно устранить конкурента. А что нужно делать в таком случае? Возмутить общественное мнение и постараться дискредитировать это техническое новшество, которое грозит лишить его рынков сбыта, доныне процветавших. Итак, он замышляет коварный план, способный вызвать брожение умов.
Если встревоженные обыватели, живущие по соседству с "Дженерал электрик", дивятся тому, что их любимые питомцы пропадают неизвестно куда, то объяснить это проще простого: в их районе происходят незаконные торговые сделки. Агенты Эдисона с сияющими улыбками предлагают местным детишкам продавать им всех найденных домашних собак и кошек по двадцать пять центов за штуку, независимо от состояния товара. Детишки, как правило, склонные к наживе, хватают любое четвероногое, попавшееся под руку, и продают его по вышеуказанной цене, после чего "товар" становится объектом широкого показа.
Безвинных зверюшек связывают, раскладывают на циновке прямо посреди улицы на глазах у толпы прохожих, и после короткой речи агента-демонстратора подвергают воздействию переменного тока; результат нетрудно себе представить: дым и чад, трескучие искры, истошный вой жертвы, удушливый запах горелого мяса и трупное окоченение. Это производит сильное впечатление на зевак. Стоит всего лишь раз продемонстрировать жуткие последствия, коими чревата технология, и можно безбоязненно дискредитировать ее, заклеймить как смертельно опасную и убедить население не допускать ее использования в домах.
Однако показ мелкой живности вскоре сочли недостаточно эффектным, и было решено подвергнуть подобному эксперименту более крупные создания, в присутствии еще большего числа зрителей; во время этого действа мелкие служащие, затесавшись в толпу, должны были раздавать зрителям памфлеты-страшилки, в которых - если наглядного примера им было мало! - переменный ток называют источником смертельной опасности. С этой целью на глазах у почтенной публики переменным током испепеляют энное количество баранов, телят, быков и лошадей; Грегор наблюдает за этим шабашем издали и без всякого сожаления: гибель млекопитающих ему безразлична, лишь бы не трогали его любимых птиц; одним словом, разрядами переменного тока приканчивают все более крупных животных и в конце концов возникает идея испробовать его действие на самом большом и величественном из них.
Неожиданно представляется удобный случай. В Луна-парке Кони-Айленда приговорили к смерти одну из слоних. Эта двадцативосьмилетняя самка по имени Топси всю свою жизнь тяжко работала в цирке, а теперь оказалась неспособной выполнять бесчисленные номера, стоя на одной ноге, как положено по программе. Номера эти, неизменно приносившие ей успех, стали причиной артрозов, которые нисколько не улучшили ее нрав: так, в момент крайнего раздражения она затоптала сразу трех слишком настырных укротителей. Приговор: смертная казнь. Сперва решили было покончить с ней путем удушения - именно так спустя тринадцать лет успешно разделались с ее соплеменницей Большой Мэри, затем передумали и предложили ей блюдо моркови, приправленной цианистым калием, к которой проницательная Топси даже не притронулась. Что делать - непонятно, все в затруднении. И тут Эдисон предлагает свой метод.
Сам способ всех устраивает, но необходимо провести эту акцию с невиданным размахом, а главное, широко ее разрекламировать. Что ж, за этим дело не станет: Томас Эдисон, наряду с тысячей других дел, давно интересуется кино, а поскольку он еще и опытный сутяга, то ведет войну контрактов в области этого нового вида искусства. Именно он в данный момент финансирует первый в мире вестерн, он же гангстерский фильм "Большое ограбление поезда", в финальном эпизоде которого герой-грабитель выпускает последнюю пулю прямо в перепуганных зрителей. Но Эдисону мало художественных фильмов: он собирается также приложить руку и к документальному кино.
Электрическая казнь слонихи, снятая на кинокамеру в присутствии полутора тысяч человек, показана всей стране. Перед восхищенными зрителями на экране возникает огромная толстокожая великанша, беззаботно позирующая перед камерой, веселая и жизнерадостная, хотя четыре ее ноги и хобот подсоединены проводами к генератору. Но Топси не чует беды, ведь ее связали и взяли в плен почти сразу после рождения в джунглях Ориссы. Как только ее помещают на металлическую платформу, туда подается ток напряжением шесть тысяч шестьсот вольт. Тотчас же из мест соединения проводов с телом слонихи валят густые клубы дыма, и она мгновенно оседает наземь, безвольно раскинув обмякшие ноги, похожая на проколотый воздушный шар, на огромный серый кожаный мешок, внезапно лишившийся своего содержимого. Что и требовалось доказать. Публика неистово аплодирует.