В стычках с французскими корветами меткость английских канониров была не выше русских. В сноровке, ловкости и смелости при постановке и уборке парусов, особенно в штормовую погоду, русские гардемарины мало уступали опытным морякам и неоднократно заслуживали похвалу английских офицеров.
После разгрома французского конвоя эскадра английских кораблей патрулировала у берегов Америки, охраняла купеческие суда англичан. Жители колонии восторженно встретили корабли. Постоянный страх перед нападением французских и американских кораблей долгие месяцы держал в напряжении население колоний. Осенью и зимой фрегат, на котором служили гардемарины, совершал крейсерские операции по захвату призовых судов у противника, а затем направился к островам Карибского бассейна.
Неделю спустя фрегат бросил якорь у одного из Малых Антильских островов. За две недели стоянки гардемарины при каждом удобном случае свободное время проводили на острове.
Вот они наяву - кокосовые пальмы, апельсиновые, лимонные, гранатовые деревья, сахарный тростник - вся диковинная растительность Вест-Индии, о которой они немало читали в книгах о плавании испанских и португальских моряков.
Удивляли не только экзотическая красота природы и простота нравов местных жителей.
- Омерзительна жестокость англичан, - заметил однажды Авинов, когда они бродили по индейской деревне на острове Антигуа, - у нас крестьянам не сладко, помещики их секут почем зря, однако такого, как здесь, не слыхано, не видано.
Они проходили по околице усадьбы англичанина. Добродушный плантатор угостил моряков бананами и апельсинами, предложил корзину фруктов взять с собой. Колонисты всегда приветливо встречали редких гостей-моряков. Визиты кораблей превращались в праздник.
На сахарной плантации отовсюду слышался звон кандалов скованных попарно негров. На мокрые от пота, согнутые спины то и дело опускался бич надсмотрщика.
- А здесь кормежка подневольных, - кивнул Лазарев на длинные деревянные корыта, уткнувшись мордами в которые чавкали буйволы. - После животных и невольников кормят будто скотину.
Как-то вечером на баке гардемарины разговорились с матросами о нравах на острове, в ответ матросы ухмыльнулись:
- На то они, сэр, и черномазые, не будем же мы за них гнуть спину на плантациях. Нам и так от своих корабельных офицеров достается.
На королевской эскадре секли линьками нещадно.
- Однако матрос матросу рознь, - рассуждал Шестаков, - другому неплохо и дать взбучку за нерадивость.
Лазарев поддержал товарища:
- Ежели в лихую минуту матрос мигом не сработает, весь маневр корабля прахом пойдет. А там, гляди, и бедой обернется. Особенно в бою. - Лазарев помолчал. - Как говаривал Суворов - тяжело в ученье, легко в бою. А нерадивых, кроме линьков, боцмана и по-своему учат.
Следующую кампанию фрегат конвоировал караван "купцов" в Галифакс, а потом с отрядом кораблей не раз вступал в схватку с французами.
В середине лета неожиданно поступил приказ адмиралтейства - фрегату срочно убыть в распоряжение адмирала Кальдера…
Британская эскадра Кальдера стерегла французов и испанцев на море. Наполеон второй год копил силы, чтобы сокрушить главного противника - Англию. В порту Булонь стояла, ожидая сигнала к вторжению, стотысячная армия французов. Наполеон демонстративно проверил готовность войск и флота, совершив вояж по портам Франции вдоль Ла-Манша. Все было наготове, но мешал английский флот. Морская мощь Британии пока остановила на берегах Ла-Манша победоносное шествие Бонапарта по Европе.
Облегчить положение союзника и сохранить приобретения России в Адриатике решил и Александр I и тоже прибегнул к помощи морской силы.
Летом 1805 года императору докладывал министр иностранных дел Адам Чарторыский:
- Ваше величество, по донесению графа Разумовского из Австрии французские войска двигаются к Далмации. Кроме того, корабли французов в Адриатике начали дерзко нарушать коммуникации наши у Ионических островов.
Александр недовольно поморщился.
- Генерал Ласси имеет, по моему разумению, там достаточно войск, да и Грейг должен ограждать в полной мере наши интересы на море.
Чарторыский развел руками.
- Быть может, сего недостаточно. К тому же Разумовский сообщает: между Ласси и Грейгом возникают недоразумения и разногласия.
Александр фыркнул.
- Опять распри и козни моряков и сухопутных. - Император немного помолчал, раздумывая, вызвал статс-секретаря Муравьева. - Сыщите-ка срочно мне Чичагова.
Министр морских сил оказался на даче. В императорских апартаментах он появился утром следующего дня.
- Чарторыский выражает сомнение в силе наших войск и эскадры в Ионической республике. Не только Бонапарт, но и турки пытаются довлеть над ионитами. Найдем ли нынче корабли на Балтике послать на подмогу Грейгу?
"Корабли-то есть, - тоскливо подумал Чичагов, - только что они представляют из себя, одному Богу известно".
- Корабли сыщем, ваше величество, кому прикажете возглавить сию экспедицию? Быть может, Кроуну или Тету?
- Ты, брат, позабыл, куда эскадра пойдет? - усмехнулся император. - В Британию разве? Надобен русский человек, поразмышляй, а завтра-послезавтра доложишь. Корабли же начинай готовить немедля.
Обычно сборы в дальнее плавание даже одного корабля вызывали в Кронштадте пусть небольшой, но переполох. А тут снаряжали в поход целую эскадру, да к тому же нежданно. Назначенные корабли оказались обветшалыми и потрепанными штормами за кампанию. Не хватало на складах парусов и такелажа, требовалась замена части пушек, в арсенале отсутствовали артиллерийские припасы. Чиновники и тыловые адмиралы, как всегда, перекладывали с больной головы на здоровую, искали "виноватых". Командующий эскадрой вице-адмирал Сенявин не успел появиться в Кронштадте, как на него обрушился Чичагов. Человек дела, Сенявин не откликался на окрики, а сумел за две недели сделать невозможное. Ему было не привыкать. На Черном море попадал и не в такие перепалки.
В Кронштадт то и дело наведывалось адмиралтейское начальство. Заметно прибавилось посетителей на кораблях. Зачастили семьи офицеров из Петербурга, почувствовав предстоящую разлуку на долгие месяцы, быть может, годы…
Не успел вернуться из-за города Державин, как на пороге появился Алексей Лазарев.
Державин раскрыл объятия:
- Ну, вот и слава Богу, дождался я таки и третьего сокола гардемарина.
- Только позавчера, Гаврила Романович, объявили указ, и тут же приказано было перебираться на "Ярослав". Вскорости Кронштадт покинем.
- Что так? - удивился Державин.
- В том-то и дело, что меня с другими гардемаринами по высочайшему повелению назначили в эскадру вице-адмирала Сенявина. А она отбывает к Ионическим островам.
Державин минуту-другую смотрел на Алексея, а потом воскликнул:
- Алешенька! Так тебе судьбой назначено встретиться с Андрюшенькой! Он ведь на Средиземном море, почитай, год как плавает!
- А ведь и вправду, Гаврила Романович, я как-то сразу и не подумал. Андрейка-то с командором Грейгом прошлой осенью на "Автроиле" на Корфу ушел.
Державин вызвал слуг, засуетился.
- Надобно тебе собрать платье необходимое. Андрюшке послать разного белья.
Провожая Алексея, Державин вспомнил:
- Жаль, Верунчик не вернулась с дачи, то-то порадовалась бы за тебя. Нынче ее в Смольный институт определяю. - Он вздохнул, обнял Алексея. - Как-то там нашему другому соколу, Мишутке, нынче приходится, в аглицкой стороне?
Удача, по обыкновению, сопутствует отважным, решительным людям. У мыса Абукир, неподалеку от Александрии, французы имели больше кораблей, чем Нельсон, однако стремительная, не по шаблону, атака принесла победу англичанам.
Последнее время Нельсону не везло. Он получил приказ короля найти и атаковать французскую эскадру. От этого зависела судьба Англии.
В борьбе за гегемонию в Европе Наполеон считал своим главным врагом Англию. Континентальная блокада без участия России не приносила желаемого - Англия продолжала торговать, а значит, жить.
Тогда Наполеон решил прибегнуть к испытанному и верному средству - силе. На континенте все было просто - несколько переходов прославленной гвардии, и поверженный противник на коленях.
Британские острова отделял от Наполеона Ла-Манш. И все же он решился. Как последнюю попытку устрашения соперника император разыграл сцену гнева на аудиенции нового английского посла в Тюильри. Предлогом послужила Мальта, которую англичане обязались возвратить, но не спешили сделать это.
- Итак, вы хотите войны! - почти кричал он на посла Уитворта. - Вы хотите воевать еще пятнадцать лет, и вы меня заставите это сделать!
Побледневший Уитворт покинул зал, и вскоре англичане начали готовиться к войне. Император, узнав об этом, продолжал буйствовать.
- Если англичане первые обнажат шпагу, то пусть знают, что я последний вложу шпагу в ножны… Вы, может быть, убьете Францию, но запугать ее вы не сможете, - заявил он на приеме послов. - Горе тем, кто не выполнит условий! Мальта или война!
Началась война Наполеона с Англией, не прекращавшаяся до самого конца его царствования.
Прежде всего он овладел всем северным побережьем Европы, занял Ганновер, владения английского короля, приказал двигаться к побережью Адриатики и Южной Италии.
Из Англии приходили добрые для него вести. Промышленные рабочие, не скрывая, громко заявляли:
- Пусть приходит Бонапарт, нам ни при каком Бонапарте хуже не будет.
За два года напротив английского побережья, в Булони, на берегу Ла-Манша Наполеон создал огромный лагерь, сосредоточив здесь сто пятьдесят тысяч войска и сотни судов.
- Мне нужно только три дня туманной погоды, и я буду господином Лондона, парламента, Английского банка, - сказал Наполеон и приказал адмиралу Вильнёву идти из Тулона в Ла-Манш, соединиться с другими эскадрами в Рошфоре и Бресте и обеспечить переправу и десант в Англию.
Но англичане плотно блокировали французов в европейских портах. Несколько раз Вильнёв скрытно уходил из Тулона, но его по пятам преследовал Нельсон. Однажды Вильнёв, пытаясь отвлечь англичан, ушел к далекой Вест-Индии, но и там его едва не настиг Нельсон. Вильнёв повернул к берегам Испании, а измотанный безрезультатными погонями Нельсон направился к Гибралтару.
Два года бесплодных метаний по Средиземному морю и Атлантике, без единого дня на берегу, измотали нервы Нельсона, и он попросил у адмиралтейства отпуск. А в Лондоне его ждала Эмма Гамильтон и дочь Горация.
Незадолго до этого Наполеон лично объехал все порты и проверил готовность армии и флота к вторжению.
Тревога охватила Англию, не имевшую войск для обороны. Премьер Питт считал, что спасти Англию от вторжения могут только русские солдаты. Он предлагал России деньги, и немалые. Александр ответил: "Россия и Англия единственные державы в Европе, не имеющие между собой враждебных интересов".
Возник новый англо-русский союз… К нему присоединилась Австрия.
Наступила осень 1805 года. Наполеон торопил адмиралов.
- Мне нужно не три и даже не два дня, а всего один день спокойствия на Ла-Манше, безопасность от бурь и британского флота, чтобы высадиться в Англии.
Однако Вильнёв медлил, как в Абукире, и укрылся в испанском порту Кадис. Там к нему присоединились двадцать испанских кораблей.
Наполеон приказал министру морских сил Декре:
- Ваш друг Вильнёв, вероятно, побоится выйти из Кадиса. Отправьте вместо него адмирала Розили.
Наполеон уже вынашивал новый план действий. Он был осведомлен о союзе Англии и России.
- Если я через пятнадцать дней не буду в Лондоне, то я должен быть в середине ноября в Вене.
Буквально на следующий день он получил известие, что русские армии выступили на соединение с австрийцами. Наполеон вызвал генерального интенданта Дафю и протянул ему уже заготовленную диспозицию новой войны - не с Англией, а против России и Австрии.
- Немедленно вручить всем корпусным командирам.
Спустя несколько дней громадный Булонский лагерь снялся и стройными колоннами выступил в дальнюю дорогу. Их путь лежал на восток, в Баварию. Наполеон редко ошибался в стратегии. С Англией можно повременить - решил он. Главный враг Франции сейчас Россия. Так получилось, что демарш русской армии отвел угрозу от Англии.
Покидая Булон, Наполеон распорядился:
- Передайте Вильнёву: выйти из Кадиса, соединиться в Картохене с испанцами и высадить десант в Южной Италии.
Но пока франко-испанская армада угрожала британским берегам, англичане не могли спать спокойно. Королевскому флоту предстояло надежно обезопасить морские рубежи метрополии.
Часть фрегатов с Наветренных островов в середине лета 1805 года присоединилась к эскадре вице-адмирала Коллингвуда.
Коллингвуд имел строгий приказ короля - блокировать в порту Кадис франко-испанскую эскадру Вильнёва.
На прибывших фрегатах за английских мичманов правили службу Александр Куломзин, Мордарий Милюков, Василий Скрипицын, Матвей Чихачев. Три дружка - Авинов, Лазарев, Шестаков, как и прежде, были вместе, на фрегате "Сириус".
Почти два года минуло с той поры, как российские гардемарины ступили на палубы королевского флота. Многое здесь отличалось от уклада корабельной жизни Кронштадтской эскадры. Сами корабли выглядели добротными и ухоженными. И немудрено. Десяток веков на верфях Британии оттачивали мастерство поколения корабелов, из рода в род передавали тайны искусства создания кораблей. Когда-то на стапелях Англии брал уроки кораблестроения, перенимал опыт англичан Великий Петр.
Флот Англии не имел себе равных в мире по мощи. Одних линейных кораблей насчитывалось больше сотни. Но корабли сами по себе мертвы без главного их двигателя - людей. Стать офицером королевского флота можно было за деньги или по протекции. Путь к эполетам выходцам из "низшего" сословия надежно перекрывали различные препоны. Кроме школьных знаний, способностей требовались рекомендации и знакомства. Намного проще вербовали матросов. В торговом флоте достаточно было подписать контракт. На военных кораблях служба считалась хуже каторги, и сыскать туда добровольцев удавалось далеко не всегда. Матросов доводили до полного изнеможения многомесячные плавания, за малейшую провинность их нещадно секли. Кормили во флоте его величества отвратительно, цинга и другие болезни косили ряды матросов намного чаще, чем вражеские ядра и пушки. Нередко при первой возможности матросы сбегали с кораблей, а пополнять убыль приходилось всеми возможными и невозможными средствами, одно из них именовали "прессом".
"В известный день, сохраняемый в большой тайне, ночью, вооруженные шлюпки с кораблей приставали в больших приморских городах к берегу и захватывали в шинках, кабаках и других подобных местах сборищ людей всех, кого там находили. Увезя захваченных на корабль, там их сортировали, и молодых и здоровых, а в особенности же матросов с купеческих кораблей зачисляли в невольную коронную службу".
Подобные нравы корабельной среды не могли не влиять как-то на душевное состояние русских гардемарин. По-разному относились они к порядкам и обычаям британских моряков. С чем-то соглашались, многое не воспринимали, но служба есть служба. Некоторые же привычки тех лет врезались в плоть и нервы навсегда. И поневоле в характере русских волонтеров появилось что-то, отличавшее их впоследствии от своих одноротников и товарищей по корпусу, не служивших в английском флоте…
Вскоре фрегат "Сириус" направили на север, в эскадру вице-адмирала Роберта Кальдера. Эскадра блокировала в порту Ферроль французов. Здесь встретились давние друзья с Семеном Унковским.
На фрегате "Египтянин" второй год исполнял он должность мичмана. Случайно узнав, что на прибывшем "Сириусе" находятся русские гардемарины, он упросил во время штиля капитана Флеминга:
- Прошу разрешения, сэр, на авральной шлюпке сходить на часок к "Сириусу". Там служат мои друзья.
- Да, конечно, - ответил Флеминг, - кстати, передадите от меня письмо капитану "Сириуса".
Полтора года не виделись друзья-товарищи по корпусу, было о чем рассказать друг другу. Выслушав приятелей, Унковский рассказал коротко о службе на "Египтянине".
Первым рейсом фрегат конвоировал купеческие суда в Ост-Индию. Впервые побывал Унковский в Рио-де-Жанейро, на острове Святой Елены, в порту Капстадт у мыса Доброй Надежды.
Фрегат конвоировал английских "купцов" к Азорским островам, пресекая торговлю испанцев и французов в Атлантике.
Командир "Египтянина" капитан Чарльз Флеминг и весь экипаж фрегата весьма радушно приняли русского гардемарина. Несмотря на плохое знание английского языка, Унковскому сразу же доверили нести вахту наравне с офицерами. Через полгода ему поручили отвести в Плимут приз - захваченный в плен испанский купеческий бриг.
- С весны крейсировали в эскадре контр-адмирала Стерлинга у Рошфора, а две недели как соединились с адмиралом Кальдером, - закончил рассказ Унковский, усаживаясь на бухту каната между друзьями.
Лазарев подтолкнул его, Шестаков пихнул с другого бока.
- Что слыхать о французах? - посмеиваясь, спросил Лазарев.
- Сказывает наш капитан Флеминг, будто Вильнёв с эскадрой со дня на день должен показаться. Недели две, как он покинул Мартинику.
Авинов покачал головой:
- Видимо, схватки не миновать…
На рассвете 22 июля 1805 года эскадра Кальдера подходила к параллели мыса Финистерре. Линейный корабль "Аякс", находившийся в охранении на ветре, поднял сигнал: "Вижу неприятеля на зюйд-вест!" Флагман, не мешкая, отсигналил: "Приготовиться к бою!"
На "Египтянин" последовал приказ: "Сблизиться с неприятелем, определить корабельный состав". Фрегат поставил все паруса и устремился по направлению к обнаруженному противнику. Флеминг, не отрываясь от подзорной трубы, отдавал команды сигнальным матросам:
- Поднять сигнал: "Вижу неприятеля! Линейных кораблей двадцать, фрегатов шесть, два брига, один корвет".
Один за другим взлетали на фалах сигнальные флаги.
Капитан повернулся к корме, отыскивая флагманский корабль. Вскинул голову и приказал:
- Паруса на гитовы, лечь в дрейф!
Прошли томительные минуты. С марса звонко крикнул матрос: