- Чушь! - жестко сказал Сталин. - Наша партия, в отличие от вашей, - это партия интернационалистов, мы отвергаем национализм во всех его проявлениях. Вот если бы вы изменили название своей партии, отбросив это мерзкое словечко "национал", то знак равенства имел бы право на существование. Кстати, если вы знакомы с нашей историей, то ВКП(б) при рождении называлась РСДРП - Российской социал-демократической рабочей партией.
- Нет, нет и нет! - возопил Гитлер. - Никто не сможет принудить нас изменить название партии! Оно - на века! И "национал" - главное в этом названии! Иначе как мы сможем оправдать превосходство и величие арийской расы?
- Если продолжить вопрос о сходстве наших партий, - сказал Сталин, - то главное состоит не в названиях, главное состоит в том, что обе наши партии - правящие, они фактически олицетворяют собой государственную власть.
- Национал-социалистическая партия - это фюрер! - с гордостью воскликнул Гитлер.
- Коммунистическая партия - это народ, во главе которого стоит вождь! - тоже с гордостью сказал Сталин. - Лучший, талантливейший поэт нашей советской эпохи Маяковский очень верно выразил эту мысль: "Партия и Ленин - близнецы-братья. Кто более матери-истории ценен? Мы говорим - Ленин, подразумеваем - партия, мы говорим - партия, подразумеваем - Ленин!"
- Я очень хотел бы иметь такого же поэта, - с завистью произнес Гитлер. - Но ему бы надо фамилию Ленин заменить на фамилию Сталин!
- Мы, большевики-ленинцы, люди скромные, - возразил Сталин.
- И напрасно! - убежденно воскликнул Гитлер. - И скромность, и совесть - все это химеры, они лишь путаются в ногах, мешая идти к намеченной цели! Но - достаточно о партиях. Не пора ли нам сравнить наш социальный строй и нашу экономику? У вас национализирована вся промышленность, даже веники вяжет государство, а не частники. У нас - еще более обширная программа, но без ваших крайностей. Мы обещали передать концерны государству, пресечь все нетрудовые доходы, конфисковать военные прибыли.
- И что же, у вас "Крупп" - уже национализирован?
- У вас осуществлена коллективизация сельского хозяйства, - сделав вид, что не расслышал вопроса, продолжал Гитлер. - Наша цель - провести аграрную реформу. Это значит безвозмездно экспроприировать помещичьи земли, отменить земельную ренту, запретить спекуляцию землей. В нашей экономической программе целых двадцать пять пунктов!
- Однако, придя к власти, - скептически оценил эту скучную тираду Сталин, - вы и не подумали выполнить хотя бы один из этих двадцати пяти пунктов!
- Не будем больше об этом! - поспешил увернуться Гитлер. - Черт побери, в конце концов, главное состоит в том, что нас объединяет. Вы не замечаете, что у нас с вами, лично у нас, очень много сходства? Вам, чтобы укрепить свою власть, понадобилось провести тотальную чистку кадров от всяческой скверны и даже убрать с дороги Кирова.
- А вам, чтобы прийти к диктаторству, понадобилось поджечь рейхстаг, - в пику Гитлеру тут же "забил гол" Сталин. - Но вы не заноситесь чрезмерно высоко, иначе вы теряете чувство меры. Мне на глаза попалась как-то писанина некоего Хьюстона Стюарта Чемберлена…
- Гениальный мыслитель! - едва услышав это имя, восторженно прервал его Гитлер. - Отпрыск английского аристократического рода, был женат на дочери моего любимого композитора Вагнера!
- Все, кто прославляет вождей, не могут не считаться гениальными, - заметил Сталин. - Но ваш гений, скажем прямо, хватил лишку! Ну еще куда ни шло восславить вас, но объявить о том, что Христос был арийцем, - это уже не лезет ни в какие ворота! Если бы этот отпрыск был еще жив, он и вас бы произвел в Иисуса Христа.
- Гениев надо уметь прощать, - приглушая полемику, сказал Гитлер. - Не будем ссылаться на них. Лучше откроемся, что мы думаем друг о друге. Я считаю, что Сталин как лидер - потрясающая личность, он держит страну железной хваткой.
- То же самое можно сказать и о Гитлере, - сразу же отреагировал Сталин. - Я знаю, как велика любовь германской нации к фюреру, это укрепляет мощь Германии.
- Борьба - отец всего! - распаляя себя похвалой Сталина, возбужденно заговорил Гитлер. - Какой бы дели ни достиг человек в жизни, он достигает ее благодаря своей жестокости. Жизнь сохраняет только тот, кто растаптывает чужую жизнь. О вашей жестокости, господин Сталин, наслышан весь мир. Чего стоит один ваш знаменитый ГУЛАГ!
- О вашей жестокости, господин Гитлер, мир знает еще больше, он содрогается от нее. Чего стоят одни ваши концентрационные лагеря!
- Моя педагогика тверда, - еще возбужденнее и настырнее продолжал Гитлер. - Слабость должна быть изничтожена.
В моих орденских замках подрастает молодежь, жаждущая насилия, власти, никого не боящаяся, страшная. Свободный прекрасный хищник! Мне не нужен интеллект. Знания погубили бы мою молодежь.
- Мы мыслим, иначе. Молодежь, овладевшая знаниями, верная своему патриотическому долгу, - наш идеал. Мы даем ей знания, которые нужны для победы коммунизма. Наша молодежь пойдет в бой с именем Сталина.
- Культ личности - самая лучшая форма правления, - наставительно произнес Гитлер. - Меня радует, что в речевом обиходе наших государств есть немало схожих терминов, особенно для обозначения наших заклятых противников, которым нет места под солнцем. Мы их называем политически неблагонадежными.
- Это слишком мягко и расплывчато. У нас эпитет покрепче - враги народа.
- А вот что сказал обо мне Бальдур фон Ширах, - похвастался Гитлер. - Я подарю вам его альбом. Там сто фотографий из моей жизни и прекрасный текст. Вот его стихи из альбома: "Самое главное в нем - это то, что он не только наш фюрер и герой для всех, но и личность - твердая и прямая; в нем не только сосредоточены корни нашего мира и душа, вознесенная к звездам, вместе с тем он остался человеком, таким, как ты и я". Это лишь подстрочный перевод, а если бы вы только послушали, как звучат стихи! Я плакал навзрыд, читая их, это так трогательно!
- А вот что сказал обо мне Герберт Уэллс, - решил похвастаться и Сталин. - "Я никогда не встречал человека более искреннего, более порядочного и честного; в нем нет ничего зловещего и темного, и именно этими качествами следует объяснять его огромную власть в России. Я думал раньше, что люди боятся его. Но я установил, что, наоборот, никто его не боится и все верят в него… Его искренняя ортодоксальность - гарантия безопасности его соратников". Ну как, чем не стихи?
- Хорошо думают о нас наши друзья, - сказал Гитлер. - Враги же считают меня варваром. Да, да, мы действительно варвары. Мы хотим быть варварами. Мы считаем это почетным званием!
- У нас иное представление о варварах и варварстве, - заметил Сталин. - Но как сказал ваш великий поэт Гейне, когда порок грандиозен, он меньше возмущает.
- Гнусные писания этого выродка мы швырнули в костер! - пролаял Гитлер.
- Кричащий во гневе - смешон, - усмехнулся Сталин.
- Молчащий во гневе - страшен, - парировал Гитлер.
- Пока счет ничейный, - продолжая лукаво посверкивать глазами, сказал Сталин. - Помните притчу? Были два мужа мудрых, но гневливых - Гераклит и Демокрит. Один, разгневавшись, прослезился, а другой - рассмеялся, и таким образом оба избавились от ярости.
- Но очень прошу не напоминать мне больше о Гейне. Тем более, что он не ариец. Вам же не доставит радости, если я буду цитировать вам вашего Льва Толстого, который утверждал, что власть одного человека над другими губит прежде всего властвующего? Впрочем, хватит с нас этих мудрецов, изрекающих несусветные глупости. Нас с вами объединяет даже сугубо личное. У вас покончила самоубийством ваша любимая жена Надежда. У меня - лишила себя жизни моя любимая племянница Гели. А ведь я хотел на ней жениться. У вас по поводу смерти Надежды ходили всяческие слухи и сплетни. Вплоть до того, что вы ее сами убили. А мне приписывали, что я прикончил Гели в припадке ярости, приревновав ее к шоферу Эмилю Морису…
Сталин заметил, что на глазах Гитлера блеснули слезы, и почувствовал, что и его собственные глаза повлажнели.
- Зачем нам говорить на столь печальные темы? - преодолевая в себе неприятные чувства, спросил Сталин. - Сентиментальность - ахиллесова пята вождей.
- Это верно, - согласился Гитлер. - Мы должны быть тверды как сталь. У вас очень точная фамилия.
- А вы зря, расставшись с фамилией Шикльгрубер, не подобрали себе более символический псевдоним, - сказал Сталин. - Это бы еще сильнее возвысило вас.
- Гитлер - звучит великолепно! - возразил фюрер. - Но не хватит ли нам говорить о второстепенном? Надеюсь, мы встретились с вами не ради праздной болтовни.
- Кстати, еще раз о вашем стратегическом плане под кодовым названием "Барбаросса". Несмотря на то что вы преподнесли его в нашей беседе не более чем прикрытие, способное ввести в заблуждение Англию, я расцениваю его как план вторжения в Советский Союз. Вы можете вводить в заблуждение одряхлевшую Англию, но ввести в заблуждение товарища Сталина и нашу великую державу - затея, которая может завершиться лишь одним - полным провалом. Мы отдаем должное императору Священной Римской империи Фридриху Барбароссе, но завоевать Советскую империю вам не удастся, какими бы громкими именами ни называли вы свои агрессивные планы.
- Откуда у вас такая уверенность, господин Сталин? - стремительно спросил Гитлер, и глаза его вновь суматошно забегали. - Почему вы не верите в силу тевтонского меча? У вас что, есть великие полководцы, способные противостоять нашему натиску?
- Есть! - уверенно ответил Сталин. - Есть такие полководцы!
- Хотел бы я видеть хоть одного такого полководца, - со зловещей иронией процедил Гитлер.
- Один из них - перед вами! - словно волшебник, торжественно возвестил Сталин.
И Гитлер, к своему изумлению, увидел, как рядом со Сталиным, на шаг отступив от него, возник статный, пышущий здоровьем и красотой военный в форме советского маршала.
- Невероятно! - уже с мистическим ужасом воскликнул Гитлер. - Если я не ошибаюсь, рядом с вами, господин Сталин, стоит маршал Тухачевский? Но ведь всем известно, что вы казнили его еще в тридцать седьмом году!
- Перед вами именно маршал Тухачевский, один из самых талантливых наших военачальников, - с гордостью произнес Сталин. - Думаю, что вашим генералам и их войскам не поздоровится, если Тухачевский будет командовать нашим Западным фронтом. А что касается вашего упоминания о тридцать седьмом годе, то считайте, что маршал Тухачевский не был казнен и не умер, ибо такие люди, как Тухачевский, не умирают.
- Но где же ваш маршал? - вдруг испуганно спросил Гитлер, увидев, что Тухачевский исчез так же внезапно, как и появился.
- Маршал Тухачевский, выполняя мой приказ, убыл принимать командование фронтом, - спокойно ответил Сталин.
- В таком случае нам с вами не следует воевать. Давайте лучше поделим земной шар между Германией и Россией, - поспешно предложил Гитлер.
- Актуальная проблема, - согласился Сталин. - Но весьма трудная.
- Нет ничего проще! - возразил Гитлер. - Поделим земной шар точно пополам, на две равные части. Вам - Западное полушарие, мне - Восточное.
- Зачем мне Западное? - удивился Сталин. - Мне по праву должно принадлежать Восточное. Москва - в Восточном полушарии. Я не собираюсь жить и править в Вашингтоне.
- Но Берлин тоже в Восточном полушарии, - упрямо напомнил Гитлер.
- Я настаиваю, - сурово отрезал Сталин.
- Я тоже настаиваю, - заупрямился Гитлер.
- Этому не бывать! - грозно выпалил Сталин.
- Нет, бывать! - заорал Гитлер.
Он в бешенстве схватил висевший на стене огромный тевтонский меч и, воздев его высоко над головой, яростно обрушил на бронзовый глобус.
Раздался оглушительный взрыв, взметнулось багровое пламя, поглотившее имперскую канцелярию.
- Звезда Германии восходит, а ваша звезда закатилась! - Несмотря на адский грохот, голос Гитлера отчетливо прозвучал из тьмы. - Да здравствует план "Барбаросса"! Могу утешить вас, господин Сталин, лишь тем, что, когда я завоюю Россию, я поставлю вас ее правителем, ибо никто лучше вас не умеет обращаться с русским народом! Но учтите, вы будете править только под немецким контролем!
Сталин бросился бежать прочь, а вслед ему продолжал кликушествовать Гитлер:
- Славяне обречены на вымирание! Они никогда не заботились о чистоте своей расы! Это дикое смешение наций просто возмутительно: русские перемешались с татарами, узбеками, грузинами, евреями! Почти все жены ваших членов Политбюро - еврейки! И вы сами породили детей от женщины, ветвь рода которой шла от цыган! Чего же вы можете ждать от своего потомства? Ваши дети будут выродками, позорящими своих отцов! Берите пример с жены партайгеноссе Бормана! Вот истинная арийка! Она требует от своего мужа, чтобы он систематически совокуплялся с разными женщинами-арийками и таким образом заботился о чистоте немецкой расы! Мы также требуем от наших эсэсовцев, чтобы они оплодотворяли как можно больше ариек, мы создадим нацию, кровь которой будет абсолютно чиста от всяческих инородных примесей, характер которой будет истинно нордическим! Моя молодежь не будет заниматься самокопанием, не будет выворачивать наизнанку свою душу, как это делают славяне. Ей не надо искать истину: эту истину дает ей в готовом виде фюрер! Это будут молодые львы, способные перегрызть горло всем, кто станет на их пути! Они уже готовы к прыжку на Россию!
- Товарищ Тухачевский! - взывая о помощи, отчаянно крикнул Сталин.
И в тот же миг раздался еще более мощный взрыв, все поглотил мрак, и Сталин, будто подброшенный взрывной волной, вскочил с дивана, с ужасом оглядываясь вокруг.
"И приснится же такая чушь…" - с омерзением подумал Сталин, несказанно радуясь тому, что на самом деле он находится не в имперской канцелярии Гитлера, а у себя в спальне, на ближней, кунцевской даче.
И тут же понял, что его взметнула с постели звонкая трель телефона. Он с явным раздражением взял трубку: кто это посмел тревожить его в такую рань? Еще никто никогда не осмеливался звонить, зная, что вождь еще отдыхает!
- Товарищ Сталин! - Он не сразу узнал голос начальника Генерального штаба Жукова, до такой степени его изменили тревога и волнение, которые тот, как ни старался, не мог скрыть. - Гитлер напал на Советский Союз! Война, товарищ Сталин!
Часть первая
Кивер и буденовка
"Дней восемь назад, в бытность мою в Москве, я добился отставки Шорина и назначения нового комфронтом Тухачевского - завоевателя Сибири и победителя Колчака".
Из разговора И. В. Сталина по прямому проводу из Курска с К. Е. Ворошиловым и С. М. Буденным. Кавказский фронт, 1920 г.
1
Тринадцатого марта 1918 года Лев Давидович Троцкий, он же Лейба Давидович Бронштейн, постановлением Совнаркома был назначен народным комиссаром по военным и морским делам. Этим же постановлением была принята его отставка с поста наркома иностранных дел.
Узрев на правительственном бланке число "тринадцать", Троцкий поморщился: еще с детства он верил в приметы, и число, обозначавшее пресловутую чертову дюжину, вселило в него дурные предчувствия.
Революция и на этот раз не изобрела ничего оригинального и оставалась верной себе, вознося дворников в наркомфины, прапорщиков в верховных главнокомандующих, земских врачей - в наркомздравы, исходя не из приоритета компетентности людей, а прежде всего из того, насколько надежны были их идейные убеждения и насколько безоглядно они были преданны новому режиму. Потому-то лучшей кандидатурой на высокий пост оказывался вовсе не тот, кто в совершенстве знал специфику дела, а тот, у кого эти убеждения были доведены до высшей точки фанатизма, у кого был лучше подвешен язык и кто умел использовать силу страха для решения самых невероятных задач, которые, казалось, были неподвластны человеку.
Иначе чем же еще можно объяснить, что человек, ни единого дня не служивший в армии, в годы Первой мировой войны находившийся в Париже в качестве корреспондента газеты "Киевская мысль", вдруг ни за что ни про что стал заправлять военными делами всей республики, да еще в самый тяжкий период сатанинской схватки людей, обуреваемых жаждой доказать силой оружия истинность одних идей и ложность других. К тому же Троцкий имел лишь чисто касательное отношение к армии, как человек, в свое время проявивший большой интерес к изучению психологии солдат и с этой целью посещавший воинские казармы, госпитали, а иногда и фронтовые окопы. Военной же подготовки Лев Давидович не имел никакой.
Однако революция смело и безоглядно следовала излюбленному ею принципу "не боги горшки обжигают" и потому возносила на вершины власти людей, обладавших нулевым опытом в той области деятельности, ответственность за которую взваливали им на плечи. Главное, чтобы они, как обожали изъясняться большевики, были до мозга костей преданны революции и обладали всесокрушающим организаторским талантом.
Преданности и фанатизма у Троцкого было в избытке. В избытке же было и ненасытного честолюбия, непреклонной воли, беспредельной самоуверенности и самовлюбленности, бесшабашной решительности, способной сметать все преграды, стоящие на пути к цели; хватало ему и незаурядных качеств пламенного оратора, способного завораживать людей и раздувать в их душах пламя пожара. Разумеется, было и адское желание повелевать людьми, всецело властвовать над ними и яркой звездой блистать на политическом небосклоне, милостиво принимая поклонение тех, кто находится внизу. Впрочем, кто из политиков не стремится к подобным же целям?
Отсутствие военных знаний с лихвой компенсировалось умением Троцкого нагонять страх - такой страх, который леденил души, понуждал к беспрекословному, пусть даже слепому повиновению, помогал решать боевые задачи, пусть и ценою безумных потерь.
Спустя два месяца после своего назначения, в один из весенних майских дней, Троцкий вызвал к себе двадцатипятилетнего военного комиссара Московского района обороны, бывшего подпоручика Михаила Николаевича Тухачевского.