В Конгуре выборы срывались дважды. Атабаев считал, что поговорка - "если спорит Конгур, да поможет тебе аллах" - придумана не зря. В третий раз на выборы в Конгур отправились Алесковский, Атабаев и один из городских рабочих.
Конгурцы собрались на сельской площади и уселись, будто пришли на празднество. В живописном беспорядке сборища опытный глаз Атабаева уловил, что сход разделился на две группы. Не широкий, но достаточно заметный просвет делил толпу пополам. Догадаться об этом можно было еще и потому, как расположились закутанные до глаз, похожие на сахарные головы, фигуры женщин. Они устроились поодаль от мужчин, с двух противоположных сторон. Баи и главы родов согнали на площадь даже молодых женщин и девушек. И весь этот народ пришел не для того, чтобы ратовать за свои права, а только, чтобы его пересчитали, как пересчитывают головы в стаде. Атабаев понимал, что каждый род хочет сделать председателем своего человека. Оценил положение и Алесковский.
- Ты будешь вести собрание, - сказал он Атабаеву.
- С условием, что не будете мне мешать.
Как принято, на площадь вынесли стол, покрытый кумачом, и несколько стульев. Атабаев подошел к собравшемся и крикнул:
- А ну, люди, собирайтесь вместе!
Никто не шевельнулся.
- Плохо дело, - шепнул Алесковский.
- А что бы нам тут делать, если бы было хорошо?
- Может, пока мы еще не растеряли свой авторитет, уедем обратно, хорошенько подготовимся, а уж потом проведем выборы?
- Недокошенное сено гниет под снегом.
- Ну, смотри…
Атабаев повернулся направо и спросил:
- Кто у вас тут за главного?
- Я! - отозвался налитый, как клоп, кровью толстяк с редкой черной бороденкой.
Он проворно вскочил, но даже стоявшим вдалеке было слышно, что он задыхается под тяжестью своего веса.
- Если так, иди сюда!
Толстяк подошел неторопливо и остановился перед Атабаевым.
- Как тебя зовут?
- Алламурад.
Чувствовалось, что он напуган видом трех здоровенных горожан, и его голос прозвучал слабо.
- Так вот, Алламурад, тебе подчиняется твой род или у вас есть другой старейшина?
Почуяв в вопросе какой-то подвох, Алламурад засуетился.
- Как сказать? Род наш очень дружный, есть у нас и старейшина - Омар-ага.
- Ну-ка, позови его.
К Атабаеву подошел старичок с запавшими черными глазками, глубокие морщины испещрили его маленькое личико. Он поздоровался с приезжими и стал рядом с Алламурадом.
Повернувшись к другой группе, Атабаев спросил:
- А у вас кто предводитель?
Крепкий седой человек с крупным носом, в тельпеке, надетом чуть набекрень, быстро поднялся на ноги и по Знаку Атабаева подошел к нему.
- Как зовут?
- Мое имя - Нарли.
- Сам отвечаешь за своих или еще кого позовешь?
- Что за нелепый вопрос? - удивился старик.
По тому, как он раскачивался с носков на пятки, смотрел в упор на Атабаева, было видно, что он очень самоуверен и думает, что наглость поможет ему запугать противников. Вспыльчивый Атабаев чуть было не крикнул: "убирайся вон!" Однако сдержался и, прикинувшись удивленным, пошутил:
- Что за разговор, Нарли? Может, я тебе что-нибудь должен?
Понимая, что приезжих не возьмешь на испуг, Нарли стал оправдываться:
- Это у меня привычка такая. Сам не замечаю. Срываюсь, как кобель с веревки.
- Слава богу хоть не укусил! - засмеялся Атабаев.
- Помолчи, начальник! Не говори потом, что не слышал. Я ведь не хуже бешеного, могу и укусить!
- Ай-я-яй! Что же нам делать? Попробуем защищаться, а нет, так сбежим.
- Когда решают важное дело, можно бы не шутить.
- Спасибо за совет. Это верно, делу время - веселью час. Может и начнем с того, что ты ответишь на мой вопрос?
- В нашем роду мое слово - дело, - надменно сказал Нарли. - Но будем держаться поговорки: в одиночестве хорошо говорить только с богом. Если Алламурад позвал своего человека, позовем и мы. Куджук-хан, иди сюда!
Мутноглазый парень с колючими усами, неприкрывающими вывороченных губ, был и в самом деле похож на злую собаку. Он подошел к Нарли и стал рядом с ним. Алламурад нахмурился, всем своим видом стараясь выказать отвращение к Нарли. Задумчивый Омар-ага низко опустил голову, будто молил бога: "Дай, чтобы не было шума и распрей, помоги, чтобы выбрали того, кого мы назовем". Куджук-хан, казалось, готов был кинуться по свисту хозяина на любого. А Нарли покачивался с носка на пятки, покручивал усы, молча давая понять, что в этом ауле он хозяин и без него не свершится ни одно дело.
Алесковский, наблюдая за ними, думал о том, как выйдет Кайгысыз из сложного положения, а рабочий Иванов считал, что все конгурские вожаки немного тронуты умом.
- Значит, каждый род думает, что аул стоит за него?
- Верно! - дружно отозвались все четверо.
- Помнится, Ленин говорил - кто верит пустым словам, глуп и бестолков. У меня ума не так много, а все-таки не хочется оказаться и в ряду дураков.
- Не понимаю твоих слов, Кайгысыз Атабай, - нетерпеливо сказал Нарли.
- Я хочу сказать, что язык без костей. Мало слов, нужны доказательства.
- Какие?
- Если люди идут за вами, соберите их вместе.
Вожаки призадумались. Желая выиграть время, Алламурад сказал:
- Тогда идемте к столу.
- Стоит ли? - спросил Атабаев. - Сам знаешь, мы же не разжиревшие царские чиновники, не хотим, чтобы нам кланялись издали. Приятнее смешаться с народом, вести разговор попросту.
Огорченный находчивостью Алламурада, который успел его опередить, Нарли восторженно поддержал Атабаева:
- Вот это верно, Кайгысыз! Правильно сказал!
И он сделал знак своим сторонникам, приглашая их подойти поближе. Позвал своих и Алламурад. Люди не спеша поднялись на ноги и приблизились, однако каждая группа осталась на расстоянии от другой, будто боялась испачкаться. Женщины по-прежнему сидели на корточках. Желая доказать свое рвение, Нарли крикнул:
- Что вы там расселись, будто играете в джонкиджок? Пошевеливайтесь, чтобы вас!..
Атабаев неодобрительно покачал головой.
- Хов, Нарли-ага, разве так можно? Надо действовать полюбезнее, по обстановке…
- Чем строже держишь женщину, тем она мягче.
- Может, прошли те времена?
- Для нас не прошли, - отрезал Нарли.
Пререкаться с ним не было времени.
- Дорогие друзья! - сказал Атабаев, обращаясь к собравшимся, - мы знаем, что в ауле продолжаются раздоры между родами и племенами. Ссоры эти радовали царя, он хотел видеть наш народ слабым. Казалось бы, свергли царя - и спорам конец. Но при-Бычка подобна сорной траве-чаиру с глубокими корнями: ее сразу не вырвешь… Ваш аул дважды собирался на выборы, а договориться вы все не можете. А вы не хуже меня знаете, что "у дружных один бог, он-то и побеждает врагов". Никогда и никому ссоры не приносили пользы. Они ведут к нищете и разрухе. В наши дни раздоры особенно опасны. Я вот смотрю на вас: у одного голое плечо сверкает из лохмотьев, у другого не сосчитаешь заплаток на штанах, у третьего в брюхе урчит от голода. Но не Есе живут одинаково. Если у богача полные мешки в закромах, у бедняка из мешка и пылинки не выбьешь…
- Ты, сынок, ясновидящий? - перебил Атабаева старик в докрасна порыжевшем тельпеке.
Хотя Атабаев не любил, когда его прерывали, но это замечание ему понравилось.
- Как тебя зовут, ага? - спросил он.
- Непес.
- Так вот, дорогой Непес-ага, кто знает жизнь, тому не нужны волшебные чары. Я ведь не с неба свалился, а вырос в крестьянской семье. Жизнь дехканина - для меня понятная книга.
- Чтоб лицо твое и глаза твои не видели беды, сынок, - сказал Непес.
- Для меня не тайна. - продолжал Атабаев, - что если у одного крестьянина есть тощая кобыла, то у другого нет и дохлого козленка. А у третьего омач и борона, но нет семян. Для чего же пахать? Среди тех, кто здесь собрался, на одного бая - двадцать батраков! Кто же поверит в справедливость аллаха, если он делает одного богатым, а сотни нищими? И споры в вашем ауле идут на пользу не вам, а баям, богачам…
Какой-то верзила в маленькой шапочке поднялся с земли, поморгал глазками и сказал:
- Хоть мы видим тебя в первый раз, Кайгысыз, но понимаем, что ты человек удивительный.
По привычке Атабаев спросил и у него имя.
- Ай, какое это имеет значение! Меня зовут Токар Тахир.
- Чем же я удивил тебя, Токар?
- Ты будто залез в наши души, а потом выбрался наружу.
- Тебе не понравились мои слова?
- Потому и говорю, что понравились.
- Выходит, ты не по своей воле связался с одной из групп в вашем ауле?
- Э, где бы я не садился - разницы нет. По правде сказать, наши споры и раздоры съели мое мясо, теперь дело дошло до костей.
Токар надвинул свою шапчонку на брови и сел на место.
- Сейчас первое дело, - сказал Атабаев, - поднять бедняцкое хозяйство. Пусть у всех будут земля и вода, орудия и семена. Кто поможет? Советская власть! Вы найдете опору в ней, а она - в вас. Нет нужды скрывать, что сейчас Советская власть ждет вашей помощи. Кто же придет на помощь народной власти, как не сам народ? А когда кончится война, Советская власть сделает так, чтобы руки крестьянина дотянулись до всего лучшего, что создано на земле.
Со всех сторон послышались возгласы:
- Пусть услышит бог твои слова!
- Мы верим тебе, добрый человек…
- Я к вам приехал не поучать, а только напомнить о важном. Я говорю по поручению партии и Советской власти, говорю о том, что вы и сами знаете. Может есть вопросы? Задавайте, не стесняйтесь…
Бородач, у которого в дырах грязной бязевой рубахи просвечивало тело, показал на свои лохмотья.
- Не я один в рваной одежде, Кайгысыз! Дело известное: сначала денег не соберешь, а соберешь, так к товару не подступишься. Пойдешь к купцам, что ездят в Хиву, такую цену заломят - забудешь, как родную мать звать. По слухам ты старый кооперативщик, разве не твоя забота сменить на нас эту рвань?
- Из-за войны у нас не хватает хлопка, - ответил Атабаев. - Хотите обновить одежду - объединяйтесь с соседями, засевайте побольше полей хлопчатником.
Бородач даже закачался из стороны в сторону от возмущения.
- Вы только посмотрите на него! Я ему говорю, что я одинокий, а он спрашивает сколько у меня сыновей!
Атабаев расхохотался.
- Я тоже могу вспомнить поговорку: "Для тебя, говорю, дочка, - но и ты прислушайся, невестка". Отвечая тебе, я только напомнил всем крестьянам, как следует бороться с нуждой. А насчет твоей рубахи… Могу сказать, что из Ташкента по нашей просьбе сюда отправлено несколько вагонов мануфактуры. Распределим ее между всеми. Прошло время рваных рубах!..
- Вот за это спасибо!
Понимая, что вопросы подобного рода поставят его в затруднительное положение, Атабаев резко повернул разговор.
- А теперь к делу. Давайте выберем в сельсовет самых толковых людей, которыми все сельчане будут одинаково довольны. Они сумеют быстро поправить все хозяйство.
- Молодец! Умный совет, - одобрил Непес.
Остальные молчали. Не смущаясь этим, Атабаев продолжал:
- Подумаем, сколько человек будет в нашем сельсовете и приступим к выборам.
Алламурад рванулся к Атабаеву.
- Товарищ Кайгысыз, в ауле весь спор идет из-за председателя. Давайте и начнем с него.
- У нас другая установка.
- А разве установки ставят не такие же люди, как мы с вами?
Душу Нарли раздирали противоречивые чувства. Ему не хотелось соглашаться с Алламурадом и, в то же время, было выгодно согласиться с ним. Наконец, он крикнул:
- Я поддерживаю Алламурада. Только на этот раз поддерживаю! И при том от всего сердца.
- Ну, что ж, - сказал Атабаев, - будь по-вашему. Если решил народ - сдери шкуру с коня.
Кайгысыз партизанит
Это не по правилам, - шепнул Алесковский.
- Не беда, так же заговорщицки тихо ответил Атабаев, - Можно обойти и правило, коли добьемся своего.
- Ты тут партизанишь.
- Условия войны партизанские.
- И что же получится?
- Одна сторона выдвинет Алламурада, другая Нарли. А мы выберем третьего.
- Каким образом?
- Дело само покажет,
- Не было бы худа!
- Хочешь вести собрание сам?
Рабочий Иванов что-то шепнул Алесковскому, тот повернулся к Кайгысызу.
- Доверяем твоему опыту.
Вынув из гимнастерки тетрадку и карандаш, Атабаев сказал:
- Называйте людей.
Слева дружно крикнули:
- Алламурад!
Справа еще громче:
- Нарли!
- Какие еще есть предложения? - спросил Кайгысыз.
Никто не произнес ни слова.
- Что же молчите?
- Видно, так бог велел, - тихо сказал Токар.
- Ты бы придержал язык, Токар! - крикнул Нарли.
- Токар верно говорит! - откликнулось несколько голосов.
- И когда только заткнутся эти проклятые глотки! - негодовал Нарли.
Стало совсем тихо. Заглянув в тетрадку, Атабаез сказал:
- У меня записано только два имени. Смотрю я на вас и вижу - аул один, а в нем два лагеря. И сидите вы так, что между вами может проехать груженая арба. Хотел бы я знать, как один лагерь смотрит на предложение другого? Вот слева назвали Алламурада, что о нем скажут справа?
Куджук-хан поспешно откликнулся:
- Мы против! Единогласно.
- Если те, кто сидят слева, согласны выбрать Нарли, пусть поднимут руки.
Сторонники Алламурада будто окоченели.
- Видите, что получается, - сказал Атабаев, - начнем голосовать и один из кандидатов соберет три или четыре лишних голоса. Половина аула останется недовольной. Председатель будет враждовать с доброй половиной аула, И опять начнутся распри, опять пострадает все ваше хозяйство. Какая неразбериха! Вот поэтому комиссия считает, что нечего и голосовать за этих кандидатов.
Куджук-хан шевельнул усами.
- Почему?
- Я только что объяснил.
- Мы не можем выставить другого человека.
- Называйте из группы Алламурада.
- Не желаем никого из них!
- Может в группе Алламурада назовут другого кандидата?
- Нет, - ответил чей-то робкий голос.
- Повторяю, избирательная комиссия не поставит на голосование предложенных кандидатов.
- Еще раз объясни причину!..
- По мнению комиссии именно эти люди мутят аул и натравливают дехкан друг на друга.
Нарли шагнул к Атабаеву, сдвинув на затылок свой тельпек.
- Думай, что говоришь, Кайгысыз!
- Я и говорю тебе в лицо, что думает комиссия.
- А я и знать не желаю вашу комиссию!
В глазах у Атабаева потемнело и он сказал то, чего не следовало говорить:
- Комиссия уездного исполкома лишает избирательных прав Нарли и Алламурада, как баев, сеющих вражду между крестьянами! Предлагаю им сейчас же покинуть собрание!
- Труп мой покинет это собрание! - закричал Нарли.
- Даю три минуты срока. Если не покажете свои затылки - расстреляю именем революции! - И Кайгысыз схватился за револьвер.
Алесковский дотронулся до его локтя, но Атабаев ничего не чувствовал. Глаза его округлились, загорелись красноватым огнем. Старики, поняв, что ждать добра не приходится, уговорили Нарли и Алламурада уйти.
Куджук-хан вскочил на ноги.
- Если прогнали Нарли-ага, нам на этих выборах нечего делать! Пошли! - крикнул он своим.
Атабаев повелительным жестом остановил его.
- Куджук-хан, я не называл тебя врагом. Если в твоей голове сохранилась хоть капля разума, если жалеешь свою молодую жизнь, - садись! Но только попробуй поднять смуту, не говори потом, что не слышал, на марыйской земле даже праха твоего не отыщут!
Не дожидаясь, пока его потянут за полу, Куджук-хан опустился на землю.
Наступила тягостная тишина. Овладев собой, Атабаев снова обратился к крестьянам:
- Не судите меня за горячность. Я не для себя ищу пользы. И за оружие схватился, чтобы помочь вам. Чистую пищу может испортить одна муха. Два человека тащат на дно все село. Поймите, пришло советское время. Вы сами хозяева своей судьбы. Так выбирайте же в председатели человека с совестью!
Но запуганный баями народ не решался вымолвить ни слова. Наконец, старый Непес сказал дрожащим голосом:
- У этих людей, сынок, рты запечатаны воском.
- Только сегодня?
- Еще со времен царя…
- Много воды утекло с тех пор.
- Пуганая птица и куста боится, сынок. Сдается мне, что ты пришел на радость народу. Не каждый смельчак решится так расправиться со своими врагами.
- Если хвалить человека в лицо, он зазнается, Непес-ага…
- По-моему, ты не из того теста, что может прокиснуть. Даже лицо твое похоже на свежий розовый чурек!..
- Ай, Непес-ага, ты вгоняешь меня в краску!..
- Видишь, что рты у всех запечатаны, возьми и выбери сам председателя… Все понимают, что ты не желаешь зла крестьянам.
- Я могу ошибиться.
- Твой ошибочный шаг в тысячу раз лучше прыжка Нарли.
Атабаев и сам подумывал, что ему следовало бы предложить кандидата, но не знал, как подойти к делу. Непес облегчил ему задачу.
- Ну, что ж, - задумчиво сказал Атабаев, - попробуем. Есть у меня на примете человек, должен бы всем понравиться…
- Кто такой? - грубо перебил его Куджук-хан.
- Конечно, не Куджук-хан.
- Я так и думал.
- Тогда немножко потерпи. По правде я и сам не знаю этого человека. Но если меня не обманывает опыт, он честный и справедливый человек, Я предлагаю выбрать Токара Тахира-оглы.
И странное дело, люди, которые целый день провели в безмолвном оцепенении, вдруг захлопали в ладоши. Со всех сторон послышались одобрительные возгласы:
- Вот это верно!
- Токар сам не съест чужого и никому не позволит,
- Да есть ли за ним какой грех, кроме бедности?
Токар поднялся с земли.
- Что же ты сделал, Кайгысыз?
- Хорошее дело.
- Как же будет управлять аулом тот, кто не умеет двух козлят связать за рога?
- Односельчане помогут, будет легче.
- Сам дурак виноват, - приговаривал Такыр, - лезу вперед, задаю вопросы!.. Не зря говорят: "брехливая собака хозяину гостя приведет". Нет, братцы, нет! Не могу брать такую заботу на свой загривок!
И снова закричали со всех сторон:
- Народ решит, и не то сделаешь!
- Давайте голосовать!
Подняв руку, Атабаев усмирил крикунов.
- Кто хочет, чтобы Токар Тахир-оглы стал председателем - поднимите руки!
Лес рук взвился в воздух. Голосовали даже закутанные до бровей женщины.
- Опустите, - скомандовал Кайгысыз. - Кто против? Нет. Кто воздержался? Нет. Токар-оглы выбран единогласно.
Громкие аплодисменты заглушили его голос.
Алесковский ударил Атабаева по плечу.
- Ну и партизан!
- Ты не печалься, что я партизан! Ты радуйся, какой нынче дружный Конгур.