- Что бы ни случилось, брат, мы должны держаться вместе. Мы союзники, и навсегда останемся союзниками, - сказал он, предоставив Роберту самому решать, относить эти слова к ним двоим или к их странам. Они расстались друзьями.
Вальтер быстро направился через Грин-парк к посольству. Лондонцы радовались солнечной погоде, а он чувствовал, как над его головой сгущаются тучи. Он надеялся, что Германия и Россия не станут ввязываться в Балканский кризис, но то, что он сегодня узнал, предвещало совсем иное развитие событий. Дойдя до Букингемского дворца, он повернул налево и подошел к заднему входу в посольство Германии.
У его отца был здесь свой кабинет, где он проводил каждую третью неделю. На стене висел портрет кайзера Вильгельма, а на столе, в рамке, стояла фотография Вальтера в форме лейтенанта. Когда Вальтер вошел, Отто держал в руках керамическую вещицу. Он собирал английскую керамику и любил охотиться за необычными экземплярами. Подойдя ближе, Вальтер увидел, что это ваза для фруктов, выполненная в виде корзинки. Зная вкусы отца, Вальтер предположил, что ее можно датировать восемнадцатым веком.
У Отто сидел Готфрид фон Кессель, атташе по культуре, которого Вальтер терпеть не мог. У фон Кесселя были густые темные волосы, расчесанные на косой пробор, и очки с толстыми стеклами. Он был одного возраста с Вальтером, и его отец тоже был на дипломатической службе, но несмотря на то, что у них было много общего, друзьями они не были. Вальтер считал Готфрида подхалимом.
Кивнув Готфриду, Вальтер сел.
- Австрийский император написал нашему кайзеру, - сообщил он.
- Мы знаем, - быстро сказал Готфрид.
Вальтер не обратил на него внимания. Готфрид вечно старался устроить состязание.
- Бесспорно, кайзер ответит утвердительно, - сказал он, обращаясь к отцу. - Но многое может зависеть от нюансов.
- Его величество еще не посвящал меня в это.
- Но обязательно посвятит.
- Иногда он говорит со мной о подобных вопросах.
- И если он призовет австрийцев быть осмотрительными, возможно, ему удастся умерить их воинственный пыл.
- Но с какой стати ему призывать их к осмотрительности? - возразил Готфрид.
- Чтобы Германия не оказалось втянута в войну из-за такого жалкого клочка земли, как Босния!
- Чего вы испугались? - презрительно спросил Готфрид. - Сербской армии?
- Я опасаюсь русской армии, и вам не следует забывать, что это самая большая армия в мире, - ответил Вальтер.
- Я знаю, - сказал Готфрид.
Не обращая внимания на эту реплику, Вальтер продолжал:
- Теоретически русский царь в считанные недели может поставить под ружье шесть миллионов человек…
- Я знаю.
- А это больше, чем все население Сербии.
- Я знаю.
Вальтер вздохнул.
- Фон Кессель, вы, кажется, знаете все на свете. А известно ли вам, от кого террористы получили оружие и гранаты?
- Полагаю, от славянских националистов.
- У вас есть предположения, от кого именно?
- Кто же может знать!
- Австрийцы, похоже, знают. Они считают, что их вооружил начальник сербской разведки.
- Тогда понятно, что австрийцы жаждут мщения, - удивленно сказал Отто.
- Но Австрией, тем не менее, правит император, - заметил Готфрид. - В конечном итоге он один может принять решение, объявлять войну или нет.
- У Габсбургской династии никогда не было особой потребности оправдывать жестокости и зверства.
- А разве без этого можно править империей?
Вальтер не поддался на провокацию.
- Кроме премьер-министра Венгрии, который не пользуется большим влиянием, по-видимому, больше никто не призывает их проявить осторожность. Должно быть, нам придется взять это на себя, - сказал Вальтер, поднимаясь. О том, что ему удалось узнать, он сообщил, и не желал долее оставаться в одной комнате с этим выскочкой. - С твоего позволения, отец, я собираюсь на чай к герцогине Суссекской - может быть, узнаю что-нибудь интересное из городских сплетен.
- Англичане не наносят визиты по воскресеньям, - заметил Готфрид.
- Меня пригласили, - ответил Вальтер и вышел, сдерживая гнев.
Он направился через Мэйфэр к Парк-лейн, к особняку герцога Суссекского. Герцог не входил в правительство Великобритании, но герцогиня содержала политический салон. Когда в декабре Вальтер приехал в Лондон, Фиц представил его герцогине, и она не забывала приглашать его на свои вечера.
Он вошел в гостиную, поклонился герцогине, пожал ее пухлую ручку и произнес:
- Все в Лондоне горят желанием узнать, что произойдет в Сербии, и потому, ваша светлость, хоть сегодня и воскресенье, я пришел узнать ваше мнение.
- Никакой войны не будет, - сказала она, ничем не показывая, что заметила его шутливый тон. - Садитесь, выпейте чаю. Конечно, то, что произошло с несчастным эрцгерцогом и его женой - страшная трагедия, и, вне всякого сомнения, преступники понесут наказание, но это же глупо - думать, что две великие державы, Германия и Великобритания, будут воевать из-за Сербии!
Как хотелось бы Вальтеру разделять ее уверенность! Он сел на стул рядом с радостно улыбнувшейся Мод и кивнувшей ему леди Гермией. В зале находилось человек двенадцать, в том числе первый лорд Адмиралтейства Уинстон Черчилль. Обстановка была исключительно старомодная: много массивной резной мебели, роскошные ткани - не менее дюжины узоров, украшения, фотографии в рамочках и вазы с сухими цветами. Лакей подал Вальтеру чашку с чаем и предложил молоко и сахар.
Вальтер был счастлив находиться рядом с Мод, но ему, конечно, хотелось большего, и он немедленно начал размышлять, нельзя ли найти какую-то возможность оказаться с Мод наедине, хотя бы на минуту или две.
- Проблема, конечно, в слабости Турции, - заявила герцогиня.
И эта напыщенная летучая мышь права, подумал Вальтер. Османская империя переживала упадок, поскольку консервативное мусульманское духовенство не давало ей идти в ногу со временем. В течение веков благодаря турецкому султану на Балканском полуострове был порядок, от средиземноморского побережья Греции на юге до Венгрии на севере. Но Османская империя постепенно уступала свои позиции. На смену ей пришли ближайшие великие державы, Австрия и Россия. Между Австрией и Черным морем лежали Босния, Сербия и Болгария. Пять лет назад Австрия взяла под контроль Боснию. Австрия была в ссоре с Сербией, средней в ряду. Русские, взглянув на карту, увидели, что при эффекте домино следующей в цепочке может стать Болгария, и в результате Австрия будет контролировать весь западный берег Черного моря, угрожая внешней торговле России.
В настоящее же время подчиненные Австрийской империи начинали думать, что могут обойтись и без нее, - вот почему боснийский националист Гаврила Принцип застрелил в Сараеве эрцгерцога Франца Фердинанда.
- Для Сербии это трагедия, - сказал Вальтер. - Я думаю, их премьер-министр готов броситься в Дунай.
- В Волгу, вы хотели сказать, - поправила Мод.
Вальтер повернулся к ней, радуясь поводу открыто полюбоваться ее красотой. Она была в ярко-синем платье поверх бледно-розовой кружевной блузы и в розовой фетровой шляпке с голубой тульей.
- Вовсе нет, леди Мод, я этого не хотел сказать, - ответил он.
- Белград, столица Сербии, стоит на Волге, - сказала она.
Вальтер хотел было снова возразить, но заколебался. Она прекрасно знала, что Волгу от Белграда отделяет не меньше тысячи миль. Что она задумала?
- Мне не хотелось бы противоречить особе, столь хорошо осведомленной, леди Мод, - сказал он, - но все же…
- А давайте посмотрим, - сказала она. - У моего дядюшки, герцога, одна из лучших библиотек в Лондоне.
Она встала.
- Идемте, и я докажу, что права!
Для светской девушки она вела себя вызывающе, и герцогиня поджала губы. Вальтер беспомощно пожал плечами и направился за Мод.
Леди Гермия, похоже, собралась последовать за ними, но ей было так удобно в глубоком бархатном кресле, а для того, чтобы встать, требовалось столько усилий…
- Не задерживайся, - шепнула она Мод.
Мод и Вальтер вышли из комнаты.
Они прошли через холл, где с видом часовых на посту стояли два лакея. Мод остановилась перед дверью в библиотеку и подождала, пока Вальтер ее откроет. Они вошли.
Наконец они остались одни! Мод бросилась Вальтеру на шею. Он крепко обнял ее, прижавшись всем телом. Она потянулась губами к его губам.
"Я люблю тебя!" - прошептала она и стала жадно его целовать.
Через минуту она остановилась перевести дыхание. Вальтер смотрел на нее с обожанием.
- Ты неподражаема! Это надо же - Белград стоит на Волге!
- Но ведь получилось!
Он восторженно покачал головой.
- Я бы никогда не додумался. Какая ты умница!
- Нужно взять атлас, - сказала она. - На всякий случай, вдруг кто-нибудь войдет.
Вальтер пробежал глазами по полкам. Это была библиотека скорее коллекционера, чем любителя чтения. Все книги были в хороших переплетах, большинство выглядело так, словно их ни разу не открыли. В углу притаились несколько справочников, и Вальтер вытянул атлас и нашел карту Балканского полуострова.
- Этот кризис… - сказала взволнованно Мод, - по большому счету… он же не разлучит нас, правда?
- Я этого не допущу!
Он потянул ее за шкаф: если кто-нибудь войдет, то сразу не увидит, - и снова стал ее целовать. Сегодня она была такой восхитительно пылкой - целуя его, гладя его плечи, руки, спину… Оторвавшись от его губ, она прошептала:
- Подними мне юбку!
Он сглотнул. Как он мечтал об этом! Он схватил тонкую ткань и поднял.
- И нижние юбки… - сказала она. Он попытался поднять юбки, не сминая шелк, но они выскользнули у него их рук. Она нетерпеливо нагнулась и подняла подол платья и нижние юбки до самой талии. - Погладь меня! - прошептала она, глядя ему в глаза.
Ему было страшно, что кто-нибудь войдет, но любовь и желание так кружили голову, что удержаться было невозможно. Он протянул руку - и у него перехватило дыхание: он почувствовал голое тело. Мысль, что она заранее решила подарить ему это блаженство, еще больше воспламенила его чувства. Он начал ее осторожно поглаживать, но она качнулась к нему, и прикосновение получилось более отчетливым.
- Вот так - хорошо, - сказала она. Он закрыл глаза, но она попросила: - Смотри на меня, любимый, я хочу, чтобы ты смотрел на меня, когда делаешь это! - и он открыл глаза. Ее лицо горело, она прерывисто дышала, приоткрыв губы. Она взяла его за руку и стала направлять, как он направлял ее в театре. - Попробуй войти в меня, - шепнула она. Потом прижалась к нему, так что через одежду он чувствовал биение ее сердца. Двинулась навстречу его руке, снова и снова. И тихонько вскрикнула, как порой стонет спящий, низким горловым звуком. Потом наконец устало замерла на его плече.
Он услышал звук открывающейся двери и голос леди Гермии:
- Мод, милая, ты где? Нам пора…
Вальтер убрал руку, и Мод торопливо разгладила платье.
- Тетя, я была неправа, - дрожащим голосом ответила она. - Господин фон Ульрих не ошибся, Белград стоит на Дунае. Мы нашли его в атласе.
К тому моменту, когда леди Гермия обошла шкаф, они уже склонились над книгой.
- А я и не сомневалась, - сказала она. - Мужчины обычно лучше разбираются в таких вещах, а уж господин фон Ульрих дипломат, ему положено знать много такого, чем женщине и интересоваться не следует. Так что, милая Мод, незачем было затевать этот спор.
- Полагаю, вы правы, - с бросающейся в глаза неискренностью вздохнула Мод.
Они все вместе вышли из библиотеки и Вальтер открыл дверь в гостиную. Первой вошла леди Гермия. Мод, следуя за ней, встретилась с ним взглядом. Он поднял правую руку, поднес к губам палец и поцеловал.
II
Так дальше продолжаться не может, думал Вальтер, возвращаясь в посольство. Он чувствовал себя школьником. Мод двадцать три года, ему - двадцать восемь, а они вынуждены прибегать к нелепым уловкам, чтобы побыть пять минут наедине.
Ему придется просить ее руки у Фица, поскольку их отец умер, и главой семьи стал брат. Вне всякого сомнения, Фиц предпочел бы, чтобы Мод вышла за англичанина. Но пожалуй, он все же согласится: вероятность вообще не найти мужа строптивой сестрице не может его не беспокоить.
Труднее всего будет с Отто. Он-то хотел, чтобы Вальтер женился на благовоспитанной девице из Пруссии, которая будет счастлива посвятить себя воспитанию наследников. А когда отец чего-то хотел, он делал все возможное для достижения цели, безжалостно сокрушая любые препятствия, - прекрасное качество для военного. Отто никогда не приходило в голову, что сын имеет право самостоятельно выбрать себе невесту. Вальтер хотел, чтобы отец поддержал его и одобрил его выбор, он ничуть не стремился к неизбежному противостоянию. Однако любовь оказалась сильнее сыновнего почтения.
Был воскресный вечер, но жизнь в Лондоне не затихала. Заседания в парламенте не проводились, и правительственные шишки с Уайтхолла перебрались в свои загородные резиденции, зато в особняках Мэйфэра, в клубах на улице Сент-Джеймс и в посольствах вершилась большая политика. На улицах Вальтер заметил нескольких членов парламента, парочку младших министров из Министерства иностранных дел Великобритании и нескольких европейских дипломатов. Интересно, подумал он, не остался ли на эти выходные в городе и министр иностранных дел сэр Эдвард Грей, вместо того чтобы наблюдать за птицами в своем любимом загородном доме в Хэмпшире?
Отец сидел за столом, читал расшифрованные телеграммы.
- Наверное, сейчас не лучшее время, чтобы сообщить тебе мою новость… - начал Вальтер. Отто что-то пробурчал и продолжил чтение.
Вальтер не стал ждать, когда отец проявит к нему больше внимания.
- Я люблю леди Мод.
- Сестру Фицгерберта? - поднял голову Отто. - Я так и думал. Прими мои соболезнования.
- Отец, прошу тебя, я говорю серьезно.
- Что это значит?! - Отто бросил телеграммы на стол. - Мод Фицгерберт - феминистка, суфражистка и маргиналка. Она не годится в жены не только немецкому дипломату из хорошей семьи, но вообще никому! И чтоб я больше об этом не слышал!
У Вальтера был готов резкий ответ, но он стиснул зубы и сдержался.
- Она чудесная, и я ее люблю. Так что, прошу, отзывайся о ней повежливее, что бы ты при этом ни думал.
- Я буду отзываться, как пожелаю, - пренебрежительно бросил Отто. - Она тебе не пара! - и он уткнулся в свои телеграммы.
Взгляд Вальтера упал на купленную отцом фруктовую вазу кремового фарфора.
- Нет, - сказал он и взял в руки вазу. - Ты не будешь говорить, как пожелаешь.
- Поосторожнее!
Наконец-то ему удалось завладеть вниманием отца.
- Леди Мод так же дорога мне, как тебе дорога эта безделушка.
- Безделушка?! К твоему сведению, она стоит…
- Хотя, конечно, любовь сильнее, чем жадность коллекционера… - Вальтер подбросил в воздух хрупкую вещицу и поймал ее одной рукой. Отец издал нечленораздельный вопль страдания. Не обращая внимания, Вальтер продолжал: - Когда ты отзываешься о ней оскорбительно, я чувствую себя так же, как ты, когда думаешь, что я вот-вот уроню твою вазу. Только мне еще больнее.
- Ах ты дерзкий ще…
- И если ты не прекратишь втаптывать в грязь мои чувства, - повысил голос Вальтер, - я разобью твою дурацкую плошку одним ударом каблука!
- Хорошо, я понял, только, ради бога, поставь ее на место!
Вальтер принял это за согласие и вернул вазу на журнальный столик.
- Но тебе придется принять во внимание еще кое-какие обстоятельства… если их обсуждение не будет "попранием твоих чувств", - злорадно сказал Отто.
- Я слушаю.
- Она англичанка.
- Вот только не надо! - воскликнул Вальтер. - Сколько лет знатные немцы женятся на английских аристократках. Альберт, герцог Саксен-Кобург-Готский женился на королеве Виктории, и его внук сейчас - король Англии. А нынешняя королева Англии - урожденная вюртембергская принцесса!
- С тех пор все изменилось! - вскричал Отто. - Англичане третируют нас, они поддерживают наших врагов, Россию и Францию. Женщина, на которой ты хочешь жениться, - враг твоего отечества.
Вальтер понимал чувства старого солдата, но это противоречило здравому смыслу.
- Незачем нам быть врагами! - сердито воскликнул он. - У нас нет для этого никаких оснований.
- Они никогда не позволят нам соперничать на равных условиях.
- Но это не так! - Вальтер заметил, что кричит, и постарался говорить спокойнее. - Англичане за свободную торговлю, они позволяют нам торговать по всей Британской империи.
- Вот, прочти! - Отто бросил ему через стол телеграмму. - Его величество спрашивает, что я об этом думаю.
Вальтер взял листок. Это был набросок ответа на личное письмо австрийского императора. Вальтер читал с растущей тревогой. Заканчивалось письмо так: "Император Франц Иосиф может быть уверен, что Его Величество поддержит Австро-Венгрию, как того требует заключенный союз и старинная дружба".
- Но ведь это развязывает Австрии руки! - сказал он с ужасом. - Они могут делать что угодно - и он их во всем поддержит!
- Ограничения все же есть.
- Немного. Письмо отправили?
- Нет, но уже утвердили. Отправят завтра.
- Мы можем их остановить?
- Нет, да я и не стал бы это делать.
- Но таким образом мы берем на себя обязательства поддержать Австрию в войне против Сербии.
- Не вижу в этом ничего плохого.
- Нам не нужна война! - вскричал Вальтер. - Нам нужно развивать науку, и производство, и торговлю. Германия должна стать более современной, более либеральной, должна расти. Нам нужны мир и процветание!.. - "И нам нужен такой мир, - добавил он про себя, - где мужчина сможет жениться на любимой женщине, не боясь, что его обвинят в предательстве".
- А теперь послушай меня, - сказал Отто. - Нас окружают сильные противники, с запада - Франция, с востока - Россия, и они заодно. Мы не можем сражаться на два фронта.
Вальтер это знал.
- Потому мы и разработали план Шлиффена, - сказал он. - Если нас вынудят участвовать в войне, сначала мы значительно превосходящими силами вторгнемся во Францию, в несколько недель одержим победу, а потом, обеспечив безопасный тыл, повернем на восток, чтобы противостоять России.
- В этом наша единственная надежда, - сказал Отто. - Правда, когда девять лет назад этот план был принят германской армией, разведка утверждала, что русская армия может быть мобилизована в сорок дней. Таким образом, на завоевание Франции у нас было шесть недель. Но с тех пор железные дороги у русских стали лучше - на деньги, одолженные у Франции! - Отто ударил по столу, словно сама Франция была у него под рукой. - Поскольку русским для мобилизации требуется все меньше времени, план Шлиффена становится все более рискованным. А это означает, - он многозначительно поднял палец, - что чем раньше мы начнем войну, тем лучше для Германии!
- Да нет же! - Как мог отец не понимать, насколько опасна такая точка зрения? - Это означает, что мы должны стремиться разрешать мелкие конфликты мирным путем.
- Мирным путем? - Отто со знанием дела покачал головой. - Ты молодой идеалист. Ты думаешь, что на любой вопрос существует ответ.