Вальтер узнал, что австрийцы разослали копии ультиматума во все значительные посольства Вены. Этим вечером его должны получить и перевести в Лондоне, и утром его содержание станет известно всем. Требования австрийцев всех шокировали, но никто не мог ничего поделать.
К часу ночи Вальтер узнал все, что было возможно, и отправился искать Мод. Спустившись по лестнице, он вышел в сад, где в полосатом шатре были накрыты столы для ужина. Как же много едят в английском высшем обществе! Он заметил Мод - она ощипывала гроздь винограда. Тети Гермии, к счастью, видно не было.
Вальтер на время отвлекся от тревожных мыслей.
- Как вы, англичане, можете столько есть? - шутливо сказал он Мод. - Большинство здесь присутствующих с утра плотно позавтракали, потом у них был ланч из пяти-шести блюд, затем чай с бутербродами, печеньем и пирожными, и обед как минимум из восьми блюд. Неужели теперь им так уж необходимы и лобстеры, и суп, и куропатки, и фрукты с мороженым?
- Вы, должно быть, считаете нас некультурными, вульгарными людьми? - спросила она со смехом.
Он так не считал, но ему нравилось ее дразнить.
- Ну посудите сами: говоря о культуре, что дали миру англичане? - Он взял ее за руку, и словно прогуливаясь без видимой цели, повел из шатра в сад. Деревья были обвиты гирляндами крошечных лампочек. По дорожкам, вьющимся среди кустов и деревьев, бродили, беседуя, парочки; некоторые, пользуясь темнотой, украдкой держались за руки. Вальтер вновь увидел Роберта и лорда Ремарка. Интересно, подумал он, у них тоже роман?
- Возьмем английских композиторов, - продолжал он поддразнивать Мод. - Лишь Гилберт и Салливан. А художники? В то время как французские импрессионисты дают миру взглянуть на себя по-новому, англичане продолжают рисовать розовощеких детишек, играющих с собачками. А опера? Если не немцы, то итальянцы. А балет? Одни русские.
- И все же мы правим половиной мира, - сказала она с насмешливой улыбкой.
Он обнял ее.
- А еще вы играете рэгтайм.
- Это легко, нужно только научиться держать ритм.
- Как раз это для меня труднее всего.
- Надо заниматься.
Он коснулся губами ее уха и прошептал:
- Пожалуйста, научи меня!
Шепот сменился стоном, когда она его поцеловала, и больше они не сказали ни слова.
II
Это было в ночь на пятницу 24 июля. На следующий вечер, когда Вальтер был на очередном обеде и очередном балу, все только и говорили, что сербы согласились со всеми требованиями, кроме пунктов пять и шесть, которые просят вынести на обсуждение. Конечно же, думал Вальтер, ликуя, австрийцы не откажут в столь покорной просьбе. Если только они не собрались воевать в любом случае…
Возвращаясь домой уже на рассвете в субботу, Вальтер зашел в посольство написать докладную записку об услышанном за вечер. Он еще сидел за столом, когда в дверях появился собственной персоной господин посол, князь Лихновский. Он был в безупречном утреннем костюме и сером цилиндре. Вальтер изумленно вскочил на ноги, поклонился и сказал:
- Доброе утро, ваша светлость!
- Как вы рано сегодня, фон Ульрих! - сказал посол. Потом, заметив, что Вальтер в вечернем костюме, добавил: - Или, наоборот, поздно?
Он был красив грубой мужской красотой, над густыми усами возвышался большой нос с горбинкой.
- Я как раз заканчивал записку об услышанных вчера сплетнях. Могу ли я быть чем-нибудь полезен вашей светлости?
- Меня пригласил для беседы сэр Эдвард Грей. Если у вас есть здесь дневной костюм, вы можете пойти со мной и вести запись.
Вальтер пришел в восторг. Английский министр иностранных дел был одним из наиболее влиятельных людей на земле. В узком кругу лондонских дипломатов Вальтер, конечно, и раньше с ним встречался, но вряд ли обменялся более чем парой-тройкой фраз. Теперь же, благодаря характерно небрежному приглашению Лихновского, Вальтеру предстояло присутствовать при неофициальной беседе двоих из числа тех, кто будет решать судьбу Европы. Готфрид фон Кессель умрет от зависти, подумал он.
Впрочем, Вальтер тут же упрекнул себя в мелочности. От этой встречи многое зависело. В отличие от австрийского императора, Грей мог и не желать войны. Возможно, они будут говорить о том, как ее предотвратить. Грей непредсказуем. Чью сторону он примет? Если он против войны, Вальтер будет искать любую возможность, чтобы ему помочь.
У него на двери всегда висела визитка - как раз для подобных случаев. Он переоделся, прихватил записную книжку и вместе с послом вышел из здания.
Пока они шли через Сент-Джеймсский парк в прохладе раннего утра, Вальтер рассказывал послу об услышанном по поводу сербского ответа. Послу тоже было что рассказать. Накануне вечером Альберт Баллин обедал с Уинстоном Черчиллем. Баллин, крупнейший немецкий судовладелец, несмотря на свое еврейское происхождение, был в числе лиц, приближенных к кайзеру. А Черчилль стоял во главе британского флота.
- Если бы узнать, о чем они говорили… - сказал посол, заканчивая рассказ. Возможно, он предполагал, что кайзер через его голову вел переговоры с Англией через Баллина.
- Я постараюсь выяснить, - пообещал Вальтер, радуясь возможности оказать ценную услугу.
Они вошли в Министерство иностранных дел, здание в стиле неоклассицизма, напоминавшее Вальтеру свадебный торт. Их проводили в кабинет министра иностранных дел, роскошно обставленный и выходящий окнами в парк. Казалось, здание всем своим видом показывало, что англичане - самые богатые люди на свете и с остальными могут делать все, что пожелают.
Сэр Эдвард Грей был худощав, с лицом, напоминающим череп. Иностранцев он терпеть не мог и за границу никогда не ездил - в глазах англичан бесценное качество для министра иностранных дел.
- Благодарю вас, что вы откликнулись на мое приглашение, - вежливо сказал он. Он был один, если не считать секретаря с блокнотом. Как только они сели, он перешел к делу: - Мы должны сделать все возможное, чтобы разрядить ситуацию на Балканах.
Вальтер почувствовал, что его надежды не напрасны. Похоже, Грей стремится к миру. Война ему не нужна.
Лихновский кивнул. Князь относился к фракции, заинтересованной в мирном урегулировании. Именно он послал в Берлин довольно резкую телеграмму с просьбой повлиять на австрийцев. Он был категорически не согласен с отцом Вальтера и другими, считавшими, что лучше война сейчас, чем позднее, когда Россия и Франция станут сильнее.
- Главное - чтобы действия Австрии не насторожили Россию и не спровоцировали ответный ход русского царя.
"Вот именно", - взволнованно подумал Вальтер.
Лихновский, несомненно, разделял его мнение.
- Если мне будет позволено так выразиться, вы попали в самую точку.
- Я предлагаю такой вариант: мы с вами, то есть Германия и Великобритания, должны вместе призвать австрийцев продлить данный сербам срок… - Министр задумчиво посмотрел на стенные часы. Было начало седьмого. - Они потребовали, чтобы ответ был им дан к шести часам вечера по белградскому времени. Но вряд ли они откажут просьбе дать сербам еще сутки.
Вальтер почувствовал разочарование. Он надеялся, что у Грея есть план, как спасти мир. А эти сутки вряд ли имели большое значение. К тому же, по мнению Вальтера, австрийцы настроены столь воинственно, что вполне могут отказать в продлении срока, сколь бы несущественной ни казалась эта просьба. Впрочем, его мнением никто не интересовался, а в столь высоком обществе он не мог высказываться, пока к нему не обратятся.
- Великолепная идея, - сказал Лихновский. - Я немедленно сообщу о вашем предложении в Берлин и выскажусь в его поддержку.
- Благодарю вас, - сказал Грей. - Но на случай неудачи с этим вариантом у меня есть другое предложение.
Так значит, на самом деле Грей не так уж уверен в том, что австрийцы согласятся дать Сербии больше времени.
- Я предлагаю, - продолжал Грей, - чтобы Великобритания, Германия, Италия и Франция выступили в качестве посредников, встретившись на конференции, чтобы выработать решение, которое удовлетворит Австрию и не обеспокоит Россию.
"Вот это выглядит более обнадеживающе", - взволнованно сказал себе Вальтер.
- Австрия, конечно, не согласится заранее принять решение четверки, - продолжил министр, - но в этом нет необходимости. Мы можем призвать австрийского императора по крайней мере не предпринимать дальнейших действий, пока он не ознакомится с этим решением.
Вальтер пришел в восторг. Австрии будет нелегко отвергнуть план, если он будет выработан как ее соперниками, так и союзниками.
Лихновскому это тоже пришлось по душе.
- Я настоятельно буду рекомендовать Берлину принять ваше предложение.
- Благодарю, что вы согласились прийти в столь ранний час, - сказал Грей. Лихновский воспринял это как конец беседы и поднялся.
- Ну что вы, не за что! - сказал он. - А вы собираетесь сегодня в Хэмпшир?
Всем были известны пристрастия Грея: наблюдения за птицами и рыбная ловля. Для него лучшим местом на земле был его загородный дом на Итчен-ривер в Хэмпшире.
- Да, ближе к вечеру хотелось бы. Погода в самый раз для рыбалки.
- Надеюсь, вам удастся хорошо отдохнуть в воскресенье, - сказал Лихновский, и они откланялись.
Когда они шли назад через парк, Лихновский сказал:
- Англичане - удивительный народ. Европа стоит на пороге войны, а министр иностранных дел отправляется на рыбалку.
Вальтер ликовал. Может быть, Грей и производит впечатление человека, недостаточно серьезно относящегося к происходящему, но это первый человек, предложивший приемлемое решение конфликта, и Вальтер был ему благодарен за это. "Я приглашу его на свадьбу, - подумал он, - и поблагодарю, когда буду произносить речь".
Вернувшись в посольство, он с тревогой увидел, что отец вернулся.
Отто сделал Вальтеру знак зайти в его кабинет. Готфрид фон Кессель тоже был там. Вальтеру не терпелось выяснить с отцом отношения по поводу Мод, но он не собирался этого делать при Кесселе.
- Когда ты приехал? - спросил он.
- Пять минут назад. Ночным парижским поездом. А куда ты ходил с послом?
- К сэру Эдварду Грею. - Вальтер и не отказал себе в удовольствии понаблюдать, как изменился в лице Кессель.
- И что он сказал? - поинтересовался Отто.
- Предложил провести четырехстороннюю конференцию, чтобы содействовать примирению Австрии и Сербии.
- Пустая трата времени, - заявил Кессель.
Вальтер, как обычно, не обратил на него внимания.
- Что ты об этом думаешь? - спросил он отца. Отто прищурился.
- Интересно, - сказал он. - Грей хитер.
Вальтер не мог скрыть свою радость.
- Так ты считаешь, австрийский император согласится?
- Разумеется нет.
Кессель сдавленно хихикнул.
- Но почему? - обескуражено спросил Вальтер.
- Представь себе, что конференция предложит решение, а Австрия его не примет.
- Грей говорил о такой вероятности. Он сказал, что Австрия не обязана принимать рекомендации конференции.
Отто покачал головой.
- Конечно, не обязана, но что потом? Если Германия примет участие в конференции, которая выработает мирное соглашение, и Австрия наше предложение отвергнет, как мы сможем потом участвовать в войне в качестве ее союзников?
- Мы не сможем.
- Следовательно, цель Грея - поссорить Австрию с Германией.
- Понятно… - сказал Вальтер. Его хорошее настроение испарилось. Упавшим голосом он спросил: - Так значит, мы не поддержим план Грея?
- Ни в коем случае! - отрезал отец.
III
Инициатива Грея не дала результата, и Вальтер с Мод смотрели, как мир с каждым часом все ближе подходит к катастрофе.
На следующий день было воскресенье, и Вальтер встретился с Антоном. Все по-прежнему отчаянно стремились узнать, что собираются делать русские. Сербы согласились со всеми пунктами и лишь просили дать им еще время, чтобы обсудить два самых тяжелых. Австрийцы заявили, что это неприемлемо, и Сербия начала собирать свою маленькую армию. Приближалась война, но будет ли в ней участвовать Россия?
Вальтер встречался в церкви Святого Мартина-на-полях, которая была вовсе не на полях, а на Трафальгарской площади, в самом оживленном районе города. Церковь была построена в восемнадцатом веке в стиле палладио. Благодаря этим встречам, с горечью думал Вальтер, он не только узнавал о намерениях русских, но и получал представление об истории английской архитектуры.
Он поднялся по ступеням и, пройдя между огромными колоннами, очутился в нефе и напряженно огляделся: и в лучшие времена он был готов к тому, что Антон больше не придет, а сейчас был самый неподходящий момент, чтобы пойти на попятный. Церковь была ярко освещена, свет падал через большое венецианское окно, и Вальтер сразу заметил Антона. Облегченно вздохнув, сел рядом со своим жаждущим возмездия осведомителем, а через считанные секунды началась служба.
Как всегда, они говорили во время гимнов.
- В пятницу собирался совет министров, - сказал Антон.
Это Вальтер знал.
- Какое же решение было принято?
- Никакого. Они могут только рекомендовать. Все решает царь.
Это Вальтер тоже знал.
- Прошу прощения, - сказал он, сдерживая раздражение, - я хотел спросить, что же они рекомендовали.
- Дать команду четырем военным округам готовиться к мобилизации.
- Не может быть! - невольно воскликнул он, и несколько человек по соседству обернулось. Первый шаг к войне… Стараясь казаться спокойным, Вальтер спросил:
- И царь согласился?
- Вчера подписал приказ.
- Для каких округов?
- Московского, Казанского, Одесского и Киевского.
Пока читались молитвы, Вальтер вспоминал карту России. Москва и Казань были в середине этой огромной страны, не менее, чем в тысяче миль от границы с Европой, но Одесса и Киев - это юго-запад, совсем рядом с Балканами. Когда начался следующий гимн, он уточнил:
- Значит, они выступают против Австрии.
- Готовятся выступать.
Если о нападении Австрии на Сербию говорили как о незначительном военным конфликте на Балканах, то сегодня, когда речь идет об Австрии и России, это уже большая европейская война.
Гимн кончился, и Вальтер с нетерпением ждал следующего. Его мать была глубоко верующей протестанткой, и его всегда мучили угрызения совести, что свою тайную работу он ведет под прикрытием церковных служб. Он произнес про себя короткую молитву об отпущении грехов.
Когда паства снова запела, Вальтер спросил:
- Почему они так торопятся с подготовкой к войне?
- Генералы твердят царю, что каждый потерянный день дает преимущество нашим врагам, - пожал плечами Антон. - Это естественно.
- Неужели они не понимают, что подготовка к войне делает ее более вероятной?
- Военные стремятся победить в войне, а не избежать ее.
Гимн закончился и служба тоже подошла к концу. Антон поднялся, но Вальтер удержал его за руку.
- Мне нужно встречаться с вами чаще.
- Мы же уже говорили об этом! - испуганно воскликнул Антон.
- Европа на пороге войны. Вы сами сказали, что русские готовятся мобилизовать несколько военных округов. Какие еще шаги они предпримут? Когда от подготовки перейдут к действиям? Мне необходимо получать от вас ежедневные отчеты…
- Я не могу так рисковать! - Антон попытался высвободить руку, но Вальтер сжал ее крепче.
- По утрам, по дороге в посольство, вы будете заходить в Вестминстерское аббатство. Встречаемся в южном трансепте, в Уголке поэтов. Аббатство так велико, нас там никто не заметит.
- Это исключено!
Вальтер вздохнул. Придется пригрозить, а он этого не любил - отчасти потому, что существовал риск вообще потерять осведомителя.
- Мне необходимо информация! Я пытаюсь предотвратить эту войну! - жестко сказал он.
- А я надеюсь, что война будет, - злобно прошипел маленький человечек. - Я надеюсь, что Германская империя растопчет Россию и сотрет с лица земли! - Вальтер, замерев, изумленно смотрел на него. - И пусть царь умрет мучительной смертью вместе со своим семейством!
Он вырвал руку и метнулся вон из церкви, в суету Трафальгарской площади.
IV
По вторникам во второй половине дня графиня Би "была дома". В это время к ней съезжались дамы высшего света - обсудить балы и продемонстрировать дневные наряды. Мод, как и тете Гермии, приходилось присутствовать, причем обеим - в качестве бедных родственниц, живущих у Фица из милости. Теперь, когда Мод могла думать лишь о том, будет ли война, разговоры на любые посторонние темы казались ей особенно нелепыми и пустыми.
Утренняя столовая в Мэйфэре была обставлена по-современному. Би всегда придерживалась в дизайне модных течений. Бамбуковые кресла и диванчики стояли в просторном зале так, чтобы гостям было удобно садиться небольшими группками или курсировать, присоединяясь то к одной компании, то к другой. Обивка мебели - сиреневая, со спокойным узором, а ковер светло-коричневый. Стены Би решила выкрасить в спокойный бежевый цвет. Здесь не было обычной старомодной дребедени, вроде фотографий в рамочках, безделушек, подушечек и ваз. Чтобы показать свою состоятельность, говорили глашатаи моды, вовсе не обязательно набивать комнаты всякой всячиной. Мод была с ними согласна.
Би беседовала с герцогиней Суссекской. Речь шла о любовнице премьер-министра Венеции Стэнли. Би тоже должно волновать, будет война или нет, подумала Мод: если Россия вступит в войну, брату Би, князю Андрею, тоже придется воевать. Но Би казалась беззаботной. На самом деле, она выглядела даже слишком оживленной. Может, завела любовника? В высшем обществе, где брак часто строился по расчету, это было заведено. Некоторые решительно не одобряли супружеских измен, - герцогиня Суссекская например навсегда вычеркнула бы такую особу из списка своих гостей, - но многие смотрели сквозь пальцы. Впрочем, вряд ли, подумала Мод, это на Би не похоже.
Фиц тоже зашел выпить чаю, сбежав на часок из палаты лордов. Сразу за ним пришел и Вальтер. Оба выглядели очень элегантно в серых брюках и двубортных пиджаках. Мод вдруг невольно представила себе их обоих в военной форме. Если начнется война, им придется воевать - на разных сторонах. Оба будут офицерами, но ни тот, ни другой не станут правдами и неправдами искать себе безопасную работу при штабе. Оба захотят участвовать в боевых действиях. И может кончиться тем, что двоим ее любимым людям придется стрелять друг в друга… Она содрогнулась. Думать об этом было невыносимо.
Мод старалась не смотреть на Вальтера. У нее было ощущение, что наиболее проницательные дамы из окружения Би заметили, как много времени она проводит в беседах с ним. Эти подозрения сами по себе не были ей неприятны, - еще немного, и все узнают правду, - но ей не хотелось, чтобы Фиц услышал об этом раньше, чем Вальтер официально попросит ее руки. Это может его чрезвычайно оскорбить. И она старалась скрывать свои чувства.
Фиц сидел рядом. В поисках темы разговора, которая бы не касалась Вальтера, она вспомнила Ти-Гуин и спросила:
- Фиц, а что случилось с твоей валлийской экономкой, Уильямс? Она пропала, а когда я стала спрашивать слуг, никто ничего мне толком не ответил.
- Пришлось ее рассчитать, - сказал Фиц.
- Да? - Мод удивилась. - Чем же она не угодила?
- Она пострадала от последствий своего недостойного поведения.