- Я просил в жены рабыню-татарку. Но ты не дал. - Хунан, хмурясь, отвел взгляд в сторону.
- Не дал? И верно, не дал! Но, может быть, и дам. А пока слушай и запоминай. Ты - найманский воин. Перебежал сюда…
Хунан смотрел на огонь, кивал головой, но, кажется, не очень-то вникал в его слова.
- Подыми голову! - приказал Джамуха. - На меня смотри! Исполнишь все как следует, получишь в жены татарку.
- Правда? - Хунан недоверчиво глянул на него. - Я сделаю все, что прикажешь! Но зачем тебе это?
- Меньше будешь знать, дольше проживешь… Запоминай, что я говорю.
Если ты напутаешь и скажешь что-то не так, не увидишь не только татарки, но и завтрашнего рассвета.
Под охраной двух нукеров он доставил Хунана в шатер Ван-хана. Хан и его сын молились перед сном. Кроме них, в шатре никого не было. Джамуха сказал испуганным голосом:
- Нам грозит большая беда, хан-отец! Этот человек прибежал от Коксу-Сабрака. Ты только послушай, что он говорит!
Пугливо озираясь, Хунан повалился перед ханом на колени.
- Охраняю я шатер Коксу-Сабрака… Вижу воина…
- Ты не заметил, какой он из себя? - спросил Джамуха.
- Молодой. Небольшого роста. Ноги кривые…
- Не Мухали его имя? - допытывался Джамуха.
- Имени он не называл. А может быть, я не расслышал. Воин сказал Коксу-Сабраку: "Он с тобой согласен. Завтра, не вступая в сражение, уведет своих людей. Но за эту услугу найманы должны дать клятвенное обещание не трогать его улуса".
- А кто этот "он"? - спросил, напрягаясь, Нилха-Сангун.
- Не знаю… - пробормотал Хунан. - Я больше ничего не знаю.
- Если это был Мухали… - начал Джамуха.
- А кому же быть другому? - перебил его Нилха-Сангун. - Конечно, это был он. И послал его Тэмуджин!
- Не может быть! - На шее хана вздулись жилы, он резко наклонился вперед, сграбастал Хунана за воротник, с силой рванул, закричал не своим голосом:
- Врешь, раб!
- И я думаю - врет, - сказал Джамуха, шагнул к Хунану, пнул вбок. Признайся хану-отцу - врешь?
- Смилуйтесь, высокие нойоны! Зачем же мне врать? Я думал, заслужу награду, а вы меня бьете…
- А может быть, и не врет, - сказал Джамуха.
- Конечно, он говорит правду! - Нилха-Сангун вскочил на ноги. - Я давно подозреваю, что Тэмуджин переведывается с найманами.
- Ты всех во всем подозреваешь! - сердито сказал Ван-хан.
- А кто упустил Эрхе-Хара, Буюрука и этого самого Коксу-Сабрака?
Тэмуджин. Кто подставлял наших воинов? Тэмуджин. Кто предупредил Коксу-Сабрака, чтобы он не вылезал из лощины? Тоже, думаю, Тэмуджин.
Почему же ты, отец, закрываешь глаза?..
- Подожди ты, подожди… - Непослушными руками Ван-хан растирал виски. - Я хочу видеть Тэмуджина. Я обо всем его спрошу.
- Он никогда не признается в таком постыдном поступке!
- А может быть, позвать? - вмешался в разговор Джамуха. - Я бы перед лицом хана-отца не смог утаить ничего. Только вот… Боюсь, если Тэмуджин поймет, что его двоедушие разгадано, ударит на нас в открытую. С одной стороны он, с другой - Коксу-Сабрак… И мы погибли.
Ван-хан вскинул руки, поднял страдальческий взгляд вверх.
- Боже великий! Что ты делаешь с людьми?
- Отец, они разобьют нас! Я не хочу больше скитаться по чужим землям.
- Но что делать, сын?
- Надо уходить, - сказал Джамуха. - Пока никто ни о чем не догадывается, мы тихо снимемся и уйдем. Утром будем далеко отсюда.
- Да, да… - Хан тяжело поднялся. - Будем уходить… Что же это делается, великий боже? Кому верить? На кого надеяться? - Он сморщился, будто от зубной боли.
Джамуха возвратился к себе, ткнул Хунана кулаком в бок.
- Не болит от моего пинка? Ничего, татарка вылечит.
Хунан промолчал.
Воины, сотня по сотне, уходили в темноту ночи. Падал снежок, заглушая стук копыт и тихие голоса. Джамуха поднял глаза к черному небу, засмеялся.
Из тонких, невидимых другим паутинок он сплел крепкую сеть и кинул под ноги анде Тэмуджину - хорошо! Хотел бы он завтра увидеть лицо анды, когда тот поймет, что остался один на один с Коксу-Сабраком…
Глава 7
- Разбудите хана!
- Тише, Мухали, тише, - попросил Боорчу. - Тебе приказано не спать ночами для того, чтобы спали другие.
- По пустякам я никого не бужу, Боорчу! - В голосе Мухали прозвучало сердитое нетерпение.
Тэмуджин приподнялся на локте. В тесной походной юрте тлел аргал, по стенам ползали красные блики света. Перед дверями спали Джэлмэ и Субэдэй-багатур. Боорчу сидел на постели, зевая, почесывал босые ноги. У порога, упираясь шлемом в крышу юрты, стоял Мухали. На воротнике его халата белел снег. Заметив, что Тэмуджин проснулся, он перешагнул через спящих сыновей кузнеца.
- Хан Тэмуджин, твой анда Джамуха и Ван-хан ушли.
Боорчу замер с открытым в зевоте ртом, из его груди вырвалось восклицание, как у человека, на которого внезапно плеснули холодную воду.
- Куда ушли Джамуха и Ван-хан? - спросил Тэмуджин.
- Должно быть, в свои нутуги.
- Как в свои нутуги? Ты что, набрался архи?
- Ушли, хан Тэмуджин. Мы остались одни. Я сам все проверил…
- Несешь какую-то глупость… - Он не верил Мухали, но руки сами собой натянули гутулы, набросили на плечи халат. - Взгреть тебя надо.
Он вышел из юрты. Холод охватил согретое постелью тело. Плотнее запахнул халат, вгляделся в ту сторону, где стояли Ван-хан и Джамуха. Там мирно мерцали огни.
- Мухали, ты что, ослеп, не видишь огней?
- Огни-то горят, но у огней никого нет.
И все равно он не верил, не мог поверить, однако холодок тревоги проник в грудь.
- Коня!
Вскочив в седло, помчался к огням. Конечно, подле них никого не было - ни одной живой души! Струился дымок, взлетали и гасли искры, взблескивали падающие снежинки. Что-то жутковатое было во всем этом.
Услышав стук копыт, он вздрогнул. Из темноты вынырнули Субэдэй-багатур и Мухали.
- Не понимаю, - сказал он, и губы задрожали от обиды. - Чтобы уйти от волчьей стаи, ей бросают паршивую овцу. Но разве я паршивая овца?
- Хан Тэмуджин, времени до рассвета осталось немного. Надо уходить, сказал Мухали.
- Да, надо уходить… Субэдэй-багатур, поезжай по следу, посмотри, куда они пошли. А ты, Мухали, поднимай людей.
Он шагом вернулся к своему стану. Воины уже разобрали его юрту, сворачивали войлок. У огня толпились нойоны, тихо, словно опасаясь, что их услышат найманы, разговаривали.
- Чего ждете? - угрюмо спросил он. - Когда проснется Коксу-Сабрак?
Все - к своим воинам! Джарчи и Хулдар, вы пойдете последними, и пусть ваши глаза будут на затылке. Сборы без шума. Джэлмэ, проследи. Руби на месте всякого, кто разинет рот.
Он все яснее осознавал грозную опасность, нежданно нависшую над его войском… Коксу-Сабрак, надо думать, бросится в погоню и рано шли поздно настигнет. Сил у найманов достаточно, чтобы свернуть ему шею. Потом настанет черед и Ван-хана - неужели это не понятно старому глупцу? И о чем он только думал!
Прискакал Субэдэй-багатур.
- По их следу я доехал до речки. Они направились прямиком в кочевья кэрэитов. Мы пойдем за ними?
- За ними ходить нечего, - сказал Боорчу. - Коксу-Сабрак нагонит нас, мы будем драться, а они без спеха уйдут дальше. Для того и бросили нас.
В темноте строились воины, тихо, без обычных разговоров, лишь сопели кони да изредка звякали стремена.
- За Ван-ханом не пойдем, - сказал Тэмуджин. - Но мы не знаем, за кем увяжется Коксу-Сабрак.
К ним подъехал шаман Теб-тэнгри.
- Хан Тэмуджин, я могу отправиться к найманам. Попробуем договориться с Коксу-Сабраком.
- Нет, - после короткого раздумья ответил он. - Мы потеряем время. На рассвете Коксу-Сабрак поймет, в чем дело, и мы окажемся в его руках. Надо думать о другом - как уйти.
- Хан Тэмуджин, я, кажется, знаю, как можно уйти, не оставив следов.
- Субэдэй-багатур наклонился к нему через луку седла, заговорил тише:
- По следу Ван-хана мы дойдем до речки. Но переправляться не станем, двинемся вниз по течению. Вода скроет следы.
В темноте белела степь, припорошенная снегом, на ней темнела широкая полоса - след, оставленный войском Ван-хана и Джамухи. По нему Тэмуджин привел воинов на берег речки, велел остановиться, сам спустился к черной лоснящейся воде. Конь нехотя ступил в реку, под его копытами захрустели донные камешки, всплеснулись, забулькали быстрые струи. Что ж, можно попробовать уйти так.
- Позовите Мухали.
- Мухали! Мухали! - понеслось по рядам воинов.
- Я тут, хан Тэмуджин! - Его лошадь с ходу бросилась в воду, обдав Тэмуджина холодными брызгами.
- Бери десяток воинов и скрытно следи за найманами. Понял? Джэлмэ, Субэдэй-багатур, скажите всем: кто вылезет из воды, будет утоплен.
Снег пошел гуще, и это радовало Тэмуджина. К утру следы, оставленные на берегу его воинами, станут неотличимы от следов войска Ван-хана.
Коксу-Сабрак ни о чем не догадается. Молодец, Субэдэй-багатур, умно придумал.
Всю реку, от берега до берега, заполнили воины. Живой поток катился вместе с водой. Прорываясь меж лошадиных ног, река глухо ворчала.
Медленно занимался рассвет. Обозначились берега с редкими кустами тальника, клочьями желтой травы, свисающими к воде. На счастье, река была без глубоких ям и омутов, на перекатах вода едва скрывала бабки коней, но от брызг были мокрыми и люди, и лошади. По спине Тэмуджина беспрерывно стучали тяжелые капли, халат промок насквозь. По телу пробегала неудержимая дрожь, ноги тянула судорога. Рядом ехали Боорчу и Теб-тэнгри.
Шаман с головой укрылся овчинным одеялом, брызги скатывались по длинной шерсти. Шаман, должно быть, не вымок и не замерз. А Боорчу посинел, сгорбился. Он пробовал засунуть мокрые руки за пазуху, но скрюченные пальцы цеплялись за отвороты халата.
- Замерз, друг Боорчу?
- Немножко. Снаружи. А внутри жарко. От благодарности Ван-хану.
Заворочался в седле шаман, выглянул из-под одеяла, как филин из дупла, мрачно предрек:
- Еще и не то будет. Нашли на кого надеяться!
Прискакал первый вестник от Мухали. Он донес: Коксу-Сабрак переправился через реку и устремился за Ван-ханом. Тэмуджин направил коня на берег. Мокрые, продрогшие воины, выскакивая из воды, спешивались, собирали тальниковые палки и разводили огни. Для Тэмуджина поставили юрту, нашли сухое одеяло. Он сбросил с себя мокрую одежду, завернулся в одеяло и, пригревшись, крепко заснул. И опять, как ночью, его разбудил Мухали.
- Найманы догнали Ван-хана и Джамуху.
- Уже?!
- Надеясь на нас, они не торопились. Хан и Джамуха разбиты.
Коксу-Сабрак полонил много воинов и продолжает преследование. Он вошел в кочевья кэрэитов и ограбил два куреня.
Тэмуджин оделся в заботливо высушенную нукерами одежду, вышел из юрты. И очень удивился - солнце село, на проясневшем небе зажглись первые звезды. Долго же он спал… По всему берегу горели огни, возле них отдыхали воины. У огня возле его юрты спали Джэлмэ, Боорчу и шаман. Он растолкал их, велел Джэлмэ собрать всех нойонов.
Известие о поражении Ван-хана все встретили с радостью.
- Так ему и надо! - с мстительной злобой сказал Алтан.
- Давно сказано: не бросай камень вверх - упадет на твою голову! изрек Даритай-отчигин.
Он подумал, что эти двое да Хучар были бы еще более довольны, окажись он на месте Ван-хана. Хану кэрэитов они не прощают не предательство, а то, что с его помощью он, Тэмуджин, возвысился над всеми ними. До него доходили слухи, что и раньше, когда Ван-хана прогнал Эрхе-Хара, дорогие родичи распускали слухи, что хана кэрэитов покарало небо за пролитие родственной крови. Не трудно было догадаться, что, целясь в Ван-хана, они били по нему.
- Я вас собрал не злорадствовать! - сказал он. - Надо подумать, как помочь Ван-хану.
- Помочь? - изумился Даритай-отчигин. - Он чуть было не вовлек нас в беду…
Тэмуджин не дал ему договорить, спросил нойонов:
- Кто думает иначе?
- Мы с Джарчи, - сказал Хулдар. - Мы пристали к тебе, хан Тэмуджин, не для того, чтобы бегать от врагов, а для того, чтобы враги бегали от нас. Так, анда Джарчи?
- Так, Хулдар, так.
- Я тоже думаю иначе! - отодвинув плечом Алтана, от чего тот скосоротился, вперед пролез говорун Хорчи. - Когда я увидел вещий сон, что ты станешь ханом, ты обещал мне в жены тридцать девушек. Я все жду… И вот сейчас думаю, если Коксу-Сабрак прикончит Ван-хана и мы останемся одни, не видать мне тридцать жен.
- У пустоголового человека и речи пустые, - проворчал Алтан.
- Совсем не пустые! - заступился за него Боорчу. - Через кочевья кэрэитов лежит дорога к нашим куреням. Но я не об этом… Совсем случайно получилось так, что мы можем крепко намять бока Коксу-Сабраку. Он не знает, что мы за его спиной. Его воины нагружаются добычей, становятся неповоротливыми, как тарбаганы перед спячкой. Ван-хан и Джамуха попробуют его остановить. В это время мы должны ударить.
- Шаман Теб-тэнгри, что скажешь ты?
Теб-тэнгри зажмурил глаза, словно прислушиваясь к чему-то в себе самом. Все повернули головы к нему. Тэмуджин встревоженно подумал: этот человек с узким лицом до сих пор не очень понятен ему, шаман, если только захочет, все может повернуть по-своему, с ним совладать будет труднее, чем с Алтаном и Даритай-отчигином, его слово ценят и нойоны, и простые воины.
- Духи добра, - шаман открыл глаза, - довольны тобой, хан Тэмуджин.
- Утром мы пойдем на Коксу-Сабрака. Готовьте людей, нойоны.
Теб-тэнгри, зайди ко мне в юрту. - Пропустив шамана вперед, он закрыл дверной полог. - Ты говорил, что водить дружбу с Ван-ханом и Джамухой опасно. Но ты не против того, чтобы мы помогли им…
Шаман разворошил жар очага, изломал через колено палку, бросил на горячие угли, подождал, когда вспыхнет пламя.
- Тебе это не понятно? Но все очень просто, хан Тэмуджин. Из двух врагов первым уничтожай наиболее опасного.
- Ван-хан мне не враг. Ты его не равняй с Коксу-Сабраком.
- Он-то, может быть, тебе не враг…
- Договаривай, Теб-тэнгри.
- Ты будешь его врагом, хан Тэмуджин. Нилха-Сангун уже почувствовал это.
- Я давал Ван-хану клятву быть его сыном - разве ты забыл?
- Ты давал клятву и Джамухе… Но этот разговор преждевременный, хан Тэмуджин. Прими мой совет и не ходи сам на Коксу-Сабрака.
- Почему?
- Будет благословение неба, найманов разобьют твои воины и без тебя.
Этим ты покажешь Ван-хану и всем другим, что не только ты сам, но и каждый твой нукер способен на великое дело… Ты возвысился над своими нойонами твоя семья и твои друзья живут спокойно. Ты возвысишься над ханами спокоен будет твой народ.
- Так думаешь ты?
- Не один я. Так думают те, у кого есть рабы-пастухи, табуны и стада.
- А-а… - неопределенно протянул Тэмуджин. - На Коксу-Сабрака пошлю Боорчу и Мухали. Но врагом Ван-хану я не буду! - Он протестующе двинул рукой.
По тонким губам шамана скользнула усмешка.
- Оставайся его верным сыном. Вас трое у Ван-хана - ты, Джамуха да Нилха-Сангун. А наследником будет кто-то один.
- Теб-тэнгри, в тебе сидит демон!
- Мне с небесного соизволения открыты тайны человеческой души.
Говорить с шаманом, как всегда, было трудно. Будто он и вправду проникал в глубины души и видел там то, что было скрыто не только от людей, но и от самого себя.
Глава 8
Мороз заставил Джамуху сойти с коня. Спешились и нукеры. Сухой снег звучно скрипел под подошвами гутул, и стылый воздух отзывался звоном.
Джамуха был в тяжелой шубе и в теплой беличьей шапке. От дыхания на воротнике пушился мягкий иней. Иней оседал и на бровях, на ресницах. Холод и немота пустынной степи угнетали Джамуху. С сожалением вспоминал тепло очага своей юрты, заботливую Уржэнэ. Зимняя пора, пора спокойного отдыха и веселой охоты, превратилась для него в пору труда. После того как провалился хитроумный замысел убрать Тэмуджина, он понял, что бездействие гибельно. До тех пор, пока жив анда, ни один из нойонов не может чувствовать себя в безопасности. Была редкая возможность уничтожить его руками Коксу-Сабрака, казалось, никто не отвратит его гибели, но, видно, духи зла в сговоре с ним - увернулся от смертельного удара. Мало того, что увернулся, - извлек из всего этого великую выгоду.
Коксу-Сабрак тогда захватил почти половину улуса Ван-хана, в его руки даже попали жена и дети Нилха-Сангуна. Собрав людей, каких только было возможно, Ван-хан решил дать последнее сражение. Но исход битвы был предопределен, и все знали это. Хан стал в строй простых воинов и поклялся умереть вместе с ними.
Найманы легко опрокинули их и погнали по лощине. И тут случилось то, чего никто не ожидал. На Коксу-Сабрака, уже торжествующего окончательную победу, обрушились воины Тэмуджина. Они не дали найманам ни перестроиться, ни развернуться, били в спину стрелами, кололи копьями, рубили мечами…
Боорчу и Мухали отняли пленных, стада, юрты, повозки и все это преподнесли Ван-хану как подарок. А разбитый Коксу-Сабрак снова едва успел уйти.
Ван-хан прослезился от радости. Он плакал как старая баба, и клял себя за легковерие, толкнувшее на отступничество. Успокоившись, приказал из-под земли достать "наймана", оклеветавшего Тэмуджина. Опасаясь, что обман может открыться, Джамуха велел удавить Хунана бросить труп в реку.
Тайна осталась нераскрытой. Но Ван-хан и без этого охладел к нему. Может быть, что-то все-таки заподозрил.
И это не все. Слава об уме, храбрости непобедимого Тэмуджина, умножаемая молвой, облетала степь. И вновь к нему из всех улусов повалили люди - лихие удальцы, чтобы использовать свое единственное достояние отвагу; владельцы стад, чтобы под его сильной рукой спокойно умножать богатство; обиженные, чтобы обрести защитника. Теперь к анде люди шли не только из куреней и айлов тайчиутов, но и многих других племен салджиутов, хатакинов, дорбэнов, хунгиратов, куруласов… Его силы росли, увеличивались, теперь уже ни одно племя не сумело бы совладать с ним в одиночку.
Нойоны всполошились. Джамуха как мог, подогревал страсти, запугивал грядущими бедами. Но мало чего добился. Сильнее страха перед Тэмуджином оказалась неодолимая гордыня. Нойоны соглашались свести свои силы, не отказывались и от драки с андой, но никто не хотел никому подчиняться, все подозревали друг друга в скрытом стремлении под шумок возвыситься над другими.
Измучившись, изуверившись, Джамуха обратил свой взор на улус Таргутай-Кирилтуха. Старый враг Тэмуджина, возможно, окажется дальновиднее других. Джамуха направился к нему.
Стерев ладонью с бровей и ресниц иней, он сел на коня. Двадцать нукеров тоже вскочили в седла. Передохнувшие кони пошли быстрой рысью.
В курень приехали под вечер. В мглистое небо поднимались столбы дыма, суля желанное тепло и горячую пищу. Утоптанный снег прозвенел под копытами, как лед, прокаленный морозом.
В просторной юрте Таргутай-Кирилтуха горел огонь, камни очага раскалились докрасна. И только тут Джамуха почувствовал, как он промерз, устал и как голоден. Таргутай-Кирилтух встретил его без всякого радушия.